Не могу без тебя, понимаешь, да?

Темный вечер, сумерки. Засмотришься на звезды, а они посмотрят в ответ. Они будто бы утопают в этом темно-синем небе. Подумать только, какие же мы маленькие в этом огромном космосе… Анфиса топала своими берцами по бесшумной и темной Питерской улице, сжимая в кармане ключ, опасаясь встретить каких-нибудь гадов, которые хер знает что от тебя хотят. Она время от времени оглядывалась, тревожность захватывала с ног до головы, и это ощущение пробирало до мелкой дрожи в теле. Руки похолодели от страха и сжимали ключ все сильнее и сильнее, она боялась как маленькая девочка, хотелось заверещать и убежать куда-нибудь в конец улицы, чтоб сесть в уголок у холодной стены дома и чувствовать как холод пробирает до костей. Даже внимания не обращала на эту хорошую, прохладную погоду. Кто знает, может она сейчас не дойдет до места, куда хотела попасть очень-очень долгое время, может сейчас кто-нибудь выскочит из темноты, и ограбит, изнасилует, в конце концов вонзит нож по рукоятку. Но вот, она уже слышит веселые напевы, гогот и веселое улюлюканье за углом дома, откуда бил тусклый зеленоватый свет. В песне слышаться знакомые звуки, и понимая, что девушка все же дошла до нужного места куда и надвигалась такой страшной дорогой, которая из-за сильного страха казалась такой утомительной и долгой, она еле заметно расплывается в улыбке и невольно начинает тихонько подпевать песню любимой группы себе под нос. Скажем сразу, она пришла на концерт «Короля и Шута», это была буквально её давняя мечта, она долго копила деньги на билет, и всем своим подругам прожужжала уши об этом концерте. За час до похода на концерт она выслушивала нудные причитания отца по телефону, что ей нужно думать только об учебе, а не об этих наркоманах которые «непонятно зачем орут в микрофоны». Он, судя по всему узнал, что сегодня концерт у шутов, причем непонятно откуда. И пусть только Анфиса посмеет идти туда по темноте. Почему-то, по мнению родителей, все рок музыканты – наркоманы, и неважно, какой он человек. Даже так тихо подпевая песню себе под нос, можно унестись в другой мир, в свой, идеальный. Там, где играет эта музыка и ничего более. Все волшебно, и ничего теперь не тревожит, где живут персонажи песни. Но уже подходя ко входу и стоя спиной к темной ужасающей улице, она чувствует тяжелую мужскую руку у себя на плече. Фиса взвизгивает и со страхом в глазах поворачивается на того человека что стоял за спиной, резко вытаскивает из кармана ключ как то неуклюже его нащупав, и тут же протягивает перед собой, как бы угрожая воткнуть его в глаз или еще куда-нибудь. В темноте были видны знакомые очертания, и, судя по всему, это был очень и очень удивленный и обомлевший от происходящего мужчина. Он выдает громкий смешок, и очень даже приятным и умиротворяющим (почему-то) голосом выдает это свое любезное: — милочка, чего орешь-то? Девушка продолжала хлопать глазами, и тут же в её голове потихоньку проявляется громкая мысль, что это тот самый Горшок. Но, храбрости у неё хоть отбавляй, поэтому она нервно кашлянула и украдкой потупила взгляд, тут же подняв его на мужчину. — как же ты напугал… - Бог знает, почему она тут же начала обращаться на «ты», но она сейчас настолько была напугана, что это девушку даже не смутило. Крючкова от страха чуть не родила, а вы со своим этим дурацким вопросом « а почему на ты?». Она тут же уже более уверенно откинула немного развивающиеся на ветру кудри назад, и последовала за Горшком в здание. Встретили его там так, что ахти. Фанаты прыгали в толпе и визжали, кричали, пели песни и старались перейти через толпу поближе к Горшеневу. Крючкова только сейчас осознала, что общалась с самим Горшком, и такая возможность ведь предоставляется не всегда. Она потеребила ключ в руке и за секунду убрала его в карман косухи, удивляясь толпе и давке. Стоя в толпе и слыша только сильный шум, который настырно лез в голову и который никак не остановить, она почувствовала как кто-то взял её за запястье и неизвестно куда повел. Может спутали? Но тут же её как будто пронзает молнией, и она понимает, что это Горшок. Ну точно спутал. Она доходит с ним до гримерки, до куда бы их с удовольствием сопроводила толпа, но остальных людей не пускали. Все остальные неизвестно где, и мужчина с девушкой остаются в совсем небольшом коридорчике, откуда идет вход в маленькую, душную гримерку. Анфиса вопросительно посмотрела на парня, который сам судя по всему не был уверен в том, зачем привел её сюда. Ну вот и что он скажет? — это, е-мое… Извини что напугал. Я не хотел, понимаешь, да? – в душе казалось, что он стоит как маленький провинившийся в чем-то ребенок. Он действительно не знал, что хотел от неё. Ну вот не захотелось ему отпускать девушку, что-то тянуло к ней, и совсем не хотелось уходить. Он вдохнул запах её выдохшихся за день цветочных духов, и совсем растерялся. Ну что с ним, черт возьми, такое? — да я зла не держу. Просто, понимаешь, на улице столько говнюков ходит… - она улыбнулась, наблюдая за его нелепой, милой и беззубой улыбкой, от неё улыбнётся любой, - тут же можно курить? – девушка достает сигарету из кармана, протягивает её Мише и закуривает сама, впуская едкий дым себе в легкие, и тут же выдыхая его, а он в свою очередь растворялся в воздухе оставляя после себя горьковатый, терпкий запах и смешивался с запахом её цветочных духов. Мишка тоже берет сигарету, и, улыбаясь, закуривает её и следит за каждым движением девушки. — У нас сейчас концерт будет, ну ты знаешь… Зайдешь потом еще в гримерку? Пообщаемся… - он продолжает курить и наблюдать за Анфисой, понимая весь абсурд своих слов. — Ну хорошо… Приду обязательно. – она улыбается и тушит сигарету, ну не лезет в неё больше никотин. — пошли. - Миша быстро хлопает её по плечу, берет за руку и выходит из гримерки, встречая тысячи взглядов. Благо, журналисты не подоспели и не увидели рядом с ним Анфису, а то новости разлетелись бы везде. А им проблем не нужно, в частности Анфисе, которую отец разорвет в клочья, услышав про её общение с рок-музыкантом, так еще и в день, когда она соврала и сказала что сидит дома. Горшенев уходит на сцену, и весь концерт украдкой бросает взгляд на Анфису, а если не замечает её, то тут же ищет взглядом по всей толпе фанатов. Конечно же, после концерта Анфиса подошла к гримерке. Они встретились там же, так, чтоб их с Михой видно не было всем мужчинам из группы в гримерке. Неловко было стоять у комнаты, откуда доносился мужской гогот и звук стеклянных бутылок от пива. А если кто-нибудь выйдет? Не дай бог кто-нибудь подумает что это просто какая-то одержимая фанатка, которая пытается что-либо подслушать, унижение ведь! Но вот, она чувствует прикосновение и знакомый голос, так же оборачивается с блаженной улыбкой и смотрит на Горшка. Он после концерта быстро умылся и привел себя в порядок так, как мог. — ну что, снова увиделись, - он улыбнулся – сходим прогуляться? Кудрявая молча кивает, и они вскоре выбираются из душного, громкого здания на тихую, прохладную улицу со свежим воздухом. Она вдыхает этот свежий воздух полной грудью, слушает шелест листьев, как будто деревья что-то шепчут ей. И они двинулись прямиком по темной улице, ничего не опасаясь, смеясь и что-то обсуждая, прямо как родные. У Мишки звонил телефон, и это был Андрей. Но Миша благополучно отказывался встречаться в баре всей группой, как они обычно делали. Андрей, конечно, был очень удивлен. Но все же, понял его и не стал настаивать. — это… Тебя как зовут-то хоть? – поинтересовался Горшенев, обращаясь к фанатке, причем довольно милой на лицо. — Анфиса. Ну можно просто Фиса. Обожаю вашу группу. – она миленько улыбается и смотрит на Мишу, наблюдая за каждым движением его лица. – ну это ж хорошо, е-мое. Не всякую попсятину слушать же. – он усмехается и тоже смотрит на девушку, чуть сильнее сжимая банку пива в руке. Девушка усмехается, и замолкает, слушая все эти звуки ночного Питера. Время пролетело незаметно, Мишка проводил Анфису домой и уже стоял у её подъезда, совсем не желая отпускать девушку. — не хочу я прощаться с тобой, Анфис… Не могу. Не знаю почему, не могу. – он почти буквально утопает в её темно-карих глазах. — я понимаю тебя. Но придется, Мишут. Хочешь, завтра встретимся? – она понимающе улыбается, и эта лучезарная улыбка, казалось, сделает счастливым любого, кого зовут Михаил Горшенев. — Конечно! А знаешь, я даже знаю где. Завтра днем, часа в 4 получится? Я подойду к тебе, и мы кое-куда пойдем, согласна? – он с надеждой заглядывал в её глаза, надеясь, что она не бросит его на второй же день. Боялся, что узнает про наркотики и уйдет, кто знает что она там про него подумает. Очень, она за вечер стала ему очень дорога. — Заметано, Михаил Юрьевич! – посмеялась она, и зашла в подъезд. Мишка подождал пока та зайдет, и нехотя потопал к себе домой.