kindly wrapped deceit

      — Почему ты здесь.       Это звучит не как вопрос. Голос Хэ Сюаня резок, словно лёд, но есть в нём и лёгкое замешательство — так Се Лянь думает. Он сминает края своих жемчужно-белых рукавов, чей цвет резко контрастирует с обстановкой в Поместье Чёрных Вод.       — У тебя здесь мило, — начинает Се Лянь.       — Ближе к делу, — Хэ Сюань щурится.       — Точно. — говорит Се Лянь и прочищает горло. — Я пришёл потому что, ну, вы же с Саньланом друзья.       Хэ Сюань пялится на него добрые пять секунд. Затем разворачивается и уходит.       — Если это всё, я тебя не задерживаю.       — Погоди! — окликает его Се Лянь. Хэ Сюань останавливается. Он не поворачивается и не смотрит на своего гостя, но Се Лянь того и не ждал, так что, — Господин Черновод, ох, я хотел попросить тебя кое о чём.       Хэ Сюань смотрит на него через плечо.       — Видишь ли, — говорит Се Лянь, — Скоро день рождения Саньлана. Хотя ты, наверное, уже знал об этом, но…       — Не знал. — отрезает Хэ Сюань. На этот раз он оборачивается, смеряя Се Ляня взглядом. — Не буду врать, Ваше Высочество, я стараюсь держаться подальше от Хуа Чэна — насколько это возможно. Само его существование так же приятно, как неспелый лимон, как выпить целую бутылку с уксусом. Уж я-то знаю, ведь он однажды заменил им моё вино.       Заканчивает он с улыбкой, но это нельзя… назвать улыбкой. Скорее — просто его рот вытянулся, направо и налево. Золотистые глаза его темны, и нет в них ничего от веселья. Что на самом деле выглядит довольно жутко.       Се Лянь возвращает ему улыбку, не в пример более тёплую.       — Я понимаю, — произносит он, — И причём тут лимон?       — Пятьдесят лет назад, — отвечает Хэ Сюань, и на лице его будто пролегает тёмная туча, — Твой драгоценный муж был в моём логове, он наложил чары на фрукт, который я спёр с Небес. Это был мандарин. Я откусил его, и оказалось, что Хуа Чэн завернул лимон в мандариновую кожуру.       Се Лянь моргает, подходя ближе.       — Ты кусаешь мандарин, не почистив его?       — Кожуру можно выплюнуть потом, — отвечает Хэ Сюань как ни в чём не бывало, — Как косточку от вишни.       Се Лянь не думает, что это удачное сравнение, но вслух этого, конечно, не произносит. Вместо этого он находит занятие для своих пальцев — принимается отряхивать полы своего ханьфу от кусочков грязи. Пару недель назад Хуа Чэн купил ему новый шёлк — самый мягкий из тех, что нашёлся у лучшего торговца в Призрачном Городе. Это был очередной подарок среди прочих, что получал Се Лянь, но на этот раз он твёрдо решил изменить ситуацию.       — Я бы хотел подарить что-то Саньлану на его день рождения, — говорит он серьёзно, не обращая внимания на то, как брови Хэ Сюаня от этого дёргаются. — В прошлом году я обращался с этим к Фэн Синю и Му Цину, но, ох…       — Дай угадаю, ничем хорошим это не кончилось, — фыркает Хэ Сюань.       — Мне было чутка неловко, — признаёт Се Лянь.       — Подари ему что угодно, — говорит Хэ Сюань, махнув рукой перед лицом, прежде чем развернуться на каблуках и направиться к скоплению сидений в углу комнаты. Се Лянь спешит последовать за ним, по пути размышляя, почему в логове Хэ Сюаня вообще есть гостиная. Неужели у него бывают гости?       Наверное, этот вопрос находит отражение на лице принца, потому что Хэ Сюань оглядывается на него и кривится.       — Хуа Чэн. — говорит он вместо нормального объяснения.       — Эм..?       Хэ Сюань вздыхает, разваливаясь на одном из кресел и скрещивая ноги. Он открывает рот — и говорит высоким, насмешливым голосом:       — Хэйшу, почему единственное сиденье в этой лачуге — твой богопротивный трон? Неужто думаешь, что ты какой-то там король? Ох, простите меня, Ваша Милость. Тьфу.       На этот раз Се Лянь прилагает немалые усилия, чтобы скрыть улыбку.       — Это так похоже на Саньлана, — говорит он и садится напротив бедствия.       Хэ Сюань кривится:       — Неважно. Как я уже сказал, не имеет значения, что ты ему подаришь. Он обрадуется даже хворостинке, если она будет из твоих рук.       Что, вообще-то, правда. Се Лянь в курсе, что Хуа Чэн будет счастлив от любого подарка своего супруга, конечно — но дело ведь не в этом, правда?       — Я серьёзно, — продолжает Хэ Сюань, — Знаю, тебя не было с ним всё то время, что он потратил на твои поиски, но знаешь, кто был? — Пауза для драматического эффекта, — Я. Верно. Бинго. Тебе выпал джекпот. Это был я. Хотя даже я не застал всего этого времени — лишь пару столетий. Но мне этого хватило. Блять. Хватило на всю оставшуюся жизнь. А я, как ты можешь заметить, бессмертен.       Вообще, Се Лянь мог бы поспорить насчёт бессмертия: в конце концов, как рассказал ему Хуа Чэн, безотказный план мести Хэ Сюаня привёл к инцеденту с Ши Уду и Ши Цинсюанем. Всё, чего он хотел — уже случилось. Хуа Чэн и сам развеялся на целый год, достигнув своей цели — быть рядом с Се Лянем, наблюдая, как тот расправляется с призраками прошлого.       Но Се Лянь проглатывает своё любопытство и заталкивает подальше — в конце концов, это не его дело.       — И всё же ты знаком с ним дольше моего. — начинает он снова, — В физическом смысле дольше. А недавно я понял, что спрашивать мнения Фэн Синя и Му Цина в этом вопросе было не лучшей моей идеей. Они ведь, м-м, не лучшего мнения о Саньлане.       — А ты думаешь, я лучшего?       — Нет, — отвечает Се Лянь, — Ну, может быть.       — Нет. Ни разу нет, — немедленно реагирует Хэ Сюань, — И вообще, может, ещё худшего, чем твои небожители. Они не знают ничего о том, что он из себя представляет.       — Раньше они с ним сражались, — замечает Се Лянь.       — А у меня есть пароль от его сети духовного общения. — парирует Хэ Сюань с невозмутимой миной. Глаза Се Ляня от этого расширяются.       — О, точно! Я этого не учёл — конечно, у тебя он должен бы быть.       — Знал бы ты, — продолжает Хэ Сюань, — Что причина, почему этот пароль такой идиотский — он хотел, чтобы я проходил сквозь пять стадий отчаяния каждый раз, когда мне приходится произносить это.       — Неужели?       — Ага, ну и ещё потому, что он не хотел, чтобы я контактировал с ним слишком часто.       Се Лянь сначала ухмыляется, а затем наклоняет голову и позволяет лёгкому смешку вылететь из его губ.       — Значит, и у него есть твой пароль?       — Я обычно меняю его каждую неделю, — отвечает Хэ Сюань, — Потому что меня от него тошнит. Но он всё равно каким-то образом узнаёт новые.       — Каким-то образом?       — Он мне угрожал.       — Ну естественно.       — Но вернёмся к делу. — Поместье окружает гул, искрящийся запахом морской соли и иссохших костей. Он едкий, но Се Ляню не привыкать. Хэ Сюань издаёт странный звук, который Се Лянь может расценивать как вздох вынужденного принятия своей судьбы. — Окей. Ладно. Похуй. Я помогу тебе.       — Правда?       — Почему ты так удивляешься? Разве ты пришёл сюда не за тем, чтобы попросить меня об этом?       — Ну. Да, — отвечает Се Лянь медленно, — Но я думал, что придётся уговаривать дольше.       — Как ты вообще сюда попал? — спрашивает Хэ Сюань, поднимая бровь. Его глаза блестят, золотистый оттенок их искрится в тусклом освещении пещеры. — Хуа Чэн бы ни за что не разрешил тебе.       — Саньлан меня не ограничивает, — отвечает Се Лянь, — Но… из-за того, что мне нужно было искать подарок ему на день рождения, я сказал, что просто хочу заглянуть на Небеса. Повидаться с небожителями, спуститься в смертный мир и остановиться у Ши… — Се Лянь осекается, проглатывая имя того, кого он хотел назвать.       Но Хэ Сюань всё равно его слышит.       Он отводит взгляд, брови его вытягиваются в тонкую линию, веки прикрывают его глаза, когда он опускает взгляд на пол. На пару мгновений воцаряется тишина, которая тяжким звоном отдаётся для двух знакомых незнакомцев, и Се Лянь ждёт, затаив дыхание, когда Хэ Сюань скажет что-нибудь.       — Ага, я понял, — Наконец вылетает из его уст. Се Лянь замирает. — Я навещал его пару раз во время своих… путешествий.       Путешествий, говоришь. Так это теперь называется.       Се Лянь приступает к действию.       — Дай мне свой пароль от сети духовного общения.       Хэ Сюань дёргает головой.       — Чего?       — Или, — продолжает Се Лянь, — Я дам тебе свой. Можешь пользоваться в любое время.       Тишина.       — Ладно.       — Чудно, — кивает Се Лянь, — Просто прочти тысячу раз Дао дэ цзин.       На это Хэ Сюань усмехается:       — Умно.       — Благодарю, — улыбается Се Лянь, — Немногие люди понимают сразу.       — Ага, ну, я не человек.       — Справедливо.       — Так вот, насчёт дня рождения Хуа Чэна, — Хэ Сюань выглядит как тот, кому больно это говорить, и Се Лянь сразу оживляется. — Огурцы. Он любит маринованные огурцы. Они у него любимые.       Се Лянь открывает рот в виде буквы «О» и отвечает:       — Правда, что ли?       — Не делай их сам, — быстро добавляет Хэ Сюань, — Я серьёзно, не делай их, если не хочешь, чтобы он умер в четвёртый раз.       Се Лянь довольно улыбается:       — Не шути с этим.       — Точно, прости, — фыркает Хэ Сюань, — Огурцы должны быть где-то тут, на острове Чёрных Вод. Так я и узнал, как сильно он их любит. Он просил еды, и я сказал ему отъебаться от меня и найти что-то самому. — Пауза, — Ни за что на свете я бы не стал делиться с ним едой.       — Хорошо, — отвечает Се Лянь, — Эм… спасибо, Хэ Сюань.       — Можешь организовать вечеринку тут, — сразу продолжает Хэ Сюань, — К слову, моё поместье в твоём распоряжении. Я позабочусь о декорациях и всём прочем, просто приведи его сюда, когда настанет «большой день», и всё будет готово.       — Ладно, — говорит Се Лянь, усердно кивая, — Всё будет. Говоришь… огурцы, да?       — Огурцы, — подтверждает Хэ Сюань.       Окей. Огурцы.       Звучит несложно.

✧✧✧

      — Поместье Чёрных Вод? — повторяет Хуа Чэн, медленно моргая, — Почему гэгэ желает сегодня отправиться в логово этого негодяя?       — Ты всё увидишь, Саньлан, — отвечает Се Лянь, тихо напевая от того, что пальцы Хуа Чэна поглаживают его голову. Они вместе лежат, пока первые лучи солнца льются снаружи.       Хуа Чэн молчит несколько секунд.       — Если ты правда этого хочешь.       — Хочу, — кивает Се Лянь.       Так что они отправляются в Поместье Чёрных Вод.       Се Лянь хмыкает, когда заходит внутрь без каких-либо проблем. В конце концов, чары вокруг острова полностью рассеялись после того, как Хэ Сюань закончил со своей местью. Хуа Чэн остаётся позади, и каждый раз, когда Се Лянь оборачивается, он видит скривившееся лицо мужа, на котором с каждой секундой отвращение проступает всё больше.         — Ты разговариваешь с Хэ Сюанем через сеть духовного общения? — спрашивает Се Лянь.       Глаза Хуа Чэна расширяются, и он кидает на мужа взгляд.       — С Хэ Сюанем?       — Ну да… — запинается Се Лянь, — Так его зовут?       — Не знал, что гэгэ так сдружился с Хэйшу, — говорит Хуа Чэн, заботливая улыбка украшает уголки его губ, хотя ещё чуть-чуть, и она стала бы убийственной. — Скажешь мне, когда это случилось?       — Оу, — отвечает Се Лянь. Он прыгает на камень, скрытый брызгами воды, и поворачивается к мужу лицом. — Ну, мы всегда были дружны — ещё с той поры, когда он был Мин И.       — И поэтому ты хочешь отметить мой день рождения в его доме?       — Вообще, он сам предложил, — говорит Се Лянь.       Хуа Чэн смотрит на него.       — Всё понятно. — И продолжает раздражённо, — Гэгэ, ты же знаешь, я сделаю всё ради тебя. И ты знаешь, что единственная причина, по которой я это делаю — то, что ты этого хочешь.       — Знаю, — отвечает Се Лянь, весело улыбаясь, — Пойдём, Саньлан, за мной.       Хуа Чэн выглядит так, будто абсолютно не хочет идти за ним, но всё же идёт — и да, Се Лянь любит его.       Когда они входят в ворота тёмного, блёклого дворца, их глазам предстаёт такая обстановка: всё украшено яркими неоново-розовыми лентами, на каждом углу устроены связки детских розовых воздушных шариков, стены увешаны пурпурными помпонами, а посередине вывеска «С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ, ПРИНЦЕССА», висящая на блестящей серебряной нити.       Се Лянь давится воздухом.       А затем Хэ Сюань выходит из-за угла с небольшой хлопушкой конфетти и тянет за верёвочку с неприкрытым ликованием.       — С днём ебаного рождения, — говорит он самодовольно, пока конфетти падают вокруг, — Утырок.       Се Лянь поворачивается и видит, что у Хуа Чэна отвисла челюсть.       — О, видимо, я лишил его дара речи, — произносит Хэ Сюань, злобно ухмыляясь, — Ваше Высочество, должен тебя поблагодарить: без твоей помощи это было бы невозможно. Ты принёс свой подарок?       — О! — отзывается Се Лянь, — Да! Принёс! Саньлан, это тебе!       Он вытаскивает банку с огурцами из своего внутреннего кармана, мысленно благодаря талисман, сделавший возможной магию сокрытия. Он быстро сокращает расстояние между собой и мужем, протягивая банку и мило улыбаясь Хуа Чэну.       — С днём рождения, Саньлан!       Хуа Чэн пялится на банку, его рот с резким щелчком закрывается.       — Гэгэ, — начинает он, — Это что?       — О! — отвечает Се Лянь. Он улыбается, обхватив пальцами крышку и открывая банку, — Это огурцы! Хэ Сюань сказал, что ты их обожаешь. — он достаёт оттуда один маленький огурец , напевая, и останавливает его около губ Хуа Чэна. — Саньлан, скажи а-а.       Хуа Чэн рефлекторно открывает рот, и Се Лянь кладёт огурец ему на язык.       В следующее мгновение на лице князя демонов находят отражение самые разные эмоции. Кое-кто смеётся за спиной Се Ляня, и он замечает, как Хэ Сюань облокачивается на стену (теперь на его голову надет маленький розовый праздничный колпачок) и хихикает, наблюдая за сценой, разворачивающейся у него на глазах.       — Как же сладка месть, — произносит он, подходя к ним и оглядывая Хуа Чэна, — Прямо как огурец у тебя во рту, верно говорю, Искатель Цветов?       Се Лянь возвращается взглядом к Хуа Чэну и замечает, что щеки его всё еще топорщатся в стороны. Будто огурец у него всё ещё во рту. Будто он до сих пор не проглотил его.       В это мгновение до Се Ляня наконец доходит.       — Ох, — произносит он, — Ох. Ох, Саньлан… тебе… тебе не по вкусу огурцы, так ведь?       — Всё ему по вкусу, — немедленно отвечает Хэ Сюань, продолжая смотреть на Хуа Чэна. — Не правда ли, Искатель Цветов? Тебе ведь нравится подарок, который твой муж так старательно готовил для тебя?       Хуа Чэн выглядит так, будто он точно хочет что-то сказать, но в его положении всё, что ему остаётся — свирепо смотреть на Хэ Сюаня. И он смотрит. А Се Лянь чувствует, будто всё идёт совсем не так, как надо было.       А затем — Хуа Чэн жуёт. Медленно. Убийственно медленно. Он глотает и облизывает свои губы.       — Вкуснятина, — произносит он, выделяя каждый слог.       — Неужели? — отвечает Хэ Сюань, — Тогда почему бы тебе не отведать ещё.       — Ох, — подаёт голос Се Лянь, нервно смотря на этих двоих, — Ты не обязан, Саньлан, ох…       — Ерунда, — говорит Хуа Чэн, смотря на него сверху вниз, и взгляд его смягчается. — Гэгэ собрал их для меня?       — Ну. Да.       — Тогда я съем их все.       — Прекрасно, — реагирует Хэ Сюань.       — Знаешь, — говорит Хуа Чэн, — Удивительно, что у тебя в распоряжении есть все эти украшения.       Хэ Сюань тут же сникает.       — Ведь все твои дни рождения прошли в звенящем одиночестве, верно? — продолжает Хуа Чэн, оценивающе цокая и оглядывая украшенные розовым стены. — Или… Повелитель Ветра ведь предпочитал свой женский облик, не так ли?       — Захлопнись, — отрезает Хэ Сюань.       Се Лянь внутренне съёживается.       — Так, ладно! — говорит он, делая хлопок ладонями перед собой. — Хэ Сюань, ты говорил мне, что приготовил торт, верно?       — Он говорил тебе? Как? — одёргивает его Хуа Чэн.       — Через сеть духовного общения, — бормочет Се Лянь, хмурясь, — Как же ещё?       Хуа Чэн пялится на него.       — Хэйшу, — от этого Хэ Сюань вздрагивает, — Я нагряну к тебе завтра.       — Тебе здесь не рады.       — Ты всё ещё у меня на счётчике.       — Иди нахуй, — отвечает Хэ Сюань.       (Позднее, когда Хэ Сюань выкатывает гладкий розовый торт и показывает его своим гостям, Се Лянь с головой окунается во вспыхнувшие с новой силой оскорбления, что бросают друг другу два бедствия. И да. Хотя бы торт вкусный.)