Что с моей Кирой?

      Утро субботы для Карины Титовой началось рано и не оказалось добрым.       В семь часов, когда пасмурное апрельское небо не озаряло солнце, по постели девушки разнеслась надоедливая вибрация. Брюнетка залезла рукой под подушку и, достав свой телефон, увидела неизвестный номер. Искреннее желание сбросить победил тревожный укол в груди, от которого глаза распахнулись шире, и девушка всё же взяла трубку.       – Привет, – после молчания в пару секунд раздался звонкий голос, – я Ангелина, подруга Киры. Она мне очень нужна сейчас, но я уже несколько дней не могу до неё дозвониться. Ты, случайно, не знаешь, где она?       Голова плохо соображала, и Карина едва ли поняла, кто такая Кира.       – Откуда у тебя мой телефон? – это волновало Титову сейчас гораздо сильнее, чем вопрос про Медведеву.       – Мне Кира давала его на случай, если что-то случится. Она не берёт уже около двух недель. Я подумала, что ты можешь знать.       – Я общалась с ней последний раз около месяца назад. Она же к семье уехала в конце марта, – Карина начала понемногу напрягать мозги, желая вспомнить, когда в последний раз списывалась со своей девушкой.       – Я видела её пятого числа.       – Ничего не понимаю, – брюнетку сбивала с толку напряжённая и суетливая речь собеседницы. – Объясни мне всё ещё раз.       – Мне Кира обещала помочь перевести мебель из загородного дома в квартиру, – девушка сделала глубокий вдох, очевидно, чтобы собрать мысли, идущие нестройным ходом. – Я каждый день звоню ей и пишу, но она не берёт и не появляется в сети. Мы виделись последний раз пятого апреля, я точно помню. Мы вместе ходили в магазин, мне как раз зарплату в тот день выдали.       Карина отвлеклась от слов Ангелины и, убрав телефон от уха, смахнула строку уведомлений вниз. 22 апреля.       Незнакомая девушка продолжала свой монолог:       – Я живу в доме напротив. Недавно начала ходить к Кире. Стучала в дверь, но мне никто не открывает. Только Сэм скребётся по двери и лает. А ещё в квартире уже, наверное, неделю не горит свет.       В голове Титовой судорожно закрутились шестерёнки. Сэм – пёс Кристины Захаровой, с которой Медведева живёт последние года полтора. Новой информации много, но сил воспринять её почти нет, поэтому Карина находит единственное верное решение:       – Я через пару часиков подъеду к тебе, поговорим по-человечески. Вроде ещё где-то ключи от их с Крис хаты были. Найду их – захвачу.       – Жду.       В трубке послышались короткие гудки, а Карина упала головой на подушку, борясь с неистовым желанием провалиться в сон. Но Медведева ей, какой бы гнилой сукой она не была, важна. Брюнетка поднялась с постели и побрела в душ.       После лёгкого завтрака и всей утренней рутины, занявшей чуть более часа, Карина накинула на плечи джинсовку, схватила рюкзак и вышла в подъезд, вызывая такси на адрес своей девушки.       Кира, в отличие от обеспеченной и славно устроившейся в жизни Титовой, жила почти на отшибе, в районе с убитой инфраструктурой, заполненном дешёвым жильём, деля квадратные метры тесной однушки с лучшей подругой Кристиной и дворнягой, чем-то напоминающей овчарку, которую Захарова в пьяном угаре однажды притащила с улицы.       Медведева, к величайшему сожалению непорочно влюблённой в неё Карины, была законченной наркоманкой и алкоголичкой, ровно как и её подружка. О том, что происходило в несчастной квартире двух маргиналок, брюнетка предпочитала не знать, поэтому она виделась со своей девушкой лишь несколько раз в месяц, когда Кира заканчивала с очередным запоем и своими недельными марафонами, выходила на скучно-трезвые смены в бар и становилась хотя бы немного похожей на человека.       За два года отношений Карина пережила с ней немало. Натерпелась.       Первое время, находясь с блондинкой в одной компании, Титова и подумать не могла о том, на каком дне Кира находится. Несмотря на зависимость, она оставалась ухоженной и, пусть одевалась странновато, всё же умудрялась приковывать к себе сотни восхищённых взглядов. Вот и Карина не смогла не стать жертвой таинственного холодного очарования и харизмы старшей. Она влюбилась и буквально через пару месяцев стала девушкой хамоватой барменши.       Отношения с Медведевой были мýкой. Девушки жили вместе в квартире Титовой, и только в этих стенах брюнетке открывалась настоящая Кира.       Та, что, не стесняясь, чертит дороги прямо на обеденном столе. Та, что, забываясь в бэд трипах, едва ли узнаёт собственную девушку и порой кидается на неё с кулаками, намереваясь выгнать "незнакомку" из своей квартиры. Та, которую не хочется пускать в собственную постель, потому что сил после пятого за неделю прихода на душ у Киры не остаётся, а Карина слишком любит чистоту и морозный запах свежих простыней.       За шесть месяцев совместной жизни Медведева вынесла добрую треть всего ценного, что когда-либо было в квартире младшей. Да, в баре платили немало, но этого катастрофически не хватало на содержание гадюки-зависимости. Своим знакомым блондинка продала пару старых, но исправно работающих айфонов, часы Касио и даже несколько недёшевых футболок своей девушки. Поэтому, когда Кира сказала, что хочет переехать к подруге, Карина едва сдержала громкий выдох облегчения в своей груди и лишь незаметно улыбнулась, предложив помочь собрать вещи. Титова до сих пор удивляется, как блондинка ещё не обменяла свой старенький Вольво на несколько десятков грамм снега.       От воспоминаний о худших месяцах совместного существования наворачивающиеся слёзы прожигали зелёные глаза, но Карина, сидя на заднем сидении в такси, продолжала думать о Кире. Младшая действительно её искренне любит. На смену идеализирующей наркоманку влюблённости однажды пришло чувство ответственности. Медведева неизлечимо больна, и если вся её жизнь умещается на дне зиплока, заполненного порошком, то Карина готова купить ей все наркотики мира. Не потому что не ценит, не потому что не любит, а потому что знает: ничем помочь она уже не в силах. Пробовала.       В ноябре прошлого года Кира внезапно появилась у Титовой на пороге. Она была угашенной, грязной, дурно пахнущей, промёрзшей до костей от того, что шла до центра несколько часов по крепкому, почти зимнему морозу в летних кедах и тонком пальто, натянутом на футболку, не имея и сотни рублей в кармане на проезд, и совсем не адекватной. Карина пыталась вытолкать блондинку в подъезд, но та повисла немым безжизненным телом на плечах своей девушки и впервые внятно заговорила спустя двадцать минут, проведённых в тёплом пледе с кружкой некогда горячего чая, зажатой меж мозолистых, перепачканных, грубых ладоней.       – Анька умерла. Передоз.       Карина, на удивление, сразу узнала по имени на вид совсем молоденькую, двадцатишестилетнюю девушку с пушистыми короткими каштановыми волосами, которая жила в одном подъезде с Кирой и Крис. Титова часто пересекалась с ней, когда, не теряя надежды на здравомыслие своей девушки, приезжала к ней и натыкалась на целую толпу пьяных и обкуренных. Аня, от чего-то, казалась Каре самой благонадёжной среди всего сброда, что сутками торчал на убитой квартире. Девушки не раз курили вместе в подъезде после того, как Титова, разочарованная десятком пустых бутылок водки и запахом недавно подожённых в этих стенах косяков, осторожно выходила на лестничную клетку, а шатенка проскальзывала следом за ней. Аня была давней подругой Киры и всей своей светлой душой желала им с Кариной счастья, поэтому каждый раз покрывала блондинку: врала о том, что Медведева за весь вечер не притронулась ни к алкоголю, ни к веществам. Просто хотела вселить в Титову надежду и заставить её дать Кире сотый по счёту "последний" шанс.       Карина, зная о тесном общении девушек, растянула бледные губы в подобии приободряющей улыбки и, осторожно взглянув в пустые чёрные глаза, прошептала:       – Мне жаль.       Брюнетка, встав из-за стола, направилась в ванную. За ней тут же рванула Кира. Блондинка остановила свою девушку, схватив за руку, и упала перед ней на колени, плача навзрыд.       – Карина, солнце, я молю, – Медведева захлёбывалась в собственных слезах и цеплялась за чужую ладонь с такой силой, что казалось, словно прямо сейчас за ней придёт сама Смерть и, схватив за ноги, уволочёт в полыхающий алым заревом Ад, – спаси меня! Я не хочу так! Я хочу бросить! – все слова блондинки стихали в её жалобных всхлипах и сиплых болезненных стонах. – Я видела это... У неё... У неё... – Кира еле дышала, рыдая всё так же громко и уродливо.       Карина опустилась на пол, обнимая девушку и укладывая её голову на свою грудь. Сизые волосы, как и одежда наркоманки, пахли ядрёной смесью пота, перегара, дешёвого табака и сырости.       Тогда Титова настояла на том, чтобы Кира переехала к ней, пообещав помочь справиться с синдромом отмены и невыносимым желанием вновь употребить. В эту минуту и начались несколько мучительно долгих дней сущего ада.       В первые пару суток всё было не так уж и плохо. Киру вечно тошнило, она совсем ничего не ела, но, тем не менее, девушка нашла в себе силы съездить к Крис и вернуться к Титовой с вещами.       В ночь со второго на третий день отказа от веществ Медведева словно обезумела. Она не могла уснуть: сначала долго ворочалась в постели своей возлюбленной, не давая ей спать, а затем и вовсе подорвалась, начиная наматывать круги по комнате. Её всю трясло, тело было покрыто каплями холодного пота. Мышцы и суставы ломало так сильно, что Кира была готова залезть на стену. За пару часов она успела обматерить Карину, что вызвалась помочь в борьбе с зависимостью; разбить руки в кровь, ударяя кулаками о дверцы шкафа со всей оставшейся в истощённом теле силой каждый раз, когда проходила мимо него; забиться в угол и выплакать все слёзы, что не вылились в день смерти Ани. Глаза бесконечно слезились, покраснели, а зрачки расширились и перестали реагировать на свет. Медведева, вымотав за ночь свою девушку нескончаемыми перепадами настроения и неадекватным поведением, уснула около пяти утра прямо на полу у батареи. Проснувшись чуть раньше полудня, Кира собрала свои шмотки и уехала за дозой, выклянчив у Карины пару тысяч. Силы воли не было – она сорвалась.       К моменту, когда красная Чери остановилась у смутно знакомого подъезда, Кара успела не только вспомнить все тонкости жизни с Медведевой, но и набрать её номер почти два десятка раз. Толку, правда, в этом не было: абонент был недоступен или находился вне зоны действия сети. Отчаявшись, Титова зашла в телеграм. Последний раз Кира появлялась в сети аж двенадцатого апреля в 23:56. В ВК и того раньше – восьмого числа, около пяти часов утра.       Крепко сжимая в тонкой ладошке свой телефон, Карина распрощалась с таксистом и вышла из машины, тут же оказавшись в плену ярких тонкостенных многоэтажек. Девушка набрала номер Гели.       – Подходи к подъезду ровно напротив кириного. Я уже бегу, – незнакомка на том конце провода не дала брюнетке вставить ни единого слова и сразу сбросила трубку.       Только Карина оказалась у подъезда под номером один, как с громким пиликаньем широкая дверь распахнулась, и на улицу вылетела достаточно миниатюрная девушка. Она была почти на полголовы ниже самой Титовой. Длинные малиновые волосы были растрёпанными и грязными, а тёмные корни отросли сантиметров на семь. У Ангелины был яркий, но точно не свежий – лишь, может, ватной палочкой спешно подтёртый – макияж с широкими стрелками и бордовой помадой.       – Ты прости, я не при параде, – Геля, кажется, не сильно переживала из-за этого, но приличия ради всё-таки извинилась.       – Ничего, – Карина неловко помолчала пару секунд, окидывая взглядом дом за своей спиной, ища знакомые окна на четырнадцатом этаже, и достала из кармана левую руку. На указательном пальце висела связка ключей. – Я вот ключи от их хаты нашла. Идём?       Девушки направились к подъезду и, дождавшись, пока кто-то выйдет из дома, случайно пустив их внутрь, прошли к грузовому лифту, двери которого были открыты.       14 этаж. Западающая кнопка. Сердце, ускоряющее ход с каждой новой цифрой на неоновом табло.       Лифт остановился, и деваться уже было некуда. Девушки шагнули в широкий тамбур и, провернув направо, прошли к нужной квартире. Ангелина несколько раз провела длинными ногтями по серой двери, и из-за неё послышался протяжный скулёж и тихий лай Сэма.       Карина замерла, разглядывая два толстых ключа в своих руках. Нужно только понять, какой из них подходит к нижнему замкý. Открывать дверь Титовой не хотелось совсем. Чёрт его знает, что она может увидеть в стенах этого притона. В голову вдруг полезли самые страшные мысли. Перед глазами обрисовались два обглоданных тела пропитых блондинок посреди коридора, мясо с которых Сэм начал срывать ещё неделю назад, чтобы не сдохнуть от голода. Кара скривилась, когда из-за собственной фантазии захотелось блевать. От ужаса в собственной голове брюнетку отвлёк стук.       – Кира, Крис, это Геля. Открывайте! – розововолосая девушка била по двери, стараясь докричаться до подруг, но всё было без толку. – Ну тогда мы открываем дверь, – так же громко, оповещая блондинок, говорила Ангелина.       Карина сделала глубокий вдох и пихнула ключ в замочную скважину. Он, на удивление, подошёл, и девушка одним поворотом смогла открыть дверь. Титова надавила на ручку, и в щель просунулся чёрный нос Сэма. Открывать дверь шире было страшно настолько, что внутри всё сжималось, а тонкие руки подрагивали от волнения. Кару, кажется, мутило, но она всё же отпустила ручку и в ужасе замерла на пороге.       Из квартиры донёсся мерзкий сладковатый запах: смесь перегара, гнили, сырости и дыма сигарет. Так всегда пахла сама Медведева, но сейчас от этой вони резало глаза. Карина опустила взгляд.       По грязному полу с подранным линолеумом были разбросаны, кажется, все вещи, что находились в квартире. Брезгливо пропихнув какую-то фанерку ногой, чтобы распахнуть дверь шире, Титова переступила порог и огляделась. Квартира выглядела так, словно кто-то старательно скидывал содержимое всех шкафов и полок, ровным слоем раскладывая по полу. Вокруг незваных гостей бегал Сэм и тихо скулил. Карина взглянула на пса, когда тот остановился у её ног: перед девушкой стоял скелет, обтянутый кожей, с огромными жалобными глазами, такими же чёрными как у одной из его горе-хозяек.       В центре коридора лежала серебристо-зелёная куртка Медведевой, затоптанная грязными лапами Сэма. В конце октября прошлого года, получив зарплату, Кира купила её за бешеные деньги. Блондинке понравилась эта вещь настолько, что она таскала её всю зиму, не снимая. Почему-то, видеть любимую куртку своей девушки в таком состоянии оказалось неожиданно неприятно для Кары.       Ангелина хлопнула дверью, и брюнетка оторвала взгляд от одежды любимой Киры. В полной тишине девушки разошлись по квартире, с опаской заглядывая в комнаты. Пока Геля рассматривала спальню двух наркоманок, Карина шагнула на кухню.       Узкий стол в углу забит продуктами: растворимый кофе, сахар, несколько пачек дешёвых сигарет, печенья, любимый кирин красный чай и, конечно, же бутылка водки. Ощущение, словно девушки только-только вернулись из магазина. Карина, не выдержав густого смрада, что заполнял стены однушки, натянула горло футболки на лицо, закрывая им нос и рот, стараясь аккуратно вдыхать лишь плотные молекулы своего резкого парфюма. Она, переступая мусор, которым был усеян пол кухни, двинулась к холодильнику и, взявшись за рукав джинсовки, открыла его дверцу, стараясь не касаться ладонью. Полки, на удивление, не были пусты: их заполняло всё, на что мог бы позариться Сэм, который всё это время ходил за Титовой хвостом, словно узнал в ней что-то от Киры.       Медведева во время редких трезвых встреч и телефонных звонков любила веселить свою девушку историями об обожаемом четвероногом сожителе. Пёс с огромной охотой всегда кидался на пачки с макаронами и крупой, из-за чего девушки были вынуждены хранить их в холодильнике. Оно и не удивительно, ведь кухня была пустой: ни гарнитура, ни единого ящика у грязных стен в квартире не было. Вообще, хоть дворнягу в дом и притащила Захарова, проникся пёс именно к Медведевой, и эта любовь оказалась взаимной. Карина знала даже о том, что в месяцы, когда Крис уезжала к матери в Карелию, а у Киры в кошельке из-за бесконечных трат на вещества оставалась лишь мятая пятидесятирублёвая купюра, она сама могла не есть неделю, но покупала овсяные хлопья и варила кашу для Сэма. Наверное, больше, чем эту дворнягу, Медведева никого в своей жизни не любила.       Кара перевела свой взор на грязную раковину в углу кухни. Там лежала курица в упаковке – размораживалась, очевидно. Вот только под прозрачной плёнкой виднелся зеленоватый налёт, а над раковиной кружили противные толстые мухи. Карина подошла ближе и вгляделась в бумажную этикетку. Дата упаковки: 13.04.2023.       Зеленоглазая не понимала ровным счётом ничего. Почему в квартире такой бардак? Почему всё выглядит так, будто блондинки покинули квартиру лишь на пару минут, но, судя по дате на упаковке, так и не вернулись? Почему уже больше недели любимый пёс заперт в квартире без еды и воды? Что здесь происходит?       Из мыслей девушку вывела Геля, которая показалась в дверном проёме и громко заговорила:       – Там в комнате все вещи разбросаны, мебель подрана. Такое ощущение, что они убегали от чего-то, – Карина перевела свой задумчивый взгляд на розововолосую и вместе с ней пришла в спальню.       Дверь, что вела в комнату, была снята с петель и стояла у стены в пустой прихожей. Титова не знает, какой бывает пьяная Кристина, но свою девушку в неадекватном состоянии видела, к сожалению, не единожды. Поэтому понимает, на что Медведева способна.       Когда-то, ещё во время совместного с Карой проживания, уже угашенная Кира, собираясь на очередные блядки, билась головой о дверь ванной комнаты, всякий раз, когда проносилась по коридору мимо. Карина помнит, с каким ужасом содрогалось её тело при каждом новом ударе, пока сама она сидела в спальне, тихо наблюдая за происходящим через проход.       Слева от дверного проёма, в углу, стоял диван, на котором всегда спала Крис. Обивка была разодрана, и поролон валялся по всей комнате. Наверное, это Сэм от сжирающего одиночества и отчаяния наводил свои порядки в тесной квартире. В глубине комнаты, под окном, стояла двуспальная кровать Киры. Грязное постельное бельё с неё было сдёрнуто и клочьями разбросано по полу. У этой кровати стояла пол-литровая банка, доверху набитая окурками, увидев которую, Карина скривилась: она знала о любви Медведевой к сигаретам в постели и до нервных судорог ненавидела эту её привычку.       Напротив входа стоял письменный стол, что был завален мусором, и, пока Ангелина ушла в ванную комнату, Титова шагнула ближе к рабочему месту блондинок. Среди каких-то бумажек, конвертов, пустых пачек сигарет и бутылок пива, проводов и тряпок прятался старенький ноутбук, грязный настолько, что пластмассовый корпус потемнел в некоторых местах. Касаться всего этого было мерзко, поэтому Карина, сщурившись, вернула взгляд к кровати своей девушки.       В январе, когда воздух остыл до двадцати восьми градусов ниже нуля, а без порывистого ветра и снегопада не проходило и дня, среди ночи Карину разбудил звонок от Захаровой. Девушка протёрла сонные глаза и взяла трубку.       – Карин, ты прости, что так поздно, – Крис замялась от неловкости и, помедлив, продолжила, – у Киры температура, походу. Я не знаю, что делать.       – Крис, вы опять бухие? – Титова начала злиться. – Какая нахер температура?       – Высокая, – в голосе Кристины слышалось несвойственное ей стеснение, что давало понять: сейчас она трезвее, чем была когда-либо за последние пару месяцев.       – Ну дай ей парацетамол, и пусть спит. Утром наберу.       Брюнетка уже отвела телефон от лица, когда в динамике раздалось громкое: "Стой!"       – Карин, у нас нет ни лекарств, ни денег на них. У нас, блять, даже градусника нет, – от раздражения и стресса тихая прерывистая речь блондинки превратилась в крик. – Я боюсь отойти от неё, потому что она сейчас коньки нахуй отбросит.       В голове пронеслось короткое "сука", и девушка встала с кровати.       – Я приеду.       Карина сбросила вызов, не дожидаясь ответа, и пошла к комоду. Она достала из аптечки градусник, жаропонижающее и зачем-то схватила пластинку обезболивающего, а после принялась переодеваться, вызывая такси на адрес своей девушки.       Уже через сорок минут нервная и взволнованная брюнетка стояла в лифте, считая секунды. Двери тамбура и квартиры были открыты настежь, а Кристина бродила кругами по пустому коридору однушки, дожидаясь заветных шагов.       Переступив порог, Карина стянула с себя пуховик и, не разуваясь, направилась в комнату. Воздух был спёртым, воняло перегаром и куревом, поэтому, обойдя двуспальную кровать, на которой под несколькими одеялами лежала бледная блондинка, Титова открыла окно, запуская ледяную свежесть в дом. За спиной послышался сиплый шёпот:       – Крис? – Кира бы сказала что-то ещё, но сухой, раздирающий грудь и глотку кашель не дал ей этого сделать. В спальню залетела Захарова.       – Ты что творишь?! Нахуй ты окно открыла? – возмущению блондинки, казалось, не было предела.       – Она в этом вашем притоне скорее от асфиксии сдохнет, чем от температуры. Лучше достань из моего рюкзака градусник и принеси.       Пока Кристина копошилась в чужих вещах, продолжая покрывать Карину трёхэтажным матом, сама Титова подошла к Кире. Щёки горели, лоб был покрыт холодным потом, чёрные глаза слезились, а худое тело брала дрожь. Брюнетка присела на край постели, осторожно опуская ладонь на лицо кареглазой. Захарова принесла девушке градусник, который уже через пять минут Карина держала в руках, с ужасом смотря на отметку 41.       – Где ж вы шлялись-то блять?       – Нигде мы не шлялись, – Кристина, хоть и была старше, чувствовала себя подростком, которого мамка отчитывает за пачку сигарет, найденную в куртке. – Хули ты нас жизни учишь?! Если противно так – упёздывай отсюда.       – Ты прекрати орать на меня. Откуда мне знать: у неё грипп обычный, или это началось заражение крови из-за одной иголки на десятерых?       Захарова лишь закатила глаза и ушла на кухню, захватив со стола зажигалку и одну сигарету и бросив напоследок: "Мы не колемся." Титова поднялась с места, не зная, как им быть.       – Кар, – Медведева вновь еле слышно зашептала, привлекая к себе внимание, – дай яблоко.       Карина, недоумевая, подошла ближе к блондинке и присела перед её лицом на корточки.       – Кир, какое яблоко? Ты чего? – её голос был нежным и тихим. Девушка поднесла ладонь к сощуренным глазам наркоманки, пряча их от тусклого жёлтого света лампочки, что висела под потолком, стараясь хоть как-то облегчить страдания.       – Ну на столе вон лежат, – Кира на секунду замолчала, вновь закашлявшись. – В вазочке, как у нас дома. Забери меня из этого притона домой.       Карина обернулась на письменный стол. На нём можно было найти, кажется, всё – от грязной смятой футболки кареглазой до пустой тарелки из-под гречки, что, судя по виду, стояла там уже не первые сутки, – кроме яблок. В вазочке спелые ароматные фрукты хранились на кухне в квартире Кары, и от этого зеленоглазой становилось лишь тяжелее.       У Киры из-за жара начались бред и галлюцинации. Кажется, блондинка даже перестала узнавать стены квартиры, в которой живёт уже год, поэтому и рвётся так "к ним" домой. Карина увела пркрывшиеся плотной солёной пеленой глаза в потолок. Медведеву жалко до тяжёлого кома в горле. Что же это за жизнь такая: лечить болезни спиртом в желудке и мечтать о тёплой постели в месте, что домом тебе никогда и не было?       – Я сейчас.       Карина встала на ноги и поплелась на кухню. Под пристальный взгляд Кристины, курящей в окно, брюнетка тщательно вымыла стакан, который стоял в раковине и, вновь открыв кухонную дверь, выпустила Сэма, что всё это время был заперт здесь и жалобно скрёб когтями стены. Пёс тут же убежал в спальню и лёг на вторую половину кириной кровати, опуская голову на плечо блондинки и тычась мокрым носом в её худую щёку. Титова схватила свой рюкзак и вытащила из него привезённые лекарства и бутылку питьевой воды. С трудом напичкав Киру таблетками, она села рядом в ожидании момента, когда сон и слабость победят болезнь.       Карина гладила мокрые от пота волосы, целовала горячие от жара нос, скулы и губы, сжимала в своей руке трясущуюся тяжёлую ладонь, тихо плача и обещая Кире, что проснётся она, несомненно, у них дома.       Титова уехала ближе к шести утра с болью в груди, дав перед этим Захаровой сотню советов по уходу за больной подругой и несколько тысяч рублей на лекарства.       Ангелина заглянула в комнату, где, не двигаясь, стояла Карина, вспоминая ту страшную для себя ночь.       – В ванной такой же бардак. Ничего особо интересного нет, – Кара чуть дёрнулась от высокого голоса, который внезапно разрезал тишину, и перевела взор на Гелю.       – Я в понедельник пойду в полицию после работы. Напишу заявление, – Титова открыла рюкзак, ища среди ненужного хлама какой-нибудь листок и ручку.       – Это правильно, – розововолосая подружка Киры чуть стушевалась, но вскоре негромко спросила. – А что с пёсиком будем делать?       Карина положила плотный лист бумаги, вырванный из блокнота на подоконник, начав выводить на нём ровные строки, и, оглянувшись на Сэма, который хвостом таскался за брюнеткой по квартире, ответила:       – Я заберу его. Посмотри, пожалуйста, может, где-то есть поводок. Если в нормальном состоянии – прицепи к ошейнику.       Это решение казалось зеленоглазой единственным верным. Оставлять животное взаперти нельзя, а идти против мольбы о помощи в огромных чёрных – словно кириных – глазах Карина не в силах.       Буквально через семь минут ключ в замочной скважине дважды повернулся, оставляя весь ужас этой квартиры за закрытой дверью. Карина, держа в руке поводок Сэма направилась вслед за Ангелиной к лифту, думая, какой таксист согласится принять в салон своего автомобиля столь крупного пса.       На обеденном столе в углу кухни, между продуктами, осталась стоять записка, что так и не будет никем прочитана:

"Крис, это Карина.

Я не могу дозвониться и дописаться до Киры.

Мы с Ангелиной приходили в квартиру.

Сэма я забрала к себе.

Вот мой номер телефона +7-900-000-00-00.

Набери мне, пожалуйста, когда вернёшься.

Где вы? У вас всё хорошо?

Что с моей Кирой?"