Волк в козлиной шкуре

В виде цветочка Флауи Азриель натворил немало дел. Он обрёл способность перезапускать временную линию, а потом и обезумел. Он убивал, чтобы посмотреть, что будет, перезапускал, и опять убивал. И всё это Чара видела. Она была призраком долгое время. Видела, как Флауи обманывает монстров и упавших в Подземелье людей, приводя к их смерти. Видела, как Флауи лично убивает многих. Видела, как манипулирует окружающими. Но теперь всё окончено. Азриель снова Азриель, а не мерзкий цветочек Флауи. Фриск разрушила барьер и спасла всех. И сделала это с помощью Азриеля. Значит, он на самом деле хороший и не хотел причинять никому боль, а всё это — просто от горя, что они с Чарой погибли. Но почему он тогда сказал всё это Чаре, когда они умирали? Азриель стоит перед Фриск и говорит с ней. Она, как всегда, невозмутима. — Знаешь, Фриск… я творил странные вещи, когда был цветком. Но дело не в этом. Понимаешь, когда мы вышли на поверхность, Чара хотела убить людей, чтобы забрать их души… а я был тем, кто сопротивлялся. Из-за меня мы погибли. Чара вздохнула, смотря на всё это, летая рядом с Фриск. Азри так винит себя… — Но Чара… ненавидела человечество. Она никогда не говорила мне, почему, но чувствовала очень сильную ненависть. Это звучит странно. — Чара была не самым лучшим человеком. Что?! — Именно ты, Фриск, тот друг, которого я всегда хотел иметь. Почему Азриель так говорит? Он же всю жизнь только и твердил Чаре, что он — её лучший друг и никто им больше не нужен. Фриск нахмурилась. Она знала эту историю. Она знала Чару. Она знала, что Азриель врёт. Отравление Азгора было подстроено, она это уже давно поняла. А Чару он предал потому, что она была слишком доброй по отношению к монстрам и пожертвовала своей жизнью. А ему мёртвый друг не нужен. Если она вообще была его другом. — Фриск, прошу тебя, если ты увидишь меня, ну, Флауи, не думай об этом, как обо мне. Я хочу, чтобы я запомнился тебе таким, — ложь. Наглая ложь. Он знает, что Флауи — это он. Он не был «не в себе», как говорила всё время Чара, он был собой. Самым, что ни на есть, собой. Убийцей, лжецом и манипулятором. — Нет, — отрезала Фриск, — ты — это есть ты. Каким бы ты ни был. Ты всё такой же, каким был — трус и предатель. — Что? — удивился Азриель. — Ты предал Чару, потому что она поступила так, как не надо тебе. Пожертвовала собой ради монстров, а ты всю жизнь пытался огородить её от других. Настолько, что её имени никто, кроме тебя и твоей семьи, не знает. — Фриск, я не понимаю тебя. — Ты надеялся всю жизнь держать её при себе, потому что с тобой никто больше не общался. И теперь я вижу, почему. Ты мерзавец, Азриель. Ты никогда не сможешь отделаться от своего прошлого в виде Флауи. И ты никогда не спасёшь репутацию доброго принца. Козлёнок понял, к чему клонит Фриск, и огрызнулся. Уже не было смысла играть в доброго плаксу. — Ты никому не расскажешь! — Я всем расскажу. Все узнают и о том, что ты творил в виде Флауи, и о том, что ты предал Чару. Как ты думаешь, они буду любить своего принца после того, как узнают, что это он — причина, по которой они не могли освободиться так долго и впали в отчаяние? Фриск развернулась и пошла к выходу из Подземелья. Все монстры уже были на поверхности. Только Азриель прятался. Ему ведь нужно было поддерживать иллюзию о том, что он умер, а Флауи — это не он. Козлёнок зарычал и скривился, думая, как же не дать Фриск раскрыть его секрет, но она чувствовала, что он может попытаться напасть, а потому достала нож, что стащила ещё в доме Азгора. — Попробуешь это сделать — я тебя второй раз умертвлю. Азриель успокоился. Всё-таки, жить ему хочется. Второй раз умирать, чтобы доказать, что он добрый и самоотверженный принц он не хочет. Фриск уходит, а за ней летит Чара, расспрашивая, что это сейчас было. Фриск объясняет, что это был Азриель. Таким, каким он всегда был. Но Чара не замечала этого, потому что думала, что если он её приютил после падения в Подземелье, то он желал ей добра. Он желал лишь получить кого-то, кем он сможет манипулировать, просто потому, что может и хочет. Чара начинает оправдывать его, говоря, что это, наверное, недопонимание, и Чара никогда бы не пожертвовала собой ради того, кто жесток и зол, но Фриск сказала, что у неё просто замылились глаза. — Ты ведь считала себя обязанной им после того, как они тебя приютили? — За добро надо платить добром, Фриск. — Это не было добро. Просто Азриелю нужна была груша для битья. Он показал себя. И тот факт, что он отвёл тебя к родителям после падения, не означает, что он заботился о тебе. Он заботился о себе. — Фриск… — За настоящее добро не надо платить. И если бы они тебя любили, то не заставляли бы чувствовать себя обязанной. Фриск обнимает призрака, руки проходят сквозь неё, и она плачет, утыкаясь в плечо носом. Чара обняла в ответ. «Ты думаешь, ты особенная? Ты просто наглый ребёнок, Чара!» — вспоминала Чара слова Азриеля, когда он сражался с Фриск, приняв ту за Чару. «Я получу твою душу, а потом перезапущу временную линию, и ты проиграешь мне снова! И снова! И снова! И снова!» Он хотел просто причинять ей боль. Убивать её снова, и снова, и снова. Он хотел, чтобы она была только с ним. В вечном сражении. «Я делаю это, потому что я люблю тебя, Чара!» Он пытается убить Фриск, которую считает Чарой, потому что любит её? Какая странная любовь. «Ты особенная, Чара. Ты особенная в моих глазах. Я люблю тебя так, как никто не любит.» Он же только говорил, что она не особенная? Чара понимает, что пожертвовала жизнью не для тех людей. То есть, монстров. И плачет в плечо Фриск. Она извиняется за всё, что произошло, а Фриск говорит, что в этом нет её вины. Виноваты лишь сами монстры, которые не способны были оценить такую искреннею любовь. А значит, они не достойны Чары. Тут подходит Ториель и спрашивает, хочет ли Фриск остаться с ней. И другими монстрами. Фриск отвечает отказом. Ториель удивляется и говорит, что это дело Фриск, но она, всё же, надеялась, что дитя захочет остаться с ней после спасения монстров. — Я уже начинаю задумываться, стоило ли вас спасать, — говорит Фриск, глядя на закат. Ториель уходит, а девочки остаются одни. Чара удивляется, что Ториель её так легко заменила, а Фриск говорит, что не удивительно, ведь Ториель, как и её сын, никогда не заботилась о Чаре. И Азгор тоже, иначе бы они объяснили, что цветы, которые Азгор всю жизнь выращивал в саду, ядовиты. Чара оглядывается на Подземелье, а затем спрашивает, куда теперь они. Фриск говорит, что сначала нужно всем рассказать, кто такой Азриель, а потом дождаться, когда монстры друг друга убьют во время очередной ссоры. У них их было много. И кто сказал, что души монстров состоят из любви?