***
— Это полнейший ужас, эта чёртова работа. Неблагодарное дело. И так много чего делаю для этого старого петуха, а он всё время недоволен. Работать я должен больше, а получать меньше? Глупость какая! Я устал, устал-устал-устал, — развалившийся на кровати Джисон пропитан тоской и грустью. Его тело ощущается так, словно в него влили тонну свинца и заставили таскать всю эту тяжесть на своих хрупких двух. — Тебе нужно побольше отдыхать. Выбей себе парочку выходных, — друг заботливо зарывается в светлые пряди ладонью где-то на затылке. Сжимает совсем несильно, пальцами скользит по коже головы, массажем пытается снять из парня это печальное состояние. И совсем иногда бросает взгляды на кота. Химицу сидит на тумбочке напротив и всё ещё испепеляет Хёнджина взглядом. — И тебе нужно расслабиться. Доведёшь ведь себя так. А у тебя вот, новый жилец дома появился. Куда он денется, если ты себя угробишь? — И то верно, — голос Джисона под лаской становится тише, отдаёт почти что мурчащей хрипотцой. Глаза закрываются сами, а тело норовит расплыться в спокойствии на мягкой постели. — Нам нужно расслабиться. Хван соглашается на слова друга моментально, как маленький знак в зелёный свет. Льнёт ближе к Джисону, окутывает парня своими объятиями и жмётся горячими губами к задней стороне шеи. Хёнджин всегда целует осторожно, но жарко. Пускает по чужому телу табун взбудораженных мурашек. Дружба длинною в десять лет ощущается как самый настоящий комфорт. Попробовав однажды, парни пришли к интересному заключению: дело, что помогает обоим расслабиться, никак не мешает их отношениям. Пока и Джисон, и Хёнджин — свободные парни, они не чувствуют удушающей ответственности за то, что время от времени позволяют себе слиться воедино. Это просто помощь и поддержка, и потом уже даже не стыдно. Длинные горячие пальцы вежливо заползают под мягкую белую футболку и скользят по бокам выше, к талии, ныряют под низ, чтобы коснуться низа живота. Поцелуи в шею вырывают с Джисона первый, совсем глухой стон в подушку. Когда волна накатывает на них обоих, вся атмосфера рушится громким кошачьим визгом и когтистым ударом по руке. Хёнджин от неожиданной и острой боли подскакивает, в жесте самозащиты отползает чуть дальше по кровати и шипит, хватаясь второй ладонью за свежие, глубокие три царапины. Сердце Хана в ту же секунду уходит в пятки, паника бьёт по вискам и горлу тупой болью и заставляет вскочить с кровати. Его кот впервые выглядит таким агрессивным и злым, продолжает недовольно и протянуто мяукать, рычать, шипеть и охотится на Хвана. — Химицу, нет! — Хан, паникуя, ловит любимца в последний момент, прежде чем чёрный кот снова бросается на его друга. Странно, но взяв животное на руки, он быстро прячет свои когти, чтобы случайно не ранить Джисона. — Химицу, пожалуйста... он не сделал ничего плохого. Хёнджин, сильно он тебя? — Всё хорошо. Он, — высокий парень прерывается на тихо шипение. Боль обжигающая. — Наверное, подумал, что я делаю тебе больно, и просто хотел защитить. — Я впервые его вижу таким, — голос Джисон дрожит, когда он наблюдает за опущенными ушами злого кота. Чужой хвост недовольно рассекает воздух, а каждая шерстинка на спине дыбом тянется вверх. На его испуганные слова Химицу вдруг резко поворачивается к нему, а Хан почти автоматически клонит голову назад, чтобы не получить, за компанию, лапой по лицу. — Малыш... в-всё хорошо, не злись. На удивление, Химицу и вправду затихает. Словно понимает его слова. Или просто волнуется. Потому что вид испуганного человека, которого он так любит, заставляет кота вытянуть осторожно морду и на пробу лизнуть его по щеке. Питомец старается показать, что злится он совсем не на него, и больно делать ему точно не будет. Хана это почти успокаивает, но произошедшая ситуация щекочет нервы до влажных глаз. — Хёнджин... прости пожалуйста. Я правда не знаю, что с ним такое. Обычно он... очень нежный и ласковый, — всхлипывает, дрожа, Джисон, и неуверенно гладит любимца по спине. — Всё в порядке. Твой кот — защитник, тебе наоборот стоит радоваться. Он тебя оберегает, — друг говорит тихо и спокойно, но Химицу всё равно на его голос слишком резко оборачивается и угрожающе шипит. — Воу-воу! Мальчик, успокойся. Я люблю его также сильно, как и ты. Кот громко, агрессивно и предупреждающе в ответ мяукает. Ведь как какой-то Хёнджин может любить его человека так же сильно, как и он? Это уму кошачьему непостижимо. Джисон шумно выдыхает и разворачивается, чтобы поставить питомца обратно на тумбочку. Его тело слабеет в миг, но он продолжает стоять на ватных ногах перед Химицу и смотреть на кота очень испуганно, бесконечно устало и взволновано. Хан знает, что животные очень хорошо чувствуют людей, но не верит поведению своего любимца. Потому что с Хёнджином он давно знаком. Хёнджин всегда оберегает и искренне любит своего друга. Хёнджин действительно не плохой парень. Сердце тупой болью волнуется из-за всего произошедшего, а кусающаяся тревога скачет в лёгких, как на батуте. Хан дышит тяжело и часто, пару раз жмурится, придумывая, что правильнее сказать коту. Однако тело решает по-другому, и обмякает. У Джисона больше нет контроля, словно руки и ноги — не его, управлять он ими не может. Ощущение такое, что крепкие кости в нём превратились в мягкое, растаявшее в теплоте солнечных лучей желе. Когда до краха остаётся пару секунд, Джисона за талию ловят надёжные, сильные руки. Химицу тоже дёргается вперёд, когда его человек вот-вот упадёт. Но он всё ещё кот, его белые лапки не спасли бы парня от удара. Толи дело Хёнджин, который мягко прижимает друга к себе и не даёт ему упасть. — Сразу попрошу не злиться, — просит он у кота. — Я трогаю его, чтобы он не упал. И я не сделаю ему больно. — Ты разговариваешь с ним так, словно от твоих слов что-то изменится. — Заткнись, — по-доброму закатывает глаза Хёнджин и улыбается другу в макушку. Химицу на такое резкое слово реагирует в миг недовольно-опущенными ушами. — Я уложу тебя в постель. Тебе нужно отдохнуть, Джисон. — Нет-нет, — Хан предпринимает попытки выбраться из трепетного захвата друга, но тело всё ещё слишком слабое, а Хёнджин всё ещё не хочет, чтобы его приятель шлёпнулся на холодный пол. — Мне нужно в душ. И помыть голову. Я не смогу в таком неопрятном виде выйти завтра на работу. — Тогда я помогу тебе принять душ. Не стыдно сказать, что их дружба — самая крепкая и самая доверительная. Так что Джисон соглашается сразу, не замечая, что кот с этим совсем не согласен. Но словно не желая вновь щекотать нервы своему хозяину, Химицу тихо спрыгивает с тумбочки и молча плетётся за ними в ванную комнату. Дверь перед его белым носом захлопывается, и кот принимается вежливо лапой проситься внутрь. Джисон говорит о том, что его нужно впустить. Но Хёнджин ему мягко отказывает, объясняясь тем, что там и им, и животному будет спокойнее. Чужое поведение абсолютно непредсказуемо, а новые раны и волны паникующего страха совсем никому не нужны. С этим тяжело не согласиться. Уже в душе, когда первые капли разбиваются с грохотом о поверхность ванны, Хан тихо и устало шепотом просит, чтобы Хёнджин залез к нему, и что расслабиться им, всё же, стоит. Обычное человеческое желание и совершенно нормальная дружеская помощь. Отношения, в которых нет места смущению и мыслям о том, что правильно, а что нет. Пока они оба свободны от романтики с другими людьми, это не ощущается, как неправильное поведение или ядовитая измена. Изменять ведь некому. Вот только так не думает одинокий за дверью Химицу. С первым стоном своего хозяина, он начинает громче мяукать и уже не так сдержанно драться лапами в ванную комнату. Исходящий оттуда жар болезненно касается чёрной шёрстки, волнует мягкое кошачье сердце и совсем скоро селит в мурлыкающей душе тяжелую обиду. Обиду за то, что его оставили одного. За то, что променяли верного хвостатого приятеля на желание раствориться в похотливом наслаждении. Обиду за то, что, оказывается, мурлыканье Химицу не лечит душу Джисона так, как чьи-то горячие поцелуи и крепкие руки.***
Влажные светлые волосы заботливо накрываются пушистым, тёплым одеялом. Хёнджин пару раз разглаживает непослушные пряди, думая о том, что друга пора снова осветлять. Пусть на Джипсоне даже отросшие корни смотрятся прелестно, а сам Хан не воспринимает такой вид на своей голове. — Маленький, глупый Джисон-и. Что же ты изводишь себя так, — шепчет тихо, почти беззвучно Хван, уложив Хана в кровать. Сразу после душа он прогнулся под усталостью и в чувстве безопасности уснул. Хёнджин не мог не помочь ему добраться до постели. — Я надеюсь, ты сможешь побольше отдыхать. В душе что-то неприятно ноет, просит остаться на ночь рядом с другом, который так явно нуждается в дружеской заботе. Но Хёнджину нужно домой. Даже если придётся закрыть снаружи квартиру чужими ключами и утром сюда же возвращаться, чтобы Джисон смог выйти из дома и поехать на работу. Просто Хвану это не тяжело. Он действительно дорожит этим человеком. Уехать сейчас, всё же, нужно. Отстраняясь, Хёнджин встаёт на ноги и выпрямляется. В полумраке квартиры он находит два янтарных глаза, которые с недовольством наблюдают прямо за ним с высоты громоздкого шкафа. Хван неловко улыбается. — Не обижайся. И береги его. Пожалуйста. Он очень хрупкий, — эти слова становятся последними, которые он говорит прежде, чем тихо покинуть квартиру. В темноте и холоде квартиры становится неуютно, когда порознь. Но в эту ночь Химицу больше не идёт спать на грудь Джисона.