Куриный Бог (Breaking News)

Хонджун бы многое отдал за то, чтобы такие утра повторялись по-чаще. Но работы было очень много. И вторая часть тура. Но сейчас он буквально задницей ощущал стояк, упирающийся в неё, спросонья забыв что не один, и что это не очередной сон, и чуть было не потерся о него. Заёрзавший позади Сонхва не облегчал обстановку – вытянувшись всем телом, он прижался ещё теснее, и засопел в макушку, а потом сделал то, от чего Хонджун забыл как дышать – Сонхва по-хозяйски сжал его бедро. Хонджун бы может и хотел потом сказать Сонхва, что тот давно не был у младших, но до безумия не хотелось портить тот уютный хрупкий мир, который у них установился. Судя по тому как напряглась рука на бедре, Сонхва тоже проснулся, Хонджун успел поймать руку, и вернуть её на место, туда где она лежала до этого, нежно погладив пальцы, давая понять что не против. Всегда можно будет спихнуть на сон. — Я чувствую, что ты уже не спишь. Сколько времени? — пробормотал Сонхва, а потом закинул на него ногу и сжал так, что Хонджун всерьез начал переживать за сохранность своих ребер. — У нас ещё пять минут. — А не мог бы ты подумать еще немного? Может быть, найдется десять? Загривок Хонджуна опалило горячим дыханием, а по бедру с нажимом снова прошлись ладонью. — Хён? — дыхание Хонджуна опасно сбивалось. — Я хочу кое-что сделать, позволишь? — Чт.. — договорить ему не дала ладонь, погладившая подвздошные косточки — Помочь тебе разобраться с утренней проблемой? — Это вопрос? — Я могу передумать… — Позволю, Сонхва… Его резко перевернули на спину, Сонхва опёрся на руку у его головы, а второй гладил живот вдоль кромки пижамных штанов. Это было похоже на пытку, но ему просто давали время на передумать. А потом всё время мира сошлось в одной точке – точке соприкосновения ладони и его члена. Сонхва гладил сквозь ткань, и теперь это точно было поддразнивание. Хонджуну хотелось скулить или не дышать вообще, хотелось прикоснуться в ответ. Но это не его сон, и, чтобы не совершить чего-то что может осложнить их взаимоотношения, он просто закинул руки на спинку кровати. — Ох, такой покорный, Джуни… Пожалуйста, дыши. Я не собираюсь тебя есть, — слишком многозначительно хмыкнул Сонхва. “А жаль”, – подумал Хонджун. Все мысли из головы резко сдуло, когда с него спустили штаны. И на член легла горячая ладонь – без помех в виде ткани, ощущение стали острее, пульс зашкаливал. А потом Сонхва сделал то, от чего Хонджун чуть не потерял сознание – он облизал ладонь, от основания до кончиков пальцев, своим чертовым языком, глядя глаза в глаза. И Хонджун видел танцующих чертей во взгляде напротив. А потом он не видел уже ничего, и тот скулящий звук издал именно он… — Боже, Джуни… Что было дальше Хонджун уже не слушал, ему было слишком хорошо, Сонхва водил мокрой ладонью вверх и вниз, обводя большим пальцем головку. Потом рука на мгновение исчезла, но вернулась снова ещё более мокрая, ладонь накрыла головку сдавливая. — Дыши, Джуни, дыши… — Сон..хва… — Голос дрожал и срывался на выдохах, Хонджун старался держать себя, чтобы не подаваться бедрами вверх за рукой, получалось откровенно плохо. А потом Сонхва снова сжал его бедро, провел ногтями от колена до самого паха, оставляя красные полосы... — У тебя потрясающие бёдра, Хонджуни, мне кажется ты мог бы придушить ими. Ладонь на члене двигалась всё быстрее, вторая гладила подрагивающий живот и грудь. Хонджун застонал, он старался быть тише, но сам не ожидал от себя таких звуков. — Джуни, на бок, — очень тихо скомандовал Сонхва, и сам устроился позади, прижимаясь бедрами вплотную. Хонджун ощущал чужое горячее возбуждение сквозь всего лишь один слой ткани, и понимал, что вот-вот кончит. Спиной он откинулся на грудь Сонхва, так, чтобы места между ними не оставалось совсем. Сонхва переключил всё своё внимание на чувствительную головку, и доводил Хонджуна до кульминации короткими движениями, и ровно в ту секунду, когда Хонджун был в шаге от оргазма, Сонхва большим пальцем накрыл уретру, не давая сперме выхода. Такого оглушительного оргазма у Хонджуна ещё не было. Эта сладкая мучительная пытка длилась три коротких вдоха, и Сонхва убрал палец и в два движения додрочил сквозь оргазм, а потом просто… просто слизал сперму с ладони, своим чёртовым языком. Хонджуну хотелось утопиться. От восторга, шока или хрен пойми чего. — Ты вкусный, — промурлыкал ему на ухо Сонхва. — Завтракать ты сегодня не будешь? — Хонджун и сам не понимал откуда в нём силы на сарказм. Сонхва захохотал. — Джуни, у тебя остались силы шутить? — Нет. Можешь сказать всем, что я умер? — От утренней дрочки и оргазма ещё никто не умирал, — Сонхва укусил Хонджуна за плечо. Хонджун был с этим не согласен. То, что он видел в мокрых снах, случилось наяву, а может он ещё спал? — Хва-хён, а ты? — намекал Хонджун на ответную услугу. На что Сонхва развел руками, насколько ему давало сделать его положение. — Ты слишком сладко стонешь, Джуни. Хонджун закрыл лицо руками и простонал снова, только теперь это был стон отчаяния. — Приходи в себя, а я в душ, — сказал Сонхва, вставая с кровати. Спине стало слишком холодно. Легко сказать, приходи в себя, подумал Хонджун. — И да, я передумал насчёт цветов. Дашь свою карту, я сам куплю набор, самый дорогой, — проговорил Сонхва от двери. — Цветы я уже заказал, а карта в бумажнике. Хонджун лениво потянулся, но когда до него дошёл смысл сказанного, он закричал вслед уходящему Сонхва: — Сонхва!!! Тебе что, настолько не понравилось, что ты решил взять за моральную компенсацию? — возмутился Хонджун, он не понимал как расценивать эту фразу от Сонхва. — Наоборот, Джуни, наоборот. Это будет маленькая благодарность за удовольствие, — Сонхва практически мурлыкал. — С моей карты? — Позже расскажу, — передразнил Сонхва сказанную ранее Хонджуном фразу, рисуя в воздухе пальцами кавычки. Позже вечером Хонджун опешил от суммы списания с карты, но он рад если рад Сонхва. Подготовка к туру высасывала, казалось, все силы, плюс наработки на камбэк. И как бы не хотелось вспомнить об утреннем происшествии, на это не оставалось ресурсов. Он сохранил это воспоминание, чтобы подумать об этом позже — у него было всё время перелётов. Вернувшись в дорм глубоко за полночь, он застал Сонхва заснувшим за столом, вокруг него ковром лежали мелкие детали лего, в стакане стояла пара полностью собранных цветков. Хонджун погладил по спине. — Эй, хён. Просыпайся. Хёоон! Хён, нужно в кровать. Сонхва промычал что-то невнятное. А потом развернувшись на стуле уткнулся лицом в живот Хонджуну, обхватив руками за талию. — Кажется я заснул. Ты голоден? — Не голоден, пойдем в кровать. Почему не лёг сразу? — Хонджун, запустил пальцы в волосы, массируя затылок Сонхва. — Я увлекся и не уследил за временем, — пробормотал Сонхва уткнувшись ему в плечо, он встал, но так и не отпустил, обняв как коала. — Ведешь себя как несмышленая устрица.. Ай, Хва, не щипайся! — Ты снова в своей морской теме. Но устрицы хотя бы вкусные. — Ты сейчас разговоришься и не сможешь заснуть, ложись, — Хонджун довёл его до кровати и откинул одеяло. — А расскажешь сказку на ночь, как своим невидимым друзьям? — Сонхва состроил самое милое выражение, какое только мог. Будучи сонным и беззащитным, он ластился словно кот. — Им я рассказывал грустные сказки. — Тогда требую хотя бы поцелуя в лоб. — Вредная устрица, — прошептал Хонджун приблизившись губами ко лбу. — Доброй ночи, Сонхва-я. — Ещё... — Спи! — с нажимом произнес Хонджун. Засыпать одному в кровати было уже не так уютно. Но Хонджун провалился в сон, едва голова коснулась подушки. Ночь прошла без снов. Утром он наблюдал забавную картину, спросонья подумав, что забыл ночью уложить Сонхва. Тот сидел за столом и одной рукой соединял детали, а второй орудовал щёткой во рту. Синдром нового Лего, теперь будет не оттащить. — Воброе утфо, Капифан, — Сонхва улыбался, но щётку изо рта так и не вытащил. — Ты хоть немного поспал? — Уу. — Ты устрица, хён, иди умойся нормально, — Хонджуна невероятно забавляла вся эта ситуация. — Я не уфтрифа!! Своим хохотом Хонджун разбудил ещё спящие пол дорма. В почте висело письмо от Идена-хёна и прикрепленный сэмплы. Развернувшись, он вприпрыжку подошёл к Сонхва и на радостях позволил себе его немного потискать. — А??? — вопрос в глазах Сохва был слишком громким. — Идэн-хён прислал сэмплы, я полетел в студию, хочу поскорее послушать. Наш MATZ всё ближе, хён!!! — казалось Хонджун светился от предвкушения. — Я зайду к тебе в студию, ладно? — Конечно, и сходи уже, смой пасту, — Хонджу аккуратно большим пальцем собрал пену в уголке рта. Когда Хонджун выходил за дверь до него донёсся громкий вопль. — А ЗАВТРАК?! ХОНДЖУН!!! Если кто-то ещё пытался поспать, шансов у них не оставалось. Хонджун быстро собрался и умчался в студию, ему не терпелось послушать присланные скетчи от Идена-хёна. И это было оно!! Всё сложилось идеально, Хонджун нашёл текст, который прислал Сонхва, и скетчи. Теперь работа пошла ещё активнее. В перерыве между расписанием заходил Сонхва и тоже остался в восторге от присланных скетчей. Кажется, Хонджун был готов взорваться от счастья. Вечером в дорме, он застал Сонхва на кухне, сонного и с покрасневшими глазами. — Снова лего? — поинтересовался Хонджун. — Угу, — Сонхва кивал китайским болванчиком. — Ужин? — Угу, — в тон ему ответил Хонджун. — Еще чуть-чуть и вы сможете общаться только взглядами, — засмеялся Ёсан, заходя на кухню. — Как идет работа на треком, хён? — О, Ёсани ты тоже не спишь? — Хонджун не мог не улыбнуться в ответ. — Угу! — не удержался Ёсан, передразнив старших. Все трое тихо рассмеялись. Было по-семейному уютно. — Кстати, работа действительно идёт отлично! Это будет круто! — Хонджуну физически было нужно поделиться радостью от проделанной работы. — Удивительно, что ты ночуешь не в студии, — кажется, что Ёсан наслаждался, подкалывая Хонджуна — Ну, тут еда... — Хонджун развел руками, посмеиваясь над шуткой. — Не смешно, у нас рамен залежался, — пробурчал Сонхва, который засыпал на ходу. — Капитан, ты бессмертный? — не выдержал Ёсан. — Точно не эльф! — Судя по росту ты – гном! — Сонхва не мог не кинуть шпильку. — Ну, Сонхва! — А что Сонхва? Ешь, в душ и спать. — Да, мамочк.. Айщ, Пак Сонхва!! — потирая затылок, выругался Хонджун — Тише вам, детей воплями разбудите. — Кан Ёсан! — получил он синхронное возмущение в ответ. В комнате Хонджуна встретила та же картина — Сонхва за столом собирающий цветы из деталей, в стакане прибавился ещё один бутон. Что было странно, потому что сегодня Сонхва закончил раньше, и ужин точно готовил Уён. Возможно, снова проводил время с Усанами. Ну что ж… — Доброй ночи, хён. Я выключу верхний свет? — Я тоже ложусь, доброй ночи, Джуни, — ответил Сонхва, не отрываясь от сборки. Но Хонджун не ответил, это “Джуни” кололо больно где-то за ребрами. Хонджуну хотелось рассыпаться... Кажется, снова придется латать пробоину. Уже почти засыпая он переставил будильник. Снова на два часа раньше. Работа очень отвлекала и не давала ни секунды на хандру и лишние мысли. Хонджун не знал что происходит днём во внешнем мире, о температуре оповещал информер в углу экрана. К ночи температура спадала. За пределами студии и компании лето шло полным ходом. Как и работа над новым альбомом. Никакие лишние мысли не прорывались сквозь эту завесу. В дорм он вернулся под утро. Хонджун решил пройтись по утренней прохладе – от агентства до дома было недалеко. Наблюдать, как просыпается город, было волшебно, первые лучи солнца окрашивали окружающее пространство в цвета лимонной карамели и крем брюле, ещё не пекло, но уже по-ласковому тепло. Прогулка помогла расслабиться и и прочистить голову. Даже в дорме в это время тоже было красиво. Восходящее солнце бликовало от окон, выкладывая на полу причудливую мозаику из света. Сонхва спал, раскинувшись на своей кровати, в стакане цветов всё так же не прибавилось, на столе лежали стебель и лист. Хватит ли 4 часа сна чтобы забыться? И снова работа, студия, утро, короткий сон. И так по кругу. Август и вылет в Таиланд неумолимо приближались. Сонхва изредка заходил в студию, они обсуждали трек, обсуждали костюмы и были довольны работой. Периодически Хонджун обнаруживал Сонхва в своей кровати, и в эти ночи он жалел, что приходил под утро. Но… Если что-то радует команду, это радует и Капитана. Если бы только чужая радость не причиняла столько боли. Ревность не самое приятное чувство. Вылет был запланирован через два дня. По графику выходило так, что записывать партии Сонхва нужно было в туре. Что ж, Хонджун был привычен к тому, что работать приходилось в номерах отелей, в дороге, он сводил треки и во время перелётов. Для Сонхва это было новым опытом. Но он был рядом и всегда мог подсказать, тем более он написал гайд по песне. Эти два дня им дали на короткий отдых и сборы. Хонджун заранее собрал всё необходимое оборудование, чтобы не возвращаться в студию, хотя снова хотелось сбежать туда. Количество цветов в стакане не изменилось. Стебель с листом так и лежали на столе. Настроение упало ниже плинтуса, пробоина ширилась, вода грозилась пролиться наружу. — Джуни, я не слышал как ты пришел. Давно? — заходя в комнату, спросил Сонхва. — Нет, — у Хонджуна не осталось моральных сил на вежливость. — Что-то не так? Устал? Голоден, — искренность в голосе старшего была неподдельной. — Сонхва… Я… — Хонджун внутри закипал от обиды и сжимался от боли, которую дарила ревность. — Блядь, Джун, прости... Прости... Чёрт…Это совсем не то о чём ты мог подумать, — до Сонхва начало доходить, что могло вызвать такую реакцию Хонджуна. — Я в душ, я немного устал. Ладно? — подняв вверх руку, Хонджун дал понять, что на разговор не настроен. Он понимал, что если они продолжат, то снова могут разругаться. Сонхва снова думал, что это пиздец, но в этот раз пиздец решаемый. Конечно, Хонджун не дурак и видел, что цветы заброшены. А Сан ведь снова предупреждал, что Капитан приходит на рассвете и ходит, как за борт опущенный. Завтра, завтра он постарается всё исправить и будет молиться кому угодно, лишь бы его поняли. Хонджун ведь понимающий, он всегда их выслушивал, помогал разбираться в себе, в возникающих проблемах, только вот кто помогал ему всё это время? Как тогда сказал Сан? “Наш капитан очень хрупкий и тоже нуждается в поддержке”? Сонхва не знал, чего ему хочется больше: психовать из-за собственной глупости или разреветься от отчаяния. Прошел час. Хонджун в комнату так и не пришел. Сонхва заснул на краю своей кровати, так и не дождавшись его возвращения. Утром кровать напротив была пуста, и Сонхва накрыла паника. Но приоткрытый шкаф и чемодан в углу говорили о том, что Хонджун здесь, в дорме. Где он тогда ночевал? Это совсем пиздец? Сонхва вышел на кухню, где его встретило полусонное царство. Ребята лениво жевали кто сэндвичи, кто омлет, Ёсан – овсянку. Хонджуна за столом не было. — Он в гостинной с Иденом-хёном на телефоне. — Спасибо, Сан-и, — Сонхва попытался улыбнуться. — Возьми его кофе, а то остынет совсем, — Ёсан кивнул на кружку у кофе машины. И снова все в курсе, того как Пак Сонхва облажался, пусть и во имя лучшей цели. Хонджун действительно нашелся в гостинной. Он просто сидел на диване залипнув на выключенный тв. — Джун-а, я принес твой кофе. Можем ли мы поговорить, пожалуйста? — Сонхва опустился перед диваном, обхватив ноги Хонджуна руками, уложил голову на колени. Он был в шаге от того, чтобы позорно расплакаться. — Я... Я не спал больше с младшими с той ночи, когда ты нас слышал, и давно должен был извиниться за это. Если бы не Сан, я бы и не понимал, как по отношению к тебе я поступал. Я не знал, не замечал или не хотел. Прости, что делал тебе больно. Я такой дурак, Джуни. Не уверен, что ты сможешь меня простить. Но идиот тут только я. Прости, что не видел КАК именно ты смотришь на меня, не понимал, что возможно у тебя ко мне что-то есть. — Сонхва делал глубокие вдохи после каждого сказанного предложения. — Сонхва-я... — Хонджун был растерян, он не знал к чему может привести этот разговор. — Помолчи... Пожалуйста... Дай, мне договорить. Я приходил спать к тебе не из жалости, и дрочил тебе утром тоже не из жалости... Мне трудно, я не понимаю, что испытываю. Все эти годы, я жил засунув голову в задницу. Я думал, что у нас такая ролевая модель и игра для фанатов, пока мне не раскрыли глаза. Я потратил почти сутки чтобы пересмотреть все наши инвью, все наши взаимодействия... Я... Джуни... Слёзы лились из глаз сами по себе и впитывались в ткань. Сонхва уткнулся лицом в колени Хонджуна и пытался отдышаться. Грудь сдавливало, ему было страшно. — Сонхва-я, — очень тихо и с какой-то обреченностью произнес Хонджун, перебирая волосы на затылке. — Мои чувства, это только мои чувства. Виноват во всем только я. Я позволил себе лишнего, позволил просочиться наружу своей влюбленности, восторгу, восхищению, благоговению. Ревности… Я убеждал себя, что ты моя муза, и не обязан принадлежать мне, потому что в первую очередь мы коллеги, пусть и близки, как семья. И группа стоит на первом месте, несмотря ни на что. Но, в ту ночь… во мне что-то сломалось. Ты ничем не обязан мне, ни жалостью, ни взаимностью. Я благодарен, за каждую минуту, что ты рядом. За каждую ночь рядом с тобой. Даже если их больше не будет, ты подарил мне многое. И спасибо тебе за это. Сонхва-я, не плачь. Мне больно видеть твои слезы, правда. Меньше всего я бы хотел быть причиной твоих слез. Посмотри на меня? — Я готовил тебе сюрприз, потратив хренову тучу денег на него. Твоих денег к тому же. Но ты не должен был его видеть до определенного момента. Я почти закончил. Дай мне немного времени, пожалуйста. Хонджун сидел с мокрыми глазами и сдерживал разрывающееся сердце, и слова, которые готовы были сорваться. Ему физически необходимо было произнести: “Пак Сонхва, я люблю тебя, несносная ты устрица”, но это было не взаимно, а он не мог обрекать самого дорого человека на муки совести и обязывать его к чему-то настолько важными словами. Он не мог заставить страдать своё персональное морское божество. — Хорошо, Сонхва-я. — Я вернусь, ладно. Подожди пожалуйста. И ушёл. А Хонджун остался сидеть в гостинной. На кухне болтали окончательно проснувшиеся ребята. И если это был ещё не штиль, то глаз бури они очевидно миновали.. А кофе окончательно остыл, но это было уже не важно… Сонхва очень много думал после того откровения Сана. Пытался понять, как пропустил, что у Хонджуна к нему что-то большее чем дружба, чем их совместное старшинство и “родительство”, больше чем порой обидное: “Ты совсем не смешной Пак Сонхва”. Пытался разобраться, что же испытывает он и способен ли он вообще на какие-то чувства. Теперь же ему хотелось доказать, правда он пока не понимал кому больше — себе или Хонджуну, что его действия были не из жалости, и что он действительно хочет попробовать стать тем, кому Капитан сможет подарить свое сердце без боязни получить его обратно горкой осколков. Чувства были для Сонхва совершенно новой неисследованной территорией, дикой и страшной. Он любил родителей, одногруппников, но не знал как это — любить кого-то в романтическом плане. Ему была нужна уж если не карта с компасом, то проводник, уж точно. Потому что он хотел понять, где грань между “лучшими друзьями”, “возлюбленными” и “любовниками” и кем он хочет и готов стать для Хонджуна. Ему было тепло от дружеского внимания Хонджуна, но теперь Сонхва был не уверен что это было именно дружеское внимание. Почему всё настолько сложно, почему к чувствам и взаимоотношениям нет инструкции как к Лего?