Погорелец

            «Хладнокровно смотри на других. Хладнокровно слушай других. Хладнокровно размышляй. Хладнокровно переживай» (с) Хун Цзычен       Большая часть дороги прошла в молчании со стороны обоих двух путешественников. Войла втягивал носом свежий холодный ветер, довольно прикрыв глаза. Кажется, он чуть ли не засыпал на ходу. А Шурик, в это же время, иногда забегал в лесные кусты, выбегал оттуда с безобидными гусеницами и пауками размером с детскую ладонь. Он сувал находки в лицо Войле, который с хладнокровным спокойствием щёлкал зубами, в попытке как бы «укусить находки», чем пугал ярого гринписовца Шурика. В ответ на такое Шурик обиженно фырчит: — Больше не буду тебе показывать.. — Вот цапнет тебя один такой паучок.. Ты-ж ведь не отличаешь ядовитых от неядовитых,— Войла усмехнулся, взяв из рук Шурика паука и выбрасывая его в кусты. Шурик надул щеки. — Ну и что? — И то. Возиться с тобой мне, и бегать с тобой по врачам тоже мне. Мы сейчас с тобой, увы, не в 2010-ом году, чтобы спокойно пойти в любую больничку и найти врача который тебе кости и вправит, и склеит… Да хоть палку арматурную вставит вместо них. Я до сих пор тебе протезиста ищу. Хирурга который зашил тебе глаз и остаток лица нашёл когда-то. А вот протезиста, который смастерит тебе такой протез, который не сделает тебе хуже, я ещё пока не нашёл. В тир я тебя больше не пущу,— Войла жестикулирует, попутно идя вперёд и рассматривая густой лес впереди. Его не обойти. Придётся идти прямо. — Ищешь.. Протезиста?,— Шурик замер, пока Войла пошёл дальше вперёд. Потом, опомнившись, быстро догоняет его,— И как успехи? Ты уже нашёл? — Да, были парочку. Но меня не устроит криво-нарисованный акриловый глаз, который устроит тебе только воспаление и раздражение, а не жизнь без очков и повязок. Ты со своего ребячества нахватался от меня того, что лицо нужно скрывать, если на нем есть то, что общество не может принять не сморщив нос от неприязни,— Войла выдыхает и переводит взгляд на низкого Шурика. — Честно признать, я когда в первый раз тебя увидел, подумал, что ты мой отец, который просто получил кучу ран. Вы чем-то были похожи между собой. Наверное, ростом и телосложением,— Шурик кивает плечами и замечает, что Войла подозрительно замолчал. Шура внимательно смотрит на товарища. — Мы были друзьями.       Шурик сглотнул и округлил веки. Лицо исказилось в удивлённой гримасе. Не успев вставить слово, Войла продолжил: — Мы были знакомы с моего юношества. Тогда он был значительно старше меня, но это не мешало нам быть эдакими братьями по двору и деревянному пистолету. Он вырос, поженился. Я присутствовал с Мариной на его свадьбе как свидетель, не смотря на то, что эта пирушка была строго под запретом для детей и подростков. У них родился сын, то бишь ты.. И мы перестали как-то общаться. Он переехал в деревню, а я остался почти за триста километров от него, в Череповце. Когда началась вся эта заварушка с катастрофой и выбросами, я узнал, что радио работали, как и телевизоры, только в первые пару дней после объявления ЧП. И, желая увидеться со старым и единственным другом, приехал в город, где мы и пересеклись в пабе. Когда-то он рассказал, что ходит туда на выходных.. Потом я узнал, что тот от собственного отчаяния был вынужден оставить взрослого сына, и забрать вторую, родившуюся только-только дочку, чтобы она выжила. Сейчас, я как знаю, она работает проституткой через несколько миль от предыдущего города, в котором я был до того как тебя нашёл. Сам же твой отец сказал, что жена научила её грамоте и возвысила до небес, сказав, что она станет учёным и поможет спасти мир,— Войла почесал подбородок, смотря на грустнеющего с каждым словом Шурика,— Меня дико взбесило его отношение к собственному ребёнку. Начистил ему морду в том же пабе, до полусмерти. Он не сказал, где жил, да и я у него не спрашивал. Я пошёл по деревням, искать одинокие дома, обчищать их и выискивать конопатого парнишку. Это было единственное, что я знал о тебе тогда. У меня была цель найти тебя и сдать властям в приют, чтобы у тебя была крыша над головой. Но, когда я нашёл тебя, я понял, что ты в беспечности выживал самостоятельно. Хотя к тебе без особых проблем мог заявиться гуль. Они ловко открывают двери, выбивают окна.. Раскраивают черепушку об твёрдые предметы и выедают мозг и глаза. Я не мог себе представить твою смерть, поэтому остался, даже зная, что ты можешь выжить сам.       Шурик сжимает ладони, кладёт их к себе на предплечья и начинает их тереть от подступающего под кожу холодка. Он мог умереть в любой момент, в каждую ночь, когда беспечно ложился спать почти-что под окном первого этажа. — В общем, я решил тебя выходить и подготовить к жизни. А потом ты как-то сам за мной увязался. Тогда я понял, что никто кроме меня за твою жизнь всучиться не сможет. Я не любил детей, и никогда любить не буду. Но быть равнодушным к сволочам, которые кидают свою родную кровь, фактически на произвол.. Нет, я не могу.       Войла хмурится и почесывает подбородок. Он вспоминает все детали того времени, когда ухаживал за маленьким, еще не окрепшим Шуриком. И вспомнил, как ему было тошно и плохо самому, без еды. Сталкер сжимает кулаки. — Я не был ни в том состоянии чтобы за тобой ухаживать, ни в той форме. Твой отец сказал, что ушёл от нехватки продовольствия… А сам в этот же разговор прикладывался к бутылке, на которую спустил последние копейки. И те — занял. Я сам есть-то не мог. Диета из травяного чая и костного мозга животных, которых убивал. Всё что было питательным отдавал тебе, оставаясь без каких либо сил даже на то чтобы поднять ствол ружья. Меня мотивировало то, что когда-то этот пацан, который сидел под печкой в каждый мой визит, захочет отплатить мне добром. И моё осознание того, что этот момент наставал, пришло в совершенно обыденные моменты,— Войла оттягивает ткань чёрной балаклавы, переводя взгляд на Шурика,— И я начал тебя воспитывать, тренировать. Чтобы ты достаточно набрался опыта и жиру. Сил, физических и моральных, для того чтобы как минимум висеть на турнике дольше, чем три секунды.       Шурик поднимает взгляд на Войлу, который нахмурившись, смотрел куда-то вдаль. — Я не знал.. Что ты друг моего отца,— парнишка опускает руки с плеч, старается себя приободрить, чтобы вытащить из Войлы побольше слов. Побольше информации о себе. О нём. — А я не знал, что выхожу тебя как собственного сына, когда это должен делать другой человек. Я горжусь проделанной работой. И горжусь тобой. Твоей выдержке и позитивному настрою даже тогда, когда ты осознал, что ты брошен всеми. Я убивался по этому пару лет будучи взрослым, ты же, в своём маленьком возрасте не унывал. В тебе я вижу более идеальную и сильную версию себя. Ты сильнее меня. Всегда был сильнее. Вряд ли ты сможешь это полноценно понять,— Войла остановился, замер. Глаза начали блестеть. Он, кажется, хотел заплакать, но попросту не мог. Крупно сглотнув, перевёл взгляд на Шурика, который встал впереди. Он, кажется, был очень рад словам Войлы. — Когда ты приходил ко мне, ты постоянно писал записки. О чем они были?,— спокойно спрашивает Шурик, глядя на Войлу. — Я писал диалог, в котором общался сам с собой. На втором году одиночества у меня развился маниакально-депрессивный психоз. Я мог тебя убить в любую секунду. Поэтому я молчал и общался с собой, чтобы не навредить тебе,— вспомнив о том, что он писал, Войла тихо рыкнул, сжав кулаки. Шурик в удивлении опустил плечи и раскрыл веки. Поняв, что Войла испытывает не самые радужные ощущения, во время обсуждения, он произносит: — Спасибо.. Я, честно говоря, до сих пор тебя считаю моим вторым отцом. Ты меня не бросил, и это главное. Идём. У нас будет ещё много времени на обсуждение. Если мы будем останавливаться через каждый шаг, то не успеем перейти лес хотя бы до наступления ночи. Войла кивает и идёт за Шуриком. Теперь, кажется, погорелец снова провалился в свои мысли, надолго задумавшись. Шурик привык не мешать ему мыслить о своём, потому просто молча шёл, иногда посматривая на своего мудрого учителя, настоящего «отца» и просто товарища. Остаток дороги до леса прошёл в тишине.       На подходе к густому заросшему лесу, прореженному лишь редкими лучиками света, Войла поворачивается к Шурику, снимая с плеча автомат и укладывая его в руках. — Доставай пистолет и держи ухо в остро. Шапку выше ушей натяни,— Войла проверяет магазин автомата, а после заходит вовнутрь густого леса. Шурик последовал примеру Войлы. Он снял пистолет с предохранителя, и, по совету Войлы натянул шапку выше ушей. Медленно следуя по стопам высокого товарища, сшибающего своей задницей кусты и сухие ветки, Шурик задумывается.       Если Войла знал о том, что он - сын его друга, то мог спасти Шуру по просьбе отца. Но погорелец сам не упоминал о том, что его настоящий отец попросил бы об этом. А значит, родителям Шурика действительно было все равно на его судьбу.. Но, его немного обрадовало, что теперь, в отличие от сестры, спасителем мира станет он, вместе с Войлой. Если у сталкера конечно получится найти артефакт и включить Шурика в договор с научным государственным центром. А сестра так и будет работать проституткой, со знаниями какой-нибудь там квантовой физики, которую применить никогда уже не сможет. Шурику стало не по себе из-за своего злорадства, но он отмахнулся. Не хочет он становиться плохим человеком в отношении других людей. Но в отношении своей семьи, он уже никогда не будет думать хорошо. Думая обо всем, что рассказал Войла, Шурик не замечает охотничью сетку, спрятанную в опавшей листве и иголках. Он наступает в неё. В недрах крон деревьев слышится резкий кнутный щелчок верёвки, которая тут же связывает Шурика в сети, подвешивая над землёй кверх-тормашками. Войла, который уже отошёл на приличное расстояние от задумавшегося Шурика, оборачивается. Увидев подвешенного юношу, быстрыми шагами возвращается, осторожно осматривая землю под ногами. Обойдя две такие же ловушки по другим сторонам, он достаёт нож и срезает верёвки, вздыхая. Шурик с характерным звуком шлёпнулся на землю. — Смотри куда идёшь. Если бы был капкан, то по мимо глаза у тебя бы не было ноги. Ибо мои знания в медицине заканчиваются на ампутировании и вскрытии мёртвых тел,— Войла треснул по лбу Шурику, от чего тот недовольно цыкнул, но с улыбкой посмотрел на уходящего Войлу. Поднявшись на ноги и откинув все ненужные мысли, Шура уже более чутко идёт, внимательно осматривая листву и траву. Войла же шёл уже не так далеко от него, иногда посматривая за себя, чтобы не потерять из виду Шурика. Смотря в пол, Шурик не замечает перед собой низкую еловую ветку, в которую вписывается лбом и падает. — Забыл упомянуть. Если ты смотришь вниз, то впереди на уровни головы могут быть растяжки, автоматические ловушки с дротиками.. Ну и ветки, например. А так же очень липкая паутина паука-гиганта. Войла остановился, держа в руках автомат и смотря на Шурика. Юноша, полежав на земле, встаёт, потирая лоб, на котором вероятнее всего будет синяк. — Тогда я точно не понимаю, как вести обзор по всем фронтам,— Шурик медленно подходит к Войле. — Учу. Смотришь по траектории туда, куда ты хочешь пойти, бегло осматриваешь местность вокруг. Медленным бегом идёшь вперёд, смотря в направлении дула оружия. То бишь - в пол. Держишь ухо в остро, чтобы услышать любые шумы и изменения в окружающей среде. Палец - на затворной раме. Всегда. Даже если держать неудобно. Потом будет неудобно с откусанными руками, ногами, или головой. Последнее, как и предыдущее, обычно смертельно,— Войла щурит глаза, и, подбирая автомат в руках поудобнее, осматривается. Он быстрыми шагами проходил между деревьев, иногда перешагивая кочки и корни. Последовав примеру, Шурик на протяжении всей этой пешей прогулки по лесу несколько раз обошёл открытые ржавые капканы и несколько таких-же охотничьих сеток для животных. В моменте, посмотрев под ноги, Шурик увидел растяжку, чуть не шлёпнувшись на неё. — Войла!,— выкрикнул Шурик уходящему дальше Войле,— тут растяжка! Остановившись, мужчина медленно возвращается к Шурику, осматривая гранатную растяжку между деревьев. — Кто-то определённо не хочет чтобы здесь ходили люди,— Войла садится на колени, медленно обхватывает рукой гранату, зажимая пальцами спусковой рычаг. Склонив гранату в сторону натянутой верёвки, он подцепляет кончиком ногтя усики шплинта и разводит их в стороны. Проверив все составляющие гранаты, он фиксирует чеку в гранате и разжимает руку. Граната спокойно лежит в ладони,— пополнение боезапаса. Смотри в оба, здесь могут быть бандиты, которые с удовольствием прострелят твою конопатую бошку, если лишний раз посмотришь их снайперу в глаза. Двигаемся, как будто бы мы беспечные путешественники, и нам от них ничего не надо. Войла сует гранату в подсумок на поясе, и прихватив автомат, идёт переди, теперь более часто поглядывая и вниз и наверх. Шурик топчется почти следом за ним, стараясь, как посоветовал Войла, никуда не целиться и не смотреть. В груди бешено колотилось сердце. Кажется, только Войла вёл себя спокойно и хладнокровно. — Но н..нам же по факту и ничего от них и не надо..,— в пол тона говорит Шурик и поднимает взгляд на идущего Войлу. — Не надо. Но если мы найдём схрон, а он тут есть, и он нам нужен — нас могут прижучить, если не оказать должного внимания и спешки. Войла медленно выходит на открытую поляну, перешагивая корни деревьев и высокую траву. Шурик идёт за ним, дрожащими руками держит пистолет. Обернувшись, Войла вздохнул, подошёл резкими шагами к Шурику, схватил его за грудки и поднял над землёй. — Я тебя учил держать чугунный утюг одной рукой не для того, чтобы ты дрожа, нёс в руках.. Мой!.. Пистолет. Я тебе подарил его для того, чтобы каждая пуля в магазине - достигала назначенной цели в твоих руках. Подтяни штаны и наберись храбрости. То, что ты ссышься от одной фразы о том, что тебя убьют бандиты, а не мутанты, тебе никак не поможет облегчить твою смерть, если ты во время своего тремора не сможешь прицелиться и выстрелить в нужный момент. Даже во время схватки с медведем ты не зассал. Так вот наберись мужского достоинства, и держи в штанах свой член хотя бы с какой-то относительной честью и причиной. Войла опускает парнишку, который, наверное, выглядел как зашуганный котёнок. Встряхнув головой, он успокаивает тремор в руках и с легкой улыбкой смотрит на Войлу. Мужчина же в ответ прищурил глаза и потрепал Шурика по шапке, продолжая идти вперёд. Шурик медленно пошел за ним, но все равно испытывал легкое недопонимание, из-за того что Войла на него рявкнул. Так или иначе, это помогло ему прийти в себя. Через некоторое время Войла и Шурик наконец-то достигли соседней части леса. Пройдя через неё, они окажутся в полях снова. Но прежде, Войла хотел забрать все самое полезное из схрона, который вероятнее всего, здесь был. И он подозревал, где именно.       Достав из своего рюкзака маскировочную сетку, он накидывает её на себя, становясь эдаким кустиком. — Значит смотри.. Ты сидишь здесь, и по команде в КПК ползёшь к схрону. Я тебя крою с другой части леса, чтобы тебе никто не зашёл в тыл. На входе проверяй каждый сантиметр входной двери. Если заколочена — выбиваешь ногой или локтем. В замок не стреляй, пуля в живот отскочит — я тебя вряд ли донесу до города,— Войла достаёт вторую маск-сетку, и накидывает на Шурика. Войла снимает красную яркую шапку с Шуры. Рыжий. Недовольно рыкнув, он скидывает с себя кепку, снимает балаклаву и натягивает на лицо Шурику, заправляя кудри под чёрную балаклаву. Натянув на свою голову кепку, стягивает свой шарф сзади на голове, заслоняя им лицо. — Дуй. Я держу всё на мушке,— отдав команды Шурику, Войла в полу-присяде быстрыми шагами идёт в безопасную точку, откуда сможет защищать тыл Шурика. Паренёк же отсалютовал товарищу, и поправив сетку, садится почти впритык к земле. Как только на КПК пришло сообщение, он задержал дыхание, медленно начав двигаться к схрону в подвальном помещении, которое осталось от дома в лесу. Самого дома не было, а вот каменный подвал — остался. «Войла вырастил из меня мужика. А сам говорит, что я сильнее него.. Может, он меня мотивирует?»,— задумался Шурик, на подходе к схрону ложась на землю. Обползая растяжки, тихонько спускается по лестнице к двери в подвал, и осматривает её. Спереди двери растяжек нет, но внутри — сто процентов есть. Впереди двери есть открытое пространство, а петли двери двусторонние. То бишь, дверь открывается и вовнутрь, и наружу. Внутри точно стоит растяжка. Прислушавшись, Шурик размахивается локтем и выбивает верхнюю часть двери, чтобы добраться до щеколды, чтобы открыть дверь без ключа. Просунув руку в отверстие, он ищет характерный механизм, и, провернув его несколько раз, открывает дверь на себя. Растяжка. Он переступает её. Сев на колени, он вспоминает то, что делал Войла. Повторяет все точь-в-точь за ним, только намного более медленно. Обезвредив гранату, Шурик укладывает её возле входа и медленно идёт по коридору подвала. Зайдя в комнату, видит ящики с боеприпасами и едой. Подойдя к ним, открывает крышки с парочки таких, и начинает распихивать самое нужное в рюкзак.       Войла же лежал в траве и листьях, накрутив глушитель и прицел на автомат, осматривал всю местность. Переключив автомат на одиночный режим стрельбы, притаился и вслушивался в окружение. Вроде, никто не приближался. — «Ещё грязь не смыта с кожи, Только страха больше не-е-ет. Потому затих прохожий, Удивлённо смотрит всле-е-ед…» В прицел попадает фигура, которая начала медленно двигаться в сторону схрона. Прицелившись, Войла делает выстрел. Фигура упала на землю. «А движения неловки.. Однако»,— Войла вдыхает, снова прицеливается, выискивая следующего нападающего. Параллельно, он тихонько намыкивает и шепчет строчки любимой песни. Обнаружив крадущегося к схрону врага, он снова выпускает пулю на выдохе. Взяв в свободную руку КПК пока никого не было, быстро отправил Шурику сигнал, чтобы он немедленно вылезал из подвала и уходил. Внезапно, Войла слышит отдалённые шорохи кустов и чью-то ходьбу. Настороженно, он положил КПК на землю, медленно потянулся к ножу. И, резко развернувшись, успевает отбить в сторону приклад, которым его сейчас ещё чуть-чуть и вырубили бы. Противник подошел со спины.       Перекатившись в сторону, мужчина встаёт на ноги, и тут же бросается на бандита, выбивая из рук ружьё. Войла хватает противника за шею, начиная душить. Но при оказанном дерзком сопротивлении - без зазрения совести вонзает в горло нож. Брызнула кровь, потёкшая по рукам Войлы. Напавший мужчина падает на землю. Войла глубоко дышит и сжимает рукоять ножа, слушая лес. Он слышит, как там кто-то сбито вдыхает воздух и мнётся на листьях. Мужчина тихо усмехнулся, сглотнул, начал медленно пятиться назад. Войла даже не успел подобрать автомат - из кустов раздаётся выстрел. Увернуться полноценно Войла конечно же не успел. Но подставил самое незначительное место - пуля попала в ладонь левой руки. Взрычав от боли, Войла стискивает ручку ножа до треска. Он бросается в кусты на врага, который ещё не успел перезарядиться. Выбив у него оружие из рук, вонзает нож в ключицу и проворачивает его вниз. Потом наносит ещё один такой удар в шею и быстро встаёт с бандита, подбежав к автомату. Схватив его, он смотрит в прицел и осматривает подвал. Вокруг никого. Шурика тоже не видно. Он шустрый, наверное, уже ушёл. Собрав полезности с двух убитых, он простонал, сжимая левую руку. Тело пробил легкий тремор. Стиснув зубы, он взял двумя руками автомат, и быстрым шагом пошёл к подвалу, где был схрон. Осмотревшись, он медленно подходит в присядку к входу, спускается, и обнаруживает там.. Никого. Войла сглотнул. Грудная клетка задрожала. Нервно сглотнув, Войла выпустил автомат из рук. Рыча, он со всей силы ударил кулаками по бетонной стене. — Черт!… Черт! Черт!,— Войла тяжело дышит. Он медленно отходит от стены, смотрит на пробитую пулей ладонь, которая не переставала кровоточить. Достав из подсумка бинт, он наспех заматывает руку прямо поверх перчатки и быстро выходит из подвала, осматриваясь. Вокруг никого не было. Он не слышал ни дыхания, ни шорохов. Лишь шелест листьев и гудящий ветер. Восстановив дыхание, Войла смотрит на землю. След от протектора больших ботинок и скользящие следы от маленьких ботинок. Глубокие и резкие. Брызг крови. Следы волочения. Значит, Шурик отбивался, а потом его ударили и потащили. Кто-то определённо хотел вывести Войлу к бандитам, чтобы он забрал Шурика. Изучив следы вокруг подвала, он оставляет найденные ружья и полезности в схроне. Сам схрон закрывает его большой еловой ветвью, и в темпе вальса, обходя все ранее найденные ловушки, бежит по следам. В мыслях он матерится. В процессе бега рычит от пульсирующей боли в ладони, которая постепенно теряет хватку. Остановившись в середине пути, он прижимается к стволу дерева и смотрит на бинт, который весь целиком стал красным как и перчатка. Рыкнув, он сматывает бинт, снимает перчатку. Сняв с рюкзака флягу со спиртом, обильно поливает на ладонь. Не переставая поливать руку, по которой шёл тремор, он резким хватом берет другой бинт из кармана рюкзака, и хорошенько сматывает руку. Бинт покраснел в двух местах. Кажется, кровь перестала идти в таком количестве. Пара пальцев двигались болезненно, но не критично. Отдышавшись, Войла надел перчатку, дополнительно повязав на нее бинт сверху. Все время он останавливал взгляд на следах протектора, чтобы не потерять направление в котором ему нужно идти. Вскоре, Войла отходит от ствола дерева, перехватывает автомат поудобнее и бежит по следам дальше.       Преследование длится совсем недолго. Вскоре Войла доходит до лагеря бандитов. Осев у кустов он достаёт с поясной сумки бинокль. Развернув, смотрит сквозь кусты, лёжа на земле, на все что происходит в лагере. Были часовые на двух вышках. По меньшей мере четыре заброшенных деревенских дома, и три огромные казарменные палатки, в которых зажигали фонари. Небо темнело и это было Войле только на руку. Медленно закрыв голову капюшоном маскировочной сетки, он ползёт по высокой траве к палаткам. Ветер отлично скрывает его движения. Стараясь сдерживать болезненный рык от пульсации в ладони, он подползает к первой палатке и слушает её. В ней никого. Во второй слышатся мужские разговоры. Только в третьей слышится копошение и мычание, будто бы кого-то связали и заткнули рот. Такому говоруну как Шурик, рот заткнуть весьма сложно, даже тряпкой или кляпом. Войла долго слушает палатку, и понимает, что в ней никого больше нет, кроме этого кого-то «мычащего» и подозрительно похожего на Шурика. — Ты один?,— шёпотом спрашивает Войла. Человек в палатке утихает, а потом часто-часто угукает. Войла достаёт нож и режет палатку с задней стороны. Залезая в неё, находит Шурика. Связан, рот склеен моментом. Ну да, пожалуй, это был единственный способ заткнуть орущего Шурика.. Войла режет ножом верёвки на руках и ногах Шуры, и ощущает как на него накидывается юноша, обнимая. С его щёк текут слезы, он мычит и часто дышит носом, не в силах разлепить губы. Похлопав его по спине, Войла слышит голоса, которые приближаются к палатке. Он быстро выныривает из неё, прячась за ней. — Идиоты! Вы схватили, фактически, наших союзников! Какого черта вы действуете без какого-либо приказа от нас, от ваших, чёртовых, начальников!       Войлу прошибает током. Да это же голос знакомого бандита, с которым он сдружился. Леонид. И, кажется, в последнюю их встречу все было нормально. Но лагерь был в другой стороне. Медленно проползая, он вернулся в палатку, держа в руке нож. Он скинул с себя маск-сетку, прищурил глаза и смотрел вперед, на вход в палатку. Застёжка огромной палатки расходится, внутрь заходит тот самый главарь лагеря бандитов, который аж вздрагивает от испуга. Зашедшие следом шестёрки тут же наставили на Войлу стволы. — Дураки! Пошли от сюда вон, быстро!,— главарь пнул по коленям обоих шестёрок, которые заматерились и отошли от палатки,— Войла, здравствуй, друг.. Мы переехали в этот лес, а новенькие не знакомы же с тобой и с Шуриком. Войла, ну ты прости нас, ради бога.. Честно, я этих оболтусов по самой строгой мере отчитаю. Мужчина отчитывается и извиняется с каждым шагом, и заходя в палатку с прищуренными от страха глазами, ощущает как в горло уткнулся кончик лезвия ножа Войлы. — Ты, паскуда, что творишь?..,— хрипит Войла. Глаза в полумраке палатки тёмные, раскрыты до неприличия в моменте, а после, Войла их хладнокровно щурит. Язвы и вены на коже налились кровью, от того взбухли. Войла стиснул зубы. Нож держал крепко, и даже тремор из-за ранения не заставил пошатнуть его руку,— Ты хоть знаешь, что твои шестёры сейчас натворили, пока ты мирно хлестал ржаную у себя в будке?.. Ты совсем страх потерял? С нашей последней встречи, ты, собака плешивая, клялся мне,— Войла встаёт во весь рост в палатке, заставляет мужчину впереди него упасть на пятую точку,— Гнида, ты пообещал, что всем своим подчинённым, всем шестёрам своим новоиспечённым, будешь напоминать, что со мной связываться опасно… Войла медленно ведёт ножом по шее, оставляя кровоточащую царапину. Главарь бандитов дрожит, не смея шевелиться. Такой здоровый мужик, с крепкой щетиной на лице, и характерными родинками. Глаза бегают по Войле. — Войла.. Прости меня идиота.. Честно, я их только два дня назад принял, они ещё совсем зелёные, вообще ничё не просекли у нас в бандитском нашем уставе.. Войла, дружище.. Они тебя спутали со сталкером в розыске.. Войла тяжело дышит, нажимая лезвием в кожу сильнее, заставляя мужчину вздрогнуть. — Падаль дрожащая.. Какой ты слабый и мелочный. Я просто не поверю никогда, чтобы такая служебная потаскуха организовала свою банду из огромного количества людей, которые терроризируют целые города своим появлением. Какой же ты ублюдок..,— Сталкер взрыкнул, и сидящий перед ним мужчина уже приготовился к смерти, но Войла лишь вонзил нож в деревянную балку, на которой стояла конструкция огромной групповой палатки. Главарь дрожит и часто дышит, а после медленно опускает голову, смотря исподлобья на Войлу, как щенок, провинившийся перед хозяином. — Встань, жид пархатый,— скомандовал Войла. Главарь тут же поднялся, будто ужаленный. — Принеси сюда бутылку ржаной водки, медицинский большой набор, три сухпая, и человека, который заклеил Шурику рот. Я жду.. Леонид,— говорит Войла, и наблюдает за тем как удаляется главарь, почти бегом отправляясь выполнять поручение. Войла выдыхает и медленно садится на койку, подзывая к себе Шурика. Оный ревет хуже девчонки, но медленным шагом подходит к Войле. Мужчина усаживает Шуру рядом с собой, похлопывает по спине. — Жжёт.. Потерпи, потерпи. Будет ещё больнее. Ты сильный, справишься.. Боролся, не обмяк. И на том хорошо,— Войла приободряет и успокаивает Шурика разговором. Юноша постепенно восстанавливает дыхание, сдерживая поток эмоций. Спустя некоторое время, шестёрки Леонида приносят в палатку указанные вещи. А потом и сам Леонид приводит человека, который по собственному решению заклеил Шурику рот. Мужчина стоит в проходе, рядом с Леонидом. — Сядь,— командует Войла, указывая на табуретку в углу палатки.       Дрожащий бандит садится на табуретку. Войла злобно фыркнул, взял медицинский набор, оставленный шестёрками, и сел на койку к Шурику. Доставая от туда нужные инструменты, он взглянул на Шуру, который кажется, готовился к худшему. Войла махнул рукой, чтобы Шурик подсел ближе. Юноша неохотно пододвинулся, начиная дрожать. — Больновато будет. Поори там, можешь царапаться. Все равно если растворителем поливать, хуже будет,— Войла снимает перчатки и протирает руки медицинским спиртом. А после, достает хлоргексидин, поливая им склеенные губы. Он поворачивает на себя голову Шурика, придавливает большими пальцами кожу сверху и снизу от губ. Методично, рывками, Войла разлепляет губы. Шурик схватился за запястья Войлы, сжимая их. Он зажмурил глаза и утробно мычал. Было не так больно, возможно за счет вылитого на губы хлоргексидина. Но, все равно, кусочки кожи отрывались вместе с клеем. Губы краснели и наливались кровью, которая скатывалась по шее. Спустя несколько минут, Шурик смог вздохнуть ртом, одновременно с этим обливаясь редкими слезами. Он не хотел ударить в грязь лицом еще раз, перед Войлой. Мужчина берет таблетку обезболивающего, наспех ее засовывает в рот Шурика, после давая попить с открытым ртом из фляги. Сквозь дерущие ощущения, Шурик проглатывает таблетку вместе с комом слез, стоящих в горле. Он продышался и отпустил одно из запястий Войлы. Сталкер взял вату, промакнул ее водой, промакнул губы Шурика и протер его шею. Совсем скоро подействовало и обезболивающее. Шурик не переставал шмыгать носом и пугался от пульсаций в губах, но теперь, спокойно сидел, изредка содрогаясь от тремора. Похлопав по спине своего товарища Войла опускает его на койку, надавив на грудную клетку. Сняв с себя бронежилет, накидывает куртку на Шуру, который после сего притих. Вздохнув, Войла оборачивается и смотрит на стоящего в проходе Леонида. — П-шел сюда,— Войла указывает пальцем возле себя. Услышав обращение, Леонид тут же подходит, медленно складывая руки за спиной.       Войла с прищуром смотрит на мужичка, сидящего на табуретке в углу палатки. Тяжело вздохнув, он поднимает с пола рюкзак, достает из кармашка тюбик со старым секундным клеем. Крышка намертво приварилась к металлическому корпусу. Войла прихватывает ее пальцами, с треском проворачивая до полного открытия. — Пускай этот урод помучается. Если будут ему помогать, я остальным тоже рот заклею, и тебе в том числе, Лёнь,— Войла многозначительно кашльнул, сделал пару шагов и подошёл к сидящему на табуретке мужику. Схватив его за челюсть, он обильно поливает его губы клеем. Мужик начал было сопротивляться, но Войла ударил каблуком ботинок по стопе бандита, заставив его зажмуриться и перестать брыкаться. — Губы сожми, юродивый,— Войла крепко держит мужика за челюсть, сдавливая ладонью. Мужчина, заклеивший рот Шурику, смотрит бегающими глазами на Войлу, не в силах сжать губы. Дрожит и часто-часто сглатывает. — Сожми губы!,— заорал Войла страшным голосом, от чего кажется, затрещало в ушах. Мужик отрицательно покивал головой и сглотнул, бегающими глазами смотря на Войлу. — Вот как…,— Сталкер стиснул зубы. Резко схватив бандита за волосы, он с треском задирает его голову, поливая клеем и ноздри, самостоятельно их сжимая. Мужик тут же начинает водить по лицу своими руками, в попытке вдохнуть воздух.       Войла с тихим утробным рыком выпнул задыхающегося мужика из палатки и с яростью смотрит на Леонида, который тут же поспешил удалиться, дабы не отхватить сгоряча еще раз. Мужчина расслабляет и опускает плечи, оставшись в палатке. Из прорези поддувает ветерок, на койке лежит Шурик, который отходил после полученной раны. Войла подсаживается к Шуре на кровать, похлопывает его по плечу, слегка расталкивая. — Мужик. Молодец. Клей потом сам отлипнет. Через денёк уже и не заметишь ничего,— Гуляев потрепал юношу по волосам. Спустя некоторое время, когда Шура полностью восстановил дыхание и успокоился, Войла достал заживляющую мазь. Ею он помазал губы Шурика. — Дай руки,— спокойно говорит Войла и протягивает свои ладони к Шурику. Парень протягивает свои подрагивающие руки, сам приподнимаясь на койке. Войла оттягивает рукав куртки и снимает перчатку с руки Шурика. На запястьях остались синяки и красные следы от сжатия. Войла стиснул зубы, разозлившись. Но, постарался не подать виду, чтобы не испугать и без того напуганного Шурика. Он снял перчатку и со второй руки, помазав запястья той же заживляющей мазью. Сидя на краю кровати, Войла поднимает принесённую бутылку водки с пола, откручивает крышку и пьёт прямо с горла. Вдохнув и выдохнув, прикладывает холодную бутылку ко лбу.       С улицы слышны стоны и крики боли. Кажется, тот бандит смог расклеить себе рот. Ноздри бы он вряд ли смог расклеить, тут разве что только если резать. Отверстия маленькие, повреждения будут так или иначе обширными. Вскоре из палатки показалась грузная фигура Войлы, который направился к зданию, где предположительно находился Леонид. Пошарпанное двухэтажное здание, со съехавшим фронтоном. Напротив строения ползал мужик, обливаясь кровью изо рта. Впоследствии к нему подбежали товарищи и утащили в палатку, где скорее всего сидел их медик. Пройдя мимо разворачивающейся драмы, Войла поднимается по ступенькам на крыльцо и открывает дверь, заходя внутрь дома. Леонид ходил кругами у камина, держа руку возле губ. Увидев Войлу, он подходит к нему. — Войла.. Правда, прости. Мы искали бандита одного, он наши схроны чистил. Его кличка «Белка», вроде как. Мы твоего мелкого за него и приняли.       Войла останавливается и щурит глаза, смотрит в пол, а после на Леонида. — Ты меня в какой-то мере тоже извиняй. Все таки дебилы они, а не ты. Но на будущее… Разъясняй все полезные связи и важные лица своим ихтиандрам. В следующий раз я церемониться с тобой не буду. Это был второй раз, как я тебя пощадил,— Войла кашльнул и опустил с носа песочный шарф,— Мужик ты хороший, но ума у твоих подопечных с гулькин нос… А.. И еще.. На Шурике балаклава была. Где она? — Балаклава?.. Здесь, здесь кажется лежала. Эти же дураки притащили сюда трофеи..       Войла отходит от Леонида и заходит в соседнюю комнату, где лежали сумки Шурика. Сверху на них небрежно брошенная балаклава. Подняв её, Войла снимает с себя кепку и надевает балаклаву на себя. Забрав вещи, он возвращается к Леониду. — Схрон в той части леса наш будет. Если кто-то претендует - разговаривать будет лично со мной. Передашь своим псам паршивым. И помни, Лёня. Если кто-то из моих родных пострадает, от тебя мокрого места не останется. Как клопа придавлю,— Войла подходит к главарю бандитов, смотря на него сверху вниз холодным взглядом. Леонид глубоко вздыхает и кивает: — Я понял.. Войла кивает ему в ответ. Развернувшись, он покидает помещение и направляется обратно в палатку. Шумихи конечно навелось знатно. Все бандиты в лагере на уши подняты были. Войла шагает по желтой трескающейся траве, потом, пригнувшись заходит в палатку. Покидав все вещи у кровати, он разминает руки и голову. — Уже легче?,— раздается сиплый голос откуда-то сверху. Шурик невнятно угукнул и развернулся лицом к Войле. — Говорить все еще тяжело.. Прости, что не уследил за ситуацией. Парень кивает и скидывает с себя край куртки Войлы. После, приподнимается и принимает положение сидя. Смотря вниз. Лицо завесили рыжие кудри, частично намокшие и прилипающие к лицу. — Скоро отправимся обратно. Я закрыл подвал со схроном, шмоток оттуда наберем и все продадим. А тебе я куплю нормальное снаряжение, и автомат. А то ты с этим пистолетом как.. Ай, ладно. Ты еще маленький,— Войла махнул рукой и слегка усмехнулся. Шурик же облегченно вздыхает и вновь кивает. Говорить ему было бы физически больно, поэтому он пока ограничится лишь таким видом коммуникации. Войла обернулся на Шуру, осмотрел его. Убедившись, что все в порядке, поднимает с пола бутылку водки. Приподняв край балаклавы, он отпивает из нее и вытирает губы рукавом свитера.

***

      Через пару часов, Войла вместе с Шуриком ушли из поселения бандитов. В качестве компенсации, они получили полноправное владение схроном, карту со всеми обозначенными растяжками и ловушками, бандитскими лагерями. Да, и так, просто полезной информацией. В комплект еще и входил большой медицинский набор, что было крайне полезным приобретением. Сам Войла получил от этого всего одну лишь моральную выгоду - чувство удовлетворения от мести. Правда, иногда сталкер рычал, пока шел к схрону вместе с Шуриком. Ладонь ужасно болела. Шурику же он говорил, что все с ним мол в порядке. Еще и по мимо всего Войла нес все вещи на себе. Тихо кряхтя, он покорно нес все разом. Им не пришлось долго бродить, чтобы найти нужный схрон. Сначала туда спустился Войла, а следом и Шурик. Сталкер разложил вещи по помещению схрона, расстелил спальники. В самом подвале был люк, который выходил на поверхность. Он был встроен в стену, в эдаком цилиндрическом отверстии. Мужчина открыл этот люк, впуская в подвал легкий ветерок. Прямо под этим люком, Войла разводит костёр. Место он обложил кусками отвалившегося бетона и мелкой галькой. Поломанные деревяшки и бумага сослужили отличную службу, хорошенько разгораясь и наполняя пространство теплом. Снаружи становилось все холоднее и холоднее.       Шура, желая не мешать Войле, усаживается на спальник, ощупывая кончиками пальцев губы. — Не трогай руками. Грязь занесёшь, спиртом ещё хуже такие раны промывать. Уже ни один обезбол не поможет,— Войла вздыхает и плюхается на соседний спальник. Он очень устал. У него гудела голова от количества проявленной злости, которую он обычно держит под хладнокровным молчанием или наигранной улыбкой с дурацким прищуром. Расслабив мышцы, Войла набирает полную грудь воздуха, и медленно ее выдыхает. Шурик долго мнется, прежде чем поворачивает голову на Войлу, чтобы на него посмотреть. — Спасибо тебе… Отец,— Шурик вжимает голову в плечи, чувствуя тотальный стыд за произнесённое слово. Оно казалось ему до ужаса неприличным, в отношении Войлы. И он сам боялся, что об этом выражении подумает Войла. Но, не первый раз ощутив на себе заботливую руку сталкера, Шура был вынужден сказать что-то такое. Войла усмехнулся и слегка покивал. Не было сил испытывать какой-то более широкий спектр эмоций. Испытывать радость от того, что его назвали отцом. Отдых Войлы длился ровно до того момента, пока окончательно не разгорелся костёр. Мужчина медленно поднимается со спальника, подсаживается к костру, и кладет возле огня два кирпичика. Подтянув к себе свой рюкзак, достает от туда фольгированные маленькие подложки с мясной кашей. Эти подложки сразу оказались на кирпичах. Ночь проходила за тем, что Войла с ложечки кормил тёплой едой Шурика, так, чтобы он не обжёг и не повредил себе губы. При этом было необходимо, чтобы он поел и напился тёплого чая. Сам же Войла практически ничего себе не положил, следовательно, почти ничего и не съел. Со временем, сам Шурик свалился спать тихо мыча во сне, а вот Войла ещё долго сидел напротив костра, с пустым взглядом смотря в разгорающийся костёр. Время шло медленно, костёр постепенно затухал. А Войла, оперевшись спиной на ящики, охранял спокойный сон Шурика…