Звезда

— Мам, а почему мы живем без папы? — спросила серьезным голоском рыжеволосая девчушка с хитрющими зелеными глазками. Сегодня у нее был пятый день рождения. Наивный взгляд дочери на фоне такого серьезного вопроса ранил и пронзил Эмму Стоун в самое сердце, как молния, рассекающая свинцовое небо. Насквозь. Как же было спокойно, пока она этим не интересовалась… В детский сад Джессика не ходила, Эмма старательно занималась ей сама. Водила в детские секции и обучала дома. Она не хотела, чтоб над ней вдруг стали смеяться. Не могла сделать ей больно. Рассказывать правду было еще слишком рано. Женщина вздрогнула всем телом от неожиданности и растерялась, не зная, что и ответить маленькой девочке, хотя прокручивала перед глазами подобный эпизод сотни… нет, даже тысячи раз. Но ответ надо было дать сейчас. И, наконец, попытавшись справиться со своим волнением, сказала: — Погоди минуту, сокровище мое! — договорив, Стоун нерешительно подошла к комоду, где пылилась куча старых, дорогих сердцу вещиц, которые бережно хранились после одного ужасного несчастного случая. Среди них было много фотоальбомов. Каждый раз, доставая их, колкие воспоминания причиняли ей сильную боль. Но выкинуть, казалось, ненужное барахло, чтобы забыть навсегда и больше не вспоминать, не в ее силах, ведь это все, что осталось от них… Самых родных и любимых в ее самое счастливое время. Один из фотоальбомов женщина и достала. Вернувшись к дочери, дрожащим от волнения голосом, продолжила: — Смотри, это твой папа, а это братик. Она сидела и показывала Джессике старую фотографию, которую, тяжело вздохнув, достала из альбома. Руки Эммы предательски затряслись. Грусть мгновенно обожгла ее измученную душу, будто хлыстом приложились к израненному окровавленному телу. — У меня есть братик?! — заулыбалась девчонка, сидя за столом на кухне. В детских глазках зажглось искреннее любопытство. Был… — Эмме стало мучительно больно от болезненных, как тысячи вонзившихся в тонкую кожу игл, воспоминаний, которые закружились, не угасая, в заболевшей голове. Ей не хотелось вспоминать этот день. Самый ужасный момент в жизни… Потеря самых родных и любимых. Зачем? За что? Адская боль неумолимо окутывала слабое сердце дамы своей шалью, украшенной острейшими шипами. И так было каждый раз, когда Эмма Стоун вспоминала то ужасное событие. Внезапно Эмма вздрогнула снова, услышав щелчок закипевшего чайника. Вскочив, будто ее ошпарили кипятком, женщина суетливо отправилась наливать ароматный черный чай. На кухне загремели кружки с блюдцами, и запахло соблазнительными цитрусовыми фруктами. — Будешь торт, который ты вчера так просила? — попыталась она переключиться с неприятной темы, еле-еле выдавив из себя веселый интригующий тон в голосе. — Буду! — радостно ответила девочка, захлопав ладошками от восторга. Стоун быстро вытащила огромный, красивый торт и поставила его на середину стола. С трудом улыбаясь, она взглянула на виновницу торжества. На самом деле ей безумно хотелось пролить миллиард соленых слез. Залить ими свое горе. — Но ты мне лучше расскажи сначала про папу с братиком! — настойчиво заявила Джессика, уставившись на маму. Деваться было некуда. И Эмма опять, с трудом сдерживаясь от подкативших к глазам слез, четко вспомнила тот страшный день. Раскрыла любимой доченьке ужасную тайну об аварии, которая несправедливо унесла жизни ее мужа и сына. Как она их ждала домой весь день. Они возвращались с занятий по плаванию. Бассейн находился в часе езды от дома. На обратном пути в них врезался другой автомобиль. Стоун никак не думала, что такое может произойти. — Но почему так случилось?! — зарыдала Джесси, которой вовсе расхотелось есть торт и пить чай. — У каждого своя судьба. Мы ее не можем знать, — пыталась успокоить дочку Эмма. — Они теперь на небесах, им там хорошо. Они шлют тебе привет! — невероятных усилий стоило спокойствие и улыбка на лице женщины, сердце которой разрывалось от тоски на части. — Но лучше жили б здесь, с нами! — захлебываясь гигантскими слезами, причитала Джесс. — И откуда ты знаешь, что они мне шлют «привет»?! — Мне во сне приснилось! — Стоун вновь натянула искусственную улыбку. — Милая, понимаешь… Плохой дядя врезался в машину и сбил ее… И так сбил, что их жизни остановились навсегда. Часики сломались. И преступнику удалось сбежать. Так его и не нашли. Казалось, что вот-вот и Эмма не выдержит больше потока болезненных воспоминаний. Ну не могла же она сказать Джесси тогда, желая ей обычной человеческой жизни, которую собиралась ей устроить, что за этим всем стоит некая темная сила! Что Стоун сама отчасти во всем виновата. И Джессика — не человек на самом деле! Не надо было ей все рассказывать. Еще слишком рано. — Как не нашли?! Но часики же можно починить! — еще больше заревела малышка. — Увы, не все. Человеческие часы не подлежат ремонту. Родная моя, хватит плакать! У тебя сегодня праздник в конце концов! — Эмма теперь во чтобы то ни стало, решила сменить тему. — И у меня для тебя есть подарок… — хитро взглянула на малышку женщина, достала красивую золотистую коробочку и протянула ей. — А что там? — глотая слезки, проговорила Джессика. — Открой и посмотри! — сказала Эмма загадочно, взяв себя в руки. Девчушка взяла в свои маленькие ручки коробку и стала открывать ее с большим интересом, не переставая всхлипывать. Увидев, наконец, содержимое — золотистый кулон в виде звезд, Джесси очень обрадовалась: — Как красиво! Спасибо, мамочка! — Джесс встала и обняла маму так крепко, как только могла. — Радость моя, это украшение будет твоим амулетом! — заявила мать. — Мне приснилось этой ночью, что ты будешь звездой… Носи его всегда, и все будет прекрасно! — Мамочка, я буду звездой, как на небе? — ничего не понимая, переспросила Джессика. — Нет, солнышко. Я видела, что ты будешь выступать на сцене. Ты хорошо пела, и тебе аплодировал весь зал. — Я буду певицей?! — еще больше удивилась она. — Еще какой! Самой лучшей! — радостно и громко сказала миссис Стоун, подняв девочку и закружив ее в воздухе.