Полосатость

      Песчаные бури стягивали вечер за пределами дворца, но в покоях их хозяина воздух полнился сладостью фруктов, очарованием благовоний и тем самым мягким влекущим предтечным ароматом. Махир-бахт с сочувствием косился на собрата. Свой пост они не покидали, каково терпеть Низар-авесу жар их хозяина? А ещё Махир утром стал свидетелем непристойного секрета.       — Усама-орта стащил твою белую накидку, — с тихим рокотом поделился Махир. — Не ищи её, чтобы никто не заметил.       Свободный орта, если находил подходящего авеса, мог проявлять интерес и в предтечные дни красть личные вещи, хранящие его запах. Если же авес отвечал взаимностью, хорошим тоном считалось подкидывать в гнездо орта другие вещи: дорогие платки, украшения, новую одежду для орта — предварительно хорошенько провалявшись на них зверем и запечатлев свой яркий аромат. Поговаривали, что некоторые бесстыдники оставляли на ткани своё семя.       Они же с Низаром не имели на подобное права — Усама-орта купил их на рынке в качестве своей охраны, и его выбором не остались довольны отцы. Махир и Низар были подранными волками. У Низара осталось повреждённым ухо, а у Махира шрамы на спине от плети с ядовитыми колючками. Раны проходили, но неизменно оставались следы. Здесь же, в этой жаркой тигрино-львиной стране ценилась красота как наложников, так и воинов, чего они оба не могли понять, но… Махиру пришлось по душе омовение с ароматными маслами и купание зверя. Иногда удавалось уговорить Низара порасчёсывать себя.       Сейчас же собрат на тихое признание вдохнул, широко раздувая ноздри, метнулся взглядом к пологу, который отделял комнату от спальни Усама-орта, напрягся всем телом… а потом усмехнулся.       — Я видел, как сегодня Усама-орта крался к себе, держа под боком твою любимую подушку и сандалии.       Махир скульнул, хватанул ртом воздух и точно так же метнулся взглядом к пологу — чтобы орта одарил вниманием не только авеса, но и бахта? Не такая уж редкость, но… их Усама-орта?       — Давай хотя бы покормим? Пока не позволено иное.       Низар кивнул и растворился где-то в переходах дворца.       Усама-орта принадлежал объединённому роду торговцев. Несколько поколений назад его прадеды заключили смешанный брак, объединили свои корабли и ресурсы и ворвались в тройку лучших торговцев. Решение было мудрым и своевременным, хотя ни тогда, ни сейчас смешанные семьи не приветствовали великие мужи.       А ещё от Усама-орта ожидали, что он вырастет маленьким львёнком, но он родился крепеньким тигром с самыми красивыми полосками, которые доводилось видеть Махиру.       Низар вернулся с подносом, и двух взглядов «хозяин тут, не выходил?» и «да, он здесь» им хватило. Махир вопросительно скульнул у полога и после едва уловимого мурка откинул его. Они с Низаром вошли, низко склонились. Поднос занял место рядом с балдахином, вернее с тем, что от него осталось.       Усама-орта соорудил истинное великолепие. Он поставил на ребро два стола, отодрал балдахин от кровати и накинул между столами. Там, за завесой, угадывались очертания подушек и самого орты. Когтистая рука втащила поднос внутрь, и… орта замурлыкал. Взахлёб, басовито-низко и так чарующе, что они не могли заставить себя уйти. Он звал. Он приглашал к себе.       Низар впился когтями в свою левую руку, чуть выше рабского браслета, и Махир почуял его кровь. Мурчание прекратилось.       Усама-орта плавно выскользнул к ним в облике тигра. Потёрся башкой о плечо одного, потом о другого, и Низар спрятал руку. Махира шебануло сдвоенной волной аромата, он покачнулся, хотя был бахта, а значит, менее чувствительным к зовущим ароматам авеса и орта. Но сейчас, когда это были они, Низар и их Усама-орта, Махира вело, лезли клыки, а ещё хотелось упасть на спину и подставить им беззащитное брюхо.       Будто услышав его мысли, тигр боднул в спину, оставляя свой аромат, и скользнул обратно за балдахин. Он снова замурлыкал, но теперь они не колебались. Бахт пропустил авеса первым, снял оружие за пологом. Но даже так волки оставались опасны и были готовы отдать жизнь за хозяина, защищая его.       Усама-орта разлёгся перед ними обнажённым, его глаза влажно блестели, как и бёдра, а на крепких боках проступили тигриные полоски — не сговариваясь, Махир и Низар склонились, оставляя на них россыпь поцелуев. Орта громко мурлыкал, под головой у него Махир увидел свою подушку и накидку Низара.       — Я выбрал… без подарков, без ухаживаний, без знатного рода… я выбрал. Мои авес и бахт, — орта поймал их за руки и с каждого отстегнул рабские браслеты.       Махир застыл: хозяин хотел, чтобы только эти дни они провели рядом с ним свободными или?..       Низар явно не был обременён философскими вопросами — зарычал и навалился на орта, тычась тому за ухо, а после с упоением вылизывая шею. Махир улыбнулся, споро разделся и принялся освобождать от одежды Низара. Авес не обратил на это никакого внимания, яростно и горячо вылизывая орта и иногда позволяя себе прихватить зубами сочную влекущую плоть.       Махир вытянулся рядом, робко коснулся плеча Усама-орта, аккуратно лизнул и поводил носом, собирая на память усиленный аромат. Орта сам подставил ему губы, сам обхватил ладонью за затылок, сам замурчал в лицо. И так щурился, так улыбался в блаженстве, что Махир отпустил последние сомнения.       А потом уже Низар дёрнул его вниз. Заворчал, ткнул носом между влажных бёдер, а сам крепко влип губами под крупный для орта столп наслаждения. Махир же собирал поцелуями смазку, жался к горячему телу Низара и чувствовал себя опьянённым.       Первый поцелуй с Низаром случился, когда те с ортой слились телами. Низар оскалился, победно взрыкнул и поймал Махира, вылизывая ему рот, ловя с губ оставшуюся смазку орта. Признал, он тоже признал его!       Усама-орта улыбался на их поцелуи, стонал низко и позволял Махиру поддавать бёдрами и тереться о свои полоски.       — Моя страсть, моя жизнь… вы — всё, — взахлёб признавался орта, его мягкое тело билось под крепкими объятиями Низара.       От сцепки авес совсем потерял голову, и Махир едва успел подставить руку под его клыки, не позволяя пометить орта. От боли он закусил щёку, но авес уже замер, а потом зализал оставленную рану. Усама-орта смягчил боль своим мурлыканьем.       — Прости, — Низар повернулся, зацеловал плотно сомкнутые губы, и Махир дрогнул, раскрываясь ему навстречу.       Его гладили в несколько рук, и эти же руки подарили сладость, заставили излиться, пачкая собой и орта, и авеса. Махир откинулся на спину, уставился в балдахин над собой. Пару мгновений он мог позволить себе растечься сиропом — авес и орта всё ещё были тесно сплетены друг с другом. Но потом Махир дотянулся до подноса и принялся кормить утомлённого Низара кусочками мяса, а Усама-орта — орешками в сиропе. В итоге тигр отобрал у волка мясо и заедал сиропом. Махир не спорил, с теплом угощая их орта странной закуской.       Низар вытянулся рядом зверем, вылизывая бедро то Махира, то Усама-орта.       — Ваши полоски… сначала я увидел их, — когда мясо закончилось, орта заговорил, срываясь в мурчание. — Вот здесь, — он провёл по телу волка справа и слева, где шерсть действительно росла темнее, напоминая две полоски. — А у тебя, — он с улыбкой взглянул на Махира. — Идёт вдоль хребта. Да, я сначала увидел их… а потом вашу силу, преданность и красоту. И я хочу видеть и чувствовать вас всегда. Узнать ближе.       Усама-орта у них на глазах достал накидку Низара, распутал, и из неё выпали три изящных брачных браслета.       — Вы можете уйти от меня свободными с набитыми кошельками. А можете остаться и надеть их. Пометить меня… быть всегда рядом.       Низар перекинулся из волка в человека и накрыл браслеты рукой. Двух взглядов им с Махиром хватило «ты согласен?» и «да».       — Мне так жаль, что не я принёс их, — Низар склонился перед орта, коснулся губами его руки, а потом и браслетов.       Первый браслет щёлкнул на запястье орта, второй — у бахта, и только третий достался авесу.       Усама-орта разурчался и потянулся обнять обоих, замыкая безмолвные клятвы, трепетное ощущение единения, доверия и защиты.       Это тепло, разделённое на троих, было для Махира непривычно, но так желанно. Ради того, чтобы сохранить это, он готов на всё.       А ещё Махир чувствовал, что у них обязательно родятся тигрёнок, львёнок и волчонок. И на каждом будут красивые полоски.