* * *
Жарко. Она не любит когда жарко. Кожа вспотела, крупинки скатываются по шее и вниз. Синячки болят, шея в россыпи. А он смотрит как привязанный щенок. С любовью и собственнической ревностью. Она хочет взлохматить пряди цвета каштана, но он огрызается. Шлёпает несильно по ладони, хмурится. Забавный локон дёргается в такт его движений, так и играясь с её шаловливыми ручонками. Хочется взять да закрутить вокруг пальца. — Не отвлекайся, - она улыбается, вымученно. Он разглядывает. Белая гавайская рубашка, с замысловатым рисунком неизвестных ему цветов и чёрные шорты, прикрывающие аппетитные формы бёдер. Взгляд голодный, она надувает губки и смотрит на него. Ему противна мысль что она скрывает всю эту красоту от него. Не заморачиваясь - тянет руку под свободной рубашкой. От впалого животика, до линии рёбер. Выше. Залезает под чашечку бюстгальтера и сжимает. Облизывает пересохшие губы. Она подавляет стон, ощущая давление на чувствительную плоть. На диване неудобно, шея затекает. Ему плевать. Прижимает колено к промежности девушки, вырывая ещё пару истомных всхлипов. — Зря играешь, - голос становится хриплым, когда он давит круговым движением на одетую сердцевину. Упивается маленькой победой. Поправляет ворот рубашки. Зачем? Сам не знает. Шея словно небесная грядь, в россыпи маленький синячков-укусов. Первая пуговица расстёгнута, обнажая аппетитную впадинку меж грудями. Терпит. Расстёгивает вторую. Третью. Четвертую. Пятую... Её тело как картина в галерее - прекрасное, красочное.. Он улыбается. Снимает ненужный предмет одежды, кидая его на кресло рядышком. Следом летит бесполезный бюстгальтер, который закрывал ему вид на роскошь. Бледная кожа, усыпанная маленькими мириадами звёздочек-родинок. Одна - на ключице, вторая - между грудями, третья, самая маленькая - под левым соском. Усмехается. А раньше стеснялась. — И всё-таки смотришь - прямо звездное небо, - улыбается. — Перес.. - она срывается на писк, когда губы обхватывают правый сосок. Он смотрит на неё и янтарные глаза блестят, словно глаза дикой-дикой кошки нашедшей жертву. Надавливает языком на мягкую плоть, иногда осторожно ( дабы не слишком навредить ) прикусывает. Рукой тянется левому, нежно массируя пальцами возбуждённый участок кожи. Она всегда была чувствительна. Чувствует её ладонь в своих волосах, сбрасывает. Ещё не время. Неприятно затекают мышцы, приходится оторваться. Отблеск лампы играется на коже, где его губы соприкасались.* * *
Это было спонтанное знакомство, которое произвело на него фурор. Раньше он часто мог обсуждать что-то с Антонио, не прекращая поток мыслей. Но иногда хотелось побыть одному. Причал был для него неким.. Оплотом личной свободы, где он смотрел в даль водной глади и просто.. Рассуждал. Издалека он усллышал ругань, которую не понимал в виду маленького языкового барьера. На причале сидела девушка. Она стряхивала песок из своих легких босоножек, кажется проклиная бедную обувь во всех своих грехах. —Chienne.. - девушка завязала шнуровку вокруг тонких лодыжек, дёргая козырёк своей кепки. Со стороны она выглядела.. Непривычно, - Чего ты крадешься, думаешь я тебя не слышала! За несколько часов они довольно хорошо познакомились с друг-другом. Ей нравилось его хмурое лицо, острый язык и янтарные глаза. Ему нравились её волосы, бледная кожа и любовь к искусству. Кроме французского, она отлично знала испанский, но вот совершенно не умела разговаривать на итальянском. Со временем он стал приносить ей пользу в практике, а она в свою очередь стала приглашать его к себе. Правда как помощник он был.. Совершенно никудышный. Бесполезный. Он думал именно так она назовет его, когда тот случайно опрокинул пару цветов на её подоконнике, но к его удивлению... Она лишь рассмеялась. — Чего греха таить, я давно хотела их выбросить, - он помогал ей собрать землю, - Но всё забывала. Спасибо что напомнил.В какой-то момент он почувствовал себя.
Влюблённым?
* * *
Кровать прогибается под их весом. Он укладывает её первой, целуя лодыжку. Коленку. До внутренней стороны бедра. — Знаешь, я тебе очень сильно благодарен, - он кусает. Аккуратно. Она вздыхает, вздрагивая как осиновый лист на ветру, - Ты чудо света, fiorellino. Она хихикает. Сразу же вздыхая когда он целует слишком близко к кромке нижнего белья. Сразу опускает её ногу, мягко проводя пальцем по впадинке. Она моргает. — Это ты благодаришь меня за ужин? - её глаза как у хитрой лисицы, блестят. За это он её любит. Отрицательно качает головой, удерживая на губах похотливую улыбку. У неё в животе узел завязывается, когда парень цепляет кромку нижнего белья, стягивая ниже. Ниже.. Пока одна сторона не повиснет на лодыжке. Он сразу принимается за дело, а её ладони утопают в каштановых волосах. Аккуратно, чтобы не дай боже не дёрнуть завиток локона. Язык сразу находит нужное место и она пищит, сжимая бёдрами вокруг его головы. Он хихикает, добавляя уже пальцы. Сначала один. Вводит мягко, поглаживая стенки. Потом второй. Осторожно, словно гладит бродячью кошку. Разводит пальцы ножницами, получая зыбкий стон. Она выгибается в спине, хныкая как ребёнок не получивший сладость. Сок льётся на постель. Ещё раз качается языком клитора. Пальцы издают чавкающий звук. Щеки девушки заливаются пунцовыми румянцем. Она довольно быстро достигает пика, прижимая парня ближе к жаждущей освобождения сердцевины. Он покорен, но только сейчас. Она еле сидит, шатается словно находится под алкогольным опьянением. Он смотрит на неё. Улыбается. — Люблю тебя. Она хихикает, наваливаясь на него. Он полностью одетый - она в чем мать родила. — И я тоже люблю тебя, - она целует его в щеку, хмурясь что он совершено одетый. Ткань трёт еще чувствительную кожу, - А ты? — Подожду, - усмехается он, целуя девушку в щеку.