Потерянная

Не успел Дани открыть глаза с утра, как в его комнату без стука ввалились два жреца, которые сообщили о том, что его хочет видеть Верховный жрец. Сейчас же. Следуя по коридорам за своим конвоем, юноша примерно понимал, что Ами могла ему наговорить, и даже в общих чертах придумал, чем он может ответить на обвинения. «Вряд ли мне светит жестокое наказание за приглашение на прогулку» - пытался успокоить себя парень, но в душе всё равно разгулялось волнение. Стоило Дани открыть дверь, ведущую в покои Верховного жреца, как его рот в изумлении открылся: обычно просторный кабинет был практически битком набит людьми. Члены высшего духовенства, несколько жрецов его возраста, Мелинда, суетящаяся около заплаканной Ами... Он что-то пропустил? Сам Верховный жрец грозно восседал за своим столом, держа в руках какой-то лист бумаги. Как только дверь за растерянным парнем закрылась, в зале повисла гробовая тишина и все взоры обратились к нему. - В-в-ваше свят-тейшество... – испуганно проблеял Дани. Его смущали все эти пристальные взгляды, ведь жрецы выдернули его из постели, не дав толком одеться. - Дани. - строго начал мужчина, будто прожигая юношу взглядом. - Д-да? - растерянно отозвался он. - Подойди сюда, и прочти то, что здесь написано, - тем же тоном продолжал Верховный жрец и, продолжая наблюдать, протянул ему лист бумаги, который держал в руках. Дани, на ватных от волнения ногах, проследовал к столу и дрожащей рукой взял в руки лист, в котором узнал свою записку. - Ну, читай! - раздался властный голос жреца. - Э-эм... - мялся юноша, пытаясь совладать с голосом. Взгляды всех присутствующих были устремлены на него, и ни в одном из них не было и толики одобрения, что ещё сильнее било по нервам. - Ты разучился читать? - закатив глаза спросил один из членов высшего духовенства. - Итак работы полно, ещё и он... - послышался недовольный шепот. Верховный жрец знаком руки велел соблюдать тишину. Дани вздохнул, и прочитал: «Жду тебя в полночь у беседки. Нам о многом стоит поговорить.» В зале всё ещё висела тишина. Юноша нервно выдохнул. - И кому же ты отправил это послание? - обманчиво мягким тоном спросил его Верховный жрец, но в его голосе чувствовался яд. - А...Э...Ами... То есть, Аматее, Ваше Святейшество.... - И о чем же ты хотел поговорить с моей дочерью в полночь у беседки? - тем же ядовитым тоном продолжал допрос мужчина. - Н-ну... - вжал голову в плечи юноша и опустил глаза, чтобы не встречаться с Верховным жрецом взглядом. - Вы поговорили? Много ли ты сказал ей? Или ты решил делать, а не говорить? - с каждым вопросом тон мужчины становился всё жестче. Краем глаза Дани уловил усмешку на губах одного из жрецов. - Я н-не совсем понимаю, Ваше Святейшество... - Аматея. - не отрывая взгляда от юноши, отдал приказ жрец. Ами встала, смерив долгим взглядом парня, от чего его охватила паника. Он знал этот взгляд, и он никогда не обещал ничего хорошего. - Я возвращалась с прогулки с Элиной, после чего нашла эту записку в комнате. Я не знала, кто отправил её, но решила что это может быть кто-то из доброжелателей, что хочет рассказать мне о прошлом, поэтому решила пойти туда. Дани сказал мне, что я всё вспомню, если он сделает... сделает... – ей голос дрожал, будто она вот-вот расплачется. Она тряхнула головой. - Но я ударила его и хотела убежать, а он схватил меня за ногу, и сказал что охрана у нас всё равно никудышная, я могу кричать сколько угодно, и даже сам Верховный жрец меня не спасет, а завтра нас обвенчают! - девушка всхлипнула и спрятала лицо в ладонях. - Э-это не правда! Я не говорил про вас ничего подобного! - возмущенно пытался оправдаться Дани. - Тогда остальное, выходит, говорил? - презрительно плюнул Верховный жрец сощурив глаза. - Н-нет, я... Я только... - парень совершенно растерялся под осуждающими взглядами остальных. - Решил, что раз девушка страдает, то можно вертеть ей, как куклой? За кого ты держишь мою дочь?! - взорвался гневом мужчина. Его глаза горели яростью, и Дани понял, что сейчас будет.- Властью, данной мне богиней справедливости, я назначаю тебе наказание: Дани ты десять дней проведёшь в закрытой молельне в подвале. Тебе нельзя будет ни с кем говорить, ничего нельзя есть, кроме хлеба и воды. Ты будешь должен переписать всю книгу Тысячи Писаний и будешь молиться пять раз в день, чтобы богиня Иллайн простила тебя. Остальные жрецы, одобрительно кивая, переговаривались между собой. До Дани медленно доходила информация. В панике искал взглядом хотя бы кого-то, но видел лишь осуждающие взгляды остальных. - Н-нет, я не виноват! Это всё она! - в смятении крикнул парень. - Она... - Да как ты смеешь обвинять во всём Аматею? - смерил его презрительным взглядом жрец. - Уберите его с глаз моих долой, - скомандовал он жрецам, которые привели сюда парня. Стоило остальным членам утреннего собрания разойтись по своим делам, Верховный жрец шумно вздохнул, откинувшись на спинку кресла. Он знал, что раньше Дани регулярно оказывал девушке знаки внимания, но она решала эти проблемы сама, не привлекая внимания посторонних, к тому же... Мужчина удивленно моргнул, прокручивая у себя в голове мысль, которую до этого упорно гнал из головы. Раньше она разбиралась с парнем сама, потому что их связывало общее детство, и по той же причине она прислушивалась к его собственным словам, но теперь она абсолютно спокойно отправила парня на наказание, потому что не помнила этого детства. Взгляд мужчины беспокойно забегал по бумагам на столе. Вероятно, он не учел некоторых моментов, и ситуация может с равной степенью стать как весьма благоприятной, так и безумно опасной, ведь теперь её не держат оковы прошлого, проведённого здесь. Почему он вообще не подумал об этом раньше? Непростительная оплошность. После возвращения Аматея вела себя тише воды, ниже травы, поэтому он ослабил бдительность, но сегодняшний инцидент ясно дал понять, что она не собирается держаться за закрытое от неё прошлое. Возможно он принял недостаточно мер. Нельзя допустить, чтобы события шли по тому же сценарию. Мелинда не проронила ни слова, пока они вместе с Ами шли обратно от покоев Верховного жреца, что действовало девушке на нервы. Бессонная ночь давала о себе знать, тяжёлая голова болезненно пульсировала от каждого шага, и отказывалась о чем-либо думать, кроме мягкой уютной кровати, к которой она направлялась, но недовольные вздохи монахини, признаться, раздражали. Уже около её комнаты, Ами не выдержала, и резко развернулась к женщине: - Что не так? – уперев руки в бока, раздражённо проговорила Ами. - Ами, я же говорила тебе вести себя тихо... - женщина снова тяжело вздохнула. - И сколько мне нужно было так себя вести? Всю жизнь? Терпеть домогательства какого-то придурка? Ради чего? - Хотя бы пока не вспомнишь... Себя. - Мелинда понизила голос. Ами закатила глаза. Разумеется, снова она будет играть в свою любимую игру в недосказанности, и оставлять её теряться в догадках. Хватит с неё этого! Резким движением девушка открыла дверь своей комнаты, и взяла монахиню под локоть. - Ч-что ты...- не успела договорить Мелинда, как её грубо впихнули в комнату, и закрыли дверь. Ами стояла скрестив руки на груди, преграждая женщине выход, и хмуро смотрела на неё. - Я устала собирать всё по крупицам. Рассказывай, Мелинда. Едва Элина услышала свежие новости о наказании Дани, то сначала не поверила своим ушам. Не успела она придти в себя, как ноги сами понесли её в покои к Верховному жрецу, что восседал за своим столом в отвратном настроении. Не успела она открыть рот для того, чтобы поприветствовать его, как мужчина начал разговор первым: - Элина, дитя моё... Аматея что-то вспомнила? - девушка нахмурила брови. Снова она! В последнее время они разговаривают только о ней! - Вспомнила о своем первом дне рождения здесь, - недовольным голосом ответила она. - Это всё? Ты уверена? - с сомнением переспросил жрец. Элина задумалась, пытаясь припомнить ещё какие-либо моменты, но ничего больше не приходило в голову. - Уверена, - выдохнула она, подавляя раздражение. Повисла тишина. - Ваше святейшество, наказание для Дани... - Считаешь, слишком суровое? - приподнял одну бровь мужчина. - Однако, напомню, у меня две дочери. Если я назначу слишком легкое наказание для обидчика одной своей дочери, не посчитают ли другие люди мою вторую дочь легкой добычей? - Элине было нечего ответить, ведь он был прав. - Я пойду, Ваше святейшество. - поклонилась девушка и собиралась уйти. - Подожди. У меня есть к тебе просьба... Мелинда бегала глазами по комнате, пытаясь придумать внятную отговорку, для того, чтобы покинуть помещение, но Ами была непреклонна. - Так и будешь молчать? - недовольно окликнула она женщину. - Ами, т-ты пожалеешь об этом! К-как ты можешь меня так допрашивать! Я р-растила тебя... - Я этого не помню, - ледяным тоном напомнила ей девушка. - Откуда мне знать, что ты мне не врёшь? Как я могу быть уверена в той, кто мне и слова лишнего сказать не может? - Я-я итак слишком много сказала! - голос женщины сорвался на плач, что немало удивило Ами. - Прошу... Меня могут наказать... – уже почти шёпотом проговорила она и по её щекам покатились слёзы. Девушка ощутила укол вины: она не хотела доводить её до слёз, она просто хотела узнать, что та скрывает от неё! - Ч-чёрт, прости меня, - Ами отошла от двери, и обняла сжавшуюся в беззвучном плаче женщину. - Я-я оч-чень хочу всё рас-сказать, - сквозь слезы шептала Мелинда на ухо девушке. - Но нельзя. Сейчас нельзя. Всё внимание обращено на тебя. Чем больше ты вспомнишь, тем лучше, но не дай никому это узнать. Даже мне. - быстро договорив, утирая слёзы и приводя себя в порядок на ходу, Мелинда также быстро покинула комнату. - Даже... тебе? – прошептала Ами и в непонимании уставилась на закрывшуюся дверь. Что вообще всё это значит? Вопросов стало гораздо больше, чем ответов. Ами решила сосредоточиться на поиске ответов на них после того, как приведет голову в порядок, поэтому, не долго думая, легла спать. - А о чём ты мечтаешь? - Элли закрывала своей головой большое облако, похожее на какое-то фантастическое животное, которое рассматривала девочка, лежа в траве. - Я? Хм... - Ами задумалась. - Ни о чем, наверное. О том, чтобы у всех нас всё было хорошо! - девочка широко улыбнулась подруге. - И всё? - разочарованно спросила она. - Обычно мечают о чём-то... Не таком! - И что? Это моя мечта, не мешай мне её мечтать! - в шутку огрызнулась Ами. - Лучше ложись рядом, смотри какое облако! Похоже на то животное, что ты рисовала! - Ами, это собака, - со вздохом протянула Элли, ложась рядом с подружкой в траву. - Ничего, я всему тебя научу... - Элли, а давай поспорим, у кого первого сбудется мечта? - Это не честно, у нас ведь уже всё хорошо, значит твоя уже исполнилась. - Тогда я придумаю другую мечту, и тогда мы поспорим! - девочка с энтузиазмом села, смотря на задумавшуюся подругу. - Хм... А на что поспорим? Ами задумчиво приложила палец к губам. - Придумала! Тот, кто проиграет, будет неделю называть другого «Ваше выигрышество»! - Девочки рассмеялись. - Это глупо! – девочка засмеялась. – Но ладно, идет! Только не забудь! Проснулась Ами в ещё более дрянном настроении. Разговор о мечтах вызвал неприятное чувство стыда за Эллину. За окном вечерело, и девушка решила выйти проветриться, пока не наступила ночь. В храме было тихо - шла вечерняя молитва. Ами невольно задумалась: почему она не участвовала в них? Она же живет в храме, даже если она и не помнит, разве проблема ещё раз показать, как это делается? За почти месяц пребывания здесь, никто и не заикнулся о том, чтобы поговорить с девушкой о вере, и это учитывая то, что практически весь её круг общения - жрецы! Выйдя на улицу, и глубоко вдохнув теплый воздух, девушка решила: раз никто не собирается с ней говорить, она начнет разговор сама. С первым же, кто зайдет завтра в библиотеку.