На грани видимости (Haunt the corner of my eye)

Несмотря на то, что сейчас субботнее утро, Кикимера нигде нет, поэтому Гарри сам закидывает яйца на сковороду и надеется на лучшее. Он вполне обошёлся бы без знания о том, как выглядит Малфой с утра — встрёпанный и сонный, потирающий глаза и уткнувшийся лицом в огромную кружку с кофе — поэтому он очень рад, когда слышит рёв камина, и в комнату входят Рон, Гермиона и Луна. Луна тепло приветствует Гарри и Малфоя, чем вызывает немного недовольное восклицание Рона. — Ты носишь в ушах листья? — озадаченно спрашивает Малфой. Луна играет с одной из своих широких серёжек. — Гинкго билоба, — говорит она. — Очень полезно для когнитивных функций. Малфой приподнимает бровь: — Да, но их полагается есть. Гарри собирается вмешаться, но тут Малфой словно вспоминает, что Луна здесь, чтобы помочь им, и ему стоит быть повежливей. — Спасибо, что пришла, — искренне говорит он. — Я знаю, что это против установленных правил. Луна деликатно пожимает плечами. — Я не согласна с этими правилами, — говорит она и достаёт свою палочку. Луна колдует ярко, вся её индивидуальность проявляется в движениях палочки. Они совсем не похоже на точные, скованные движения целителей, с которыми Гарри привык иметь дело. Диагностические линии расходятся по коже Малфоя и возвращаются к её палочке. Она поворачивается и делает то же самое с Гарри. — Ни один из вас не подвергался Обливиэйту, — подтверждает она. — Но есть какой-то след, который мне не знаком. — Она вытягивает руку и бросает заклинание, бормоча под нос. Затем она делает жест в сторону Рона и Гермионы. — Можно? — и она повторяет движения палочкой. — Что это? — Как оказалось, ничего, — говорит она, убирая палочку. — В диагностическом следе был небольшой медный росчерк, который я не узнала, но он получился у всех, так что, возможно, причина просто в гнездящихся снаружи гладкокрылах. Малфой и Гермиона обмениваются скептическим взглядом. Луна достает ярко-розовый блокнот, покрытый мехом, и начинает делать заметки о своих находках. Гарри это напоминает о «Чудовищной книге о чудищах», и он немного отклоняется назад на случай, если у блокнота есть зубы. — Не волнуйся, Гарри, — хихикает Луна. — Этот ежедневник — маггловский. Мне просто нравится его цвет. — Магглы покрывают ежедневники мехом? — недоумённо спрашивает Рон. — Ты ведёшь свои медицинские заметки в меховом ежедневнике? — уточняет Малфой, скорее озадаченный, чем удивлённый. — О, я много чего сюда записываю, — говорит Луна, перелистывая страницы. — Списки продуктов. Книги, которые я хочу прочитать. Напоминание о вечеринке в честь дня рождения Гарри. Почему её не было, Гарри? Я не могу вспомнить, ты тогда заболел? Гарри вскидывает голову и видит, что Малфой смотрит на него. — Гарри не... — Гермиона запинается. — Погоди, а что ты делал на свой день рождения? — Ничего, — пожимает плечами Гарри. — По крайней мере, насколько я знаю. — Это довольно странно, разве нет? — замечает Малфой. — Что мы с Луной записали, что у тебя будет вечеринка. Гермиона роется в сумке и достает «Надёжный Напоминатор» — магический календарь, которые «Флориш и Блоттс» продают дюжинами. Прикоснувшись к нему палочкой, она открывает страницу с июлем. В день рождения Гарри никаких записей нет. — Рон, проверь свой? Рон лезет во внутренний карман своей униформы и достает свой собственный «Надёжный Напоминатор». И снова ничего. Они смотрят друг на друга в замешательстве. — Твой календарь был маггловским? — спрашивает Гермиона, и Драко кивает. — Такое ощущение, словно записи исчезли со всех волшебных устройств, но не с маггловских. Если вечеринка состоялась, но никто из нас её не помнит, то... — Она ненадолго останавливается и делает успокаивающий вдох. — То, что произошло с Гарри и Малфоем, могло случиться и со всеми нами. Гарри чувствует тошноту. — Допустим, у тебя была вечеринка, — говорит Рон, качая головой и пытаясь рассуждать практически. — Ты бы пригласил кучу народу. Нам просто нужно расспросить ещё нескольких человек, и мы докопаемся до сути. Идея хорошая, но они связываются по дымолётной сети с Молли, Артуром, Дином, Симусом и Джинни, и получают от всех одинаково невнятные ответы. Никто из них не помнит вечеринку, но ни у кого нет в этом уверенности, и в основном они просто хотят заверить Гарри в том, как рады они будут проголосовать за него на следующей неделе. — А что насчет Невилла? — предлагает Луна. — Он только что вернулся из Австралии, может, он что-нибудь знает? Гарри снова опускается на колени перед камином. Невилл, конечно, очень рад ему. — Как же я рад тебя видеть, — заявляет Гарри и обнаруживает, что говорит это с искренностью, которая застаёт его врасплох. Последние несколько недель были очень неспокойными, а теперь ещё и тревожное осознание того, что его друзья и семья могут быть как-то затронуты, засело занозой в его душе. Невилл же... Невилл был в Австралии задолго до того, как всё это началось. Гарри не испытывает никакого замешательства в том, что касается Невилла. — И я тебя! — говорит Невилл. — Такое ощущение, что меня не было целую вечность. Как там все? Гарри бормочет, что всё в порядке, хотя на самом деле это может быть полнейшей ложью, и пытается придумать, как направить разговор к той головоломке, которую они пытаются решить. — А предвыборная кампания? Должен сказать, Гарри, я был очень удивлен, когда ты объявил о ней. Ты никогда не казался мне любителем политики. — Невилл немного неловко, словно извиняясь, пожимает плечами, и у Гарри замирает сердце. Слова так и вертятся у него на кончике языке. Настало время вернуть всё на круги своя. Но это не его слова. Сейчас он всё больше уверен в этом. Он тяжело сглатывает и пытается не выпустить эту фразу наружу. — Новый вызов, я полагаю, — бормочет он, и удерживать эту риторику за зубами оказывается труднее, чем должно быть. Невилл принимает его пустой ответ за чистую монету. — А вечеринка, как она прошла? Кровь Гарри стынет в жилах. Луна радостно хлопает в ладоши на другом конце комнаты. — Вечеринка... Невилл хмурится и смеется одновременно: — Твой день рождения? На который ты нас всех пригласил, с настоящими приглашениями, написанными от руки, и всё такое. Совсем непохоже на тебя, на самом деле. Мозг Гарри пытается уловить суть происходящего. — Но... тебя там не было... Невилл фыркает: — Естественно. Я в это время искал Призрачных Жевунов в Кэрнсе. Невилл не выглядит растерянным. В его воспоминаниях нет ничего расплывчатого. — Ты получал приглашение? На лице Невилла на мгновение мелькает неуверенность. — Я... да? А ты что, не собирался мне его присылать? Это вызывает у Гарри неожиданный смех: — Ну что ты, конечно, собирался. Я просто... Боже, Невилл, это отличные новости. Ты сможешь ненадолго зайти? Невилл легко соглашается, и Гарри встает, чтобы дать ему возможность выйти из камина, стряхивая с себя немного сажи. — Ух ты, по какому поводу собрание? — спрашивает Невилл, обнимая Гермиону и Луну, хлопая Рона по руке и хватая с тарелки кусок холодного тоста. — Привет, Драко, — приветливо говорит он, и выражение шока на лице Малфоя полностью отражается на лице Гарри — он это чувствует. — Ты меня знаешь? — Драко вскакивает на ноги и неловко замирает, его длинные конечности напряжены, он дёргается, словно не знает, что делать со своими руками. Невилл смотрит на Гарри и потом снова на Драко. — Это что, какая-то шутка? — Нет, то есть да, конечно, ты знаешь, кто я такой, — торопливо говорит Драко, взмахнув рукой, словно отбрасывая прочь мысль «мы вместе учились в школе, у нас ужасное прошлое». — Но ты не... удивлён видеть меня здесь? — Думаю, тебе стоит ввести меня в курс дела, Гарри, — Невилл со вздохом опускается на стул. — Почему я должен быть удивлен тем, что ты тут, Драко? Ты же обычно всегда где-то рядом с Гарри: в пабе на воскресном обеде, или пьешь с ним кофе в том маленьком кафе рядом с работой. — Салазар... — Драко тяжело выдыхает, потрясенно смотрит на Невилла и резко садится обратно, точно марионетка, у которой перерезали ниточки. — Ты помнишь. Невилл выглядит крайне растерянным, и Гарри принимается расхаживать перед камином, думая, как бы попроще всё объяснить. — Что-то случилось с нашими воспоминаниями, Нев. Или, может, не с нашими воспоминаниями, но с нашим сознанием — точно. — Что ты имеешь в виду? — Последние шесть недель для нас — для Рона, Гермионы и других — были каким-то образом изменены. Например, мы забыли о вечеринке в честь моего дня рождения. Невилл хмурится: — Забыли её провести? Что это за странные чары памяти? — Нет, — говорит Драко, — я думаю, что у Гарри была вечеринка. Просто никто из приглашённых не помнит, что присутствовал на ней. Более того, они не помнят, что он вообще планировал её устраивать. — На вас всех наложили Обливиэйт? — В голосе Невилла звучит вполне понятный ужас. — Нам не удалось его засечь. И это ещё не все. Мы обнаружили, что... делаем и говорим вещи, которые не кажутся нам правильными. — Это звучит просто чудовищно, приятель. А что говорят авроры? — Именно об этом я и говорю, — обращается Рон к комнате в целом, но хмуро глядя при этом на Малфоя. — Нам следует сообщить об этом. — И мы сообщим, — настаивает Гарри. — Как только будем уверены в том, кому можно доверять. — Что ты подозреваешь? — спрашивает Невилл, и его лицо серьёзно. — Что-то вроде Пикирующего Злыдня? Его использовали в Нью-Йорке, помнишь, мы читали об этом в «Истории магии». А вот зелье, которое могло бы создать такой эффект, как вы описываете, я припомнить не могу. — Давай я покажу тебе, до чего мы уже додумались . Драко ведет их обратно в библиотеку, и Гарри на мгновение становится тепло и немного странно от того, каким уместным тот кажется в этом доме. Словно это самое обычное дело — пригласить друзей на тосты с яичницей и провести небольшое исследование. Гарри занимает себя уборкой на кухне и гадает, куда подевался Кикимер. Когда он присоединяется к остальным в библиотеке, ему кажется, что книги разметало просто повсюду. Малфой, похоже, откуда-то достал пробковую доску, на которой теперь закреплены какие-то бумажки и заметки. Луна сидит в кресле у окна, скрестив ноги, вокруг неё море раскрытых книг. А Рон выкрикивает названия каких-то странных растений Невиллу, который ищет их в огромном фолианте, каждый раз отрицательно качая головой. Прибывает сова от Анджелины. Та интересуется, можно ли им с Парвати зайти, чтобы обсудить последний этап кампании. У Гарри скручивает желудок. Внезапно избирательная кампания кажется ему самым последним делом, о котором он хочет думать, и он категорически не может позволить им узнать, что в его доме находится бывший Пожиратель Смерти. Он отвечает с совой, что его мучает мигрень и делам придётся подождать, а затем на всякий случай запирает камин. Гермиона даёт ему почитать историю четырнадцатого века о священнике, который утверждал, что всей его пастве промыли мозги, но язык текста крайне архаичен, а священник не вызывает особого доверия. Но труднее всего ему сосредоточиться из-за того, как Малфой, сунув за ухо перо, расхаживает взад-вперед в одолженном у Гарри свитере и увлеченно спорит с Гермионой, словно они делают так каждые выходные. От этого Гарри хочется сесть на собственные руки, чтобы не наделать ими глупостей. Гарри снова берёт в руки пачку фотографий. На верхней фотографии — он и Малфой, прислонившиеся спинами к каменной балюстраде моста с видом на реку. Они улыбаются тому, кого попросили сфотографировать их, и ветер сдувает волосы Малфоя на одну сторону. Гарри смотрит на снимок, мечтая, чтобы это была волшебная фотография и он мог увидеть, как они двигаются. Увидеть их улыбки. Увидеть, как Малфой в раздражении откидывает волосы назад. Гарри кажется, что он заглянул в другую жизнь, которую, к своему изумлению, он очень хочет прожить. — Этого не может быть, — слышит он слова Гермионы, и ужас в её голосе заставляет его поднять на неё взгляд. — Описание совпадает, — возражает Малфой, указывая на страницу в книге, которая выглядит настолько ветхой, что, кажется, вот-вот развалится на части. — Но это было запрещено ещё до Статута Секретности! Только посмотри — с его помощью можно сделать людей своими послушными марионетками, а они даже не будут знать об этом. Это как худшее сочетание модификации памяти и гипноза. Малфой только кивает. — Ни одна ведьма или волшебник не справится в одиночку, чтобы сделать что-то подобное с большим количеством людей. Такое требуется делать группой. Малфой снова кивает: — Видишь, вот. Шесть заклинаний параллельно. Это требует огромного количества магической силы. — Покажешь мне? — с любопытством спрашивает Луна, покидая своё солнечное местечко у окна, чтобы почитать через плечо Гермионы. На мгновение она хмурится, а затем поворачивается к Невиллу. — Можно мне провести над тобой медицинскую диагностику? Тот удивленно кивает, и её палочка взлетает, оставляя за собой танцующий серебристый след. — Вот оно что, — бормочет она. — Что? — спрашивает Рон. — Я всё думала о той маленькой медной руне, которая появлялась при диагностике у всех нас. Сначала я предположила, что это что-то стандартное, что я не учла, но я очень сильна в диагностике, так что это не имело смысла, — говорит Луна без намека на браваду. Она теребит свою серёжку. — Я пыталась найти информацию об этой руне, и вот она. Это след, который показывает, что на человека было наложено подобное заклинание. — А Невилл? — говорит Гермиона, бросаясь к дивану так, словно она может просто взять его за руку и этим раскрыть тайну. — У Невилла нет никаких следов. — Выходит, это произошло, когда Невилл был в отъезде. Думаете, это случилось на дне рождения? — обращаясь ко всей компании, спрашивает Гермиона. — Но, насколько нам известно, вечеринка так и не состоялась, — замечает Рон. — Конечно, состоялась, — раздаётся раздражённый голос из коридора. — Кикимер вымыл достаточно стаканов, чтобы знать наверняка. — Кикимер, а ну иди сюда! — кричит Гарри, и дыхание у него перехватывает. Старый эльф никуда не спешит и медленно заходит в комнату, волоча за собой корзину для белья. Он выглядит крайне раздражённым, когда видит, что у Гарри гости. — Если Хозяин хотел развлекаться, он мог бы сообщить об этом Кикимеру. Когда, по-твоему, у Кикимера будет время убрать все эти книги? — Вечеринка в честь моего дня рождения. Можешь рассказать о ней? Эльф угрюмо смотрит на него: — Это было не настолько давно, чтобы Хозяин успел забыть. Кикимер просил о том, чтобы список гостей был утверждён заранее, но потом к Хозяину заявились люди без предупреждения. А канапе сами себя не сделают. — Его маленький уродливый подбородок вызывающе вздёрнут вверх, как будто оказаться без достаточного количества сосисок в тесте на вечеринке — это высшая степень позора. — Кто заявился? Кикимер презрительно фыркает: — В обязанности Кикимера не входит записывание имён любителей срывать вечеринки. Гарри вздыхает: — А что случилось после вечеринки? — Гости Хозяина ушли внезапно и раньше назначенного времени. Крайне невежливые. Особенно этот, — он тычет пальцем в Малфоя. Малфой подаётся вперёд в своем кресле и серьезно смотрит на маленького эльфа: — Что значит «особенно я»? — Мистер Малфой покинул вечеринку и не вернулся, чтобы забрать свою глажку, — Кикимер фыркает в сторону корзины для белья, и Гарри остаётся только гадать, что ещё из вещей Малфоя тот хранил всё это время. — Его что? — восклицает Рон. Лицо Гарри пылает. Он смотрит на маленького эльфа так, словно едва узнаёт его. Как могло случиться, что Гарри испытывал всю эту паранойю и смятение, а ответ находился прямо у него под носом каждые выходные, стоило ему только пожелать спросить? — Глажку, — медленно повторяет Кикимер, словно Рон немного туповат. — Никаких манер. Бросил одежду, обувь, книги и фотографии, так что начальнику Хозяина пришлось забирать за него. Позор для дома Блэков. — Долиш? Долиш забрал вещи Малфоя? — спрашивает Гарри. — С какой стати вещам Малфоя было валяться по всему дому? — вмешивается Рон. Кикимер смотрит на них и наконец-то начинает выглядеть немного сконфуженным. — Вещи мистера Малфоя были здесь, потому что ещё шесть недель назад сам мистер Малфой тоже постоянно был здесь, а потом он ушёл и не вернулся. И да, Главный аврор Долиш забирал вещи. Кикимер прятался на кухне, чтобы держаться подальше, пока он не ушёл. — Невероятно, — присвистывает Невилл, рухнув обратно на диван и глядя в потолок. — Что, во имя Мерлина, происходит? — Это всё? — хмуро спрашивает Кикимер. — Да, пока всё, спасибо, — выдавливает из себя Гарри, и Кикимер снова уходит, что-то бормоча себе под нос. — Если вы нашли то самое заклинание, — спрашивает Невилл, — то как нам его снять? — В этом-то и проблема, — говорит Малфой, снова заглядывая в книгу. — Чтобы его наложить, нужны шесть ведьм или волшебников. А контрзаклинание требует использования магической подписи каждой из их палочек. Нам нужно узнать, кто были эти шестеро. — Вообще-то, это может сработать в нашу пользу, — задумчиво произносит Гермиона, постукивая пером по подбородку. — Что ты имеешь в виду? — Ну, эта магия запрещена. Крайне незаконна, по понятным причинам. Массовое изменение памяти плохо само по себе, но компонент с внушением делает это особо тяжким преступлением. И заклинание очень старое. Я изучаю и практикую волшебное право уже с десяток лет и знаю, что за сотни лет никто не пробовал совершить нечто подобное. Гарри кивает. Он слишком хорошо осознаёт всю серьезность того, что здесь произошло. — Но как это... — Приори Инкантатем Прохибито, — продолжает Гермиона. — Более сложная версия стандартного заклинания, раскрывающего запрещённую магию. Они не смогут от нас скрыть, что наложили это заклинание. — Но мы знаем, что за этим стоит не один человек. Мы же не можем просто ходить и накладывать заклинание на каждого встречного в надежде наткнуться на наших злодеев. — Нет, но мы могли бы собрать всех в одном месте, — говорит Драко, и все поворачиваются к нему. — Давайте устроим ещё одну вечеринку. Скажем, что это из-за того, что предыдущая не состоялась, да ещё и Невилл вернулся. И намекнём на «важное объявление», чтобы им пришлось явиться из-за опасений, что мы сорвали их работу. И мы разошлем приглашение всем, кто был приглашён на предыдущую вечеринку. — И что потом? — спрашивает Гарри. — Мы скажем, что из-за выборов у нас повышенные меры безопасности. И поэтому нам нужно провести небольшую проверку каждого прибывшего. — Но мы выдадим всю задумку, как только раскроем первого. — В том-то и дело, что мы не будем раскрывать наши карты. Вместо того чтобы накладывать Приори Инкантатем Прохибито, мы всего лишь используем диагностические чары Луны. У каждого, кто попал под действие того заклинания, проявится медная руна. А тот, у кого её не будет... Рон присвистывает: — Это может сработать. Малфой кивает и указывает на него: — Ты будешь там с группой авроров, которых мы заранее проверим, и сможешь взять всех виновных разом, а потом доказать, что именно они стояли за всем этим. Мы получим магические подписи их палочек и сможем отменить заклинание. Рон неохотно кивает. Они вызывают разворчавшегося Кикимера, просят список приглашённых на первоначальную вечеринку и начинают рассылать сов. Гарри просматривает список имён. Там все его близкие друзья и родня, именно те, кого он и ожидал увидеть, но потом он замечает кое-что ещё. — Хм... — Что такое? — спрашивает Луна. — В этом списке нет никого из моей предвыборной кампании. То есть, я бы, наверное, пригласил не всех, но, как минимум, Анджелину. Парвати. Возможно, Дэнниса, он бы сделал несколько хороших фотографий. Внезапная колющая головная боль одолевает его, когда он пытается обдумать это. Он сейчас должен убеждать избирателей поддержать его. А их поддержка нужна ему для того, чтобы выгнать из страны сидящего напротив него человека, лишить его прав. Это немыслимо. Как он мог до такого дойти? — Луна, — говорит он, — все остальные, кто пострадал от заклинания, собирались голосовать за меня. Но когда мы пили вместе чай, мне показалось, что ты не стала бы. Почему? — Я не была с тобой согласна, Гарри, — пожимает плечами она. — Ты о чём, Гарри? — спрашивает Гермиона. — Я о том, что я сам с собой не согласен, — говорит Гарри с нахлынувшим чувством уверенности. — Что? — Рон подаётся вперед, опираясь на локти. — Задумайтесь над этим. Я знаю, это трудно, заклинание делает всё очень туманным. Но может ли кто-нибудь из вас вспомнить, когда я начал предвыборную кампанию и почему? — Он пристально смотрит на каждого из своих друзей, но у всех них немного страдальческие выражения на лицах, словно они борются с собственной головной болью. — Потому что... — говорит Гермиона в конце концов, так медленно, словно ей это тяжело даётся. — Настало время... — Вернуть всё на круги своя, — Рон и Гарри заканчивают вместе с ней в унисон. — Именно! — Гарри чувствует себя триумфатором, наконец-то увидев свет в конце тоннеля. — Что это значит и почему мы продолжаем это повторять? Зачем кому-то из нас выступать против политики Кингсли? Мы доверяем ему. Мы согласны с ним! Я не хочу, чтобы Малфою отказывали в базовых человеческих правах! Щёки Малфоя, прислонившегося к столу напротив него, слегка розовеют. Гарри изо всех сил старается не отвлекаться. Невилл пожимает плечами: — Когда я услышал, что ты баллотируешься, мне это показалось странным. До моего отъезда ты точно ничем таким не интересовался. — Но если Луна тоже была на вечеринке и на неё наложили чары, почему она не поддалась внушению и не подчинилась? — спрашивает Малфой. — О, я не очень восприимчива к контролю над разумом, Драко, — с улыбкой говорит Луна. — Это всё мои серьги. Драко издает какой-то придушенный звук недоверия, но она настаивает, и Невилл, который, конечно же, является экспертом, подтверждает, что гинкго билоба исторически использовался для улучшения памяти и тому подобного. «Это вполне возможно», — бормочет он, чуть смущённо пожав плечами. Рон открывает рот, но тут же закрывает его снова. — Знаете что? — говорит он через минуту. — Я не доверяю ничему из того, что подсказывает мне сейчас мой мозг, и я ненавижу это. Это как снова носить тот чёртов медальон. Давайте-ка снимем это мерзкое заклятие. Они собираются вокруг книги, читают всё, что могут найти о заклинании, а затем сосредотачивают свои усилия на планировании вечеринки в среду. — Я отправлюсь к Кингсли в понедельник утром, — предлагает Рон. — У него есть авроры, которым он доверяет, и мы сможем перепроверить, не замешаны ли они во всём этом, прежде чем отправлять их производить аресты. Наконец, им остаётся только ждать. Остальные собирают свои вещи и отправляются домой по дымолётной сети. Гарри искренне благодарит Луну за помощь. — Я принесу тебе гинкго, Гарри, — говорит она, — чтобы такого больше не случилось. Гарри вздрагивает — и от мысли, что она может подарить ему серьги, ожидая, что он будет их носить, и от куда как более серьёзного осознания того, насколько он уязвим в этом смысле. Он крепко обнимает её и провожает, чтобы закрыть за ней камин. Гарри готовит ужин, пока Малфой продолжает читать. Кикимер, похоже, исчез Мерлин-знает-куда, жалуясь на то, что приходится снова организовывать вечеринку, хотя и первая-то никому не понравилась, и оставил их наедине друг с другом. Гарри готовит простое блюдо из макарон и чувствует себя безотчётно довольным тем, что Малфой ведёт себя как дома — копается в кладовке в поисках бутылки вина и приносит бокалы для них обоих. — Это такое ужасное чувство, — говорит Малфой, отодвигая пустую тарелку. — Знать, что мы как-то встретились, узнали друг друга и... — Он не договаривает, оставляя конец предложения висеть в воздухе. — И теперь я понятия не имею, как это было. Гарри кивает. Ему не требуется восстанавливать воспоминания для того, чтобы знать, что это правда. Он видит, как Малфой сидит за его кухонным столом, играя с ножкой своего бокала, его лицо в мягком свете кажется угловатым. Гарри совершенно не удивлён, узнав, что он должен был быть здесь всё это время. — Малфой, я... — Драко, я полагаю, — прерывает он Гарри с мимолетной улыбкой. И Гарри согласен, что это звучит правильней. — Драко, — говорит он, кивая. — Я собираюсь проследить, чтобы все, кто стоит за этим, предстали перед правосудием. Драко кивает, но с оттенком грусти, словно он не разделяет уверенности Гарри. — Спасибо за ужин, — говорит он. — Я возьму эти книги с собой в кровать. Гарри слушает, как тот копошится наверху, пока сам он убирается на кухне. Впервые за несколько недель он чувствует покой. *** Утром Гарри просыпается от того, что Драко зовет его. Он мчится вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз и держа палочку наготове. В библиотеке Драко пялится на пробковую доску, и, похоже, ему ничего не угрожает. Гарри переводит дух и опускает палочку. — Что такое? — Машина! Гарри замирает, ожидая продолжения, но Малфой просто смотрит на него широко открытыми глазами, словно он только что осознал что-то невероятное. — В смысле — «машина»? Малфой подходит к пробковой доске и срывает с нее уведомление о парковочном штрафе, размахивая им. — Допустим, у тебя была машина, ты безответственно припарковал её и получил штраф. Гарри хмурится. — Где сейчас эта машина? Если бы у тебя был автомобиль, Поттер, где бы ты его припарковал? — На улице, наверное, — размышляет Гарри. — Но... — Именно! — торжествующе восклицает Малфой и направляется к входной двери ещё до того, как Гарри заканчивает свою мысль. — Если я даже не помню, что у меня была машина, — пытается образумить его Гарри, спускаясь вслед за ним по ступенькам и жалея, что не надел халат поверх пижамы, — то как же мы вспомним, как она выглядит? — А нам и не нужно вспоминать, — сообщает Малфой, снова изучая уведомление, а затем оглядывая улицу вдоль и поперёк. — Потому что полиция услужливо написала все подробности здесь, — он суёт уведомление Гарри и уходит вдоль по улице. Гарри смотрит на слегка помятый листок бумаги в своей руке и понимает, что Малфой прав. В описании нарушения указана машина: белый «Рено» 2006 года выпуска и номерной знак. — Вот она! Когда Гарри подбегает к нему, Малфой уже украдкой постукивает палочкой по замку и открывает двери. — Нельзя вламываться в чужую машину! — шипит Гарри. — Я не вламываюсь, это же твоя машина. — Малфой протягивает руку, чтобы открыть бардачок. Он достает его содержимое и раскладывает вещи на капоте, чтобы они оба могли их рассмотреть. Гарри берёт тонкий кожаный бумажник и находит внутри водительское удостоверение, которое он видел отксерокопированным на бланке почтового ящика, и его собственное лицо смотрит на него с фотографии. Остальные предметы не представляют интереса: маггловские купюры, чек из книжного магазина. — Батарея разряжена, — говорит Малфой, протягивая ему мобильный телефон — блестящий, чёрный, не похожий ни на что из того, что Гарри видел раньше. — Думаю, зарядное устройство лежит у меня дома, — говорит он. Последний предмет — это листок бумаги с прикреплённой к нему квитанцией от компании «JMC Classics and Restorations» о восстановлении мотоцикла Triumph Bonneville 1959 года. — Я ведь не сохранил его, — бормочет Гарри и замечает, что Малфой наклоняется к нему, чтобы прочитать через плечо. — Мотоцикл? — Он принадлежал моему крёстному, — говорит Гарри, в висках у него пульсирует кровь. — Но я... он мне был не нужен. Я избавился от него после войны. Я... — Это на тебя не похоже, — возражает Малфой, и он не ошибается. Это совсем не похоже на то, как поступил бы Гарри. Внезапно приходит ярость на Долиша и всех, кто за этим стоит. На тех, кто с помощью преступной магии превратил его в человека, которого он даже не узнаёт. В кого-то, кто стал всего лишь марионеткой для консервативного движения волшебников. — Пойдем. Давай зарядим телефон. Драко делает им обоим кофе, пока Гарри достает зарядку и подключает телефон. Гарри испытывает чувство трепета, когда включает устройство, и он почти обескуражен, когда видит ряд маленьких иконок, которые не узнает. Вместе с Малфоем они просматривают их все по очереди, склонив головы друг к другу над кухонным столом. В папке с электронной почтой они находят множество самых обыденных писем, указывающих на насыщенную маггловскую жизнь, которую Гарри, к своему огорчению, теперь не помнит. Рекламные акции спортзала, в котором он, судя по всему, занимается. Информационные бюллетени маггловской благотворительной организации, которую он поддерживает. Бесконечные письма с университетского адреса Драко: планы на ужины, просьбы забрать покупки, предложения, куда съездить на выходные. Но тяжелее всего видеть папку с фотографиями. Снимки в конверте казались самодостаточными: один отпуск, который мог быть подделан. Но фотографии в телефоне — это полноценное свидетельство счастливых отношений. И, пожалуй, самое ужасное в этом то, что многие моменты Гарри знакомы, даже если он не может вспомнить события целиком. Танцевальные вечеринки, которые он видел в своих снах. Множество фотографий, которые они, очевидно, сделали на концерте Arctic Monkeys. Но самое зловещее, что они находят — это электронную переписку за неделю до дня рождения Гарри, в которой Гарри пишет, что собирается «поговорить с Долишем, прежде чем они сообщат всем», а Драко отвечает: «Ты уверен?». — Ты бы действительно это сделал? — спрашивает Драко, глядя на экран, а не на Гарри, его щеки раскраснелись. — Вот так рискнул бы всем? Гарри возвращается к папке с фотографиями, пролистывая весёлые, милые, забавные снимки. Он останавливается на одном из них, где Драко прячет лицо под подушкой, запутавшись в простынях на кровати Гарри. — Да, — просто говорит он. — Мне пора домой, — тихо говорит Драко, и это совсем не тот ответ, на который надеялся Гарри. — Думаю, теперь все понимают, что я не собираюсь сбегать. Гарри хочет найти слова, чтобы попросить его остаться, но молчит слишком долго. Камин ревёт, и он остаётся один, глядя на крошечные маггловские фотографии Драко Малфоя, в которого он когда-то влюбился, а теперь даже не знает, как.