Алкоголь — зло

      Канайя тихо открывает дверь в ванную, и ты видишь её немного обеспокоенное лицо в отражении зеркала, напротив которого стоишь. Она взволнованно смотрит на тебя, на что ты успокаивающе улыбаешься ей, оборачиваясь. Её жёлтые глаза приятно выделялись в этом вечернем полумраке, особенно, учитывая то, что свет в ванной не горел. Да, ты снова немного переборщила с алкоголем вчера, но всё уже в порядке. Уж по крайней мере лучше, чем было этим утром. И хоть сейчас разницу в своём самочувствии ты ощущаешь довольно ясно, голова всё ещё немного побаливает. Что ж, видимо, сколько бы ты не пыталась, бросить у тебя не выйдет. Резко — уж точно. В конце концов, что плохого в том, чтобы просто отпраздновать день рождения твоего друга Джона вместе со всеми? Ну хорошо, может, ты действительно выпила больше всех, но ты уверена, что Джон ни в коем случае не счёл это за некое неуважение. Единственное, за что тебе было неловко, так это за то, как ты громко шептала своему братцу советы, как бы сблизиться с Каркатом. Пока тот сидел рядом с вами. М-да, ты тогда действительно заставила беднягу тролля нервничать. Правда, Канайя за тебя в итоге заступилась. Скорее всего, и она испытала некоторую степень… стыда.       Сейчас она всё ещё обеспокоено смотрит на тебя, держа руки вместе. — Рози, — звучит её тихий, мягкий голос, — Ты В Порядке?       В ванной, понятное дело, акустика была лучше, чем в какой-либо другой комнате, но её голос по-прежнему оставался будто бы немного приглушённым. Не из-за твоей головной боли, нет. Она всегда была такой… спокойной и мягкой. — Да, всё хорошо, можешь не беспокоиться. — Ты подходишь к ней и выводишь её из ванной. — На секунду закружилась голова.       Марьям вздыхает и закрывает глаза, пока в идёте в комнату. В ней темно, ведь тёмно-вишнёвые шторы плотно закрыты, и ни люстры, ни лампы не горят. Ты усаживаешься на кровать, а следом за тобой — и Канайя. Она резко вздыхает, будто выбрасывает из головы весь мусор, чтобы сейчас она смогла говорить только нужные вещи. Что ж, у неё всегда отлично получалось это делать. Но сейчас… сегодня она действительно говорит не так много, как разговаривает обычно. Она хотела, чтобы ты отдохнула, и поэтому пыталась, говорить меньше, чтобы не убить тебя смысловой нагрузкой свих слов. — Роуз, — серьёзно, но всё так же аккуратно говорит она наконец. Ты снова переводишь взгляд на неё, — Ты Снова Начинаешь Злоупотреблять Алкоголем. Кроме Того, Ты Делаешь Это В Неком Хаотичном Порядке, Нежели В Те Моменты, Когда Ты Просто Не Отрывалась От Бутылки. — Да, это правда. В своих тщетных попытках завязать ты могла несколько дней не притрагиваться к злосчастному напитку, но в один момент резко сорваться и вернуться к состоянию икающего имбицила с более частой периодичностью. — Роуз, — её пронзающий взгляд сверлит твои глаза, что заставляет тебя задумчиво отвести свои, — Я Волнуюсь.       Вот оно. Больше всего тебе в этом не нравилось то, что Канайя действительно волнуется. Её же, блин, действительно заботит твоё самочувствие. Хоть это и нормально, учитывая, что вы, блять, женаты, тебя всё равно порой напрягает это. То есть… если можно выразиться, то ты чувствуешь вину. Она любит тебя и переживает, а ты вот так позволяешь себе доводить себя до такого состояния. — Да, знаешь, у людей бывает такая херня, когда они резко пытаются бросить. Чаще всего это приводит к… — ты указываешь на себя и вздыхаешь с удручённой улыбкой, — такому результату. — Тогда Почему Ты Продолжаешь Делать Это? — Абсолютно спокойно спрашивает Марьям, но в её глазах всё ещё прослеживается волнение и некое нетерпение.       Ты не хочешь этого признавать, тебе трудно это сделать, но это так: ты как глупая каждый раз надеешься на то, что у тебя получится оставить эту жижу в прошлом, хотя ещё с самого начала твоего решения ты в глубине души понимаешь, что в какой-то момент ты снова сорвёшься, и всё повторится. Да будет проклят тот день, когда ты решила прикоснуться к этому отвратительному напитку. Может, сейчас ты хотя бы стала больше понимать маму? Почему она редко бывала в трезвом состоянии, и почему не бросала? Кажется, ты понимаешь. И ведь давно поняла, но будто продолжаешь пытаться понять лучше. Хотя на самом деле причина того, что ты продолжаешь пить, вовсе не в маме, как раньше. Нет, теперь это простая зависимость. Такая, которой обычно не хвастают, такая, при упоминании которой положенно испытывать позор. — Боюсь, дело в моей легкомысленности. — Не Свойственной Тебе. — Перебивает тебя Канайя. — Если Попытки Не Возвращаться Больше К Алкоголю Несут За Собой Такие Последствия, То, Наверное, Я Предпочитаю, Чтобы Ты Продолжала Употреблять В Ограниченных Количествах, Как Раньше. По Крайней Мере, Это Не Так Сильно Сказывается На Твоём Здоровье. — Канайя подсаживается ближе, берёт твои руки в свои и немного наклоняется к тебе. — Я Просто Хочу, Чтобы Тебе Было Хорошо.       Ты тоже хочешь, чтобы ей было хорошо. И сейчас всё, на что ты способна — это улыбнуться, притянуть её ближе и мягко поцеловать. Своими губами ты чувствуешь, как она ухмыляется кончиками рта. Её руки хватают тебя за талию и немного сжимают. Она холодная, как всегда, её кожа мягкая, будто едва осязаемая. Ты льнёшь к ней ближе и обвиваешь руками её шею, на что она не сопротивляется и так же активно отвечает на твой поцелуй. Вскоре ты отстраняешься и, облизнув губы, смотришь на неё. Её кожа понемногу начинает излучать белое свечение, в районе щёк виднеется нефритовый румянец, а помада на губах немного смазана. Ты чувствуешь на своих её горьковатый привкус. — Прости. — Коротко, чуть ли не шепчешь ты. На это Марьям в своей манере мягко улыбается, наклоняя голову. — Всё Хорошо. — Она утыкается в твою шею своим холодным носом, и по твоему телу пробегают мурашки. — Главное, Чтобы Ты Была В Порядке.       Её холодное дыхание щекочет твою шею, и ты аккуратно хватаешься за её спину, прислоняясь щекой к её острому уху. Канайя начинает касаться губами твоей кожи, едва ощутимо. Ты расслабленно улыбаешься и вздыхаешь, смыкая руки на её спиной, давая притянуться ближе. В животе снова затягивается невесомый узел, мешающий тебе нормально сглотнуть и в целом дышать. Но только ты чувствуешь, как она слегка кусает твою шею, дотрагиваясь только клыками, ты быстро вдыхаешь и приподнимаешь плечи. Это произошло не столько от боли, сколько от неожиданности, но ведь ты ничего не имеешь против. Марьям на твою реакцию вопросительно смотрит на тебя. — Всё Хорошо? — Немного настороженно спрашивает она, смотря на тебя исподлобья, будто сейчас же готова вернуться к работе. — Да, да, прости, — ты немного щуришься от улыбки и смотришь на неё игриво и соблазнительно, как тебе кажется, — ты хотела продолжить?       Кан правильно воспринимает сигнал, и вскоре ты уже лежишь спиной на кровати, открытая перед ней, перед её руками, сжимающие твои плечи и перед клыками, осторожно покусывающими твою кожу. Твои руки скользят по её спине, пока она наконец не осмеливается оставить один засос. Ты шумно вздыхаешь. И когда её руки скользнули под твою огромную футболку, она останавливается и смотрит в твои глаза, как бы спрашивая разрешения. Конечно, она понимает, что ты не откажешь, и вы обе понимаете, куда это идёт. Поэтому ты, закусив в предвкушении губу, спешишь первой снять с неё футболку. Вообще-то, на ней твоя футболка, но почему бы и нет? Ты только за. Хотя сейчас ты не против увидеть Канайю без неё. Поэтому она позволяет тебе снять с неё верхний элемент одежды, оставляя только в домашних мягких штанах. И всё.       Тебя уже перестаёт удивлять тот факт, что Марьям может выйти даже в белой, обтягивающей вещи на улицу, при этом не надев нижнее бельё. Хм, может, хотя бы потому, что у троллей нету сосков? Действительно, это удобно. Эх, вот бы и тебе так, чтобы не мучиться с этими сраными лифчиками каждый раз… Изящная, тонкая талия тоже светится белым светом, что выглядит невероятно завораживающе, особенно эти выделяющиеся нефритовые линии на её рёбрах. Затем и ты лишаешься футболки, после чего вы снова соединяете губы. Её холодный язык быстро пробегался по твоему рту, будто в нетерпении. Руками ты водила по её личиночным шрамам, заставляя её дыхание учащаться, а глаза — закрываться. Она отрывается от тебя, и вы переводите дыхание. Её когтистый палец медленно, будто дразня, проходится от середины ключиц до середины груди, и Кан, недолго думая, прислоняется губами к твоему правому соску, обводя его языком. Ты выгибаешь поясницу и хватаешь её за затылок. — М-мх… — то ли возбуждённо, то ли расслабленно вздыхаешь ты, и Канайе, кажется, нравится этот звук.       Она смотрит на тебя исподлобья, и ты запрокидываешь голову от вновь прошедшему по всему телу приятному импульсу, от живота до мозга, заставляя твои ноги подгибаться, а дыхание — ускоряться. Твои руки переходят на её оранжевые рога, и когда ты водишь пальцами по всей их длине, она прекращает движения языка и судорожно вздыхает. Ещё секунда, и ладонями ты чувствуешь вибрацию. Канайя мурчит. Очаровательно. Она утыкается лбом в твою грудь, иногда тихо постанывая сквозь мурлыкание. И прежде, чем она собирается что-то сделать, ты её опережаешь, хватая её за затылок и притягивая к себе. И снова вы целуетесь, пока ты, уже полностью раскрепостившись, пытаешься стянуть с Марьям штаны. Разорвав поцелуй, она немного неуверенно смотрит на тебя, приподняв одну бровь, идеально ровную, сгибающуюся в красивую линию. — Всё хорошо? — Спрашиваешь ты, умиротворённо улыбаясь и кладя руки на её плечи. — Да, Просто… — она отводит взгляд, — Помнится Мне, Что В Прошлый Раз Ты Желала Занять Место Сверху. И Если… Если Это Желание Всё Ещё Актуально, То Я Думаю, Что Могла Бы Поспособствовать Его Исполнению. — Конец предложения прозвучал уверенней, чем его начало. Да, в прошлый раз ты хотела разнообразить этот процесс, а сейчас, когда выпал такой шанс, почему бы и нет?       В знак согласия ты довольно улыбаешься и киваешь. Отлично. Теперь уже Канайя лежит спиной на кровати, а ты устраиваешься удобнее на её бёдрах. Твоя очередь.       Тролли менее восприимчивы, поэтому обычные поцелуйчики могут никак на них не повлиять. Поэтому ты усиливаешь атаку, засасывая её шею и чуть покусывая. Её холодные руки снова опускаются на твою талию. Ты перемещаешь губы ниже и ниже, помечая ключицы и места ниже. Затем ты сползаешь по её бёдрам, спускаясь к личиночным шрамам, и не пропускаешь их тоже. Ты водишь языком по хитиновым бороздам, пока Кан немного выгибается и громко вздыхает поверх своего мурчания, которое, кажется, стало громче её дыхания. Эти шрамы, пожалуй, единственные самые чувствительные места на теле троллей в целом, может, не считая рогов, так что, пока твои руки заняты тем, что снимают с неё штаны, ты целуешь и оставляешь мокрые дорожки на них. Кан начинает тихо стонать от нетерпения и наслаждения. И хоть её терпение, кажется, на пределе, её голос всё такой же мягкий и нежный. Наконец тебе удаётся стянуть в неё штаны, и, чтобы не морочиться, вместе со штанами исчезают и трусы.       Ты уже не удивляешься тому, что тебя встречает нефритовое щупальце, ага? М-да, первый раз, несмотря на всю твою осведомлённость, ты всё же испытывала… некое замешательство, впрочем, как и Канайя. Но сейчас ты уже знаешь, что тебя ждёт, и ты тоже не можешь терпеть, быстро снимая с себя шорты. Супер, теперь ты тоже полностью без одежды, и теперь вам ничего не мешает. Вот только щупальце Кан всё ещё извивается, и это, пожалуй, единственная проблема, возникающая за весь процесс. В принципе, это является проблемой, пока это щупальце не заняло своё законное место внутри тебя, ведь направить его — та ещё задачка. Но когда тебе удаётся…       Да, теперь ты принимаешься за работу, сначала обхватив его рукой. Канайя вздрагивает и, по сравнению с её прошлыми возгласами, громко стонет от столь смелого прикосновения. Дыхание её вновь учащается, и ты, довольно улыбаясь, продолжаешь свои попытки. Вскоре, прийдя в себя, на помощь приходит Канайя, пытаясь как-то контролировать щупальце и помогать рукой. И когда вы, наконец, справились, кончик проникает в тебя и на этом четверть твоего разума улетает куда-то в небытие. Тело прошибает миллиардами электрических импульсов, от чего ты вздрагиваешь и вздыхаешь, наклоняя голову. Теперь должно быть легче. Одно плавное движение — и ты уже полностью сидишь на… ну да.       Марьям поднимается в сидячее положение, прислоняя руку к твоей спине и оставляя очередной засос на твоей шее. — Ах! — Ты вскрикиваешь и, держась на белые от свечения плечи, начинаешь двигать бёдрами в такт извивания щупальца внутри тебя. Канайя тоже стонет и, похоже, начинает мурчать громче. Чёрт, само щупальце уже доводило тебя до мгновенного желания кончить, а тут ещё и вибрация от мурчания. Твои руки дрожат, вцепившись в спину Кан, а движения бёдрами уже походят не на твоё желание, а на некий рефлекс. Просто, господи, как тебе хорошо… — Роуз… — вздыхает Канайя и снова прислоняется к твоей шее, только на этот раз уже прокусив твою кожу. — Ах..! — Ты снова кричишь, не прекращая двигаться, наоборот, даже ускоряя движения, потому что щупальце задело то место, от которого ты снова выгибаешься, голова пустеет, а в животе происходит что-то непонятное, что-то, что люди обычно зовут бабочками. Чувства словно обостряются, ты чётко ощущаешь, как оно пульсирует и вибрирует внутри тебя, извивается. И кажется, Кан вполне себе способна контролировать своё щупальце, потому что концентрируется оно именно на том месте. — Ах… о господи, да! Ох…       В мгновение Марьям снова прокусывает твою шею, ближе к плечу. По нему течёт тёплая субстанция, а холодный язык Кан бережно слизывает их. Твои руки перемещаются на её рога, то сжимая их, то аккуратно поглаживая. Ты смотришь на неё: как от твоих действий у неё слегка съезжаются глаза, как на её губах блестит твоя кровь. Ты чуть сжимаешься вокруг Канайи, от чего она просто взрывается стонами. — Ох..! Роуз… А-ах!       Ага, обычно она более многословна. Но сейчас и ты не способна на что-то большее, чем на базовую коммуникацию. Движения твоих бёдер ускоряются, когда ты понимаешь, что уже близка к разрядке. Канайя тоже начинает стонать чаще, руками помогая тебе двигаться, снова и снова кусая и помечая твою шею, слизывая кровь и заставляя тебя кричать от наслаждения.       Ещё минута, и всё заканчивается. В твоих глазах темнеет, а тело прошибает мощная волна необъяснимой энергии, заставляющей тебя крупно задрожать и выгнуться сильнее, крича громче. Вы одновременно вскрикиваете, Канайя поспешно отстраняется, но ей удаётся частично кончить в тебя. Может, вам правда повезло, что люди не могут забеременеть от троллей, и наоборот? Да, однозначно. Вы ложитесь рядом друг с другом, недолго смотря друг другу в глаза, а потом Канайя притягивает тебя ближе к себе, и ты утыкаешься в её шею, кое-как переведя дыхание. Вы обнимаете друг друга, и потом из твоего рта вырывается какая-то глупость про алкоголь, которую Канайя тут же подхватывает. Вы недолго разговариваете, пока не засыпаете.       Шея с укусами больше не болит, как и голова. Похоже, мурчание троллей имеет такое же целительное свойство, как и кошачье. Может быть.