***
— Феликс, пора бы уже повзрослеть и найти нормальную работу, — говорит Рюджин. — У меня есть нормальная работа. Я на нее хожу. Представляешь, мне даже платят. Что ещё нужно? — Ладно, я неправильно выразилась, — сказала она. — Надо найти не просто нормальную работу, а доходную. Чтобы ты смог платить за жилье и еду. Сам. — То есть ты хочешь сказать, — я поднимаю бровь, — что мне пора отсюда сваливать? — Да. — Она жмет плечами. — Не можешь же ты тут вечно жить. Ночевать у меня на кровати не самая прекрасная перспектива. Особенно когда здесь Чонин. Она кладет ноутбук себе на колени. — Если ты не хочешь искать себе нормальную, то есть прибыльную, работу, то придется тебе снять какую-нибудь грязную дешевую комнату. Я закрываю глаза и надеюсь, что Рюджин отвлечется, перестанет вносить правки в мою жизнь. Дела придется улаживать, и я сделаю это. Только не сегодня. В следующую секунду она тычет меня пальцем. — Вот, взгляни. Вроде неплохой вариант. И притом не так далеко от твоей работы. Рюджин читает вслух: — Большая меблированная комната в просторном доме, с одним соседом. Всего четыреста долларов в месяц. Четыреста, Феликс. Дешево, как не знаю что. Я не отвечаю, за что снова получаю тычок. — Ты собираешь звонить или как? — Скорее всего это какой-нибудь развод. Или там будет хранится что-то противозаконное. Или это какая-нибудь трущоба — плесень, крысы, паутина. Ну просто рай, — ворчливо отвечаю я. — У тебя нет денег, — говорит Рюджин. — Поэтому не выпендривайся. Она берет телефон и набирает указанный номер. — Давай! Рюджин притискивает телефон к моему уху. — Просто спроси, хватит уже тянуть кота за хвост. К телефону подходит парень по имени Джисон и начинает расспрашивать. Сколько мне лет, как меня зовут, где я работаю, готов ли я подъехать к особняку, чтобы посмотреть комнату и познакомиться с соседом по дому — парнем по имени Хёнджин. Меня немного удивило, почему Хёнджин сам не ответил на звонок, он ведь хозяин. Джисон диктует адрес, и я говорю ему, что приеду после обеда. — Можно один вопрос? спрашиваю я, прежде чем положить трубку. — Да, конечно, — говорит Джисон . — Почему так дешево? В чем проблема? Рюджин толкает меня локтем и пристально смотрит, но я не обращаю на нее внимания. — Дом большой, — спокойно отвечает Джисон. — Очень большой. Точнее, даже слишком большой, чтобы жить в нем совсем одному. Вы поймете, когда увидите. Было бы неплохо иметь кого-нибудь рядом. Для телефонного разговора, пожалуй, хватит. Если встретимся, расскажу больше при личной встрече. Но не сомневайтесь, волноваться не о чем, условия вполне приличные. Я гадаю, отчего комнату до сих пор не сняли, и прихожу к выводу, что упомянутые условия просто не могут быть такими приличными, как утверждает Джисон. Здесь какая-то подстава. Если что-нибудь кажется до неправдоподобия хорошим, обычно, это всегда заканчивается плохо. Хоть такая неприлично низкая цена наводит на подозрения, я все равно решил съездить и взглянуть на дом. Парень Рюджин, Чонин, приходит домой, и от него буквально разит неприязнью и дискомфортом, поэтому, было бы хорошим решением подыскать себе жилье и свалить отсюда нахрен. Дом громаден. Он выстроен из песчаника и кирпича. Два этажа. Его невозможно не заметить, проходя мимо. Такие дома заставляют задуматься о людях, которые тут живут. Он окружен роскошным садом, просторными лужайками, красивыми деревьями. Особняк шикарный, и я задумываюсь, не совершил ли ошибку. У него даже есть название. Большими буквами на табличке у входа выгравирована надпись «Хван». Входная дверь открывается, когда я иду по дорожке, но на улице светло, а в доме так темно, что не сразу удается разглядеть человека, который стоит на пороге. Поднявшись по ступенькам на крыльцо, я вижу, что там ждет мужчина, очень аккуратный, в рубашке и брюках. Он оглядывает меня с ног до головы. В шортах и футболке я выгляжу не ахти —и уже подумываю, не откланяться ли, но потом вспоминаю, что ищу жилье, а не работу. Он протягивает руку: — Хан Джисон. А вы, видимо, Феликс? Он почти на голову выше. Темные волосы, карие глаза, властное лицо. Я слышу в коридоре приближающиеся шаги, и рядом с Джисоном появляется женщина. Она тоже высокая,темноволосая, одета в деловой костюм. — Моя сестра Черён, - говорит Джисон. — Черён, это Феликс. — Мы друзья Хёнджина, - объясняет та— Он ждет в гостиной. Мы идем по длинному коридору. Мои глаза не сразу привыкают к темноте. Я не понимаю куда идти, боюсь врезаться во что-нибудь, из-за нее. Наконец мы входим в просторную гостиную, которая в отличие от мрачных коридоров полна окон и света, стеклянные двери ведут во внутренний двор, за которым начинается сад. В небольшом кресле сидит светловолосый парень. Он худой и бледный, будто никогда не бывал на солнце, с несчастным лицом. — Феликс, — говорит Джисон, — это Хёнджин. Хван Хёнджин. Он встает, протягивает худую руку и немедленно ее отдергивает. Затем он здоровается едва слышным голосом и упирается взглядом в пол. — Приятно познакомиться, — говорю я. — Взаимно, — бормочет он. — Итак, Феликс, — говорит Черён, — Джисон сказал, что вы работаете в баре. — Да, — отвечаю я. — Недалеко отсюда. Минут десять пешком. — У вас стабильное положение? Надежное? Вас не уволят в ближайшем времени? — Мой дядя хозяин ресторана, так что вряд ли он меня выкинет, — говорю я. — Хорошо, — говорит она. — Думаю, хватит на сегодня расспросов. Сейчас мы покажем вашу комнату. Я вновь иду за ними по темным коридорам, поднимаюсь по лестнице. Я шагаю рядом с Хёнджином и пытаюсь заглянуть ему в глаза, улыбнуться, установить хоть какой-то контакт, но он упорно смотрит в пол, стараясь не смотреть на меня. Буквально все в доме, включая лестницу, роскошно, величественно и красиво. Этот особняк наверняка стоит целое состояние, но он мрачный, холодный, без нормального света. В самом особняке не хватает современной культуры и эстетики, что делает его более пугающим. На улице жара, солнце светит так ярко, что асфальт сверкает, а здесь темно и прохладно как в пещере. Совсем другой мир. Когда мы поднимаемся на второй этаж, Черён останавливается у первой же двери. — У нас есть несколько свободных комнат, но эта едва ли не самая красивая, — говорит она. Она открывает дверь и я вижу чудесную спальню. Мне ни разу еще не доводилось в такой бывать. бывать. Она просторная, светлая, в ней достаточно мебели. Шагнуть в нее из мрачного коридора — все равно что выйти из пещеры на солнечный свет. Стены белые, на полу теплый парке. У одной стены двуспальная кровать, у другой гардероб, в углу массивный деревянный стол, на полу дорогой ковер. — В комнате удобств нет, — говорит Черён, — но на этаже две ванных. Одна из них прямо напротив. Я вспоминаю крошечную ванную, которую несколько недель делил с Чонином и Рюджин. Иметь ванную в собственном распоряжении — это роскошь, о которой я никогда не мечтал. Сама по себе комната в тысячу раз лучше, чем я мог вообразить. Я поворачиваюсь, чтобы осмотреться, подхожу к окну и выглядываю. — Какой вид, - говорю я, качая головой. — Да, очень красиво, - соглашается Джисон, становясь рядом. Он смотрит в окно, потом бросает взгляд на часы. — Так. Значит, вот ваша комната. Нам с Черён пора в офис. — Он смотрит на Хёнджина. — Полагаю, дальше вы сумеете договориться вдвоем. Он кивает. — Конечно. Идите. Ты уверен? — спрашивает Черён. — Все в порядке? — Да. Идите. Черён и Джисон прощаются и уходят, и их шаги на лестнице — единственный звук в доме. Хёнджин не говорит ни слова, не смотрит на меня. Его взгляд устремлен в никуда. Он неподвижен и как будто в трансе. Лишь когда стук закрываемой входной двери эхом проносится по коридору, он шевелится. — Дом просто супер, — говорю я. — Спасибо. Я жду, что он хотя бы попытается завязать разговор, о чём-нибудь спросить, рассказать нечто интересное о себе, но Хёнджин просто стоит и нервно перебирает пальцами. Не только Хван кажется пугающим, но и Хёнджин. Он почти не разговаривает, а когда открывает рот, слова звучат так формально, что кажутся неестественными, словно он актер — читает роль с листа. Он держится неуклюже, как будто ему недостает уверенности, как будто он предпочел бы провалиться сквозь землю, нежели быть здесь. Его руки постоянно движутся, сцепляясь и расцепляясь, или теребят одежду. У меня ощущение, что первый шаг придется сделать самому, если я хочу добиться хоть каких-нибудь результатов. Комната намного больше, чем я ожидал, и я готов согласиться, невзирая на то, насколько «интересный» у меня сосед, и каковы упомянутые условия. Но я понимаю, что нужно задать несколько вопросов. Четыреста долларов в месяц за такую комнату — безумно дешево. Где-то должна быть ловушка. — Комната потрясающая, — говорю я, и дом прекрасный. Но когда я позвонил с утра, Джисон сказал, что есть какие-то условия. Это его собственные слова. Вы позволите уточнить, какие именно условия? Он кивает. Если ему и раньше было как будто неловко, то теперь Хёнджин волнуется еще сильнее. Он смотрит в пол и лихорадочно ломает пальцы. Его лицо заметно краснеет. — Я.. - произносит он так тихо, что я не слышу. — Простите? — У меня агорафобия, — почти выкрикивает он. — Агорафобия? — переспрашиваю я. Слово знакомое, но я не знаю, что оно означает. — А что... — Повышенно тревожное состояние, — объясняет он. Панические атаки. — Так. Ага. Панические атаки. — Я виновато улыбаюсь. — Извините, я, наверное, кажусь полным дураком, но все-таки я не вполне понимаю, что... — Я никуда не могу выходить. Мне становится страшно. Будто… не знаю… мне кажется, что на улице со мной случится что-то ужасное. — А как давно у вас эта штука? Как вы вообще справляетесь? — Примерно полгода, - отвечает он. - Я полгода никуда не выходил. «Целая вечность», — думаю я. — Мне помогали Черён и Джисон, — продолжает Хёнджин, слегка поднимая голову. — Но они не могут вечно со мной нянчиться. С минуту мы молчим и смотрим в окно. Я гадаю, каково видеть небо, солнце и прочую красоту, сидя взаперти целый день, каждый день. Сама мысль о том, чтобы смотреть на окружающий мир, будучи не в силах в него влиться, кажется невероятной. — Ясно, — наконец говорю я. — Значит, вам кто-то нужен, чтобы ходить за покупками, приносить хлеб, молоко, яйца и так далее? Это и есть условия, о которых говорил Джисон? — В основном да, — отвечает он. — Я многое заказываю онлайн, но иногда проще сходить в магазин. И Джисон думает, что мне лучше жить не одному. Мы спускаемся и по пути обговариваем кое-какие подробности. Хёнджин дает мне ключ от входной двери, показывает прачечную и задний двор. Ухожу я в приподнятом настроении. Комната прекрасна, цена более чем доступна, дом расположен в одном из лучших районов. Хёнджин, конечно, странный, но не настолько, чтобы это меня раздражало. Он просто тихий и немного нервный — ничего такого, из-за чего стоило бы волноваться. А вдруг рядом со мной ей полегчает?***
Пусть даже до начала моей смены еще больше двух часов, я иду в ресторан сразу после разговора с Хёнджином. Мимо пробегает жилистый, спортивного вида старик, кивает в сторону сверкающей воды и качает головой, словно говоря: «Ты посмотри, вот это красота». Я улыбаюсь в ответ. В «Мэнджи» шумно и людно, пахнет вафельными рожками из кафе-мороженого и солью от моря. Настроение бодрое и приподнятое. После работы оно изменится, его испортят выпивка, пьяные крики и драки, разбитые бутылки, девушки с грустными лицами, ковыляющие домой на шпильках... Но в начале вечера я всегда испытываю праздничное чувство по отношению к этому месту, которое очень люблю. Дядя уже в ресторане, когда я прихожу. Он стоит, согнувшись, за стойкой и расставляет бутылки в холодильнике. — Привет, — говорю я. Он вздрагивает, потом ухмыляется. — Я нашел жилье, — продолжаю я. — Совсем близко отсюда. Просто супер, с потрясающим видом. И очень дешево. — Да? — он хмурится. — А в чем подстава? Я сажусь на табурет и ставлю локти на стойку. — Можно пива? — Если оторвешь зад от стула и поможешь, я подумаю об этом. Я захожу за стойку, открываю ящик пива и начинаю совать бутылки в холодильник. — Ну, рассказывай, — требует он. — Сколько стоит и что за место? — Четыреста баксов в месяц за комнату в красивом старом доме. Называется Хван. — Звучит интересно. — Он просто огромный. Уйма комнат и ванных. Красивые виды на море и мыс. Просто чудо. — Ага. И?.. — он поднимает плечи, намекая, чтобы я не тянул. — Хозяина зовут Хёнджин, у него агорафобия. И ему нужна помощь по хозяйству. В принципе, все. Ничего особенного. Дядя начал хмуриться. — Ну что? — Знаешь, Феликс, — говорит он, — по-моему, ты подписался на что-то странное. Я провожу пальцами по волосам, пытаясь скрыть раздражение. — И что это значит? — говорю я. — Ты собираешься снимать жилье за пять копеек и ухаживать за каким-то больным только ради того, чтобы не бросать работу. По-моему ты боишься реальности. Я больше не в силах скрывать раздражение. — У Хёнджина панические атаки. Ничего такого ужасного я не вижу. И я не боюсь жизни. Я…блин, я только… — Что? — перебивает он. — У тебя есть мозги. Почему ты ими не пользуешься? Почему не хочешь сделать хоть какое-то усилие, чтобы продвинуться? — Продвинуться? — я смотрю на него. Куда? — Ладно. Делай, что ты хочешь. — Он вздыхает и принимается запихивать банки с пивом в холодильник. Мне нравится работать в баре. Нравится работать по ночам, а днем валять дурака. Мне нравится то, что работа не мешает мне жить, у меня нет стресса из-за нее. Но не проходит и дня, чтобы дядя не заговорил об приличной работе, карьере, об определенном пути в жизни. — Когда ты переезжаешь? — вдруг спрашивает он. — Завтра.