на моих глазах.

Просыпаясь в мягкой, скомканной постели, Глеб вспоминает прошлую ночь, а именно, где и как он вырубился. Разгар одной из закрытых тусовок, много алкоголя и он, сидевший на коленях своего лучшего, блять, друга. В памяти пролетает несколько слов, а после и момент, где он засыпает от нежных проглаживаний по голове, под успокаивающий голос Серафима. Невольно улыбнувшись, потягивается и зевает, скидывая с себя тёплый плед. Глеб шарит рукой по кровати, в попытках найти телефон и если что, хоть как-то объяснить, что произошло в клубе. Залез рукой под подушку, сразу же нащупал рукой мобильное устройство, достал его, разблокировал и увидел будто тысячу уведомлений, но привлекло его лишь одно. От Серафима. Нажав на сообщение, бегло просмотрел его, прочитал, что кудрявый будет на студии до поздней ночи. Остальные сообщения тот проигнорировал, обещая сам себе, что ответит всем позже. Отложив телефон в сторону экраном вниз, он почему-то прокручивал сообщение в своей голове ещё пару секунд, а после снова открыл его. Глеб стал внимательно вчитываться в текст, из-за которого его руки предательски задрожали, а внизу живота начал завязываться неприятный узел. Серафим обратился к парню не по имени, не какой-то дурацкой, шуточной формой, а ласково. Он назвал его котёнком. То ли угадал, то ли случайно попал именно в то прозвище, от которого хотелось жалобно стонать и ластиться к рукам, просить нечто большего, чем обычные, дружеские поцелуи в лоб и крепкие объятия. Глеб закусывает нижнюю губу, пытаясь сдержать скулеж. Хотя, перед кем ему сдерживаться, если он один в квартире до самой ночи? Нервно сглатывая ком в горле, он расстёгивает тёмно-серую кофту и залезает рукой себе под футболку, начиная холодными, дрожащими пальцами поглаживать себя, поднимая руку то выше, то наоборот спуская её чуть ли не к ширинке своих джинс. Ему нравились предварительные ласки. Поднявшись до шеи, Викторов закрыл глаза и слегка сжал её. Свободной рукой продолжил ласкать себя под футболкой, с каждым мгновением усиливая хватку, чуть ли не стараясь задушить самого себя. С уст срывается первый, и далеко не последний за этот вечер протяжный, тихий стон. Всё тело покрывается мурашками, когда рука начинает сжимать шею до потемнения в глазах. Больше не стараясь сдерживать себя, Глеб начинает увереннее простанывать имя того, благодаря которому он сейчас старается удовлетворить себя. Глеб убирает от себя руки и скидывает верх одежды на кровать, она ему точно будет только мешать. Из головы не вылетает то самое прозвище и представления о том, как сладко оно бы звучало, когда его произносит Серафим. А ещё из головы не вылетает то, что когда-то друг упоминал о существовании вибратора. Пьяный разговор пошёл на пользу. Не задумываясь, тот слезает с кровати и подходит к большому шкафу с одеждой, обувью и прочим барахлом. Открывает дверцу и присаживается на колени, начиная искать хоть малейший намёк на вышеупомянутую вещицу. Он протирает глаза и наощупь проводит рукой по самому низу шкафа. Натыкаясь на что-то по типу коробки, он пододвигает её чуть ближе к себе и снимает крышку, залезая внутрь, достаёт игрушку и по-садистски улыбается. Уже вернувшись на кровать, Глеб кладёт вибратор рядом с собой, а сам стягивает джинсы и боксёры, освобождая член от давления. Он не сомневается, что это выглядит грязно. Рука скользит вниз, на пробу он сжимает орган у основания и ведёт проводит по нему пару раз. Похоже, ему не понадобится слишком много для разрядки. Только игрушка, собственная рука и мысли. Мысли о таком желанном, таком на данный момент нужном Серафиме. После нескольких, уверенных движений, Глеб берёт в руку вибратор и осматривает его. Смазки, к сожалению, он нигде не увидел, но и естественной было немало. Облегченно выдохнув, он включает игрушку для начала на среднюю мощность и первым делом ведёт ею по телу, затрагивая все чувствительные зоны, сопровождает это всхлипами и стонами неимоверного удовольствия. Юноша, сгорая от нетерпения, подносит предмет к ярко красной от возбуждения головке и прижимает, от чего вздрагивает и издает громкий вскрик. Ему не больно, наоборот, безумно приятно. Давая себе привыкнуть, Глеб приоткрывает рот и проталкивает внутрь свои же два пальца, облизывает и кладёт их на набухший, розовый сосок, начиная сжимать его, выкручивать и оттягивать, добавляя ещё больших красок. Раздвинув дрожащие ноги шире, он совсем не замечает того, как начинает ускорять темп и выгибаться навстречу таким приятным ощущениям. И откуда же у Серафима такая замечательная вещь, а главное, зачем она ему. — Ебаный извращенец, Сим.. — вылетает изо рта вперемешку с громкими стонами-криками. Викторов больше не старается держать себя в руках. Зря, конечно, Глеб стал вести себя так раскрепощено. Серафим, стоя за дверью слышит вскрики и вскидывает одну бровь кверху. Уставший, голодный и теперь до жути злой он медленно проворачивает ключ в замке и не включая свет проходит в квартиру, закрывая за собой дверь. Даже не разуваясь, он сразу же идёт к своей комнате и видит интересную картину. Его друг, лежа на кровати, удовлетворяет себя чужой игрушкой и так сладко стонет, что это слышно чуть ли не на лестничной клетке. Прерывать сразу Сидорин не стал, он пристально смотрел за Глебом и постепенно сокращал расстояние между ними. Подойдя чуть ли не вплотную к кровати, он заметил, что парень близок к разрядке, усмехнулся и вырвал вибратор из его рук. — Я смотрю, котёнок, тебя не научили тому, что нельзя брать чужие вещи, — в голосе Серафима слышны нотки агрессии, ещё чуть-чуть и он буквально выйдет из себя, — всему тебя придётся учить самому. Глеб непонимающе, потерянно смотрит в голубые глаза. Его прервали за пару движений до долгожданной разрядки, так ещё и начинают дразнить грязными словами. Увидев, что Серафим прокручивает вибратор в своих руках и почти не смотрит на парня, рука Викторова вновь опускается вниз, на прежнее место, в надежде довести себя. Даже не коснувшись себя, ему прилетает сильный шлепок, из-за которого он сразу же отдергивает её от себя. — Наглая, ненасытная сука, блять, тебе так мало того, что ты уже сделал с собой? Посмотреть бы тебе, как ты выглядел со стороны, — голос становится ниже, а вибратор Сидорин откладывает на другой край постели, улыбаясь — Ты слишком много себе позволил. Длинные пальцы зарываются в волосы Глеба, приводя его в сознание и сильно тянут на себя, заставляя встать на колени. Дрожащее тело никак не поддается, из-за чего тот опирается на руки, еле как принимая нужное положение. Мыльный взгляд опускается на застегнутую, явно мешающую ширинку джинс Серафима. Вставший член навряд ли выдержит такого давления. Хватка на волосах ослабляется, а после и обе руки отстраняются от кареглазого. Ремень, что удерживал джинсы на нужной посадке слетает с них и Серафим самостоятельно, без лишних слов соединяет руки Глеба перед его коленями, завязывает их. Запястья ещё будут долго болеть. — Сим, ну ты чего, я же просто.. — не успевает договорить, как ему прилетает сильная пощёчина, а потом и вовсе его рот оказывается занят желанным органом. Пальцы Сидорина вновь зарываются в мягкие, покрашенные волосы, а член старается проникнуть в узкую глотку полностью. — Расслабь горло и подними глаза на меня, — слышится со стороны верхнего. Проходит пара секунд, Викторов начинает уже давиться органом, расслабляет горло, языком старается обвести каждую венку, но посмотреть на Серафима в таком виде он не может. По подбородку и груди уже стекают слюни, а от ритмичных движений стоны отдают вибрацией по члену. Конечно, такой работе может позавидовать каждый, но, Серафиму недостаточно. Он знает, что зрительный контакт это главная слабость, которую нужно задеть. Вынув член изо рта Глеба, тот улыбается, смотря на то, как же ему хочется продолжения. — Нравится, когда имеют твой рот? — произносит низким голосом, перемещает свою руку на влажный подбородок парня, поднимая его голову наверх, наконец встречаясь взглядом, — я хочу, чтоб ты смотрел на меня, пока я кончаю. Если отведешь взгляд мы начнем заново, ты прекрасно знаешь, котёнок, я не шучу с таким. В глотку вновь проникает орган, но уже чуть свободнее. Тёмные глаза, уже наполнившиеся слезами от перевозбуждения смотрят на Серафима. Пара резких толчков и рот Глеба заполняется вязкой жидкостью, а по всей комнате разносится хриплый стон. Не раздумывая, тот сразу же сглатывает, на что получает нежное поглаживание по голове. Серафим также безжалостно хватает парня за запястья, что надёжно связаны и поднимает его руки, открывая себе вид на прекрасное тело, которое вскоре будет в алых отметинах и поцелуях. Кинув Глеба на кровать, голубоглазый сразу нависает сверху и начинает выцеловывать его шею, спускаясь ниже к ключицам. Ни один сантиметр не будет оставлен без внимания. Мокрые поцелуи доходят до уровня груди, язык касается правого соска, начиная облизывать его. Глеб выгибается навстречу приятным ласкам, старается быть как можно ближе к горячему язычку и получить как можно больше удовольствия. Сим резко отпрянул, свободной рукой коснулся члена Глеба, сильно сжал основание и сделал пару движений, из-за чего живот оказался испачкан предэякулятом. — Думаю, ты готов принять меня, — не дожидаясь ответа, Серафим отходит к своему шкафу и сразу же достаёт бутылек смазки, который был неплохо спрятан в вещах, — уверен, ты растягивал себя. Всё-таки, чтобы потом не было претензий, Серафим обильно смазывает два пальца, свободной рукой сжимает внутреннюю часть бедра Глеба, заставляя раздвинуть ноги как можно шире. Пальцы пристраиваются к сжатому колечку мышц и резко, довольно таки свободно проникают внутрь. Голубоглазый начинает активно работать ими, грубо вставляя в него, перекручивая руку в разные стороны и стараясь раздвинуть их в манере ножниц. Подумав, что такого хватит, Серафим останавливается и второй рукой сжимает челюсти Глеба, заставляя его открыть рот. Мокрые пальцы оставляют неприятную пустоту и помещаются на язык кареглазого, сразу же тот начинает вылизывать всё полностью. Выжидая нужный момент, рука Сима ложится на горло Викторова, опирается на него и пристроившись, входит членом сразу во всю длину. Из нижнего это выбивает громкий вскрик, который сопровождается недовольным шипением со стороны Серафима. Дабы заткнуть Глеба хоть на пару минут, он по-хозяйски проникает в его рот языком, затягивая в долгий, страстный поцелуй. Грубые движения в контрасте со столь нежным поцелуем ощущались просто великолепно. Первым поцелуй разрывает Глеб, который уже не в состоянии сдерживать себя. Выгибаясь дугой, стараясь насаживаться на член полностью, он не замечал ничего вокруг себя. Только Серафим и он сам, большего не надо. Чувствуя приближающуюся разрядку, кареглазый становится буквально неуправляем. Руки, пусть и связанные, начинают лезть вниз, желание помочь себе встаёт на первое место. — Руки, котёнок, руки — приказным тоном произносит Сидорин, — ты в состоянии кончить без прикосновений, мы вдвоём это знаем. Не желая возражать, Глеб возвращает руки на прежнее место и через пару секунд кончает с громким, протяжным стоном. Пытаясь отдышаться, Серафим нежно целует его в макушку, выходит и ложится рядом. Приобняв кареглазого за талию, он обжигающе шепчет ему на ухо. — Надеюсь, ты больше не будешь удовлетворять себя на моих глазах.