***
На дворе был болезненно тусклый январь. Желтушные облака собрались над очередной удручающей репетицией в гараже. Фрэнк и Шон стояли под дорожным знаком на углу и курили в тишине. Ничего не звучало хорошо. Ни одна из новых песен не работала, и они это знали. Фрэнк был слишком уставшим, чтобы даже расстраиваться по этому поводу. По правде говоря, он не думал о своем собственном дерьме уже несколько недель. Он был слишком занят прослушиванием записанных на CD демок перед сном каждую ночь, обнимая своих собак, пока Discman нагревался в руке. Сайт группы был написан маркером на обложке рядом с рисунком кинжала. К ним, шурша листьями, подошел Алекс, обвив себя руками. Он выглядел недовольным всю репетицию. Он выглядел недовольным прямо сейчас. — Фрэнк, есть минутка? Шон выдохнул облако дыма, без слов потушил сигарету о столб и вернулся в гараж, оставляя их одних. Фрэнк пошаркал ногами, мечтая находиться где угодно, только не здесь. Он как будто снова оказался в школе, ожидая быть оставленным после уроков. — Вы звучите как полнейшая хуйня, — Алекс всегда переходил прямо к сути. Это была одна его положительная черта, решил Фрэнк. — Я не буду притворяться вашим ебаным боссом, вы можете делать все, что пожелаете. Но я не думаю, что вы способны на еще один альбом. Даже на EP. По крайней мере не такой, ради которого стоит снимать у меня студию. Фрэнк кивнул, опустив взгляд на свои руки. Он мог бы выпросить больше времени или придумать отмазки, но втайне он был согласен. — Да, я знаю. После изначального порыва музыкального вдохновения от новой группы Майки Уэя он просто устал пытаться писать тексты своим собственным песням. Они все выходили до неприличия слабыми. Переслушивая то, что они уже записали, он не мог поверить, что когда-то гордился этим. Кто, блять, это написал? — размышлял он, чувствуя отвращение. Однозначно не он. Его музыка не была единственным, от чего он отстранился. Фрэнк прогуливал пары по четвергам, чтобы приходить на репетиции той четверки, и Алекс прекрасно об этом знал. Каждый раз, когда Pencey не выступали в один вечер с ними, он отпрашивался с работы и уговаривал Майки найти кого-нибудь, кто сможет его подвезти, чтобы он мог смотреть и напиваться, а после концерта мешать всем, пытаясь завлечь Джерарда в разговор. Фиксации Фрэнка всегда были такими. Абсолютно непредсказуемыми. Бьющими под дых своей интенсивностью, удушающими в своей мертвой хватке. Но эта ощущалась по-другому. Она прорастала внутри него, вытесняя все остальное. Находить возможность услышать, как поет Джерард, стало тем, вокруг чего он строил всю свою жизнь. Его восхищение не ослабевало. Каждая новая песня разрывала его грудную клетку заново. Он не знал, как делать это. Как писать слова настолько грандиозные, что в них помещались бы все его чувства; превратить волнующий все его существо трепет в историю, заслуживающую признания. Как это делал Джерард. Он начал приносить чипсы и свою заначку травы в контейнере его мамы на их репетиции, чтобы делиться со всеми. Он сделал бесчисленное количество фотокопий нарисованных Джерардом флаеров для их концертов и познакомил их со всеми, кого он знал в Нью-Джерской сцене, пытаясь сделать себя незаменимым. Иногда ему приходилось становиться миротворцем, учитывая что у Джерарда развилась плохая привычка выводить из себя участников других групп, выступающих с ними, пьяно распеваясь песнями из мюзиклов перед девушками, которые приходили за кулисы, и обливаясь пивом. Хотя каждое их выступление только усиливало хватку, в которой маленькая группа держала слушателей за горло, они знали ровно нихуя про бронирование и продвижение. Фрэнк знал, что их менеджер Сара, хоть вроде и разбиралась в MySpace и всей хуйне, в отличие от него не имела тесных отношений с владельцами площадок, на которых они по-настоящему находили слушателей. А Фрэнк начал воспринимать нахождение им как можно больше слушателей миссией всей своей ебучей жизни. Он знал, что без него они бы никогда не играли нигде, кроме open mic вечеров в барах. По этой причине следующие слова Алекса были как удар прямо в челюсть. — В общем. Джефф спрашивал про демо. То, с поножовщиной*. В голове у Фрэнка загудело. — Да? И как ему? Алекс подергал заусенцы. — Я переслушал еще пару раз. Качество отвратительное. Они ведь записывали в подвале? — На чердаке. Фрэнк осознал, что его сигарета догорела до фильтра и быстро потушил, прежде чем она могла обжечь его. Алекс усмехнулся: — Боже. Ну. Их репетиции очень такие нехуевые. Он считает, что их стоит отправить к Джону. — А ты? — спросил Фрэнк, немного паникуя. — Ты ведь уже решил, что отправишь их, я прав? Алекс странно посмотрел на него. — Ну, бля, я же не подписал их ради прикола. Это не благотворительность. Но да. Их песни хороши. Типа, лучше, чем большинство местной хуйни. Фрэнк прекрасно услышал его намек, и то, что он даже не оскорбился, послужило подтверждением тому, как сильно на самом деле он отдалился от Pencey Prep. Возможно все-таки стоило уже распустить группу. Он бы наконец-то сосредоточился на учебе. Его мама была бы очень расстроена, если бы узнала, что он проебывал свою стипендию с тех пор, как вернулся с тура. И, виновато подумал он, у него бы освободилось больше времени, чтобы упарываться травой и дрочить в наушниках. Он смотрел, как мусоровоз подъезжает к дому напротив. Из него вылетел полиэтиленовый пакетик и мечтательно закружился в воздухе полудня. — Ты талантливый парень, Фрэнки, — продолжил Алекс более мягким голосом. — Ты мне очень нравишься. Тебе просто нужна правильная группа, — он ушел и оставил Фрэнка наедине с самим собой. Фрэнк скурил еще одну сигарету и наблюдал, как пакетик пролетел над мостом и скрылся из виду.***
— Хэй, Фрэнки пришел! — Рэй был в футболке Iron Maiden и самых нелепых нердовских очках в проволочной оправе, которые Фрэнк когда-либо видел. Он нагнулся, чтобы обнять его обеими руками, лучезарно улыбаясь, когда Фрэнк завернул на их репточку. — Ооо, чел, ты снова принес нам чипсы? Ты как будто наш маленький ангел. Наш маленький крошечный нагой ангелочек. Фрэнк сделал вид, что укусил Рэя за руку, сразу уклоняясь на безопасную дистанцию, чтобы показать ему средний палец. Ну да, он был маленьким, и да, возможно, он был младше всех них; младше даже Майки, к которому все относились как к коллективному младшему брату, но он не был ребенком. Он играл дольше, чем все они. Он вырос, наблюдая как его отец готовится к концертам, еб вашу мать. — У меня теперь есть Game Boy Advance, — рассказал ему Рэй. — Он охуенный. Я тебе потом покажу. — Оо, чувак, это клево, — ответил Фрэнк, неспособный долго оставаться сердитым на него. Майки тихо улыбнулся ему, согнувшись над своим телефоном. Единственным движением были его быстрые щелчки по клавиатуре. Он перманентно сидел в этом ебаном телефоне; или же, Фрэнк знал, дома за компьютером, проверяя сайт группы и следя за музыкальными досками сообщений, каким-то образом всегда находя что-то новое, прежде чем все остальные об этом узнавали. Джерард вышел из другой комнаты вместе с Алексом, в облегающей голубой футболке, подчеркивающей его бледную шею и мягкую, неспортивную фигуру. Алекс выглядел так, будто они обсуждали что-то серьезное, но Джерард выглядел расслабленным, барабаня пальцами по бедрам, лениво жалуясь на зубную боль, с которой он проснулся несколько дней назад, и смущенно восторженным, рассказывая Фрэнку сколько раз песня про вампиров, которую они выложили в интернет, была скачана. Фрэнк выкурил несколько трубок, откинувшись на покрытый пятнами просевший диван и наблюдая. Джерард достал из кармана исписанную текстами тетрадь в линейку, и Рэй просмотрел их, моргая через линзы очков, пока Джерард объяснял свои идеи. — Я хочу, чтоб это часть была типа та-та-та-та, та-та, — говорил он, ссутулившись, размахивая руками в ритм своим мычаниям. — И потом, я подумал, как считаете, стоит ли сделать еще часть под ней, которая будет таааа, та та-та-тааааа? Его запястья были такими изящными, размышлял Фрэнк. Рэй сидел и смотрел, как Джерард мучительно пытался вытащить ноты из головы, беря в руки гитару каждые пару фраз, чтобы перевести этот беспорядок в музыку. Они должны были начать записывать альбом всего через несколько дней, но новая песня уже приобретала форму так быстро, что Фрэнк знал, что она будет готова вовремя. Она звучала намного менее агрессивно, чем все остальное, что они играли до этого, настолько грустная и красивая, что заставляла всего Фрэнка сжиматься изнутри. Фрэнк абсолютно не понимал, как Рэй схватывал то, что Джерард пытался сказать. Выглядело это как слияние разумов. К тому времени, когда Оттер явился на реальную репетицию, Фрэнк решил, что тот безымянный кусочек стал его новой самой любимой вещью в мире. Он хотел размазать этот звук по коже и валяться в нем. — Что это? — спросил Оттер, крепче сжимая в руках свои хай-хэт. — Просто кое-что, что я бы хотел попробовать, — легко ответил Джерард. — Типа, что-то про зомби. Фрэнк сонно мотал головой туда-сюда, сидя с переплетенными на животе руками, слушая следующие несколько песен с перерывами, в которых они корректировали некоторые части. Музыкальные размеры становились немного рискованными, заметил он, иногда кренясь в преждевременные концовки, иногда вязко растягиваясь в переходах, будто замедляющийся двигатель. Каждый раз Рэй автоматически восстанавливал ритм, выводя остальных обратно на нужные места. Чел был гением, думал Фрэнк, но отличающимся от Джерарда образом. Гений шестеренок-и-колесиков, в то время как Джерард был гением грозового шторма. Он представил Джерарда в фартуке за машиной сладкой ваты, вытягивающего черные облака на палочку и раздающего их детям. Он не сразу осознал, что музыка остановилась, пока не включился обратно в разговор вокруг него. — Вы не можете играть обе линии одновременно, — говорил Алекс. — Они будут работать как надо только с наложением дорожек во время записи, а потом вы потеряете половину песни, когда будете играть вживую. Все ваши песни, на самом деле. У вас столько шикарных контрамелодий, но нет возможности по-настоящему их, блять, сыграть, когда люди придут вас слушать. — То есть нам нужен кто-то, кто будет играть ритм, — сказал Майки. Его голос звучал очень близко к уху Фрэнка. Он перестал дышать. — О, да, блять. Однозначно. Я думаю, что не брать кого-то еще вообще не вариант. Кого-то, кто повысит вашу энергию. Фрэнк зажмурился, все внутри него перевернулось. Он мог слышать выражение лица Алекса, и оно пугало его до усрачки. Что если они попросят его попробоваться прямо сейчас? Что если он вызовется сам, а они его засмеют? Что если это все шутка, и он один не в курсе? — Мне кажется, нам нужен кто-то, с кем мы будем на сцене выглядеть ебанутыми в край, — спокойно сказал Майки. — Какой-нибудь чел, который как ходячее торнадо. Наступила долгая, напряженная тишина. Фрэнк чувствовал на себе их взгляды. Он был вполне уверен, что сейчас отключится. У него была ужасная паника, почти на грани тошноты. Джерард звучал очень далеко: — Да. Ну. Единственный человек, кого мы хотим попросить, на данный момент слишком укуренный, чтобы встать с дивана. Фрэнк открыл глаза. Все смотрели на него с выражениям, варьирующимся от ожидающего до раздраженного. В тот момент он осознал: они уже обсудили это, пока его не было. — Я как бы немного объебанный сейчас, — слабо попытался он. — О чем вы говорите? Джерард повернулся к Алексу, который хмурился на Фрэнка, сложив руки на груди. — Мы можем это решить позже? Он паникует. — Это твоя группа, чел. Закройтесь, когда закончите, — Алекс кинул ключи Джерарду в руку и пнул диван, направляясь к выходу, чем вогнал Фрэнка еще глубже в его паралич. Все продолжили играть, как будто ничего не произошло. Они репетировали до темноты. Ночь была теплой, поэтому они открыли роликовую дверь настежь, чтобы запустить свежий воздух. Маленькие серые мотыльки танцевали вокруг лампочек, и на третьей банке Пепси сахар в организме Фрэнка разогнал часть цемента из вен и вернул на его место кровь. Он осторожно приподнялся, почувствовав себя слишком маленьким для дивана, посмотрев на свои ноги. Все разговаривали, пока собирались; радостные звуки от продуктивной репетиции. Рэй улыбался в ответ на что-то, что рассказывал Оттер, перебирая мелодию из Тетриса, даже не смотря на свои струны, невероятно быстро. Чувство напряженного предвкушения недели записи альбома царило в воздухе, настолько же сильное, как в ночь перед Рождеством. Джерард наклонился над Фрэнком, мягко положив руку ему на плечо. — Пройдемся? Фрэнк молча кивнул. Он не был до конца уверен, что может говорить. Его язык все еще ощущался слишком большим во рту. Он встал и подтянул джинсы; мешковатые и потертые по краям, волочащимся по полу. Джерард обернулся проверить, идет ли он за ним, и направился к островку света на противоположной стороне улицы. Воздух поздней весны пах переполненными мусорками вдоль тротуаров, и Джерард, видимо найдя нужное место, остановился перед пустой парковкой. Он достал пачку Ultra Lights и выдал одну сигарету Фрэнку, зажигая сначала ему, а потом себе. Он засунул руки обратно в карманы. Он стоял так, будто замерз, хотя Фрэнку был виден блеск пота на его брови от заточения в жаре репточки. — Нам нужен второй гитарист. Я хочу тебя. Никакой подводки. Никакой преамбулы. Не мы хотим тебя. Я хочу тебя. Фрэнк сглотнул. — Я не умею играть как Рэй. Джерард не смотрел Фрэнку в лицо, вместо этого опустив взгляд на его руки. — Тебе и не нужно. У нас уже есть Рэй. Мы хотим, чтоб ты играл как ты. Фрэнк долго затягивался, потом медленно выдохнул. — Я не хочу запороть вашу группу. Джерард улыбнулся, совсем чуть-чуть. — Не запорешь, — когда он говорил, его рот двигался немного несимметрично, как будто он перманентно пытался удержать сигарету между зубов на одной стороне. Он наконец-то поднял взгляд на Фрэнка. — Поверь мне. Он верил. Верил ему. До боли. Он все еще ничего не отвечал. — У меня хорошее предчувствие. Ты сделаешь нас лучше. И поэтому я знаю, что тебе нужно согласиться. Это изменит мир. Это спасет жизни, — это были убийственно странные слова; такие слова звучали бы как вершина безумия, утонувшего в заблуждениях, из уст кого угодно другого, но от Джерарда они просто звучали как искренность. Он обещал нечто лучше, чем известность, деньги или наркотики; шанс быть затронутым трансформирующей магией Джерарда, перейти на другую ее сторону и остаться там вместе с ним. Это было самое легкое, самое пугающее решение в его жизни. — Да. Хорошо. Я в деле.