Run to me

            Я проснулся рано утром. Отчеты не смог доделать вчера, уснул за столом и, проснувшись посреди ночи, решил, что доделаю все утром. Сейчас жалею об этом. Голова совсем не хотела думать, не хотела помогать мне закончить начатую работу.       Я понимаю, что задержался и в спешке собираю папирусы со стола. Один падает на пол и я резко наклоняюсь, чтобы поднять его, ударяюсь головой о край столешницы и непроизвольно выкрикиваю недовольство.       - А-ха!*       Запускаю пальцы в волосы и провожу ногтями по коже головы. Проклятое утро, проклятый папирус, проклятый город и работа. Открываю дверь своего дома и натягиваю на лицо легкую улыбку, с которой меня уже привыкли видеть. Если бы только охотники знали, какими словами я посылаю их гнить в дуате, если бы знали, что я о них думаю. Убили бы, без сомнений.       Встречаю у двери дома верховного эпистата Агнию. Она последнее время слишком часто крутилась у его дома и это не казалось мне странным. Я догадывался, что эта девка неровно дышит к Амену. Впрочем, мне нет до этого никакого дела.       - Как обычно не выспался, Ливий! - она поправляет повязку на запястье.       - И тебе утро доброе, Агния. А ты, как обычно, крутишься около дома верховного эпистата?       Я не знаю, как позволил мыслям вырваться наружу, но и не жалею об этом. Кто она мне такая, чтобы я заботился о ее чувствах? Ее лицо ожесточилось. Агния вздернула подбородок. Ей всегда приходилось сильно запрокидывать голову назад, чтобы посмотреть на меня. Да, наверное, на всех. Она ведь ростом совсем не вышла. Никогда не видел женщины ниже нее.       Не хочу без дела разговаривать, разворачиваюсь к ней спиной и подхожу к двери светлого дома. Стучу костяшками пальцев по дереву и почти сразу слышу, как Амен прокашлялся. Толкаю дверь и вижу его сидящем на своей постели. Полуголый. А когда он бывает полностью одет в такое время? Только после ночной охоты. А я вынужден с самого раннего утра отчитываться перед ним и, не дай великий бог Ра, буду одет не соответствующее.       - Здесь отчеты по телу мертвого охотника. - кладу папирусы на стол со склянками. - Уже закончилось масло?       - Да, оно стало быстрее заканчиваться. - он взъерошивает белые волосы одной рукой и встает на ноги, подходит ко мне и кивает. - Спасибо, но я ждал отчеты еще вчера.       - Я не охотник, чтобы с утра до ночи работать. Я лекарь и у меня есть график работы. Не моя проблема, если он не поспевает за твоим.       Амен хмурится, но молчит. Он понимает, что спорить со мной бесполезно. Я складываю пустые баночки из под масла в свою сумку и уже собираюсь уходить, как эпистат меня останавливает.       - Постой. - его голос сал грубее. - Ответь мне, Ливий, мы уже шестой год работаем вместе, а я до сих пор не могу доверять тебе в полной мере, почему?       - Мне знать откуда? - я вижу в серых глазах ответ на этот вопрос и страх заставляет меня поджать губы. - Есть что сказать?       - Ты лгал мне...о ней.       - О ком? - пытаюсь не отводить взгляд, пытаюсь выглядеть так, будто не понимаю, о чем вообще говорит эпистат, но предательская дрожь в пальцах выдает.       Амен складывает на груди руки и упирается бедром о стол. Деревянная мебель жалобно скрипнула под давлением такого веса и придвинулась ближе к стене.       - Я говорил со смотрителем храма, никакую девушку-писаря ему не привозили и ты никого там не осматривал. Я даже не знаю, хвалить тебя за то, что смог лгать мне на протяжении долгого времени или убить прямо сейчас за предательство. - он делает небольшой шаг ко мне и щурится. - Ты ведь знаешь, где она, Ливий. Скажи мне!       Я делаю резкий шаг вперед и пустые банки в моей сумке ударились друг об друга с противным звоном стекла.       - Нет. - с вызовом смотрю на него. - Хочешь убить - убей.       В глазах Эпистата рождается новая, более сильная ненависть, которую он дарит мне без остатка. Я не боюсь его. Перерос я то время, когда боялся каждого недовольного взгляда и слова с его стороны. Пусть катится в дуат.       - Я найду ее сам.       - О да, конечно-конечно. Не было еще такого, чтобы Амен не нашел...       - Заткнись.       - И не подумаю! Если узнал, что я скрыл ее местонахождение, то почему не отдал меня на допрос? Это разве не преступление, прятать шезму?       - Я считал тебя своим другом, а может, до сих пор считаю.       - Ты просто хотел, чтобы я выдал тебе ее. Не прикрывай свою слабость дружбой. - я бросаю сумку на пол и одна склянка покатилась по полу.       - Нет никакой слабости.       - Ври больше.       - Ловить шезму - моя работа!       - Но не моя, так что, я просто уйду по своим делам и больше не стану продолжать этот разговор. - я поднимаю с пола сумку и сую в нее склянку.       Амен сжимает кулаки так сильно, что почти белая кожа стала краснеть на костяшках пальцев. Он угрожающе продолжает смотреть на меня, пока я встаю и отхожу к двери. Мне становится жаль эпистата. Я уверен, что он до боли влюблен в Эвтиду и отчаянно хочет найти ее. Но зачем? Если он так предан царю и работе, что ему была поручена, то убьет ее, если найдет. Обязан будет убить. А если не найдет, то его муки продолжаться. Он станет пользоваться телом Агнии, чтобы хоть как-то отвлечь свой мозг от мыслей об Эве. Не могу быть уверен в том, что ему действительно удается избавиться от этих мыслей, но все же...       - Не ищи ее. Не говори никому о том, что узнал. Пусть она останется мертва для других охотников.       - Даже если сильно постараюсь, не смогу. Тоска по ней сжирает меня.       - Дай ей возможность прожить спокойную жизнь.       - Ее жизнь никогда не будет спокойной, пока она занимается этим ремеслом.       - Если я скажу, что она больше не принимает заказы, тебе станет легче?       Амен нахмурился и странно на меня посмотрел. На его лице плясал хоровод самых разных эмоция. Облегчение и недоверие. Грусть и ненависть. Тоска и усталость.       - На что же тогда она живет? - его светлые ресницы дрогнули.       - Первое время я помогал, чем мог. Сейчас у нее есть работа. Платят мало, но им хватает.       - Им? - Амен поднимает брови и золотой браслет из его руки упал на пол, так и не успев очутиться на широком запястье.       Угораздило же меня ляпнуть. Исфет...       - У нее есть мужчина, о котором она очень заботится. Это еще одна причина, по которой ты должен прекратить поиски. Похорони уже наконец надежду увидеться с ней, Амен.       Амен с щелчком застегивает браслет и подходит к сундуку около окна. Достает оттуда папирус и протягивает мне.       - Ты больше не нужен в поселении. Завтра приедет молодой лекарь из столицы, ему нужна реальная практика. Можешь считать это небольшим отпуском.       - Всего три дня? - я перевожу взгляд с папируса на Амена и выгибаю бровь. - Как щедро, господин верховный эпистат!       - Я могу передумать и оставить тебя.       Я быстро убираю документ в сумку и застегиваю ее на хлипкую застежку. Киваю Амену на прощание и выхожу из его дома. Солнце выпаривало из тела душу. Так жарко, что хотелось прыгнуть в ледяной бассейн. Быстро дойдя до дома, я собрал немного своих вещей, взял деньги и парочку баночек с маслом. Одно аромамасло я положил в самый маленький отсек сумки и вышел к колесницам.       - Едем в Апис. - я сажусь к знакомому мужчине и протягиваю ему монету. - Вторую отдам в городе, за молчание, как и всегда.       Мужчина привычно кивнул и я погрузился в свои мысли. Если Амен решит возобновить поиски, то нужно будет срочно предупредить Эву. Хоть верховный эпистат стал более лоялен ко мне, это не дает гарантии, что он послушает мой совет. Упертый. Такой же, как Эвтида. Стоят друг друга, на самом деле. Колесо наезжает на кочку и меня приводит в чувство тряска. Глаза высохли от продолжительного прожигания взглядом узора на ручке колесницы. Ей будет тяжело переехать. Я говорил, что нужно подальше уезжать, но с ней спорить, все равно что искать оазис посреди бесконечной пустыни.       Бесполезно.       Мы добрались до города только тогда, когда солнце начало садиться за горизонт, а на улице стремительно холодало. Я, как и обещал, даю вторую монету мужчине и он кладет ее в небольшой мешочек на поясе. Кивает мне и отъезжает дальше. Я иду уже по знакомому пути к небольшому каменному домику. Дверь, как обычно, открыта. В одном из окон загорается свет и виден женский силуэт, только что зажигающий свечу.       Стоило мне переступить за порог, как приятный, домашний запах заполнил легкие. Я с шумом ставлю на пол сумку и закрываю дверь. Эва тут же выглядывает из другой комнаты и ее нахмуренные темные брови расслабляются, на лице появляется улыбка. Она бежит ко мне. Влетает со всей силы в грудь и обнимает так крепко, что я не мог быть уверен о целостности моих костей.       - Ливий! Я так скучала.       - Я тоже скучал, Эва. - в нос ударил сильный запах персика и я отстранился. - О боги... Сколько раз говорил, нужно всего пара капель, а не целый флакон!       - Отстань. - она закатывает глаза и отходит к столу. - Есть хочешь?       - Нет, но я бы выпил.       - Есть хороший хек, вино, но оно, если честно, противное на вкус.       - Тогда хек.       Я не успел присесть, как услышал громкий топот. В комнату вбежал мальчик и почти запрыгнул на меня. Я рассмеялся от того, как его ручки цеплялись за мою одежду и волосы. Подняв его на руки, я принял детские объятия и посмотрел на Эву. Она стояла, уперев руки в бока. Опять недовольна.       - Ты приехал!       - Приехал. - я отодвинул голову и внимательно посмотрел на ребенка. - Как ты вырос.       - Мама говорит, что я росту, как пальма на берегу моря. - он довольно сверкнул глазами и задрал острый носик.       - Абайоми. - строгий тон Эвы. - Я кому сказала спать?       - Как тут уснешь?! У нас ведь гость!       - Ливий, отпусти его на пол. - она строго смотрит на сына. - Быстро в свою комнату и если я через пару минут войду, а ты не будешь спать...       - Да знаю я. - мальчик встает на пол и с грустью опускает глаза. - Добрых снов, мама. - он уходит в свою комнату и бросает на меня короткий взгляд.       Я всегда поражался тому, какой строгой могла быть Эва со своим ребенком. Мне иной раз было жаль мальчишку, но я понимал, что ей тяжело одной воспитывать Абайоми, поэтому она играет роль и матери и отца.       - Повезло, что ты не моя мать.       - Быть может, в таком случае, ты не был бы таким вредным, м?       - Это меня ты называешь вредным?! - я делаю глоток и пододвигаю к себе табурет. - Хотя, называй, как хочешь. Мы давно не виделись и у тебя, наверное, целый список того, как можно меня обозвать. Можешь не стараться, я знаю, что ты меня любишь.       - Размечтался. - Эва заколола длинные волосы заколкой и взяла в руки кружку.       Ее уставший вид заставил меня прикусить язык. Не хотелось сейчас с ней спорить, пусть даже в шутку. Я и представить не мог, как ей тяжело. Воспитывать сына одной, каждый день видеть в лице своего ребенка того, от кого пришлось бежать. Того, кто так сильно полюбился и того, кто будил в ней животный страх. До сих пор.       Абайоми родился здоровым, крепким ребенком. Я помню тот день, когда отдал Эве в руки ее дитя. Помню, как блестели ее глаза и как в них начинало расти осознание, что он такой же, как и Амен. Тот же нос и та же бледная кожа. Серые, холодные глаза и белоснежные волосы. В нем не было ничего от Эвы, потому что она отдала всю себя эпистату, не оставляя ничего для ребенка.       Я делаю еще один глоток и с шумом ставлю кружку на стол.       - Я не помолчать приехал, Эва, расскажи хоть, как дела у тебя?       - Устала. - честно отвечает она. - Совсем сил не остается после работы, мне эти ткани уже снятся!       Я ухмыляюсь и запускаю пальцы в волосы. Помню тот день, когда устраивал Эву на рынке у знакомой девушки, которая продавала дешевую ткань. Она сначала не понравилась Эве, но что было делать, деньги не берутся из неоткуда, а жить на что-то нужно. Заказы было опасно брать, да еще и с ребенком на руках, нет, от такой жизни Эвтида сразу отказалась. Она так хотела узнать о том, что же произошло с Исманом, но ее беременность перечеркнула все планы. Жалела ли она? Думаю, нет.       - А как тот парень, что бегал за тобой?       - Пфф... - она широко улыбается. - Перестал топтать мой порог сразу после того, как я вылила на его голову помои.       - Ох, Исфет! Не завидую.       - Это он еще Абайоми не видел. Мужчин пугают одинокие женщины с детьми, это я точно знаю.       - Меня ты не пугаешь.       - Да ну? - она щурится и немного наклоняется вперед. - А хотелось бы.       - Эва, я принимал у тебя роды, вот скажи, чем еще ты можешь меня напугать?       Она громко смеется и я замираю. Я не скрывал, что влюблен. Когда я случайно заметил ее на одном из рынков, то обрадовался, как мальчишка, а потом она ринулась бежать. Я даже сначала и не понял, как ноги понесли меня вслед за ней. Я бежал за ней, как крокодил за своей добычей. Сейчас это кажется мне смешным, но в тот момент, когда я ее догнал и увидел живот, было страшно.       - Соседи думают, что он твой ребенок. - она наливает в свою кружку еще хека и я придвигаю ей свою.       - Правда? А их не смущает, что мы совсем не похожи?       - Да мне все равно, главное, что я не ловлю на себе косые взгляды.       Я расстегиваю пуговицу и позволяю прохладному ветру из окна пробежать по голой коже на моей шее.       - Слышала последние новости?       - Ты о том, что черномагам скоро не придется прятаться? Если да, то слышала. На мой взгляд, это полный бред. Кто вообще поверит жрецам? Вот ты веришь в то, что магию снова разрешат?       - Я не верю жрецам. Из всего мира я верю лишь красивым женщинам, когда они называют свою цену. - я вижу, как ее брови поползли вверх и ухмыляюсь. - И тебе верю, Эва.       - Ты не меняешься, Ливий.       - А ты меняешься. - я упираюсь локтями в стол и наклоняюсь вперед. - Я, наверное, уже говорил, но тебе так идет материнство, ты не представляешь.       - У меня есть зеркало, я еще как представляю. - она издает легкий смешок и потом резко придает своему лицу серьезности, закусывает губу, обдумывает что-то. - Как он?       - Эпистат?       - Ну о ком еще я могу спрашивать?!       - Нормально. Вроде не жалуется на жизнь. Правда, последнее время не высыпается из-за Агнии. Она, как та змея, все вьется вокруг него, лезет к нему в постель и думает, что никто этого не замечает, не догадывается. Уже все поселение о них тараторит, аж противно.       Я вижу в глазах Эвы легкое разочарование и начинаю жалеть, что сказал это. Она такая наивная, если думает, что после одной ночи, Эпистат будет хранить ей безоговорочную верность. Он взрослый мужчина, у которого есть желания и нет чувства ответственности за кого-то близкого, родного. Он влюблен в Эвтиду, не скрывает этого, но не ведет себя так, словно что-то обещал ей. А вот Эва, как бы это не восхищало меня, все равно глупо поступает. Она могла найти себе мужчину и жить с ним. Было бы проще и ей и Абайоми, который нуждался в отце. Но по какой-то причине она не подпускала к себе близко никого, кроме меня. Я мог обнять ее, не более.       - Пусть любовь будет запрещена тем, кто не знает, что такое верность. - я поднял кружку с пивом и ударил ей по кружке Эвы.       Мы пили до тех пор, пока кувшин не опустел. Эва пошла за еще одним, а я в это время зажег вторую свечу. Абайоми уже крепко спал в своей комнате, а у Эвы сна ни в одном глазу. Как и у меня, впрочем. Мы соскучились по болтовне и по друг другу, поэтому были готовы хоть всю ночь сидеть за столом.       - Ты должен поговорить с ним, как мужчина с мужчиной. Я уже не справляюсь. Он перестал меня слушаться! - Эва налила в мою кружку хек и совсем немного пролила на стол. - Когда охотники приезжают в город, обычно их только двое, он все рвется посмотреть на них. Я его, естественно, не пускаю. А он ни в какую, понимаешь?       - Характер у него твой, это уж точно.       - Мой характер, не мой, какая разница? Его трудно не заметить, его внешность... Таких мало и охотники это знают. Если заметят...       - Я понял. Не переживай, завтра же поговорю с ним. - я накрыл ее руку своей ладонью и почувствовал приятный импульс, который распространился по всему телу.       Эва не убрала руку, улыбнулась и немного наклонила голову, одними губами сказав "спасибо". Я погладил тыльную сторону ее ладони большим пальцем и убрал руку. Нужно держать себя в руках, нужно уметь сдерживать себя, даже когда этого совсем не хочется.       Я был для нее другом. Верным и надежным.       Она потерла глаза и положила вытянутую руку на стол. Пошевелила длинными пальчиками, подзывая мою ладонь обратно. Я с удивлением посмотрел на нее и взял ее за руку. Нежная кожа приятно чувствовалась в моей ладони. Идеально, будто так и должно быть, будто это правильно. Пламя свечи дрогнуло из-за сильного порыва ветра и Эва моргнула. Аккуратно вытащив свою ладонь из его, она поднялась и пошла в сторону своей комнаты.       - Уже поздно, нужно ложиться спать. - она обернулась ко мне лицом. - Ты помнишь, где я тебе в прошлый раз постелила?       Я киваю и сжимаю ладонь, чтобы еще на секунду удержать то тепло, что она подарила своим касанием. Резко встаю и отличный хек дает о себе знать. Он ударяет в голову и мои ноги немного подкашиваются. Я выхожу из-за стола и делаю несколько шагов к ней.       - Эва.       Она останавливается и поворачивается ко мне всем телом. Такая тонкая и изящная. Никто бы не смог поверить в то, что она родила ребенка. Ее грудь стала больше, бедра чуть шире и это все изменения, которые коснулись ее тела.       Я подхожу к ней почти вплотную и провожу рукой по длинным волосам. От нее пахнет сочным персиком и пивом. Это дурманит, крутит в голове неверные мысли, те самые, что я хоронил глубоко-глубоко, там, где сам бы не смог найти. Но сейчас что-то менялось, я чувствовал. А может, мне просто казалось.       Я чуть наклоняюсь к ее лицу и замираю. Жду, что и она тоже потянется ко мне, сделает этот шаг и тогда я буду восхвалять всех богов, которых она почитает. Я бы остался с ней...с ними, если бы она попросила, если бы действительно захотела. Но она не двигалась. Она замерла, почти прижавшись к стене. Я уже хотел отстраниться, как она вдруг провела рукой по моему плечу. Совсем немного поддалась мне навстречу и я прижал ее к стене всем телом.       Эва потянулась к моей щеке и провела по ней кончиком носа. Остановилась у самого уха и я еле услышал ее тихий шепот.       - Мне так жаль, что я влюбилась не в тебя, Ливий.       Я закрываю глаза и сжимаю руку на ее запястье. Не слишком сильно, но так, чтобы она чувствовала.       Она утыкается лицом в мою шею и я чувствую ее слезы на своей коже. Одной рукой обхватываю ее подбородок, а вторую кладу на затылок. Притягиваю ближе и оставляю едва уловимый поцелуй на губах.       - И мне жаль, Эва. - говорю шепотом я и сразу же отстраняюсь.       Она быстро вытирает с лица дорожку слез и скрывается в другой комнате, а я понимаю, что после такого не получится уснуть, сажусь обратно за стол и задуваю свечу. Смотрю через окно на бледный диск в небе и пытаюсь задержать в грудной клетке бешеное сердце и запах персика.