И не уступил бы человек ангелам...

«Кровь, надо знать, совсем особый сок» «Фауст», Иоганн Вольфганг фон Гёте, 1808 г.

Тысячи лет назад, когда юное человечество ещё не покинуло колыбель природы, были люди похожи на животных. И лишь труд — великое проявление разума — сделало человека человеком. До этого с отвращением и смехом смотрели на людей прекраснейшие из созданий, сотканные из самого света ангелы. Ангелы не знали, откуда они появились и что в самом деле из себя представляют. Они были бестелесны и потому бездеятельны. Они есть собой чистая мысль, движение энергии. И потому ангелы ничего не могли создать. Но когда человек создал первое чудо разума, всколыхнулись ангельские материи: человек приручил огонь. Неизвестное таилось в красных язычках пламени. Сама душа природы говорила с людьми через огонь: «не играй со мной, человек, не то пожалеешь.» Так в мир людей пришла Лилит — душа огня. По началу люди обожествляли Лилит, они молились ей и думали, что она их слышит. Но огонь — это огонь. И вопреки молитвам огонь создает пожары и обогревает жильё, он может принести смерть, а может жизнь. Такова природа, и такова Лилит. Как и ангелы Лилит не имела тело, она могла появляться лишь в мыслях людей. И восхищенные её образом, люди несли в этот мир идеи, огненные и страстные. Небезучастны были и ангелы, они также спускались к людям, вдохновляли их, а порой и губили. Ведь ангелы не любят людей, а лишь играют с ними. Но и Лилит, и ангелы тяготились тем, что не имели тел. Потом случился хорошо известный людям мятеж среди ангелов: во всех культурах мира описано восстание бунтарей против установленного на небесах порядка, за что высшими силами они были ниспосланы в низшие миры, в последствии ставшие адом. Мятежные ангелы ненавидели миропорядок, при котором не имели они силы в материальном мире. И падшие ангелы нашли способ перейти из мира идей в мир материи. Они приходили во снах людям и просили разрешения вселиться в их тело, взамен на исполнение желания. Люди соглашались и теряли своё тело. А падшие получили возможность влиять на мир, в особенности, оставлять потомство. Первые дети ангелов и людей и стали первыми нефилимами. Бродячий дух Лилит удивился выдумке мятежников. Она тоже попробовала вселиться в людей. Потомство людей и Лилит стало первыми колдунами и ведьмами. Каждое дитя Лилит, и каждое дитя-нефилим несли в себе частичку света небес и огня природы. И вот однажды они слились воедино… — А где же в этой истории мы? — возмутился Себастьян. — Между прочим, демоны — тоже дети Лилит. — Терпение, рогатый, — успокоил Аластор, — Именно здесь и появляетесь вы. Когда дети Лилит и дети ангелов дали первое потомство, они показались на удивление обычными. Но это впечатление было обманчивым. Дети-полукровки жили очень мало, мало кто из них достигал зрелости. Единицы повзрослевших открыли невиданную сторону мира — отражение человеческого горя и злобы. Все люди, жившие и страдавшие когда-либо на земле, вся мерзость и ненависть, сидевшая в них, не прошла бесследно, они породили сгусток энергии невиданной силы, мрачной и жестокой. Именно эта энергия наполняла мятежных ангелов, эта энергия сотрясала небеса. И когда первые взрослые нефелимы ощутили её, тела их переродились — они превратились в первых истинных демонов. Дети мятежных ангелов и Лилит. Люди, преисполненные человеческой же ненавистью. Первые демоны населили ад и стали поддаными падших ангелов, позднее, первородные демоны зачали новых детей Лилит, научились поселяться в сердцах людей и уже их обращать в подобных себе — перерождённых демонов. — Значит, — задумчиво сказал Сиэль, — демоны появились благодаря людям? — Да, истинные демоны. Как я уже сказал, ангелы и Лилит — бестелесные духи, они не обладали способностью к деторождению. Но внутри людей гармония небес и хаос природы слились и родились демоны. Многие последующие демоны — это души людей, утонувшие во тьме. Нефилимы находятся на пересечении света и тьмы, как и люди. Но по итогу, они склоняются в одну сторону, сила раскрывается, и человеческое тело погибает, а дух примыкает к себе подобным. Столетия спустя кровь размылась. Во всём человечестве есть и частичка ангелов, и искорка Лилит. Но этого недостаточно, чтоб создать нефилима. — И кто-то решил повторить эксперимент со скрещиванием? — спросил граф. — Верно мыслишь, парень. Думаю, тебе приходилось слышать об опытах с кровью. Некоторые сумасшедшие думали, что если кровь живого человека влить в труп, то он оживет. — Нечто подобное представляют из себя вампиры, разве нет? — Да, вампиры — трупы, поглощающие кровь. Но их нельзя назвать живыми. Люди верят в бессмертие, им хочется надеяться, что однажды они победят смерть… Горькая усмешка сквозила в словах Аластора. Ему не был чужд страх смерти. По крайней мере, когда-то давно. — Но истинного бессмертия не существует. Даже ангелы и демоны однажды исчезнут. — Себастьян, это так? — обратился Сиэль к слуге. — Увы, — вздохнул Себастьян, — Если я не буду поглощать энергию человеческих душ, я исчезну, сознание моё сольётся с хаосом Лилит. Аластор усмехнулся. — Вот, что я вам скажу: и демоны, и ангелы — созданы людьми. До того, как появились люди и дали имена этим тварям, они были просто частью безграничного космоса, без сознания, без самости. Но мы дали им имя и поверили в них. И вот, они есть. И смотрят на нас свысока. А ведь без веры людей они потеряют волю и сознание. Демоны и того лучше, без энергии людей они бы даже не появились. Слова Аластора явно задели Себастьяна: он стал чернее тучи. Но охотника это не беспокоило, и он продолжил рассказ. — Так вот. У вас в Лондоне любили с кровью экспериментировать, слышал о таком? — Приходилось, — процедил Сиэль. Разговоры о крови бередили в нём воспоминания о варьете «Сфера». Там под прикрытием музыкального заведения секта собирала кровь слушателей, чтоб поддерживать жизнь в безнадёжно больных богачах. И чтобы воскресить из мёртвых его брата. Сиэль озлобленно стиснул зубы от одной только мысли об этом эксперименте, — Но за тем случаем стоял жнец, а не люди. — Да ну? — наигранно удивился Аластор, — А получилось бы у этого жнеца собрать секту поклонников, не будь богатеньких аристократов, жаждущих любой ценой продлить свою жалкую жизнь? Не будь сама ваша королева, черт бы её побрал, охоча до вечной жизни? — Не смейте так говорить о её Величестве! — крикнул Сиэль. — А не то что? — прошептал Аластор и засмеялся. — Неужто я оскорбил твои аристократические чувства, белая кость? — Я требую, чтоб вы извинились! — И не подумаю. Срал я на вашу королеву и всю британскую аристократию. Сиэль вышел из себя и дёрнулся в сторону Аластора. Он сам не понимал, что хотел сделать, но гнев переполнял его. Однако, быстрее него самого Аластор очутился рядом с графом и со всей силы приложил его лицом об стол. Затем схватил ринувшегося в бой Себастьяна и ударил его в челюсть рукой с перстнем. Демон взвыл, перстень сжёг ему щеку, оголяя зубы и дёсны. Аластор поднял Сиэля за волосы и сказал ему на ухо: — Без обид, парень. В этом доме мои порядки. Тебе нечего мне противопоставить. Голос его был спокойным, его не трогало происходящее. Охотник выпустил Сиэля, и парень рухнул тряпичной куклой на пол. Аластор сломал Сиэлю нос, у него лилась кровь. Охотник протянул графу какую-тряпку, чтобы остановить кровь. Сиэль нехотя принял помощь. — Я смотрю, Эйлин пошла в вас, — усмехнулся Сиэль, вытирая кровь, — При нашей первой встречи, она разбила мне нос мячом для крокета. Брови Аластора изогнулись от изумления, и он громко расхохотался. — Моя девчонка, ей богу, боевой характер! — взгляд его смягчился. Он рассматривал хрупкого, по-девичьи красивого графа, который еле выдержал удар об стол. «Белая кость, она и есть, — думал Аластор снисходительно. — Этот мальчик нравится Эйлин». — Я продолжу, а вы слушайте. Пока я добрый. Себастьян помог Сиэлю подняться и сесть за стол. Аластор порылся в разбросанных вещах графа, что-то прочитал в бумагах и продолжил: — Ты ещё молод, парень. Многого не понимаешь. Например, того, что для твоей обожаемой королевы ты не Цепной Пёс, а домашняя болонка. Она развлекается, выполняет грязную работу твоими красивыми ручками, и в итоге, ты будешь крайним во всех бедах. А она не при делах. Такие как ты противны мне, вы паразиты на теле общества. Но со временем, я понял, что и вы лишь жертвы обстоятельств. Вы часть системы, которая порождает подобных вам. И большинство людей просто не может или чаще не хочет увидеть это. — Пусть так, — ответил Сиэль, — Я выполняю свой долг. Семья Фантомхайв всегда служила королевской семье. Остальное меня не волнует. — Даже то, что ты никакой не граф Фантомхайв? — хитро спросил Аластор. Из пустоты позади него появилась Бенни-прачка. Её лицо расплывалось в улыбке чеширского кота. — Маленький лжец, — прошептала она, пуская слюну. — Духи видят ложь, мой господин, — пояснил Себастьян графу. — Забавно, забавно… — процедил Аластор, — Он ходит под чужой личиной, носит чужое имя и называет это долгом. Вот, что ты за существо, парень. Обыкновенный лжец. — Он живёт жизнь брата, он забрал имя брата. Он хотел бы быть им, но он никто. Пустое место. Тень истинного графа Фантомхайва. — Мой брат мёртв, — бормотал Сиэль, слова прачки прошли сквозь всё его тело молнией, они оживляли его самый страшный кошмар. — И ты притворился им, хм? — сказал Аластор, — Лжец, просто маленький лжец. Не смог жить жизнь собственную и даже имя своё носить не захотел. Действительно, всего лишь тень брата. И чего тебя боятся в мире людей? Хотя, безусловно, твой демон способен многих напугать, только не меня, маленький лжец. — К чему вы это говорите? — воскликнул Сиэль, — Вы говорили о нефилимах, так закончите свой рассказ. То, что я лжец, только моё дело. — Конечно, конечно, — Аластор поднял ладони в примирительном жесте, но было видно, что ему смешно, — Просто хотелось понять, в кого влюбилась моя Эйлин. Даже любопытно, что она подумает, когда узнает, что ты из себя представляешь… Впрочем, влюбленные прощают многое, ведь они безумны. История семьи Гласс также началась с безумия. Орден охотников на нечисть, во второй половине XIX века ставшего частью Ордена Золотой зари, искал способ остановить разгул нечисти. Но увы, корнем этого зла были сами люди, именно они становились чудовищами. Охотники молили о помощи своего покровителя — архангела Гавриила, левую руку Господа. И он услышал их. Охотникам было видение, что архангел Гавриил пошлёт им особого ребёнка, в чьих жилах будет кровь самого Гавриила. И этой кровью они остановят нечисть. Чудовищной ценой охотники получили этого ребенка. Им и был Рэнальд Гласс. — Какова же была цена? — уточнил Сиэль. — Тысячи детских жизней. Ангелы не любят людей, парень. И никакой разницы между сделкой с демоном или ангелом нет. Дух Гавриила вселялся в тела детей, и почти все умерли. Только Рэнальд выдержал. Он несёт в себе кровь архангела Гавриила. Мальчик был сиротой, купленным у цыган, как сотни других младенцев. Орден вырастил его и сделал охотником. Рэнальд действительно был особенным: он уничтожал нечисть, как никто другой. И что важнее, из его крови делали лекарство, предотвращающее перерождение людей в монстров. Казалось бы, ну и успокойтесь на этом, да? Но люди в Ордене пошли дальше. Можно сколько угодно тыкать друг в друга пальцами обвиняя то англичан, то шотландцев в том, как несправедлив мир, но правда в том, что гнилая сама система: она породила злую силу, от против которой не существует оружия. Она властвует над миллионами людей, уничтожает народы и развязывает войны. — Это тёмная магия? — воодушевлённо спросил Себастьян. — Нет, чертёнок. Это капитал. Нет у него границ, нет тела. Но его воля управляет всеми от шахтера до банкира. Воля капитала убивает всё человеческое. И вот внутри ордена пошли разговоры, что кровь Рэнальда Гласса было бы неплохо размножить. Нечисть была загнана в угол, а жажда наживы только возросла. Элита ордена сделала состояние на продаже крови Рэнальда, ведь она лечила любые болезни. А парень не вечен. И вот, кто-то решил провести эксперимент со смешением крови посланника небес с кровью ведьмы. Тогда я был членом Ордена и наставником Рэнальда. Орден обещал защитить мою единственную дочку от преследований церкви, мою ведьмочку Вирджинию. Но я не знал, каковы их планы на нее. Моя девочка влюбилась в Рэнальда и вопреки моей воле, вышла за него замуж. Я не мог понять, почему орден так благосклонно отнёсся к их союзу. А когда понял, было уже поздно. — Значит, орден хотел вывести детей-полукровок, как в святом писании? — подал голос Себастьян. — Да. Они первородные нефилимы: ни ангелы, ни демоны. Увы, ни моя дочка, ни её муж не слушали моих увещеваний бежать от ордена. Они получили богатство, положение в обществе. Всё было хорошо, пока над их детьми не начались процедуры. Служители ордена сломали волю моих внуков, посредством пыток. Когда Вирджиния поняла это, она попыталась спасти своих детей. Она обратилась ко мне. Но, как видите, по итогу, она оказалась в сумасшедшем доме, а я — в этом дерьме. — Неужели Рэнальд Гласс не замечает, как мучают его детей? — возмутился Сиэль. — Его мучали точно также, парень. Он доверяет ордену безгранично, ведь они его вырастили. Он любит своих детей, но он в ловушке фанатичной веры. Раз в месяц детям сливают кровь и продают её по невероятной цене. И скорее всего, ваша королева хочет получить эту кровь бесплатно. За тем тебя и послала. — Значит, их вырастили, будто скот на продажу… И на что способна их кровь? — На многое, например, вернуть юность, поднять на ноги умирающего. И дать нечеловеческую силу. Дети не в состоянии воспользоваться этой силой сами из-за подавленной воли. А если и смогут, сила разрушит их тела. — Выходит, они в ловушке? — Если никто не вытащит их из лап ордена — да. Именно поэтому необходимо выбираться. И если ты не окончательно прогнил, белая кость, если тебе действительно есть дело до судьбы Эйлин, то подумай, на чьей ты стороне. На этом Аластор закончил и вышел из комнаты, зловещая Бенни подплыла к Сиэлю и на самое ухо прошептала: — Аластор верит, что в тебе есть что-то человеческое, но я-то знаю, что ты такое… Я буду ждать тебя во тьме, белая кость. И она растаяла в воздухе, оставив Сиэля в смятении и забрызганного её вонючей слюной.