Успокоительное

Мисс Тавел всегда наводила ужас. И это не только из-за того, что она являлась одной из тех самых учителей-садистов. Вечно чем-то недовольная, она постоянно срывалась на своих учеников во время урока. Никто не хотел у неё получить плохую оценку. Пускай это будет D, она уже будет разочаровано хлопать линейкой по доске, вымещая всю свою злость на порванную макулатуру с размазанной красной ручкой. Её боялась вся школа не меньше Мисс Циркуль, и это факт. Звонкий стук каблуков раздавался эхом по коридору. Мисс Тавел всегда можно было узнать по интенсивному топоту и быстрому шагу. Все разом замолкали, ведь она не терпела халатности со стороны своих учеников. Но в этот раз было особенно тихо. Каждый студент смотрел на неё с испугом, явно не желая тут же превратиться в живой труп, лежащий в большой луже крови с жуткими остервенелыми ударами по каждой части тела. Она была бессердечна и безжалостна, как и её коллеги-учителя. Нигде в полной мере она не могла выместить всю свою злость. Даже убитые ученики не давали ей полного удовлетворения. Раскромсать всё лицо и распотрошить все кишки наружу было недостаточно. И Мисс Тавел постоянно думала, что она никогда не сможет успокоить себя, дабы резкая вспыльчивость больше не давала о себе знать. По крайней мере, она так думала ранее. Существует только одно, что может помочь ей в угасании своей пылкости. Единственная персона, на которую она не остро реагирует. Никто не мог её успокоить так, как присутствие Мисс Блуми. Она восхищалась ею каждый раз, когда создавалась возможность. Будь то обычная встреча в коридоре или учительской, будь то символ их частых времяпрепровождений - изуродованный труп, над которым они надменно стояли. Она всегда очарованно всматривалась в черты её лица, постоянно подмечала, какие пушистые её волосы. От проходящей мимо Мисс Блуми можно было бесконечно наслаждаться сильным ароматом нежных и душистых лилий. Мисс Тавел ценила каждую их встречу. Она задыхается от восторга всякий раз, когда Блуми с ней разговаривает. Вслушивается в каждое брошенное ею слово. Её взгляд прожигал Блуми насквозь, а сама Блуми отводила взгляд от пристального взора, теребя ткань своей юбки. Бабочки в животе Тавел трепетали, вызывая приятную дрожь по телу. Она всегда ненавидела эту формулировку чувств, но здесь она подходит как никогда кстати. И сейчас она волнуется. Бабочки порхают так сильно, что кажется, сейчас они вылетят наружу и разболтают каждому ученику о сладостных чувствах стервозной учительницы. Ведь прямо сейчас, по этому длинному и «бесконечному» коридору, она идёт к своему объекту обожания. Ученики настороженно следили за ней, безмолвно пытаясь угадать её направление. Куда же она зайдёт? В какой кабинет? Она идёт к очередному ученику, который плохо сдал работу? Поэтому она такая хмурая? Её намерения никогда нельзя было предугадать. И каково было их удивление, когда Мисс Тавел постучалась к своей подруге - учительнице алгебры Мисс Блуми. «Похоже, сегодня действительно будут кого-то убивать», - думали они, пытаясь отойти от кабинета Блуми подальше, чтоб ненароком в них что-нибудь не прилетело. А Тавел замерла, костяшками пальцев постучав в дверь. Она дёрнула за ручку. С замиранием сердца вошла внутрь кабинета. — Вы чего-то хотели? Девушка чуть дрогнула. Закрыв за собой дверь, она сделала несколько шагов вперёд к столу мисс Блуми. Взгляд последней даже не поднялся на знакомую, метаясь с одного конца листка с классной работой в другой. Мисс Тавел смотрела так зачарованно, вглядываясь в каждую чёрточку лица Блуми. Норовит подойти к коллеге, но нельзя. Пытается скрыть желание нежно убрать каждую прядку волос с её чистого, миловидного личика за её багровые ушки. Тавел выглядела чересчур очаровано, подобно маленькому котёнку, что смотрит на любимую игрушку. Крайне невежливо было так беспрестанно коситься на коллегу, так грязно мечтать. Мисс Блуми поднимает голову и смахивает волосы с лица, немного злобно щурится. Её взгляд моментально меняется, когда вместо дрожащего ученика она видит знакомую фигуру. К счастью, мисс Блуми ещё не умеет читать мысли. — Ох, Тавел! Здравствуй, — девушка замерла, услышав своё циничное имя из прекрасных уст. — Ты что-то хотела? Неужто ученики снова плохо пишут работы и не слушаются? У Тавел никогда с этим не было проблем. Со всеми хулиганами она разбиралась быстро и умело, после чего они превращались в послушных паинек. А про учеников, что плохо писали проверочные, уже давно все забыли и не вспоминают более. — Вовсе нет. Всего-то захотела проведать вас. Только спустя мгновение она поняла, как глупо только что прозвучала. — Я в порядке, — она немного помычала, наверняка думая, что бы ещё добавить — проверяю классную работу учеников. А вы у своих уже всё проверили? У Тавел было чувство, что она глуха. Разум будто туманился при виде Блуми. Она, как всегда, вслушивается в её голос, пытается уловить нотки меняющегося тембра. Она немного помолчала, не отвечала на вопрос какое-то время, пытаясь вырваться из избытка удушающих фантазий. — Я могу помочь. — резко выпалила Тавел, снова сделав небольшую паузу, но затем дополнила — Я уже проверила все работы своих классов, мне не сложно. Тем более перемена большая, так мы сможем быстро управиться. Тавел была так воодушевлена этой идеей, что даже не подумала про то, что в математике она не шибко разбиралась и мало что понимала. Ей всегда были по душе языки, пусть красивые, пусть не очень. Она всегда любила выражать свои немые чувства таким образом. — Если тебе не сложно.. — Конечно нет. — Тогда возьми любой стул и сядь рядышком со мной. Я дам тебе нужные работы. Она так и сделала. Взяла ближайший стул и села рядом. Как волнующе. — Вот, возьми эти. Если что-то не понятно, спрашивай, я объясню. Учителей не убиваю. Тавел тихо рассмеялась, немного склонив голову. Краем глаза она заметила, что и сама Блуми улыбалась, зажмурив глаза и оскалив острые зубки. Девушка взяла в руку красную ручку и принялась за исправление ошибок. По крайней мере, она думала, что многое исправит. Но она либо не замечала никаких неточностей, либо ученики у Блуми никогда не ошибаются в трудных алгебраических выражениях. — Щёлкают примеры, как орешки. — Некоторые всё же ошибаются. Но решают действительно неплохо. Всё-таки могу их чему-то научить. — Конечно можете. Der beste Lehrer kann immer alles. Блуми вырисовывала пару линий, чтоб поставить оценку очередной работе, но резко остановилась. Стало непривычно не слышать уже родной звук пишущей жёсткой ручки. Она ею щёлкнула и неторопливо повернула голову к лицу Тавел. Некомфортная тишина душила. — Это немецкий? — Да. А вы его знаете? — Нет. Хотела когда-то выучить, но руки постоянно не доходят. Узнала по тому, как чётко и резко ты произносишь слова. - Мисс Блуми ухмыльнулась, положив ручку на стол. И хорошо, что не знаете. — Interesant. Puteți ghici această limbă? — Ой, а этот я не знаю. — Румынский. — мисс Тавел нежно улыбнулась. В кои-то веки она не зла, а счастлива. Наконец она так просто разговаривает со своей подругой. — Вы хотите языки угадать? — Почему бы и нет. Времени полно. Сама ведь говорила, что перемена большая. Блуми звонко рассмеялась. Такой звонкий смех никак не ударял по ушам, совсем наоборот. А запах недавно полюбившихся лилий окутал весь кабинет, даже несмотря на открытое окно в помещении. Тавел была готова отдать всё, чтобы вечно сидеть и стараться незаметно вдыхать приятный аромат. — Ну хорошо. ¿Qué tal esto? — Итальянский? Стойте, нет... — она отвела взгляд в сторону, склонив голову набок — Испанский? — Верно. Bene, hanc linguam pro certo suspicari non poteris. — О боже, что это? Проклятие? — она снова улыбнулась, оскалив свои зубы и вертя красной ручкой в одной руке. — Латынь. Да, это сложно. — Зато весело. — Ладно, последний язык и продолжим проверку. — Тавел и сама не горела желанием заканчивать их своеобразную игру, но она не должна была терять свой образ вечно негодующей учительницы. — Давайте я скажу вам... Ma armastan sind oma südames aukartuseni, kallis ja armastatud Preili Bloomi. — Ого, звучит как целое предложение. Я даже не знаю... Тавел всё ещё держала ручку в своей ладони, перебирая пальцами. Она пыталась скрыть, как же дрожат её руки. — Эстонский? Она нервно взглотнула. Мисс Блуми просто угадала или.. — Извини, я не знаю этот язык. — Правда? Округлённые от волнения глаза Тавел были направлены на собеседницу, как на что-то ужасающее, хотя таким не являлось. Она была точно уверена, что эстонский подруга не угадает. — Ага. — она кивнула. — Мне вот как раз интересно, что ты мне наговорить успела? Я то перевод не знаю. — Блуми лукаво улыбалась, вернувшись к работе и щёлкнув ручкой снова. — Хотя ты бы всегда могла научить меня парочке языков. Тогда я бы разобрала каждое сказанное тобою ранее предложение. — Вы в любом случае не вспомните и слова, а я вам ничего не повторю. — И то верно! С её губ вырвался смешок. — Всё хорошо? — Ты недавно уже спрашивала моё состояние. Тавел нервно промычала, поворачиваясь к листку с решёнными примерами. Ей было жарко. Скорее всего, от смущения. Она могла поклясться, что на её щеках снова выступил пунцовый румянец, который выдаёт всё состояние учительницы-помощницы. И зачем она это сказала? — А у тебя то всё хорошо? — Мисс Блуми опять повернулась к Тавел. — Клянусь, понятия не имею, что ты сказала. Выбрала первый пришедший на ум язык. Рука Блуми дотронулась до плеча Тавел. Волнение всё же ещё есть, но счастью не было предела от прикосновения. Даже несмотря на то, что они всего лишь коллеги, Тавел верила ей больше, чем во всевозможные мифы с научным объяснением. — Я.. — Тавел на миг запнулась — ..в порядке, да. Спасибо, не волнуйтесь. Она снова посмеялась. На этот раз с нежной и искренней улыбкой, уже точно возвращаясь к работе. Какая же Блуми восхитительная.. из-за неё кажется, что румянец будто стал единым целым с внешностью Тавел. Последняя тоже вернулась к работе, взяла ручку и, наконец, нашла первую ошибку в своей стопке исписанных листов. Она начала что-то активно и не очень разборчиво писать. Её почерк всегда был таким неряшливым. Вероятно, ученики узнают эту писанину из тысячи, собираясь группами, чтобы разобрать хоть слово. Но ей это не было важно. Единственное, что для неё было важно в тот момент - проверка классных работ. Она бы не сказала, что это занятие приносит ей удовольствие. Но в этот день, когда она сидит с её вечным успокоительным и самой любимой и благоухающей лилией на свете, она готова проверить хоть тысячи тетрадей. Главное, чтоб рядом с ней сидела дорогая мисс Блуми. ____ В коридоре было до жути тихо. Хотя уроки ни у кого не идут. Вероятно, ученики навострили ушки, желают услышать весь их разговор. Но кому не плевать? Пусть слушают, что хотят. Главное, чтоб позже они не бегали от сердитых учителей по всей школе, надеясь прибежать к своему единственному спасению - выходу. Пусть лучше насладятся теми редкими моментами, когда их учительница языка в хорошем настроении. Хотя Тавел и вправду не понимала, почему от мисс Блуми ей всегда становилось спокойнее. Кто бы мог подумать, что обычная коллега, с которой у них с Тавел один схожий интерес в виде убийств, сможет успокоить самую раздражительную учительницу в школе? Возможно, хоть и непонятное и скомканное, но резкое признание было уместным в их разговоре. Она всегда не знала, как трактовать слово «любовь» - в её скромной монотонной жизни никогда не было ничего подобного. Вряд ли бы выдался ещё момент, когда мисс Тавел признается в своих чувствах. Хотя отчасти она думала, что любовь - это то, что нельзя описать простыми чернилами. Понимала, что любовь - это что-то, что надо прочувствовать. Считала, что любовь - это как минимум утешение в жизни молодой учительницы. Хотя на самом деле любовь - это наконец-таки мисс Блуми.