Незабытые ночи

      Уговорить всегда лёгкую на подъём Союн было несложно. Она лишь сделала вид, что думает, хотя в душе Кас давно знал, что она согласна. Эдемов Сад, клуб, в котором люди явно не замаливают свои грехи, скорее наоборот, совершают их.       Все те слухи, которые говорят люди, вранье. В любом ночном заведении, безусловно, присутствует алкоголь, ведь кого попало туда не пропустят. А то, что там производят незаконный оборот наркотиков — полная чепуха, лишь подслащение для слабых людей, которые падки на слухи и на то, чтобы вкусить запретный плод, ведь на то этот клуб и носит название Эдемов Сад.       — Так не хотела идти, что аж согласилась. Союн-Союн, как тебе не стыдно было мучить меня томным и долгим ожиданием твоего ответа, м-м? — хохотнул Хёнджун, пристёгиваясь ремнём безопасности, проведя ладонью по волосам.       — Помолчи, а? Я всё ещё могу передумать, — последнее слово было произнесено по слогам, прямо ему в лицо, отчего он мог почувствовать её дыхание на своей коже, что довольно сильно влияло на его эмоциональное и физическое состояние.       — Поздно пить боржоми, красотка, мы едем отдыхать, а не пить сок, — подмигнул Кас, придвинувшись ближе, чтобы пристегнуть девушку, нарочито близко прижавшись к ней. — Мой любимый вишнёвый, это так, к слову.       — Вот же лис!       Салон автомобиля наполнился нежным смехом и колкостями, которые, если честно, никого не задевали. Их дружба была такой, какой была, и это их устраивало. Им было комфортно шутишь друг над другом, когда другие обижались и просили прощения за свой юмор. Но, несмотря на то, какими смешными были их диалоги порой, поздними ночами они говорили явно не о вкусе сока или очередному приколу, который придумали их фанаты.       Они были близки, но не в том смысле, который обычно предполагают другие. Их разговоры не были подкреплены фактами, но им это и не было нужно. Хватало пары предложений, чтобы понять суть вопроса и просто помолчать, поддержав своим присутствием. Слова не всегда помогают.       — Как продвижение вашей группы? Фанаты оценили вашу новую песню? — невзначай интересовался Кастиэль, не отрывая взгляда от дороги.       — Пока что компания решила томить их ожиданием, показывая начало песни, один из главных куплетов и подкинув небольшой спойлер концепта, но до полноценного выхода трека ещё больше месяца, мы почти доработали его до конца. Госпожа Пак вдруг решила, что одна из строк текста может вызвать неоднозначные вопросы, поэтому нам экстренно пришлось переписать лирику. Но это ничего, нужно переписать кусок песни и переотрепетировать часть хореографии, а так, в принципе, нормально.       — Всё-таки, она змея, эта ваша Госпожа Пак, — цокнул он, тут же получая удар ладонью по плечу. — За что?       — Не говори так о ней. Она прекрасный человек, и сасэны действительно могли зацепиться за это и имидж компании мог пострадать. Всё нормально, пусть лучше так, чем нам бы пришлось терпеть убытки из-за внезапно возникшейся проблемы, — повела плечами Союн, глядя в окно, замечая десятки проезжающих мимо авто, но не замечая взгляд друга на себе.       Эдемов Сад славился тем, что был прост, но в то же время выглядел дорого. Некий «Эдем», решивший остаться анонимом сделал этот клуб таким, каким он может взять максимум из того, что можно. Тёмно-бордовый дизайн кресел и диванчиков, всегда приятная, не режущая уши музыка, а так же возможность оказаться в вип зоне, отделённой от основного зала.       Но больше всего притягивал балкон, с невероятным видом с высоты пятнадцатого этажа. Свежий ветер приятно обдувал лицо, словно очищал мысли после тяжёлой недели. Отдалённый гул нижнего яруса отдавался приятным шумом где-то снизу, абсолютно не беспокоя.       Бокалы с вином вносили свою лепту в этот вечер. Разговоры всегда шли легко, если рядом была Союн и никто больше. Она была ему родной. Названной сестрой, если она не против того, что он будет так её именовать. Союн была безумно на него похожа, словно она тот же Кастиэль, но в женском теле.       — Что, опять ваш лидер не даёт тебе прохода? — усмехнулась Союн, чувствуя чужую голову на своём плече. Она не была против тактильного контакта с другом, который был для нее близок. Она не видела ничего страшного в том, чтобы прикасаться друг к другу, держать за руку, обнимать или вот так просто быть рядом, когда это нужно.       — Он мне так надоел, Сою-у-у-н… Забери меня к вам, а? — хныкал Хёнджун. — Обещаю не доставать и не создавать неприятностей! Я буду очень покладистым, правда.       — Знаю, что ты можешь быть послушным, — хихикнула девушка, запуская ток сквозь пальцы, когда провела ими по мягким, словно вороново крыло, волосам.       — Во-о-о-т! Ты знаешь, что я хороший и тебя-то я точно буду слушаться. Ты не противный хён, который всё время тычет в меня бабками отца и то, что я прожигаю их, когда попадаю в неприятности… — и лишь ближе жмётся, вызывая очередной смешок от такого внезапного приступа тактильности.       — Да ты что? А я тогда какая, если Кай — противный хён?       — Ты добрая и понимающая, ты не станешь пренебрегать мной, потому что я и так уже состоялся в жизни, родившись в состоятельной семье.       — Это я-то добрая? — заливисто рассмеялась Союн, похлопав парня по плечу. — Я буду очень скурпулёзно и тщательно выискивать твои промахи, чтобы наругать тебя.       — Ты так не сделаешь, — ровно произносит Кас.       — Не сделаю.       И это правда. Союн в глазах Хёнджуна была идеальной. Начиная внешностью, которая не была похожа на другие, хотя и не отличалась чем-то явным. Весь её образ словно говорил, что они подружатся. Вся такая боевая и смелая, открытая и сильная. Её оболочка боевая и смелая, открытая и сильная. Она простая и чуткая, нежная и ранимая.       Конкуренция в таких местах не заставляла людей прогибаться, она ломала их под себя.       Так двое сломанных, но не потерявших надежду людей нашли друг друга, словно лампочка над головой висела, призывая завести какой-никакой диалог.       Первое выступление после пандемии заставило все компании понести убытки, отчего приходилось выбирать, кого оставлять, а кого — нет.       Союн безумно хотелось рвать на себе волосы, узнав, что они были кандидатами на вылет, ведь спонсировать всех без той отдачи, что была и до развития страшного заболевания было невозможно. Их группа не была первой, но и явно не последней, отчего внутри, словно прямо в её крови бурлила злость и множество вопросов, которые ей так и не позволили задать. Потому что она не может бороться и перечить, когда висит на краю пропасти и жизнь её группы зависела лишь от того, окажется кто-то рядом или нет. Она лидер и она за них в ответе. Было бы невероятно грустно потерять каждого участника, ведь они столько сделали для того, чтобы выйти в массы, а теперь потерять это всё, словно по щелчку пальца? Недопустимо.       Тогда-то они и столкнулись: разъярённая Союн, не имевшая власти и права голоса при вынесении решения, и Кастиэль, решивший зайти в кабинет директора именно в тот момент, чуть не сбитый этой девушкой. И в тот момент, кажется, его сердце перестало биться без её присутствия. Она выбила его сердце из груди, когда врезалась, а после, хмуро глянув, пробурчала извинение и скрылась за дверью лифта.       Судьбоносная встреча у кабинета директора перевернула их жизни, подарив каждому из них верного друга, который никогда не осудит и всегда подставит своё плечо, если это потребуется.       — Твоя сестра такая зажатая в последних видео, ты говорила ей об этом? — между вторым и третьим бокалом спрашивает Кас, забрасывая виноградинку в рот лишь со второй попытки, вновь вызывая у подруги смех.       — Она старается, правда. Ей тяжело быть тем, кем она не является, поэтому попытки сделать её второй мной — никудышные. Они не дают ей показать то, что она может сделать, будучи собой, поэтому я бессильна. Я говорила об этом Госпоже Пак и продюсеру, но они пока лишь наблюдают за ней, и не дают никаких гарантий на то, чтобы немного сменить её образ в более комфортный для неё.       — Она талантлива, и это удивительно, что обе близняшки имеют такие качества. Знали бы они, сколько денег теряют, закрывая её этими глупыми образами… Им ведь выгоднее сделать вас Инь и Янь, нежели полностью одинаковыми, словно из вас лепят одного человека, это противно, — устало выдохнул парень, откидываясь на мягкую спинку диванчика.       — Таков уж наш мир, мы в нём лишь шашки, которых всегда можно смахнуть с доски, — обыденно ответила Союн, ведь за столько лет нахождения в этом бизнесе лишь дурак не просечёт суть.       — Ты не просто шашка, ты — дамка, при чём, я думаю, все так считают. Несмотря на то, что ваша группа не числится ТОП-3, к твоему мнению прислушиваются те, кто стоят повыше и это о чём-то да говорит, знаешь ли.       — Приму это как комплимент, — подмигнул Кас, заправляя локон волос за ухо, на котором красовался новый прокол, одновременно с тем допивая уже, наверное, четвёртый бокал.       — Джун, не налегай, тебе нельзя, — шикнула на него Союн, когда он потянулся за бутылкой, чтобы подлить себе алкоголя.       — Всё со мной будет нормально, не кипишуй, — буркнул он, но она за вечер не выпила ни капли, когда он почти половину бутылки.       — Да я вижу как нормально, ты уже вот сидишь, засыпая. Я говорю: тебе на сегодня хватит, понял? — бутылка оказывается позади дивана, чтобы парню было тяжело туда дотянуться, особенно в таком состоянии.       — Сою-у-у-н, ты такая жестокая…       — Не ты ли двадцать минут назад говорил, что я добрая и чуткая, а? Вино прошибло мозги?       — Ты добрая и чуткая, это правда, но оттого не менее жестокая, — надулся он, отправляя в рот ломтик апельсина, прямо с корочкой, отчего невольно жмуриться, ведь не очень-то он и любит цитрусовые. Это Союн их любит.       — Думаю, пора отвезти тебя домой. Не хочу, чтобы Кай отчитывал тебя потом, понимаешь?       — Нет, я не поеду в общежитие. Они снова начнут говорить, что я порчу нашу группу своим присутствием, я не хочу снова это выслушивать, звёздочка, ну пожалуйста. Разочек, м-м? — и резко так берёт её лицо в свои ладони, большими пальцами растирая нежную кожу щёк.       — Хёнджун, ты не можешь бегать от них… — выдохнула та, понимая, что так или иначе он окажется не в общежитии, а у себя в квартире, вопрос только в том, случится это после очередного отчитывания ни в чём не провинившегося парня или без скандалов и ругани. Второй вариант звучит намного лучше, и хочет она этого или нет, он снова не будет ночевать в общежитии, ведь назвать это место домом у неё язык не повернётся, ведь то, что ему приходится терпеть в этих стенах — ужасно.       — Иди подыши воздухом на балконе, а я пойду рассчитаюсь.       — Ладно, — согласился он, но как-то виртуозно, словно фокусник, её карта оказалась у него в ладони, а его — у неё.       — Как всегда, — цокнула она, спускаясь на один из этажей, оставляя парня наедине с собой.       Ночной Сеул невероятно чудесен. Звёзды, виднеющиеся сквозь плотно затянутое тучами небо, служат своего рода ориентиром для каждого, освещая путь в будущий день.       Несмотря на позднее время на дорогах стоит множество автомобилей, и кое-где даже образовываются пробки. Сеул не спит даже ночью и от этого становится грустно.       Холодный металл будто обжигает кожу при соприкосновении, отчего по коже пробегают мурашки. Это немного отрезвляет, но ненадолго, всё-таки он достаточно выпил и так просто ему не избавиться от этого состояния.       Много мыслей, нужных и не очень, проносится в его голове, отчего она словно становится тяжелее, вынуждая соприкоснуться лбом о железные перила.       — Джун, придурок, совсем что ли? Ты знаешь сколько микробов на этой железке? А кто прикасался к ней до тебя знаешь? Я не говорю про руки, но лицом хотя бы не прикасайся, ладно? — а ведь он даже не заметил, когда эта бестия вернулась, также виртуозно возвращая карты своим владельцам.       — Не ругайся на меня, ну-у? — выдохнул он, когда она начала его отчитывать, ведь была права: испортить состояние кожи очень легко, а вот вернуть её в прежнее состояние — та ещё дилемма.       Он знал, что она не злится на него и знал, что она не будет говорить ему что-то просто так от «нечего делать».       — Я не ругаюсь на тебя, просто не хочу, чтобы ты сам дал им повод для очередного выговора.       — Лучше ты меня отчитывай, у тебя взгляд очень тёплый, когда ты делаешь это, а они словно льдинками в меня бросаются, — девушка появилась именно в тот момент, когда ноги парня уже не держали его, и чтобы больше не портить кожу, он находит поддержку в её плече, опираясь на него лбом, немного резко, но она держит его. Всегда держала.       — Та-ак, ладно, я поняла, ты сейчас расклеишься. Поехали я отвезу тебя, хорошо? — не предлагала, скорее утверждала Союн, поглаживая крепкую спину парня, обтянутую атласной рубашкой, что скрывала все его мышцы и часы тренировок.       — Ты же знаешь, что я против того, чтобы ты была за рулём…       — Знаю, но также я знаю, что ты не позволишь себе позвонить водителю, у которого дети и жена наверняка уже спят, а в такси тебе некомфортно.       — Всё-то ты знаешь… — хмыкнул он, приподнимая голову, чтобы добавить: — Красивая такая…       — Ну начинается… — искренне улыбнулась она, предвкушая их дальнейший диалог, который она могла пересказать наизусть, ведь всё всегда повторяется из раза в раз, когда Кас выпьет.       — Не начинается, а продолжается, — хихикает он, размышляя над тем, чтобы сказать что-то красивое, но в голове снова лишь одна фраза.       Ты светишь намного ярче любой звезды и тебе не нужно тёмное небо, чтобы тебя заметили, ведь даже среди тысячи таких звёзд, ты единственная, которую я увижу и чей свет поведёт меня вперёд.       Союн лишь мягко улыбается, понимая, к чему он каждый раз ведёт, но каждый раз останавливается именно после этих слов.       Звёзды не могут принадлежать кому-то одному, потому что для каждого имеют свой смысл и присваивать их кому-то единственному — кощунство.       Вот и Союн никогда не была его. Он был всецело её, она понимала это, но не принимала. Она не может подарить ему тот свет, в котором он так нуждается.       Понимала, что стоит ему прикоснуться головой к подушке — он забудет обо всех словах и не вспомнит, пока алкоголь не ударит молотком по разуму, вновь напоминая о чувствах.       И, пока Хёнджун не знает о том, что его чувства видны, она будет его самой близкой подругой, будет самым близким человеком и подушкой для слёз, потому что он для нее не звезда, он луна, которая светит лишь ночью, потому что днём солнце забирает на себя всё внимание, оставляя луну позади.       — Союн-а, останься, не уходи от меня, звёздочка, только не уходи… — в полудрёме шептал он, утягивая девушку рядом с ним на просторную постель, которая давно пропахла не только парфюмом хозяина, но и мягкими нотками цитруса и цветов, ведь здесь не одна ночь не была забыта, навсегда оставаясь в памяти чем-то светлым и родным.       — Я не уйду, спи-и… — шепчет она, видя блеск в глазах напротив. Он смотрит на неё так, словно она его жизнь.       Но это не так. Он забудет её, когда контракт закончится и их разведёт по разные стороны. Он встретит другую, обязательно влюбится и будет счастлив. Наверное.       — Звёздочка, только не уходи, хорошо? Останься со мной подольше, я так скучаю по тебе… Всегда ищу тебя в небе, но ты больше не светишь для меня, почему? Я не знаю, куда мне идти, пожалуйста, скажи, что мне делать дальше?       — Найди другую звезду?       — Я не хочу другую. Мне нужна лишь моя звёздочка, мне нужна лишь ты.       — Тогда тебе придётся учиться ориентироваться в темноте, мой милый Джун…       Её нежные руки всё также пахнут пионами, которые она так любила. Кожа такая же нежная, как и всегда.       Только вот, обнять её, как раньше, почему-то не выходит. Она не позволяет сделать этого, лишь смотрит устало, продолжая шептать что-то, отчего в груди расцветает поле, усеянное цветами, которые дурманят и без того ужасно забитый разум.       Лишь давно завявший букет пионов в конце комнаты даёт понять, что всё это — плод воображения. Всё это — иллюзия.       — Спи, мой милый Джун, спи…