И я видел рай и ад где-то пару сотен раз.
Вдруг ты окажешься тем, кто удивит меня сейчас?
***
За окном палит нестерпимо жаркое солнце, в классе стоит духота, на фоне слышится монотонная речь учителя, сопровождаемая лишь тихим стуком мелка о доску. Последний урок кажется бесконечно длинным, тянущимся, как прожеванная резинка. Шаня это конкретно так заебало, — и не одного его, — он оглядывается по сторонам, замечая, как одноклассники уже еле разлепляют глаза, упирая головы на кулак, готовые то ли сдохнуть, то ли уснуть от сочетания душности учителя и температуры в кабинете. Записывать конспекты в тетрадь стало в падлу еще минут пятнадцать назад, — лучше уж он будет бесцельно водить ручкой по листам, выводя незамысловатые узоры и тупые каракули.
Да все, что угодно, лишь бы игнорировать монотонный бубнеж.
Иногда эти каракули даже напоминают динозавров-инвалидов, кривой мотоцикл или какую-то черную голову с рожками.
Кстати, об этих рожках.
Шань чувствует, как в кармане вибрирует, —
и кто же это мог быть, — думает, не спеша доставая телефон.
«
Привет»
Мо скептически всматривается в это тупое «привет», — и
че тебе ответить? И блокирует телефон. Но на экране тут же всплывают новые уведомления:
«
Ну, чего молчишь?»
«Малыш Мо»
«
Хэй»
Шань тяжело вздыхает, закатывая глаза, но все-таки торопливо набирает, с силой вжимая кнопку «отправить»:
«здоровались уже»
«
О, ты все-таки тут»
«че надо?»
«
Мне скучно»
«Поговори со мной»
«иди учись, отличник»
Мо опускает голову ниже, упираясь щекой в учебник, лениво продолжая вести этот бесполезный диалог.
«
Я и так хорош в учебе ;)»
«выпендрежнмк»
Он душит в себе непонятно на что зарождающееся раздражение, то ли от того, что ему пишут от скуки, то ли от того, что начал бездумно каждые пару секунд обновлять чат, ожидая нового сообщения.
«
Это просто факты»
«Так что, давай поболтаем?»
«ну и о чем?»
«
Расскажи, что на тебе сегодня надето»
«ты долбоеб?»
«
С чего бы?»
«с того что ты видимо ослеп или совсем отупел? мы уже сегодня виделись»
«и очевидно что ты видел че на мне надето»
«придурок.»
«
Точка в конце - звучит сурово»
«
Видеть-то я видел…»
«Ну, так то - сверху…»
«чего бля?»
«погоди, нет, серьезно???»
«ты реально спрашиваешь о..???»
«
Ну да»
«ты тупой извращенец»
«пошел нахуй»
*
Абонент вышел из сети.*
Шань гневно переворачивает телефон экраном вниз. Кидает его сначала на край парты, отодвигая от себя нахрен подальше, потом кладет сверху пенал, прикрывая злосчастную железяку. А потом, не выдержав, снова прячет в карман, — с глаз долой, из сердца вон,
тьфу, бля.
Не учитывает он одного, — беззвучный режим на их чате не остановит упертого барана, и этот упертый баран начнет звонить прямо посреди урока, сопровождая это все долгой бесячей вибрацией.
Ну сука же, ну Хэ.
Шань сбрасывает, замечая на себе парочку любопытных взглядов от одноклассников.
Учитель все также монотонно объясняет новый материал.
Он оглядывается по сторонам, вновь тяжело вздыхая, будто собираясь на казнь, и открывает чат, читая кучу игнорируемых ранее сообщений:
«Стоп»
«Не выходи из чата»
«Блять, ты вышкл»
«Я пошутил»
«Братец Мо прости»
«Мо»
*Пропущенный звонок от контакта Хэ Тянь*
«хули. тебе. надо?»
«
Ты вернулся»
«щас уйду»
«
Стоп.»
«
Прости, братец Мо, я пошутил»
«Не хотел тебя обидеть»
«Давай пообщаемся, м??»
«И впредь я больше не задам тебе подробных вопросов…»
«так и быть.»
«ты прощен»
Шань, игнорируя то, что Хэ продолжает что-то усиленно строчить в чат, успевает отправить последнее сообщение, как в догонку прилетает ответ, а точнее, продолжение того, что тот, по-видимому, не договорил.
Никогда нельзя забывать, что в его словах всегда есть подвох. Сука, всегда.
«…Ведь я и так уже успел увидеть, какого цвета на тебе сегодня трусы))»
«пиздец»
«я забираю свои слова обратно»
«…
И какой на них узор с котиками»
«
Ну, это просто восторг»
«заткнись»
«
И очень классный цвет. Желтый тебе очень идет»
«закрой еблет»
«я тебя щас заблокирую»
«
Молчу)»
Проходит несколько долгих минут, прежде чем экран вновь загорается, оповещая о новом сообщении. Взгляд Мо быстро, практически на автомате, пробегается по строкам.
«
Мне просто скучно, и я хочу с тобой поговорить»
«темы у тебя слишком тупые для общения»
«я лучше бля пойду параграф читать»
«
Не смеши меня»
«Ты и читать, - это что-то новенькое»
«и хули тут такого?»
«
Просто тяжело представить»
«Но, если братец Мо честный, то давай поспорим, - ты - пересказываешь мне параграф сегодняшнего урока, я - исполняю твое желание?»
«а если я наврал, то че?»
«
То придешь сегодня ко мне вечером»
«э нет, нахуй твои споры, я на работу вечером, не до тебя»
«А когда будет до меня?»
Новое сообщение кажется странным, каким-то… злым, хоть он и не видит лица Хэ, не знает, с какой интонацией тот бы это сказал, но щеки все равно обжигает непонятно откуда накативший жар, —
и это определенно не было связано с температурой в классе, — от такого, сука, жара в животе все не сводит
сладкой стремной судорогой, заставляя ерзать на стуле.
Мо чувствует, как почему-то ладони начинают потеть, и вытирает их о штанины школьных брюк.
Что-то здесь не так… Хэ, ты стремный, но обычно не настолько, и че с тобой сегодня?..
«
Ладно, забей, я пошутил»
Его мысли прерывают новым сообщением, и он трясет головой, отгоняя образ злых, темнеющих глаз, проделывающих своим хмурым видом дыру в Рыжем.
Чертов Хэ.
«ты сегодня дохуя чета шутишь»
От собеседника вновь долго нет ответа, и когда Мо уже тянется отложить телефон, то злосчастное уведомление все-таки всплывает:
«
По поводу прихода ко мне, - не шучу, если что»
«я тоже не шучу - я работаю»
«
Тогда я буду писать тебе, пока ты на смене»
«вот это честь»
«не надо блять, спасибо большое ага»
«я закончу в 9»
«раньше - не пиши.»
Как только Шань отправляет последнее смс, его накрывает.
Нахуя я это сказал? Зачем ему это знать? Зачем ему знать, во сколько я буду свободен? Чтобы что? Рыжий блять, что ты делаешь, ало, прием, сука-а-а.
Ответного сообщения в диалоге подозрительно долго нет, Мо успевает несколько раз обновить страничку, вытереть вспотевшие ладони, покрутить ручку, нарисовать какую-то хрень на полях и пролистать бездумно несколько страниц учебника. В конце- концов, практически забив на Хэ и это глупое общение, он практически подскакивает, когда экран вновь загорается, — и, к своему позору, Мо реагирует так молниеносно, что сминает задетые страницы учебника, стараясь быстрее дотянуться до телефона.
Увиденное заставляет испытать его разный спектр эмоций, и, честно, — Мо не понимает,
каких именно. Это не похоже на Хэ, это не похоже на обычную его реакцию, на его напор бульдозера, что не видит преград, не принимает отказов, не слушает уточнений, — ему кристаллически поебать на мнение других и кому че удобно. И оттого становится еще более не по себе, перечитывая раз за разом одно единственное сообщение.
«
Если братец Мо так сказал - значит, я буду его слушать»
***
Единственное, чего ему сейчас по-настоящему хочется, — это завалиться мешком на кровать и проспать так до обеда, — забить на школу и на то, как сильно сам и вся его одежда пропахли едой, городской пылью и потом.
Забить на всё и тупо закрыть глаза…
Мо цыкает сам на себя, —
и какого хуя только разнылся, какой завалиться мешком на кровать, — кто потом будет стирать вдогонку к вонючим вещам еще и грязное постельное белье?
Встать, сжать кулаки, нахмуриться, — и весело попиздовать в сторону душа.
Вот так-то, он вам не какой-то там ленивый мажорч… Шань спотыкается о свою же мысль, —
а вот и снова тараканы в мыслях выползли, здоровые такие, с черной челочкой, шальной улыбочкой. М-да, стоило только закончить со сменой, как опять накатило.
Бесит.
Мо принимает душ, устало водя мочалкой по телу, ленно растирая пену. В голове фоном мелькают мысли о дневном диалоге, договоре о звонке или письмах?
Черт, да и не было никакого договора, он сказал просто нихрена ему не писать до девяти. Кто вообще говорил, что Хэ будет ему писать? Или звонить?
Дебил.
И че только разогнал у себя в голове. Все, отмена.
Пакуем, блять, тревожный чемоданчик обратно.
Шань неспешно обтирается, кидая из шкафа на кровать чистые домашние вещи.
Он успевает лишь сесть на край кровати, проведя рукой по чистому белью, шумно вдыхая чуть прохладный, хоть и не спасающий от знойной духоты, вечерний воздух, — за окном абсолютная тишина, — нет бесящего гула старых развалюх-машин, не слышно даже привычного жужжания цикад, — лишь тихий шорох развеваемых на ветру штор, да шаги соседа этажом выше, выходящего на балкончик, —
как всегда, — покурить.
Насладиться мимолетной вечерней прохладой после холодного душа и приятной молчаливой усталостью долго не получается, — в комнате раздается непривычно громкая в тишине вибрация, — уведомление о новом сообщении. Шань даже не сразу соображает, кто это может быть,
мама что ли что-то забыла перед ночной сменой?
Но нет.
Не мама. Легкое любопытство смывается большой, охренеть какой здоровой волной накативших разом жара, волнения, комка нервов. В уведомлении светилось знакомое до чертиков имя —
Хэ Тянь.
Не забыл.
Блять.
«
Ну, привет»
Тц, и снова он со своими приветами.
«
Я же вижу, что ты он-лайн»
«
Братец Мо»
Шань спешно закрывает его профиль, —
ранее открытый и позорно до дыр изученный, — всю страничку нахрен, — закрыть диалог,
закрытьзакрытьзакрыть. И заблокировать экран.
Ахуенная безопасность, — во методы, просто класс, Рыжий, — ты гений.
«
О нет, ты вышел»
«
Если ты спишь»
«
То сладких тебе снов»
«
Надеюсь, тебе приснюсь я»
«В жарком сне»
«
Эх, надеюсь, ты поставил беззвучный…»
«
Ведь спать мне не охота…»
Уведомления всплывают одно за другим, и с каждым новым защита Рыжего дает брешь, новую маленькую трещину.
Ну, и хрен с тобой. Ладно. Допустим.
«че ты тут строчишь»
«не сплю я»
«О, из-за меня? ;)»
«ага»
«
Вау…»
«мечтай .|.»
«
Как на работе?»
«Ты уже дома?»
«слишком много вопросов»
«
По моим подсчетам, ты должен быть уже дома»
Шань криво ухмыляется, читая последнее сообщение, — этот придурок, хоть и строит из себя мерзкого, клавшего на всё мудака, — реально запомнил его расписание и брошенное всего раз «
не пиши мне, пока я еду, бесишь». И, заряженный этим странным, шальным настроением, он решает, что самое время подъебать Хэ.
«у тебя неплохо получается самому делать выводы»
«продолжай в том же духе»
«когда-нибудь ты даже перестанешь задавать мне тупые вопросы»
Это, наверное, были самые максимально объемные сообщения, на которые Шань был способен в адрес Хэ.
«Ну, если тебе так не нравятся мои вопросы…»
«
Мы в любой момент можем вернуться к теме поинтересней»
«и какой же»
Мо мысленно закатывает глаза, ожидая получить очередную гадость в ответ.
«
Ты давно вернулся домой?»
Вопрос определенно был с подвохом, но Шаню было так лень, так абсолютно плевать, что он начал отвечать честно, не анализируя, к каким последствиям могут привести его ответы.
«минут 40 назад а че»
«
И ты уже успел сходить в душ»
Это был даже не вопрос. Но Мо все равно ответил:
«ага и?»
«
И в чем ты сейчас, братец Мо?»
Только в эту секунду Мо осознает, в чем он. Чистая домашняя одежда все еще лежит перед ним на кровати, сам он сидит на краю, прикрытый лишь одним полотенцем. На весь этот глубокий анализ требуется не более нескольких секунд, но Хэ, сука, Тянь, понимает,
видит заминку, как ебаный хищник, который
чует, — молчание на том конце провода не спроста.
«
О, да неужели»
«
Братец Мо переписывается со мной голышом?»
«да зааалтсь ты»
«
Ахах ну чего ты так сразу распереживался»
Шань быстро пробегает взглядом по строкам, буквально слышит в своей голове этот раскатистый, бархатистый смех, — и почему-то сейчас он кажется по-настоящему искренним, — и от мыслей об этом щеки краснеют еще больше. Где-то на переферии сознания мелькает маленькая паскудная мысль: «
вот бы его сейчас услышать».
«
Не надо так нервничать»
«
Да и чего я там не видел…»
Рыжему не дают даже возмутиться, послать или может быть как-то иначе культурно ответить, —
ну, а вдруг, — Хэ решает все вопросы радикально, — он начинает звонить.
Вот так вот значит, ничего ты там не видел? Нахрена ж ты тогда звонишь мне, сука, секунду спустя?
А то, что он хотел чужой смех услышать, так то Рыжий пошутил, Шутка, блять.
— Ну какой же он бесящий, — Шань ворчит вслух, стягивая полотенце, резко подхватывая шорты, — дурацкий, — резво надевает их, подтягивая вверх, — мудак. — И, в конце-концов, решает ответить на звонок, нервно тыча в зеленую кнопку вызова.
— О, ты все-таки не сбросил, — в трубке сквозь первые помехи слышится спокойный, до боли знакомый,
приятный, — а оттого еще более бесящий голос.
— Ваше величество у аппарата, — Рыжий ерошит все еще влажные волосы, промакивая те полотенцем, — ну и хули тебе надо?
— Какой дерзкий,
мое величество, — Хэ хмыкает, шурша чем-то на фоне, — я смотрю, мамы у тебя сегодня дома нет.
— Откуда такие гениальные выводы, — Шань начинает осознавать, что сонливость куда-то пропала, а на смену ей пришла какая-то ебаная тревожность, зарождающаяся у него где-то в районе живота, сжимающая своими клешнями внутренности, не давая дышать в полную силу с тех пор, как он взял в руки телефон.
— Ты обычно не такой смелый, — Хэ растягивает слова, слышно, как тот зевает, — Да и кто бы тебе матом дал ругаться. Ты же послушный мальчик. Дома. — Хэ делает паузу, выделяя последнее слово, а голосе его, даже не видя лица, чувствуется ядовитый оскал, с каким он всегда ходит по школе.
Вот же мерзкая псина.
— В отличие от тебя, блять, — Рыжий рычит в трубку, сдергивая с головы полотенце, — я не живу в огромной пустой коробке без людей.
— Туше, братец Мо, твоя правда.
Между ними повисает молчание, и Мо рад бы сбросить, но… но это самое «но» удерживает его на проводе, заставляя продолжать вслушиваться в тишину.
— Что ты…
— Что за шум там у тебя? — Они начинают говорить одновременно, и Хэ затыкается на полуслове, давая Мо закончить.
— Сегодня что-то слишком жарко, — на фоне слышится какой-то писк, механический голос у Хэ на фоне интересуется, какую мажорчику выставить температуру, — решил включить кондер. Не знаю, как ты там у себя на работе в такую жару вообще вывозишь, — добавляет он тише.
Да, Хэ был прав, в их небольшом магазинчике не было кондиционера, а лишь старенький, кряхтящий вентилятор, что пиздецки как шумит и раздражает, если не подложить в нужное место свернутую втрое бумажку, чтоб не так сильно тарахтело. Зато этот старик хотя бы спасал. Иначе Рыжий бы вообще откинулся.
— Ага, жара уже заебала, — Мо подтягивает полотенце ближе, кладя его под голову, осматривая свое тело, плечи, — солнце всегда оставляло на нем свои следы, с первыми теплыми лучами ярче проявляя редкие веснушки, которые спустя столько лет уже почти даже не бесили.
— Я слышу шорох одежды, — в голосе Хэ вновь слышится улыбка, — жарко стало, футболку снял?
Мо автоматически, почти не задумываясь, ляпает первое, что приходит в голову:
— А кто сказал, что я в ней?
— О.. — Хэ на мгновение замолкает, и Мо становится еще раз в сто более неловко, чем секунду назад.
Блять. — Так ты ее снял, — голос на том конце да странности ровный, — И в чем же ты сейчас?
— Еще какую хуйню спросишь? — Выходит зло, нервно, но он не собирается поправлять Хэ Тяня в том, что даже ее не надевал, пусть думает, что хочет.
— Я серьезно, — на фоне снова слышится какое-то копошение, а голос Хэ становится тише, — Например, я вот в этом.
— Мне твой ответ нахуй не упал.
Он только успевает бросить в ответ последнюю фразу, как на телефон приходит уведомление, и Рыжий отнимает трубку от уха, поднося к лицу.
И лучше бы, блять, он этого не делал. Шань жмурится, стараясь сильнее сомкнуть веки,
еще сильнее, пока вместо отпечатавшейся, за секунду въевшейся пожизненно в мозг картинки не остались бы только белые пятна.
Нетнетнетнет, нет блять.
Нет.
Это не проходит. И из головы не выходит.
Он снова открывает глаза, чувствуя, как щеки горят,
пылают, блять, от увиденного. Перед ним присланная минуту назад фотография, — всего лишь Хэ, всего лишь на своем чертовом огромном диване, всего лишь закинул свои
чертовы длинные ноги на журнальный столик, в своих
чертовых черных спортивках. Выше которых
ни-ху-я нет, только его голый, подтянутый торс, с четко выделившимися в теплом вечернем свете ламп линиями пресса.
— Хэй, братец Мо, — в искаженном динамиками голосе слышится легкая издевка, — Что-то стало слишком тихо, не похоже на тебя, я боюсь.
Мо еще раз жмурится, тряся головой, выкидывая бредовые мысли, глупые, неуместные фантазии. Да что с ним такое-то, блять.
Рыжий, успокойся.
Пока он прочищает горло, поднося телефон к уху, оттуда вновь раздается чужой хитрый голос:
— Ну что, понравилось увиденное?
— Ты это, блять, — Шань говорит, не переставая теребить край шорт, — у своих девок спрашивай. Я-то тут причем.
— Скинул-то я это тебе, — Хэ делает голос ниже, опаснее, — и, знаешь.. твое молчание лучше любой оценки. Да и зачем мне девчонки, когда мы тут с тобой вполне неплохо болтаем, — тон вновь становится легким, будто из него разом выкачали всю тьму.
— Какое такое, нахуй, «молчание», придурок, волосы я сушил, — Мо щерится, скалит зубы, пропуская вторую часть чужих слов, сосредотачиваясь только на одной, первой, — Не знаю, зачем я вообще с тобой говорю, — добавляет, тихо бурча себе под нос.
— Чтобы скрасить мое одиночество, — на фоне у того щелкает зажигалка, и Шань представляет, что где-то там в своей квартире-аквариуме, Хэ сидит, развалившись на диване, и прямо так, не поднимая задницы, курит свои любимые БайШа. — Я тебе вон какие фотки шлю, а ты куксишься. Нет бы тоже прислать. — В его тоне слышатся нотки обиды.
То ли пиздит, как всегда, то ли и правда недоволен. Хрен его поймешь.
— Ага, еще чего блять?
— Да ничего, — он делает очередную затяжку, — Простая вроде просьба. Или тебе и за это три сотни перевести? Я могу. — Хэ вновь издевается.
— Да засунь ты себе их…
— Ага, — он перебивает, — фотку пришли, жалко что ли? Равноценный обмен, все такое. Ну или так расскажи.
Вечно он так давит, если что взбредет в голову, хрен оттуда это вытравишь, — надо и всё, прилипнет, как пиявка.
Рыжий молчит несколько долгих секунд, раздумывая: послать, скинуть или реально ответить? Ну, а что такого? Расскажет, и Хэ отцепится. Фотографироваться он уж точно не собирался, — че еще за бред, присылать парню фотку своего хера, пусть и в шортах.
И никто никогда не узнает, что он пробовал сделать селфи, только камера дерьмо и вышло не очень.
— Я.. Тц, на мне только черные шорты, — Он глубоко вдыхает, и на выдохе продолжает, сердце отчего-то колотится быстрее с новой силой, — футболку не успел надеть, лежит рядом. Желтая, домашняя. — Мо чувствует, как щеки беспричинно обдает жаром, и он трет их, в конце добавляя, — Всё, — потому что Хэ подозрительно долго молчит, никак это не комментируя.
Проходит несколько мгновений, прежде чем в трубке раздается насмешливое:
— Ого, — голос его странный, непонятный, не видя лица, распознать эмоцию трудно, — вот это хорошее начало секса по телефону от малыша Мо, не ожидал.
— Да иди ты, бля!! — кричит, тут же скидывая звонок, откидывая телефон подальше. Переворачивается на живот, утыкаясь лицом в подушку.
Да что б тебя. Что за хуйню он только что спорол. О чем они вообще говорили. Что он устроил. Да Хэ его до конца школы стебать будет, бля-я-я
.
Мо чувствует, как от телефона исходит вибрация, но игнорирует вызовы. Один, второй.
Пока не наступает тишина.
Тишина дает ему успокоиться, вдохнуть полной грудью и выкинуть из головы сомнения, стыд и злость. Эта тишина длится недолго, — Хэ будто бы изучил его всего, всю его топорную психологию, — разозлить, дать остыть и снова напирать, — вот и все его приемчики.
— Хули ты трезвонишь?
— Прости, — и добавляет быстро, пока не скинули, — не хотел тебя обидеть.
— Иди нахуй.
Получается емко.
— Хорошо-хорошо, — Хэ добавляет удивительно мягко, — Давай только не скидывай больше, скажи лучше, ты спать сейчас собираешься?
— Не, — и это было честно, сон как рукой сняло еще полчаса назад, — Я ко второму завтра пойду, — все еще сквозь зубы, но стараясь скрыть глупую мимолетную обиду и стыд.
— Прогуливаешь, как нехорошо, а, Ры-ыжик.
— Ты-то откуда блять знаешь, —
неужто этот умник не только рабочий график запомнил.
— Я твое расписание всегда помню, говорил же.
Еще хвастается, ублюдок.
— Ты просто гребаный сталкер. — Рыжий тупо озвучивает свои мысли, совсем их не фильтруя.
— Это не я постоянно смотрю на одного красавчика школы, пока никто не видит.
Это было настолько неожиданное заявление, что Мо буквально окатывает ледяной волной, что лижет позвоночник от шеи до самого копчика.
— И знаешь что? — голос Хэ становится ниже, — Мне это нравится.
— О чем ты говоришь, — голос невольно дергается, и Шань прилагает усилия, чтобы не прокашляться, вернув голосу твердость.
— Ты знаешь, о чем я.
— Если ты еще раз.. — он запинается, — Хватит намеков, иначе я тебя просто захуярю.
— Да? — тянет Хэ, — Ты правда хотел бы сделать именно это?
— Сказал же…
— А помнишь, как ты недавно ко мне прижимался? — Хэ настолько резко меняет тему, что Мо затыкается, не договорив.
— Че?!
— Ну, тогда, во дворе, за школой, — продолжает так же невинно, — ты легкий такой, тебя так просто было поднять, знаешь.
В трубке повисает странное молчание, и Хэ решает продолжить.
— И ты так жался ко мне, что я…
— Да я блять старался не упасть! — провокация определено удалась.
— Не упасть? — в голосе снова сквозит яд, — А слезть ты пытался, а?
Нет. Даже не думал. Только вцепился как клещ в черные патлы.
— По-моему только больше терся своим пахом о мое плечо. Ты думал, я не почувствую?
Мо ничего не отвечает, лишь прикрывая лицо рукой.
— Я вообще это к чему… Когда ты чертовски мило описывал, в чем ты сейчас…
— Заткнись, — Мо резко его перебивает, не желая, чтоб тот продолжал свою мысль. Нет уж.
Нет.
—
Когда ты это сказал, — он продолжает, делая еще больший напор на первые слова, — то упустил одну важную деталь. Малыш Мо, на тебе ведь нет нижнего белья, я прав?
Шаню катастрофически мало воздуха, как иначе объяснить то, что голова сейчас просто взорвется от жара, и вместо того, чтобы глотать чертов кислород, как ненормальный, он лишь прикусывает ебучее полотенце, что лежит рядом, чтоб не взвыть от напряжения, не заорать в трубку. Он правда не знает, что может сейчас вырваться из его рта.
Ругательство это будет или что-то другое.
— И тебе не кажется, что каждый раз, как ты замолкаешь, ты очень сильно палишься?
— На мне есть белье, — он рычит, сильнее стискивая трубку, смотря вниз на свои шорты.
— Вот же дурашка, — смеется Хэ, — Зачем сразу врать? Я просто вспомнил, как было приятно и как ты жался ближе, пока держался за меня. Знаешь, о чем подумал?
Знаю. Но тебе, сука, не скажу.
—
Знаешь, Шань?
— О чем? — ему стоит всех усилий мира выдавить этот простой вопрос. Который он нахуй даже не хочет задавать.
На который не хочет знать ответ.
— Я подумал.. было бы намного приятнее, если бы ты делал
это в одних шортах. Чтобы ничего больше не мешало. Чтобы я чувствовал тебя всего,
понимаешь, Шань?
Он не собирается на это ничего отвечать.
Ни за что. Не собирается участвовать в этом ебаном цирке, ведясь на тупые приколы.
— Что за чертовы шутки, Хэ? — Рыжий сам не замечает, как собственный голос предательски становится ниже.
— А это и не шутки, — прозвучало даже слишком серьезно.
Так, что Шань готов был поверить, — Я хотел бы прижать тебя к себе, пока ты в таком виде, как сейчас.
— Да кто бы тебе позволил, блять.
— А
что бы ты позволил? — Хэ задает вопрос быстро, как акула, вгрызаясь в свою жертву, выцепляя из ответа самое главное.
— Хэй?… — Хэ продолжает, ведь ему снова никто не отвечает, — Рыжий жмурится, ведь ответа у него нет, он правда не знает,
что на это ответить, — но минуты все еще не прерванного звонка продолжают медленно течь, — Ты бы позволил себя трогать? Позволил бы провести пальцами по волосам? Или по спине? Слегка, совсем не сильн..
— Наоборот, — резко выпаливает, прикрывая кулаком рот,
блятьблятьблять.
Слышно, как дыхание собеседника на том конце сбивается, перед тем, как Хэ продолжает:
— Что ты умеешь ввиду? — слышно, как тот шумно сглатывает, — Ты..?
***
— То, что сказал, блять, — Рыжий шипит ему в ответ, стоически не сбрасывая, какого-то хрена все это продолжая,
на что Тянь даже не надеялся.
Желал? Да. Верил ли? Нет.
— Я тебя понял, — выходит хрипло так, не своим, слишком незнакомым, опьяневшим голосом, — Теоретически, — заговорщически продолжает Хэ, — просто теоретически, Шань, как бы ты себя трогал?
В ответ слышится говорящее само за себя молчание,
но Рыжий не сбрасывает, и это главное. Потому Хэ продолжает.
— Мне кажется, что тебе нравится быстро, может слегка грубо… Я прав?
— Я прав, Шань?
— М-мхм, — Мо мычит в ответ неразборчиво, не желая признавать очевидное.
— Просто ответь, да или нет? Это так трудно?
—
Да. — еле слышно, будто сквозь какой-то барьер, отвечает Рыжий.
Тянь представляет, как Рыжий лежит на животе, уткнувшись красным от стыда лицом в подушку, говоря сквозь нее, искажая свой голос, делая его тише, скрывая важные хнычащие нотки.
И его ведет, пиздец как ведет от одного только «да», от одного правдивого, личного ответа, от которого мурашками бьет по загривку.
— Блять, как же я хочу тебя поцеловать, — Тянь опускает руку к паху, — где напряжение уже давно скакнуло за все двести двадцать вольт, еще чуть-чуть и просто рванет, — он сжимает себя сквозь штаны, шипит, жмурясь, видя перед собой одни лишь ярко-рыжие вспышки, ебаные фейерверки перед глазами.
— С-с-ука, — Шань шипит в ответ,
по-любому не зная, как реагировать, не зная, что вообще на такое отвечать, — Ну какой же ты пидор, а.
Рыжий в своем репертуаре. Не изменяет сам себе, даже когда в
штанах шортах стоит колом. Тянь был уверен. Он
слышал этот скулеж. Он
знал, что это такое.
Это ебаная потребность. Нужда.
Такая же, как и у него.
— Да плевать мне, хочу в твой рот, вот бы, а. Так хочу вылизать его сейчас.
В трубке повисает напряженное молчание, Рыжий не отвечает, и в динамике слышится лишь его тяжелое загнанное дыхание, будто тот только что пробежал парочку кругов.
Тянь вслушивается в тишину, в нервные тяжелые вдохи, в то, как Шань собирается, — это ощущается в изменившемся дыхании, — что-то сказать, он сглатывает, и, наконец, нарушает молчание, самым, мать его, неожиданным вопросом:
— И че… это, кхм, это всё, что ты хочешь?
Че?
Первой реакцией хочется выпалить это самое «че?», хочется, чтобы он повторил, потому что это кажется галлюцинацией, бредом,
не могло вообще быть сказано.
Не им.
Не ему.
Тянь нервно сглатывает, стараясь не выдавать себя, — не выдавать, как сердце застучало с новой космической скоростью, силясь выпрыгнуть нахуй из груди. Не выдавать, как скрутило низ живота.
Если бы у него уже не стоял, — то встал бы от этого хриплого голоса и чертового, убивающего вопроса.
— И хули ты замолк теперь?
— Я.. — как не выпалить сейчас все, что он хотел бы сделать, и не спугнуть Рыжего тонной вываленных извращений, чтоб тот не скинул трубку? — Я бы хотел не только этого, — он произносит это тихо, вкрадчиво, нарочно медленно, делая акцент на каждом слове.
— Ну, и че бы ты хотел? — Рыжий произносит это так непринужденно, так просто, будто бы они говорят о погоде, о будущей игре, о том, куда бы Тянь хотел поступить.
Рыжий делает вид, что ему все равно, будто это самая обыденная тема, и его лицо по ту сторону экрана не горит самой яркой красной звездой, что готова воспламениться к хуям прямо сейчас.
Но Тянь слышит этот голос, слышит, как тот подрагивает, как стал ниже, как в тоне появляется свойственная ему хрипотца, когда Мо напряжен. А он определено
напряжен.
— Знаешь, просто теоретически, если бы ты трогал себя сам, — Тянь тяжело сглатывает, — или разрешил бы
мне… — Он прерывается, нарочно обрывая себя на самом интересном, — я бы не позволил тебе кончить так быстро. — В трубке слышится тяжелое дыхание, и тихий шорох одежды, — Я бы заставил тебя помучиться.
— Ты, сука, каждый день и так это делаешь, — это явно должно было звучать злобно, —
Рыжий бы не хотел, абсолютно не хотел, чтобы Тянь даже на секунду подумал, что…
хрен знает, что бы он там должен был подумать,
но прозвучало это чертовски вымученно,
отчего захотелось просто, сука, взвыть.
Стояк в штанах отчаянно требовал внимания, и, перестав сжимать себя сквозь ткань, Хэ приспускает белье, обхватывая член рукой.
Рыжий же не узнает, правильно? А если и узнает, то… то так будет только интереснее.
Он медленно начинает водить, размазывая выступившую смазку, продолжая фантазировать, как Рыжий лежит в своей комнате, в одних шортах, —
да к черту шорты, — они болтаются на одной лишь щиколотке, и почему-то на нем в фантазии обязательно должны были присутствовать белые высокие носки, почти что гольфы, —
бля-я-ять, — приходится сжать себя крепче. И убавить фантазию.
— И когда я только успеваю каждый день тебя так… мучить? — Хэ коротко усмехается, решая разрядить обстановку, на сколько это возможно, сдерживая свое прерывистое дыхание.
— В чертовых снах, — он выплевывает это так резко, тут же замолкая, будто даже переставая дышать, и Тянь чувствует, что задерживает дыхание вместе с ним, переваривая эти слова,
осознавая.
— Что?
— Ничего, забей, всё, — на фоне слышится какой-то шум, помехи, и, кажется, что Рыжий готов сбросить трубку в ту же секунду, если Хэ скажет что-то не то.
— Мо Гуань Шань, — медленно, с расстановкой произносит тот, — у меня буквально на тебя сейчас стоит, — он решает идти ва-банк, — от твоего чертового голоса, так что хватит пытаться сбросить этот ебаный звонок, и расскажи мне, что тебе снилось?
— Я.. черт, я не могу. Нет.
— Хорошо, — он тяжело дышит, наконец вздыхая полной грудью, продолжая гладить себя, — хочешь, расскажу, что представлял я?
Конечно, хочешь. А твое молчание как всегда говорит само за себя.
— Да или нет? Простой вопрос.
— Блять… Да.
— Хорошо, — он слегка ускоряет движения, закатывая глаза, откидывая голову на спинку дивана, — очень хорошо. Знаешь,
Шань, — имя слетает с губ на выходе, — мне нравится представлять, как ты смотришь на меня, пока я сам себя трогаю, пока, — он делает паузу, сжимая себя у основания, — пока раздеваюсь у тебя на глазах.
— Блять, ты…
— Да, — он прерывается, поднося пальцы ко рту, смачивая те слюной, возвращая ладонь к паху —
и Тянь знает, он точно знает, — Рыжий определенно слышал этот влажный звук, — Мне нравится представлять, как ты рассматриваешь меня, как цепляешься взглядом, как ты краснеешь, и как в твоих глазах загорается
такое… То, от чего у меня просто блять стояк каменный.
— М-мхмм, — Рыжий на том конце провода издает какие-то нечленораздельные звуки, от чего Хэ лишь коротко беззлобно усмехается.
Понимаю, малыш, понимаю.
— Скажи мне, Шань, правдивы ли мои фантазии? Похоже это на твои сны? — ему так хочется услышать, так хочется подтверждения, что не один он тут сходит с ума, истекая смазкой, сдерживаясь, не давая себе кончить раньше времени.
— Да кто.. — он запинается, загнанно дыша, — кто блять на тебя так не смотрит, — Рыжий шипит, слышно, как ему неловко говорить даже
такое.
— Тебе снилось похожее?
— Да, ч-черт, не совсем.
— Там было что-то еще? — он то ускоряет темп, то замедляется, это чертова сладкая пытка, натуральные качели, — все общение с Рыжим, такие же качели, — и кто сказал, что сейчас будет иначе?
Ведь тебе нравится, Хэ, признай. — Я себя так же трогал?
— Нет, — голос тише, будто Рыжий снова прячет лицо, будто снова утыкается в злосчастную подушку, —
Ниже, — еле слышно произносит.
Последнее слово не сразу доходит до Хэ. А как только осознание накатывает, его скручивает так, что сдержаться не получается, он скулит прямо в трубку, прямо в ухо Рыжему.
— С-с-сс-ссука, Шань, ты, — он открывает рот, заламывая брови, перед глазами сплошная муть, одни только образы, — Мо, сидящий у его разведенных ног, с ухмылкой наблюдающий, как Хэ самостоятельно себя растягивает. Мо, обхватывающий его член, усмехающийся, двигающий рукой в такт собственным толчкам пальцами в еще узкий проход.
Это просто пиздец.
— Я всегда любил растягивать удовольствие, — хмыкает, продолжая, — Сначала медленно себя гладить, — рука плавно движется, вторя словам, — Потом ускоряться так, чтоб искры из глаз, — он слегка двигает бедрами, подмахивая в такт движениям, тихо постанывая, вызывая шипение на той стороне, — Но я никогда еще не заходил ниже яиц, никогда не… не трогал себя там, не растягивал, — Тянь чувствует, что подобная откровенность дается тяжело даже ему, — а как всю эту похабщину слушает Рыжий, он в душе не представлял, — Знаешь, мне это было просто не нужно. Но ты, из-за тебя… — правильные слова никак не идут, в голове полный туман и лишь фантомные руки, лицо, губы Рыжего, его тонкие длинные пальцы, — С тобой хотелось бы попробовать всё.
— Замолчи, просто замолчи,
пожалуйста, блять, — Рыжий просит,
умоляет, и это разъебывает еще сильнее,
хотя куда уж больше.
— Почему же? — получается даже почти вымученно усмехнуться.
— Потому что еще… еще пара твоих фантазий, и я…
— И… ты сейчас?
— Да, — шипит, — Да, сука, я близко.
Тянь перемещает руку, смоченную всю в слюне и смазке, еще ниже, и этот звук, шум на фоне не ускользает от Рыжего.
— Что ты…что ты блять там делаешь?
Рыжий определенно не хотел бы знать его ответ.
Нет.
— Просто опробовал твою фантазию, — Хэ стонет, горячо дыша в трубку, представляя, что это не его, а Рыжего палец, только что проник внутрь, растягивая стенки, давя глубже, — член дергается, по телу проходится мелкая дрожь, — Блять, как жалко, что ты не здесь, я бы..
— Завалить бы тебя нахрен, и заткнуть бы чем, сука, — Рыжий рычит, и Тянь наконец обращает внимание на звуки вокруг, на то, как загнанно тот дышит, как одинаково они сходят с ума.
— Мечтаю сделать с тобой то же самое, малыш Мо, — усмешка выходит наигранной. Тянь перемещает руку вновь на член, продолжая, — Обязательно хочу видеть твое лицо, когда спущу на него, — Хэ делает несколько последних толчков в руку, с силой жмурясь, по-звериному скалясь, сдерживая рвущиеся наружу звуки. Разрядка получается такой яркой, такой пиздецки невыносимо хорошей, на грани с болью, что он продолжает водить по стволу, сцеживая последние капли, мелко подрагивая, — Блять…
Когда первый шок и белый шум в ушах отпускают, возвращая в реальность, Тянь осознает, что Мо все еще на связи, все еще слышно его неровное дыхание, которое начинает приходит в норму. Отдышавшись, Рыжий выдает краткое и емкое:
— Не дождешься, сука, — Тянь уверен, что тот показывает сейчас в экран ему средний палец, и он ухмыляется этой мысли, бездумно пялясь в потолок, — Только после меня.
И сбрасывает звонок.
Абонент временно недоступен. Пожалуйста, перезвоните позднее, а лучше сходите нахуй. 
