Пенни Анте

Энджел — гений. К сожалению, в большинстве случаев его не ценили. Творческое руководство его кинематографической карьеры полностью лежало на плечах Валентино (в глупой мотыльковой голове Вэла было полно пыли и мелодии ожидания из лифта — давайте будем реалистами). Хотя у Энджела вообще не было никого выбора, когда дело доходило до студии. Когда над отелем Хазбин сгущалась ночь, Энджел был свободным, и работа превращалась в развлечение. И Хаск, угрюмый бармен с хриплым голосом, большими руками и странной привлекательной внешностью… с ним как оказалось очень хорошо. — Ты… Ты уверен, что это правильно? Вот так? — Да, детка. Теперь заправь красную под черную… Темные глаза Хаска, сидящего между ног Энджела, изумленно смотрели на него. В тишине спальни Энджела раздался громкий шелест ленты — или, может быть, он просто доносился до мозга Энджела как прямая трансляция. Энджел облизнул губы. Надо признать, Хаск выглядел очень милым, когда расстраивался. Его широкие подушечки лап были ловкими, словно были созданы для того, чтобы управляться с картами, фишками для покера и шейкером для коктейлей в баре отеля. Но обматывать Энджела двойными лентами, особенно, когда тот находился в таком изысканном виде, было чем-то новеньким. Энджел терпеливо направлял его, пытаясь помочь, что было не очень просто, учитывая, что его руки уже были привязаны к изголовью кровати в форме паутины. Но это того стоило, ему определенно нравилось наблюдать румянец на носу и щеках Хаска, когда тот завязками достиг Энджела. Свет свечей ничего не скрывал. Здесь было два отвлекающих фактора. Один из них — сам Энджел, который выглядел ахуенно привлекательно, перекрещенный красным и черным: цвета Хаска. Он выбрал их специально, ведь он никто иной, как художник. Поза, которую он намеренно выбрал, — на коленях, лицом к изголовью кровати, — делала изгиб его спины более заметным, точно так же, как и изгиб его задницы и ног. Еще одним отвлекающим фактором являлись свисающие концы шелковистых лент, которые при каждом движении заставляли Хаска трепетать и подергивать хвостом. От прилива нежности сердце Энджела сжалось. — Теперь сюда, — пробормотал он, и в его голос вплелась медовая нить, теплая и желанная, — над бедром и между ног… Он видел, как у Хаска сбилось дыхание. Красная лента опустилась ниже, по диагонали пересекая тело Энджела. Уже не в первый раз за этот вечер Энджел поблагодарил себя за то, что не забыл отправить Жирного Наггетса к тетушке Чарли, поскольку не хотел травмировать невинный мозг Наггса. — Очень красивый — и черный… Окинув взглядом свое тело, покрытое теперь наполовину красными, наполовину черными алмазными стяжками, Энджел увидел все, вплоть до того места, где полоски обрамляли его талию. Губы уже припухли и блестели, а его твердеющий член (Энтони, дыши глубже, дыши) выглядел хорошо. Он производил потрясающее впечатление, и знал это. Хаск тоже так считал. Энджел видел это в том, как расширились его кошачьи зрачки. Об этом же свидетельствовал и легкий вздох на бедре Энджела, когда Хаск рассеяно прижимался к нему, целуя и слегка сжимая кожу зубами. — Не отвлекайся, — простонал Энджел — им уже пришлось дважды перевязывать ленты, чтобы дойти до этого момента. Его руки сжали изголовье кровати. — Что дальше? — Донесся до него голос Хаска, от которого по спине и рукам Энджела пробежала дрожь; он сглотнул. — Так, теперь перевяжи вокруг моих бедер, да, вот так, и снова вернись обратно… — Хм, а потом… здесь? Энджел пискнул, чувствуя, как мягкие ленты скользили по его заднице и дырочке. — Т-ты быстро учишься, Хаски. Между ног Энджела дергается член, полностью возбужденный, несмотря на все его усилия сдержаться. Он не мог видеть Хаска, когда тот двигался позади него, но он чувствовал, как Хаск ласкал его между алмазными стяжками, нежно касаясь Энджела то тут, то там. Обхватив голову руками, Энджел сдержал стон. Он считался настоящим профессионал в этом деле, он принимал и выдерживал любое обращение — грубое, быстрое и отчаянное, но эти нежные моменты с Хаском — нечто иное, нечто прекрасное. Возможно, это контрапункт к тому, как Хаск собирался его трахать. Он чувствовал, как сильно его возлюбленный нуждался в этом сегодня вечером — нетерпеливая твердость прижалась к его ноге, когда Хаск встал на колени, чтобы поцеловать его в плечо и погладить по шее. — Эй, не останавливайся! — Резко предупредил Энджел, срываясь на стон. Ему захотелось ударить Хаска, когда тот засмеялся, но руки были связаны, и он мог лишь полусерьезно извиваться. — Ты босс, — сказал Хаск теплым и низким голосом. — Куда дальше? Следующее — кульминация блестящей идеи Энджела — это закрутить завязки спиралью вокруг каждого бедра, завязывав те спереди с помощью петлевых узлов. Даже если кто-то уже делал это раньше… нахуй их, потому что Энджел придумал все это сам: два конца, свисающие с его рук, можно потянуть, чтобы мгновенно освободить запястья, если он того пожелает. А вот концы, свисающие через бедра… Хаск горячо обвил спину Энджела. Его грудь вибрировала с подсознательным урчанием, останавливаясь и запускаясь, как тикал старый двигатель. Он ласкал Энджела спереди длинными, снисходительными движениями, когти заманчиво цеплялись за края атласных завязок. Без помощи рук Энджелу приходилось использовать слова: — Х-Хаск… концы… Его бедра слегка подрагивали, когда Хаск опускал руки ниже. Кончики его когтей играли с лентой. — Да? В нем был намек на неуверенность. Энджел не мог не любить его. Хаск понятия не имел, что его ждало, если все пойдет по плану. «Эй, только не вздумай сейчас сорваться!» — предупредил себя Энджел. В горле у него щелкнуло, во рту уже пересохло, когда он сказал Хаску: — Потяни их. Вдалеке слышался звук, который он издал, когда затянулись его путы, — что-то среднее между стоном и хныканьем. В течение нескольких секунд на его тело оказывалось восхитительное давление, и мир Энджела сузился. Его плечи опустились, спина выгнулась, ленты раздвинули его ягодицы, обнажая дырочку для теплого воздуха между его телом и телом Хаска. Завязки между ног слишком сильно терли пикантные места. — Ах… ах… — выдохнул Энджел, опустив взгляд и видя, что его член стоял твердо и полностью вышел из-под лент; возбужденный и уже блестящий от спермы; его восемь глаз закатились в блаженстве. — Да-а-а… Ты можешь дать мне еще немного, папочка, я хочу этого… Ленты осторожно переместились дальше, и Энджел задохнулся, из головки его члена сочилась естественная смазка. Да, блядь, вот так, Хаск, Хаск, Хаск, Хаск… — Энджел, — выдавил Хаск, — сука… Энджел пришел в себя достаточно, чтобы приоткрыть глаз и нахально посмотреть на него. — Нравится? За спиной воцарилась достойная тишина, но Энджел слышал, как Хаск расправлял крылья, как вздымались его перья. Самодовольное волнение охватило Энджела. Он нетерпеливо наклонился к Хаску, чтобы поцеловать его, и позволил шершавому языку своего возлюбленного ласкать себя. Когда дело касалось Хаска, Энджела не требовалось долго уговаривать. Иногда он притворялся недотрогой, но совсем чуть-чуть. Он был уверен, что никогда не устанет от того, как сильно Хаск хотел его. Хаск оторвался от него, стоило ему ощутить, как прихватило дыхание; но их губы все еще соединялись ниточкой слюны. — Кстати, у меня кое-что для тебя есть. — Правда? — Засиял Энджел. Он любил получать подарки. В конце концов, это еще один способ быть обожаемым. Возможно, сейчас было не самое подходящее время для подарка, но он не собирался отказываться. Он наблюдал, как Хаск неуверенно поднялся на ноги и потянулся за своими упавшими брюками. Может, он и выглядел немного неловко, пока его член тяжело покачивался между ног, но от этого зрелища у Энджела только текли слюни, и желание ярким пламенем разгоралось только сильнее. Из кармана Хаск достал что-то черное и шелковистое. — Это… Маска для глаз, вероятно, предназначалась для сна. Хаск вернулся обратно на кровать и подполз к Энджелу, он развернул вещь у себя в руке и показал ее. — Это твое? — Спросил Энджел, но он уже знал. На одном конце было вышито слово «FUCK». На другом — «OFF». Энджел восхищенно улыбнулся: — Это твое, не так ли? Ты принес это, чтобы поделиться, да? — Подумал, может, ты захочешь попробовать? — Да, блядь! Хотя, подожди… — Энджел оглядел Хаска с головы до ног, оценивая; он хотел запечатлеть это зрелище в памяти. Хаск был очаровательно взъерошен, его седеющая шерсть торчала под странными углами. Он ерзал под довольным взглядом Энджела, все еще немного смущенный, даже после всего, что они вытворяли в постели за все время, что были вместе — такое поведение заставляло Энджела хотеть Хаска еще больше. Энджел привык к тому, что на него смотрели, а Хаск — не очень. Но Энджел любил его всего, от изогнутых усов до мягких подушечек на руках и ногах — и, конечно же, ту часть тела, с которой Энджел очень хорошо познакомился за последние месяцы… Энджел ощущал, как его дырочка жадно сжималась, пока он смотрел на член Хаска, не пытаясь лукавить. Он, блядь, не мог дождаться, когда Хаск насытит его, наполнит как следует и будет трахать, пока он не потеряет рассудок от удовольствия. — Я ахуеть, как хочу тебя, — проскулил Энджел, не заботясь о том, что это непривлекательно; Хаск видел его в худшем состоянии (абсолютном в ужасном) и все равно боготворил его. — Давай же, крошка, надень эту штуку на меня, а потом выеби! Он закрыл глаза, когда Хаск коснулся его щеки, чувствуя, как прохладный шелк прошелся по его лбу. Но свет свечей не погас. Энджел бросил взгляд на Хаска, который внезапно стал серьезным. — Скажи, если захочешь снять, хорошо? — Да, понял! Пожалуйста… — Энджел издал довольный стон, когда погрузился в темноту. После того, как он лишился зрения, другие чувства не сразу взяли верх. Дыхание Энджела учащалось по мере того, как усиливались мельчайшие детали: скрип матраса под его коленями, когда Хаск двигался… Сладкая боль в связанных руках… Тепло, исходящее от тела Хаска, когда он снова проскользил к нему сзади, так идеально прижимая их друг к другу. Кончики когтей нежно скользили по коже головы Энджела, перебирая его волосы. Сейчас он наверняка был взъерошен, но до начала их игры он был безупречно ухожен, как всегда. Энджел запрокинул голову; почесывание было приятным. Хаск тоже любил, когда его тискали — это Энджел очень хорошо знал. Пожалуй, единственный минус их сегодняшней игры — невозможность прикоснуться. Энджел мог только дрожать, пока Хаск проводил своими сводящими с ума прикосновениями по его шее. Когда большие лапы обхватили его подбородок, Энджел, не теряя времени, вобрал два пальца в рот. — Хн, — услышал он выдох Хаска и провел языком по основанию когтя, пытаясь заставить Хаска сделать это снова. Слюна попала на подбородок Энджела, когда Хаск отстранился. Он погладил подбородок возлюбленного и спустился ниже, блуждая руками по ключицам Энджела, вырисовывая завитки в тонких волосах. Энджел стонал, пока Хаск исследовал его грудь, сдавленную и приподнятую алмазными стяжками, охватывающими его тело. Чувствительная плоть и пух выпирали между линиями, и Хаск, не колеблясь, жадно все трогал. — Ах… — захныкал Энджел, пытаясь прижаться спиной к крепкому маленькому телу позади него. Если он слегка шевельнет задницей, то сможет почувствовать обжигающую линию члена Хаска. К сожалению, путы обеспечивали лишь минимальную свободу движений; все, что мог сделать Энджел, — это повиснуть на нем и позволить Хаску играть с ним. И тот играл. Вот — одна озорная рука на груди Энджела, а другая шарила по его телу, дразня везде, куда только мог дотянуться Хаск. Энджел взвизгнул, когда когти обвели его ребра с левой стороны, а затем опустились ниже, рисуя щекочущие круги на животе. Энджел извивался, постанывая, пока подушечки лап нежно сжимали пушок на груди, совершенно не причиняя ни боли, ни дискомфорта. Контрапункт внезапному, медленному поглаживанию члена Энджела, который неуклонно выделял смазку, с тех пор как Хаск завязал последний узел, сводил с ума. — Ах! А-а-а… — крикнул Энджел. Его мышцы дергались, заставляя завязки аппетитно кусаться. Он заглушил еще один стон, прикусывая язык, пока Хаск поглаживал его головку. — Ты такой мокрый, — заметил Хаск так непринужденно, словно это не он разбирал Энджела на части. — И все же, я думаю, нам нужно… До ушей Энджела донесся щелчок флакона со смазкой. Он застонал и сдвинулся с места, его голые пальцы впились в простыни. Хаск успокаивающими движениями провел по его ногам — Энджел на мгновение позабыл о том, что нужно расслабиться. Хаску нравились его странные ноги, его ступни, — напомнил он себе. Хаску нравилось все в Энджеле, все было в порядке… А потом жар тела Хаска исчез. Позади него раздался хлюпающий звук. Запах ароматизированной смазки (клубничной, их любимой) заполнил комнату. Энджел извивался. — Хаск? — Он чувствовал себя… неожиданно уязвимым, как будто стоял на краю утеса, зная, что за ним не было ничего, кроме открытого неба. Лапа Хаска обхватила лодыжку Энджела, удерживая того. — Я держу тебя, — проурчал он; крик Энджела отразился от стен вместе с медленным скольжением игрушки в его открытое отверстие. — Ах! Х-ха-ха-а-а! — Ш-ш-ш, полегче, расслабься… Фаллоимитатор был тонким; Хаск предпочитал именно такой дизайн, непритязательный и незамысловатый. Это также была его любимая игрушка для подготовки Энджела, поскольку он решил, что тыкаться в нежные места кошачьими когтями — это верный путь к катастрофе. Энджел пытался переубедить его, но пока маленький фаллоимитатор служил забавным заменителем. К этому времени он ему, как ни странно, понравился. Сейчас он был практически продолжением Хаска. — Да, — захныкал Энджел, чувствуя, что теряет самообладание, — прикоснись ко мне, папочка… Смазка хлюпала. Энджел безуспешно извивался, пока Хаск поворачивал фаллоимитатор так и эдак, задевая его простату и посылая статические разряды по внутренностям. Он слишком поздно осознал, что у него текли слюни, и слюна скапливалась в уголке его рта. — Хочешь войти? — Спросил он прерывающимся голосом. Должно быть, Хаску открывался очень красивый вид сзади на тугую попку Энджела, растянутую вокруг силикона. Хаск — ублюдок — хмыкал, будто обдумывал это. Энджел чувствовал вибрацию этого глубокого голоса у себя в дырочке, когда Хаск незамедлительно проник в нее, проталкиваясь рядом с фаллоимитатором. — Святое дерьмо! — Хрипло, беззвучно закричал Энджел. Верхние части его ног бились о кровать, крючковатые когти сгибались. Он застыл на месте, не в силах ничего сделать, кроме как понемногу подталкивать себя к лицу Хаска, пока этот шершавый язык вертелся, безжалостно растягивая его. Если Хаск, еб твою мать, не войдет в него сейчас, Энджел без него разлетится на кусочки. Позади раздался возглас удивления, когда из туловища Энджела вырвалась третья пара рук — те, что обычно были спрятаны. Энджел вслепую потянулся назад, тяжело дыша и хватаясь за Хаска, везде, куда только мог дотянуться. Одна рука оказалась на предплечье Хаска, другая обхватила кончик крыла. — Хаск… — Да, Энджел, хорошо… — Выеби меня. Энджела больше не было. Он слышал себя издалека, требуя большего (трахни меня, Хаск, Хаск, папочка, быстрее, я так пуст), но он потерял контроль. Он знал, что Хаск даст ему все, что нужно. Они доверяли друг другу. Хаск точно понимал, в чем нуждался Энджелу прямо сейчас. Забытый фаллоимитатор скатился с кровати и упал на пол. Энджел пришел в себя настолько, чтобы не выдернуть перья из крыльев Хаска, когда его, наконец, натянули на идеальный член. — Ах-х, — закричал он, в восторге от наслаждения. Если бы он прислушался, то смог бы уловить тихие, непроизвольные звуки, издаваемые Хаском; они отдавались в его груди, где он плотно прижимался к спине Энджела, пока тот энергично входил в него. Энджел принимал много членов. Он гордился этим фактом. Большие члены, маленькие члены, худые, члены с венками, мокрые, члены, которые кажутся немного странными, пока не наклонишь голову и не посмотришь на них под определенным углом… У Хаска был нормальный член, если сверять со всеми прочими. Хаск был вполне пригоден для использования. Никто бы не отказался от него, даже если бы он не был настоящим королем размера (Энджел, конечно, смог бы принять его как профессионал, он не привередлив). Позже Энджел мог задаться вопросом, что же такого особенного было в члене Хаска, что оказалось способно полностью опустошить его? Голова наклонилась вниз, третья пара рук неуклюже сминала Хаска, и Энджел содрогался в своих путах от каждого умопомрачительного толчка. Его тело содрогалось, на глазах под маской выступил пот. Он хотел быть хорошим для Хаска, хотел быть его маленькой, тугой игрушкой, его сладкой игрушкой… — Ха-а, — выдохнул Хаск, когда Энджел приблизился к нему. Его крылья вздрогнули под руками Энджела. Он все еще издавал это мягкое, звенящее урчание при каждом толчке, каждое скольжение выталкивало из его горла очередной звук. Энджел хотел всегда слышать тихие звуки Хаска, хотел, чтобы они воспроизводились только для него. — Ахуенное чувство, — в отчаянии простонал он, ощущая, как подпрыгивал его собственный член, ударяясь о бедра. — Ургх, — красноречиво ответил Хаск, влажно целуя Энджела в лопатку приоткрытым ртом. Его ритм сбивался, объятия Энджела обжигали их обоих все сильнее и сильнее. Энджел понял, что Хаск вот-вот кончит, за мгновение до того, как почувствовал руку между своих ног. — Да, да, Энджел, так хорошо, — бормотал Хаск, с греховным удовольствием проводя рукой по всей длине члена Энджела. Он обхватил набухшую головку, легким движением ведя по ней круговыми движениями, слегка нажимая. Этот грязный прием Энджел уже не раз использовал в отношении Хаска, но теперь роли поменялись. Энджел смотрел вниз, ослепленный маской, но если бы он мог видеть, то точно знал бы, какое зрелище предстало перед ним: он наверняка уже стал ярко-красным, весь скользкий, его маленький член затмевала большая рука Хаска, пока скользила по нему. Они редко кончали вместе. Бывали дни, когда Хаск с трудом кончал, и Энджел с превеликим удовольствием помогал ему, уделяя дополнительное внимание. Но сейчас… — Ты?.. — неровно задышал Хаск. — Да, — выдохнул Энджел, — Хаск, ты тоже… Это был не вопрос. Крылья Хаска обмякли, и он издал стон, вжимаясь бедрами в Энджела; все вокруг внезапно стало еще более влажным. В последний момент Энджел дернул за концы завязок у себя под руками, и его дрожащее тело вжалось в матрас. Он вскрикнул, под белым натиском оргазма, и его член, сжатый в кулаке Хаска, выплеснулся на простыни. Энджел не был уверен, как долго он кончал. Хаск ощущался тяжелым, дрожащим грузом на его спине, но ему было так комфортно, ему нравилось. Толчки приятно отдавались в него, пока полностью не прекратились, и его дырочка не наполнилась спермой; Хаск вышел из него. — Это было… — Хаск не успел ответить; Энджел схватил его. — Уф! Перекатившись по простыням, Энджел заключил Хаска в объятия, зарываясь лицом в его шею. Он потрясающе пах. Он плевал на то, что был липким и противным, когда послевкусие было таким приятным. — М-м-м, — промычал Энджел, когда к нему вернулся голос, и потерся щекой о щеку Хаска. — Тебе понравились ленты, я так понимаю? Десять из десяти? Большой поклонник? Хаск прикрыл глаза. Он лениво вздрогнул, когда Энджел провел концом красной ленты по его бедру, задевая уже полувставший член. — Я бы сказал, что твой фанат, — признался он, мягко убирая волосы Энджела со лба. Энджел почувствовал себя настоящим дьяволом, наклоняясь, чтобы украсть поцелуй: — Тогда твоя очередь в следующий раз.