Фото со вспышкой

      Рихард смиренно следовал за Паулем, который, казалось, бесцельно пробирался сквозь голые стволы деревьев; снег под его ботинками хрустел и небрежно разлетался по сторонам. Рихард тем временем целенаправленно отбрасывал его со своего пути, как будто он оскорблял его лично. В тот момент ему казалось, что так и было.       Струйки пара время от времени вырывались у него изо рта, когда он бормотал тихие проклятия в затылок Пауля, прикрытый шерстяной шапкой. Ландерс уже давно привык к его случайным вспышкам гнева, часто пропуская их мимо ушей, несмотря на то, что Рихард прекрасно знал, что тот слышит его и полностью осознает его растущий дискомфорт.       На самом деле, Рихард не был в восторге от идеи покинуть тёплый и уютный отель; он с нетерпением ждал возможности отдохнуть в номере или, возможно, в баре — еда и напитки под рукой, шикарная кровать, в которой можно было удобно устроиться под одеялом и смотреть дурацкие фильмы по телевизору. Он даже предложил Паулю забраться к нему в постель, ожидая, что тот ухватится за это предложение, купил даже новый флакон смазки и запасные презервативы в надежде, что ему удастся уговорить того на быстрый секс.       И все же ритм-гитарист удивил его тем, что не поддался ни малейшему искушению. После, казалось бы, минутного колебания он объявил о своих альтернативных планах. Пауль — заядлый фотограф, увидел потенциал в том, чтобы сделать несколько снимков в лесу, который граничил с их отелем, и крепко ухватился за этот шанс своими маленькими нетерпеливыми ручонками. Рихард, как дурак, согласился пойти с ним, потому что знал, что никто другой не станет этого делать.       Несмотря на собачий холод, он подумал, что не отпустит Пауля одного. Вдруг на него тут нападут медведи или волки? Всё это время он старался отделаться от мысли, что теперь нападут на них обоих — он сомневался, что сможет долго бороться с разъяренным медведем, даже во имя любви к Паулю.       — Хватит думать о разъяренных медведях, Риш, — бросил тот через плечо, и только тогда Рихард понял, что высказал свое мнение вслух. — Здесь их нет. Во всяком случае, не в Инсбруке.       — Ты этого не знаешь, Пауль, — ответил Рихард более резко и сердито, чем намеревался, и, как ни странно, это разозлило его еще больше.       — Боишься, что мы действительно встретим медведя и тебе придется драться? — спросил Пауль, невинно хлопая ресницами при виде его хмурых бровей. — И все ради меня?       — Я лично скормлю тебя волкам, если продолжишь в том же духе, — рявкнул Круспе, стремительно протискиваясь мимо.       — Теперь уже волки... — пробормотал Пауль с плохо скрываемым весельем. — Риш, вернись, ты ведешь себя глупо.       — Глупо? Я вообще не собирался приходить сюда, морозить свою чертову задницу только ради того, чтобы ты сделал грёбаные фотографии. Ты закончил? Мы можем вернуться? Выпить, в конце концов, потрахаться по-быстрому перед сегодняшним концертом?       — Ты сегодня в плохом настроении? — Пауль поднял брови и внезапно заинтересованно посмотрел на него.       Рихард не сомневался, что тот беспокоился исключительно о нем, и этот факт почти заставил его почувствовать вину, как будто он вел себя как идиот. В глубине души он полагал, что это правда: Пауль мало что сделал для того, чтобы уговорить его отправиться с ним на эту дурацкую прогулку — ему достаточно было состроить свою милую, умоляющую мордашку, и Цвен, как обычно, повёлся.       — Если бы ты поторопился и покончил с этим побыстрее, возможно, оно было бы лучше, — фыркнул он, но, несмотря на это, почувствовал, как его гнев понемногу сходит на нет.       Беспокойство Ландерса сменилось обидой, он посмотрел на него большими оленьими глазами и резко отвернулся. И тут Рихарда будто ударили под дых: его плохое настроение было связано непосредственно с погодой, и минусовая температура вовсе не давала ему повода срываться на Пауле, у которого нечасто выпадала возможность предаться своему хобби, пока Раммштайн в туре. Отнимать у него то немногое время, которое ему удавалось выкроить на любимое дело, вдруг показалось Рихарду равносильным тому, чтобы пнуть восторженно бегущего к тебе щенка.       Он поспешил догнать невысокую фигуру вдалеке, удивленный тем, что Пауль успел пройти так далеко. Рихард схватил его за руку и тут же почувствовал первоначальное сопротивление: было очевидно, что сначала его хотели оттолкнуть. Но, тем не менее, он сам напросился и даже, возможно, заслужил.       — Пауль, пожалуйста, прости меня, — пробормотал Цвен в чуждом ему искреннем сожалении.       Пауль лишь хмыкнул, отчего перед его лицом повисло облачко пара, а затем навел камеру на ближайшее дерево и сделал случайный снимок. Действительно ли он был случайным, или Ландерс увидел что-то, что его очаровало? Всё лучше, чем вариант, что его активно игнорируют...       — Я говорю, извини меня, Пауль, — повторил Рихард, не зная, что еще он может добавить.       — Я слышал. Извиняю, — хрипло ответил Ландерс.       — Да что ты, правда? — Рихард закатил глаза.       Пауль снова хмыкнул и замер, забегав глазами. Когда Рихард попытался заговорить, он приложил палец ко рту, а затем поднял камеру и сфотографировал проходящего мимо оленя, гибкое коричневое тело которого промелькнуло между деревьями неподалеку. Рихард не мог не заметить его восхищенного выражения лица, и вздохнул — чувство вины вновь начало терзать его грудь. Как только он убедился, что снова может говорить, то продолжил:       — Если тебе от этого станет легче, можешь сфотографировать меня голым на снегу, — сказал он, попытавшись улыбнуться.       Внезапный хитрый взгляд Пауля почти стоил всего того гнева, который он испытал раньше.       — Я подумаю над этим. Но только не на снегу, спальня более чем подходит, — сказал он, оценивающе скользнув взглядом по телу Рихарда в зимней одежде, прежде чем отвернуться, как будто вспомнив о своей обиде.       Да, Рихарду еще многое предстоит наверстать... Он взял любовника за локоть и легонько потянул на себя, пытаясь вновь привлечь внимание настороженного гитариста, — Пауль моргнул и уставился на него сквозь хлопья снега, падавшие с небес.       — Сколько еще фотографий тебе надо надо сделать? — мягко спросил Рихард без намека на обвинение. — Думаю, горы и деревья будут великолепно смотреться в снегопад.       Лицо Ландерса внезапно расплылось в улыбке, и именно в этот момент Рихард понял, что на полпути к прощению. Он улыбнулся в ответ и наклонился, крепко обняв маленькое тело одной рукой. Пауль слегка прижался к нему, и Рихард осмелился поцеловать его в лоб, а вскоре и затянул в легкий поцелуй, когда тот поднял свое лицо.       — Мне жаль, — прошептал Рихард ему в губы.       — Я знаю, — пробормотал тот в ответ. — Мне тоже.       Рихард отстранился и удивленно поднял брови, на что Пауль пожал плечами:              — Иногда я забываю, что мои хобби не совпадают с твоими, — объяснил он, неловко держа камеру в одной руке. — Тебе необязательно было выходить со мной, но ты все равно здесь. Остальных я здесь не наблюдаю.       Рихард хмыкнул и склонил голову в знак согласия, но вслух озвучивать не решился.       — Я ещё чуть-чуть, обещаю, и вернёмся, — заверил его Пауль. — В любом случае, я проголодался. И, надеюсь, что ты сдержишь свое обещание.       — Которое? — спросил Рихард, на мгновение задумавшись, что именно успел наобещать.       — Фотосессия обнаженным, — озорно улыбнулся горе-фотограф.       Круспе было открыл рот, чтобы возразить, но под дразнящий взгляд и улыбку Пауля лишь покачал головой.       Ландерс усмехнулся его продолжительному молчанию, а затем отвернулся и продолжил свой путь; Рихард последовал за ним, чувствуя себя не более чем его холодной тенью. Однако он хранил молчание, смутно забавляясь с того, как Пауль пытается подобрать идеальную экспозицию и самые визуально приятные кадры. Он начал понимать, как много значило для ритм-гитариста это хобби, хотя бы по его расслабленному состоянию и умиротворенному выражению лица. Было ясно, что тот искренне любит фотографию.       Паулю даже удалось сфотографировать его, в то время как он был поглощен наблюдением за полетом и порханием птиц среди деревьев — его выражение лица было беспечным, а уголки губ приподнялись в легкой улыбке. Услышав щелчок камеры, он обернулся, уже готовый протестовать, но обнаружил, что не может этого сделать — выражение лица Пауля было почти по-детски восторженным. Рихард не был уверен, как вышел на фотографии, но, должно быть, Пауль посчитал этот кадр по-своему милым. Поэтому он решил сделать вид, что не заметил, иначе разобьёт момент на миллион осколков, которые рассыпались бы по заснеженной земле вместе с энтузиазмом любимого. Вместо этого он продолжал следовать за ним без дальнейших жалоб и комментариев.       Верный своему слову, через несколько минут Пауль решил закончить, и они медленно пробрались через лес обратно к отелю. В фойе, на фоне сильного холода снаружи, оказалось невероятно тепло, и Рихард на несколько мгновений почувствовал легкое головокружение и растерянность от резкой смены температур. Пауль выглядел не лучше: ярко-красные щеки и кончик носа, шерстяная шляпа, низко натянутая на уши — Рихард внезапно подумал и не смог выкинуть из головы образ веселого зимнего эльфа.       Они направились в комнату Пауля, где небрежно скинули свои зимние пальто на кровать. Рихард заказал обслуживание номеров, пока Пауль переносил фотографии на ноутбук.       — Знаешь, я почти скучаю по временам плёночных камер, — мечтательно сказал Пауль, ожидая окончания загрузки.       — Почему? — удивленно спросил Рихард.       — Не знаю, было в этом что-то особенное, настоящее — ожидать проявления снимков, даже сам процесс был весьма увлекательным, — объяснил Пауль. — Теперь все слишком просто.       — Мгновенное удовлетворение, — кивнул Рихард, указывая на цифровую камеру Пауля.       — Именно, — Пауль благодарно улыбнулся ему. — Нет больше никакой интриги, ты сразу знаешь, хороший снимок или нет, а раньше понятия не имел. Все это было сюрпризом. И даже в самых худших кадрах была какая-то изюминка.       Рихард усмехнулся, еще раз пораженный тем, как сильно Пауль любит это дело. Он подошел к нему, когда передача наконец завершилась, и улыбнулся, заметив фотографию с собой. На его лице застыло выражение восторженного интереса: голова была поднята вверх, глаза смотрели куда-то вдаль, а губы изогнулись в легкой, мягкой улыбке — и тогда Рихард начал полностью понимать, почему Пауль так любил свою камеру. Часто фотографии раскрывали самые сокровенные мысли человека, в каком-то смысле саму его душу, навсегда запечатленную всего одним щелчком.       — Видишь? Великолепно, — проворковал Ландерс, потянув его вниз для поцелуя.       Рихард поддался и с удовлетворённым стоном поймал губы Пауля, сразу же почувствовав тяжесть его руки на своем затылке. С энтузиазмом отвечая на поцелуй, Пауль встал и переложил руки ему на плечи. Довольно неуклюже они двинулись в сторону кровати, пытаясь расправиться со своими пуговицами и молниями по пути.       Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они оба наконец оказались обнаженными. Они упали на кровать, обмениваясь новыми поцелуями и жадно исследуя изгибы друг друга. Пауль нетерпеливо качнул бедрами в его сторону, и их эрекции соприкоснулись — Рихард хрипло выдохнул в ответ на возбужденный стон другого и протянул руку, обхватив их обоих. Каждое движение было неловким, несдержанным, но оно того стоило — стоны удовольствия срывались с приоткрытых губ Пауля.       Ландерс теперь выглядел более расслабленным, его щеки раскраснелись от возбуждения, волосы спутались, а кожа покрылась слоем пота. Он накрыл его руку своей.       — Пожалуйста...       Рихард понял без слов и поспешил выполнить невысказанную просьбу. Он быстро нашел смазку среди кучи вещей Пауля в его ванной комнате, вернулся и обнаружил, что тот ждет его — на лице ритм-гитариста в равной степени отражались нетерпение и желание.       Рихард протиснулся между его ног, прежде чем вылить на пальцы щедрую порцию смазки. Ловкими, знающими движениями он начал подготавливать другого мужчину; Пауль едва ли не растекался по кровати возбужденной лужей к тому времени, как Круспе наконец отстранился, удовлетворенный его растяжкой. Он накрыл тело Пауля своим и начал медленно входить — сдавленный выдох удовольствия непроизвольно сорвался с его губ, смешавшись с бесстыдным стоном Пауля.       Чуть переждав, он сделал пробный, уверенный толчок, ударившись бедрами о кожу Пауля, и их тела задвигались в унисон. Руки Рихарда были повсюду, губы целовали и кусали такую желанную плоть — он отдавал партнеру всего себя, получая ровно столько же взамен. Именно в такие минуты они были наиболее беззащитны, их души были обнажены и говорили всё без слов, мелкие споры забывались, а извинения принимались так же легко, как и невысказанные признания в любви. И Рихард знал, что теперь между ними все в порядке.       Он кончил со стоном имени Пауля, низким и отчаянным, вцепившись в его бока. Пауль вскоре последовал за ним с тихим вздохом облегчения. Рихард отстранился и устало упал рядом с ним, небрежно закинув руку на глаза.       — Лежи так, — сказал вдруг Пауль хриплым от остатков угасшей похоти голосом.       — Что? — Рихард в недоумении шевельнулся.       — Стой! — в ужасе потребовали его в ответ на это действие.       Рихард почувствовал, как кровать прогнулась под тяжестью другого мужчины, и только когда он услышал звук щелчка камеры, он понял, что происходит: Пауль исполнял свою прежнюю угрозу. Он почувствовал смешанный прилив неловкости и возбуждения при мысли о том, что его нагота будет навсегда запечатлена на камере любовника.       — Паульхен! — он отвёл руку и обвиняюще сверкнул глазами в его сторону.       — Ты обещал, — пробормотал тот, надувшись, очевидно, зная, что это сработает.       Рихард вздохнул и махнул рукой, позволив Ландерсу делать всё, что он только хочет, чувствуя себя немного нелепо, несмотря на растущее возбуждение: в конце концов, он все еще был липким и потным от недавнего сеанса любви, и доказательства этого по любому отразятся на фотографиях. Однако его фотографа, похоже, это не особо волновало, но когда Рихард попросил взамен сфотографировать и его, тот вдруг запротестовал.       — О, да ладно, Пауль, я только что позволил тебе сфотографировать мой член, в чем проблема? — усмехнулся Рихард, указывая на его камеру.       Смущенно заливаясь краской, ритм-гитарист всё же передал ему камеру. И Рихард начал фотографировать, придавая ногам и телу Пауля нужные позы. Тот даже предложил несколько собственных поз, широко расставляя ноги и лаская себя. Его взгляд остановился на лице Рихарда с томным обещанием в глазах. И Цвен ощутил, как его тело отреагировало на это.       — Кажется, теперь я прочувствовал вкус фотографии, — сказал он, наконец отложив камеру в сторону.       — Видишь? Я знал, — поддразнил Пауль. — Все, что тебе нужно было, это правильная тема.       — Да, тема определенно правильная.       Ландерс фыркнул, немного смущенный этим внезапным проявлением нежности, и потянул его к себе для объятий.       — И я тоже тебя люблю, Риш, — улыбнулся Пауль, прежде чем крепко его поцеловать.