***
И она оказалась права: Бай Чжу, в компании своей змеи, уже был на пути к Собору. Магистр подоспела тоже, когда увидела из окна беседующего лекаря с одним из рыцарей. Она вкратце рассказала о вылазке, о нападении Фатуи и о том, что примененное ими оружие оказалось достаточно опасным. Опаснее обычного, так или иначе. Лекарь молча выслушал ее, поджал губы и говорила лишь Чан Шэн. Однако вопросы были совсем иного, праздного толка, вперемешку со своими догадками. Войдя наконец-то в лазарет Собора, Бай Чжу заявил, что ему нужно остаться одному. Это повлекло за собой лишь перепалку, но Джинн прислушалась к такой просьбе-приказу, и ее слова оказались весомее. Хоть и критика в чужих взглядах никуда не исчезла. Сердце Магистра болело как за уставших монахинь, так и за сестру — изнеможденной Барбаре самой потребовалась койка. — И что ты планируешь делать? — Чан Шэн сползла на койку к Кайе, что задыхался. Мужчина выглядел отвратительно — помимо зияющей раны, источающей отвратный запах, его кожа стала истекать желтоватым потом. Капитан хрипел, издавал душераздирающие стоны. Его глаз совершенно не реагировал ни на свет, ни даже на касание подушечки пальца. Сняв повязку, Бай Чжу молча осматривает раненный глаз — шрам раскраснелся, веко покрылось зеленой корочкой. — Ты знаешь, — Бай Чжу вздохнул. Сердце бьется тяжело — мужчине кажется, что еще немного и у него подкосятся ноги. Змея шипит, грубо дергает хвостом. — Твое тело еще не восстановилось после прошлого сеанса, — Чан Шэн щурится глазками-бусинками. — Совсем обезумел, доктор? Он и правда обезумел, думается мужчине. И это безумие настигло его около года назад — треклятые мондштадтцы делегацией отправились на Праздник морских фонарей. Для «Хижины» это особый период, когда обращений становится особенно много. В этот раз, отчего-то, он будто по доброй душе решил таки отпустить своего помощника Гуя, что был особо тоскливым (хоть Чжу и понимает, отчего же у мужчины такое настроение), вместе с Цици. Оставишь в одиночестве, лекарь раздавал снадобья, слушая сетования своей змеи. Тогда-то к нему и обратился капитан кавалерии. Обычный заказ на снотворное снадобье, короткий вежливый разговор. Мешочек моры взамен на пузырек. А после — утренняя встреча, будто случайная, благодарность и букет редких лечебных цветов. Бай Чжу принял его, отшутившись, что не принимает цветы вместо моры, но быть может, они смогут договориться. Тогда-то и Альберих пригласил на свидание. Это оказалось таким… странным, настолько, что Чжу согласился буквально от удивления. Даже Чан Шэн подтрунивала над ним! Однако, где найти было времени, для такой-то встречи? Оно появилось ближе к глубокой ночи, и Бай Чжу искренне удивился такой целеустремленности капитана. Кайа был вежлив, учтив и обаятелен. Теплая встреча обернулась горячими поцелуями и касаниями под одеждами, а рассвет они встречали в унисон, пачкая простыни. Импульсивно, безрассудно и даже глупо — Бай Чжу не делал ничего такого раньше, но сейчас не испытывает стыда. Они прекрасно провели время, казалось, что такая связь совсем ничего не значит и останется приятным воспоминанием, каким-то приключением, но… но нет. Они обменивались письмами, иногда Кайа проводил подле лекаря аж все свои выходные, активно используя телепорты. — Ты очень утомляешься, путешествуя сюда каждую неделю, — Бай Чжу, заваривший чай, аккуратно разливает пару чашек. Кайа зевает, сидя в постели. — Мгм, но я не жалею, — Кайа смеется. — Видеть тебя так часто — лучшее, что есть в моей жизни. Даже не знаю, как я умудрился влюбиться вот так, без памяти и без мозгов. — Понятия не имею, — Чжу улыбается и, подойдя ближе, кладет ладони на его щеки. У них нет как такового будущего, но у Бай Чжу не так много времени, чтобы думать об этом. Кайа, кажется, такого же мнения. — В следующий раз я покажу тебе Мондштадт. Ох, я подарю тебе волшебные каникулы, — Альберих мурлычет, целует ладони лекаря. — Мое сокровище. …вряд ли Кайа говорил об этом. Бай Чжу ослаблен — он чувствует, как слабо дендро пульсирует в его венах, уже не заставляя бурлит кровь. Чан Шэн сползла с его шеи, укусом вырвала из раны Альбериха кусок и сплюнула мертвые ткани рядом на кушетку. Бай Чжу также показался запах плоти довольно странным — не так пахнет жженное человеческое мясо. Достав из поясной сумки небольшое лезвие в футляре, Бай Чжу надрезает вену на запястье, всасывает горькую кровь и, склонившись над едва живым Кайей, задерживает его дергающуюся голову, будто змея впрыскивая кровь в глотку. Тухловатый запах от тела мигом забивает нос и Чжу сдерживает порыв. Как физический, так и душевный. Душевный — с самого получения письма. Он удивился, когда получил письмо с винокурни «Рассвет» и не придал бы этому значения, но оно было подписано именем Кайи, а тот никогда не слал вести из того места. Это действительно оказалось обманкой, и написал письмо господин Рагнвиндр, описав инцидент на Драконьем Хребте. Весть была лаконична, и Чжу уже знал, что его мужчина либо умирает, либо уже погиб. Оттого и выдвинулся сразу же, как закончил лечение одного из особо тяжелых здоровьем детей. Чан Шэн уговаривала не поступать так, импульсивно, и он не может расходовать силы настолько быстро, но… Но Бай Чжу впервые подумал о будущем — у них еще не было тех самых каникул в Мондштадте. Из-за сентиментальности и собственного беспокойства, Бай Чжу затянул сеанс. Рана Кайи слабо затягивалась; девушка-монахиня славно постаралась, сдерживая недуг. Чан Шэн беспокойно фыркала и шипела, наблюдая, как на глазах Бай Чжу гаснет, будто палочка благовония. Лекарь тяжело дышал, в глазах мутнело — Чан Шэн что-то не то говорит, не то просто бормочет, из-за заложенности в ушах так чертовски сложно разобрать. Койка качнулась в сторону, покосилась; Бай Чжу закатил глаза и уже был готов потерять сознание и захлебнуться рвотой, ведь падение точно было бы лицом вниз. Но он слабо чувствует, как что-то задерживает от падения за волосы, едва ли крепко сжав косу.***
— Альбедо уже приступил к изучению образца? — Да, магистр Джинн, — Сахароза кивнула, — мы отправим вам отчет как только получим… полезные данные… Джинн хмыкает. Стоя в лазарете, все еще, она должна чувствовать облегчение — Кайа более-менее оправился, его рана затянулась удивительно быстро, а остаточное недомогание дает ему лишь два, может три, дня в лазарете. Большему количеству людей лиюэсский лекарь помочь не смог, так как теперь сам прикован к постели. Его змея, крайне разговорчива, была саркастична и груба, дергала хвостом и явно переживала за подопечного, так она называла Бай Чжу. Кайа же, то просыпаясь ото сна, то снова проваливаясь в него, все время старался дотянуться до зеленоволосого, и Чан Шэн, все время источавшая яд на неумех-монашек, молчала по этому поводу, как-то грустно отводя глазки-бусинки. К следующему утру оба мужчины более-менее очнулись. Бай Чжу пробивала легкая лихорадка, а Кайа умудрился даже придвинуть койку к его, жутковато наблюдая за мужчиной. — До смерти меня напугал, — хрипит Кайа, поджав губы. Его руки непривычно теплые — от крио элемента его тело в принципе холоднее обычного, но недомогание очевидно тревожит. — Как же ты оказался здесь, сокровище? — легкие поглаживания по предплечью не чувствуются, треклятая лихорадка. Бай Чжу глубоко выдохнул, стараясь выровнять дыхание. — За тебя переживал, — сам Бай Чжу чувствует, каким неприятно липким стал от жара. Чан Шэй мирно лежала в его ногах, незаметно наблюдала из-за колец своего тела. — Господин Рагнвиндр оповестил меня, что ты мертв. Кайа хмыкнул, но ничего не ответил. -…я совершенно не так хотел пригласить тебя на отдых. Бай Чжу хмурится, поджав губы. — Идиот, ты такой беспечный, — он искренне ощущал укол обиды. Кайа так чертовски легко говорит об этом. — Прости, — кавалерист с трудом повернулся на бок, протянул руку вперед и чуть сжал ладонь мужчины. Он помнил, что произошло в той стычке, помнит, как смог дойти до винокурни и… и все. Черная пелена мигом застелила глаза, а тело сковала такая страшная боль, коя и при смерти вряд ли наступает. Бай Чжу же ничего не отвечает. Голова неприятно гудит. — …та девчонка отправила письмо в «Хижину», — с зевком протянула Чан Шэн. Она заползает Бай Чжу грудь, клацает зубками. — Ты, одноглазый, должен оправиться совсем скоро окончательно, и будешь заботиться о Бай Чжу. — утверждающе говорит змея. — У вас есть порядка недели, голубки. — Госпожа Чан Шэн так добра к нам, — Кайа сипло смеется. — Только потому, что такой идиот как ты довел моего подопечного до сердечного приступа, — огрызается Чан Шэн, прищурившись. Она вильнула хвостом точно молодая девушка сбрасывает с плеча волосы, и снова спускается в ноги мужчины. — Знаешь, — Бай Чжу прикрыл глаза. — Если ты еще раз пригласишь меня на свидание так, я, черт подери, убью тебя. Даже на том свете. Кайа улыбается и, повернувшись на спину, закрывает глаз. Его повязка на месте, — и когда только Чжу успел натянуть ее обратно? — а сердце пропускает удар. Он не заслуживает быть рядом с кем-то вроде Бай Чжу. Совершенно.