Мы обязательно встретимся вновь

      Раздались знакомые звуки поворачивающегося ключа в замочной скважине. Первый, второй, третий… Дверная ручка поддалась вниз, и девушка перешагнула порог дома, встречаясь с пустотой и еле слышным эхом — сожителями, что не покидали никогда, оставались в этой квартире.       Оглянулась, поставила сумку на стол и аккуратно присела на знакомый и такой родной диван. И вновь ощутила привычное чувство неполноценности: такое скребущее, мучающее и… уже родное? Она не знала, отчего оно появилось, когда и как… Лишь чувствовала и думала, что так и надо. Когда начинала задумываться о нем, вспоминая все произошедшее, то ничего не припоминала. А через некоторое время будто бы забывала, ждала немного и вновь обдумывала все по кругу.       Клонило в сон. Устало зевнув, она сразу же пошагала к себе в спальню, на этот раз встречаясь с постелью, столь мягкой и нежной, будто бы та была готова когда угодно завлечь в свои распростертые объятия и унести далеко туда, где, наконец, станет хорошо. Хотелось вновь увидеть тот самый сон: один раз почудилось, что будто бы она не одна, что в один момент под кем-то скрипнул пол, и этот некто сел на край её кровати, совсем тихо и спокойно протянул руку к ней и нежно провел по голове, накручивая на палец локон белокурых волос, а тепло от руки разлилось по всему её телу. Все тогда показалось таким родным, будто бы в тот момент она чувствовала себя настоящей, что это чувство неполноценности улетучилось, все вернулось на круги своя… И после, тот, кто пришел к ней тогда, проговорил: — Спи, Анна; все равно ты меня не вспомнишь…       И ведь правда: как только она просыпалась, так тут же бо́льшая часть воспоминаний о сне пропадали, только касания будто бы оставались на коже. Но так хотелось вновь почувствовать его нежные прикосновения, бархатный голос; спросить, откуда он знает её имя, существует ли он, почему приходит к ней…       Укладываясь, Анна тяжело вздохнула и прикрыла глаза: трудиться над тем, чтобы уснуть не пришлось — усталость захватила её тело и сама унесла в мир грёз. И привела Луцем туда, куда она так желала попасть. Вновь в тот же самый сон: о стекло в оконной раме били со всей силы капли дождя; полутьма окутала знакомую комнату — почти единственную обустроенную во всем доме, в нём лишь фиолетовая походила на пустую коробку, которая в теории выглядела отличной будущей детской; и наконец раздался заветный скрип половиц. Тонкая струйка света проникла в спальню, и тихие, почти невесомые шаги направились к Анне. Чуть ли не мгновенно после них она ощутила касание на руке, отчего на лице появилась легкая улыбка. Настигло навязчивое желание увидеть того, кто посещал её каждый раз, как только закрывались глаза. Она распахнула их и лицезрела лик безымянного.       В этот момент Анна не знала, сделала ли это зря или нет… Но будто бы пелена с разума сникла, и множество провалов в памяти обрело прежний вид. Луцем увидела того, кто оставил её одну с сыном на произвол судьбы из-за «скоропостижной кончины». — Ты?.. Это ты. — Раздался вдруг голос девушки, но так робко, что о каждый слог были слышны спотыкания, а речь продолжалась с дрожью.       Она остолбенела, не зная, как и отреагировать. Подумала, мол, как смогла его увидеть, сумела произнести хоть словечко — может то был не сон, а явь? Но проверять не стала.       «Просто побыть с ним хоть немного…» — то, что пронеслось у неё в голове вслед за этой мыслью.       Открылось его лицо: серебряные глаза, багряные волосы, похожие на рубины, бледная, словно у покойника, кожа и такая желанная улыбка, о которой Анна совсем позабыла. Причина была в мороке, что наложили на Луцем после того, как она покинула пост адъюта. Не воспринимать мир Света и Тьмы и больше никогда о нем не вспоминать — то, что Анне предстояло после окончания своей карьеры в Соларуме. А она выполняла это беспрекословно, пусть и неосознанно, выбора-то и не было.       Луцем все время отрицала то, что он когда-либо, но существовал. Всё-таки, были моменты, когда кусочки воспоминаний неожиданно всплывали у нее в голове, но также молниеносно улетучивались. Да и не с кем было это обсуждать, так что пришлось принять тот факт, что это лишь мираж, а то, что во сне — игра теней. Но это оказалось неправдой — он существовал, по крайней мере, в видениях.       А вдруг умер и теперь приходит к ней каждый раз во сне? — Я. — кивнул тот. — Ты… не спишь, Анна.       Вместе с нахлынувшими воспоминаниями, что так усердно убегали от неё, Луцем накрыло с головой волна осознания и даже испуга. "Что это значит? Это все реальность? Но как? А в те разы, может, тоже были не грёзы?" - эти вопросы сразу же посетили Анну, и глаза заметались, будто бы в поисках ответов и попыток обдумать всё. Но цепкий взгляд мужчины заставил её перестать. — Скажи мне свое настоящее имя, — выпалила она, впиваясь в него взором. Он же вздохнул. — А смысл? Ты станешь воспринимать меня как кого-то другого. — Нет. Ты вернулся. Ты помнишь меня. А значит, напротив меня стоит тот же человек, что и тогда, пусть сейчас и красный спектр.       Очередной тяжелый вздох разнёсся эхом по комнате. — Антарес, — произнес эквилибрум. — Непогасимый? — с улыбкой уточнила Анна. — Тот самый, над кем мы вдвоем смеялись? — Опустив глаза в пол, она горько усмехнулась. — Так вот куда ты делся…       Все встало на свои места благодаря совместно восстановленным кусочкам памяти и новой информации, что принес сейчас Антарес. Ее возлюбленный — эквилибрум, рожденный из Света, кровнорожденная звезда и самый могущественный за всю историю Верховный Света… — Я могу рассказать об этом подробнее, если ты хочешь и тебе станет проще, — предложил он.       Анна в ответ покачала головой, возвращая взор на него. — Не нужно. Лучше скажи, зачем ты и в этот раз пришел ко мне на самом деле? — Я должен попрощаться с тобой нормально, как-никак. А не… — Верховный Света запнулся, прочистив горло и отведя взгляд, продолжил, — …как в прошлый раз. — В тот раз мне сообщили, что тебя не стало. — Её голос дрогнул в очередной раз. — А потом я и вовсе забыла про это, про Эквилибрис и стала считать, что ты бросил меня и Макса. — Бросил? Я не… — Нет, это я как раз-таки могу понять. Пусть и с болью. Ты хотел уберечь нас от опасностей, что могли настичь нас. Но мне трудно простить тебе одно: ты на долгие годы заставил меня поверить, что человек, которого я полюбила, позволил себе оставить семью безо всяких объяснений. Позволил мне ненавидеть тебя на протяжении всего этого времени. — Но тогда я сделал все правильно, — подметил Непогасимый, и это смутило Анну. Её выражение вызвало у него улыбку. Продолжил: — Вам обоим было бы опасно в мире Света и Тьмы, согласись. Ты могла вернуться, а нашему сыну тогда было бы слишком рано это всё узнавать. Я боялся, что если закрою его от вас, то ты все равно добьешься своего любой ценой. Узнаешь причину моей смерти и рано или поздно докопаешься до истины. Поэтому эта ненависть была единственным выходом, пусть и не самым лучшим. Но только так я смог отвадить тебя от мира.       Она затрясла головой, потёрла переносицу. На выдохе проговорила: — Как глупо… И что теперь? Ты вернешься на небеса и на мне останется морок? — Другого не дано, — кивнул Антарес. — Хотел бы я, чтобы все было иначе. Если бы была возможность остаться ненадолго с вами… Но мне нужно было, чтобы ты узнала обо всем, прежде чем я уйду. Навсегда.       Анна озадаченно подметила: — Но ты ведь мог и не возвращаться. Я же все равно об этом забуду. — Не хочу, чтобы все выглядело так, будто бы ты с Максом были каким-то незначительным периодом в моей жизни. — Не ждешь таких заявлений от существа, что прожило кто знает сколько лет, — усмехнулась она. — Мы смотрим на мир иным взглядом, не то что люди. Эквилибрумы проще относятся к жизни, это вы пытаетесь отыскать в ней особенный смысл. Мы же ищем его в прожитых мгновениях, а не в цельной картине. — Ты правда ничего не помнил? — Вопрос слетел с языка, напрашиваясь на ответ. — Благодаря тебе никогда не забывал.       Эквилибрум осторожно приобнял её, Анна же уткнулась ему в плечо, пытаясь остановить или хотя бы задержать и без того подступающие подлые слезы, что намеревались начать стекать по её щекам водопадом. — Я не хочу снова забывать, — прошептала она. — Ни Макса, ни тебя. Вы — все, что у меня есть. Вся моя жизнь. — Ты помнишь, как я сделал тебе предложение? — вдруг спросил он. — За пять минут до этого я даже не знал, что такое брак.       Анна сразу же улыбнулась. — Да, это ещё было так спонтанно… — Ты тогда сказала, что такое устраивают, когда два человека хотят быть вместе до конца жизни, а потом ещё и празднуют это событие, ведь так трудно найти свою родственную душу в этой огромной Вселенной. — А ты сказал, что я для тебя одна на весь мир, — добавила она. — Так и есть. — Он задумался и вскоре произнес: — Мы можем быть вместе, пускай ты и не вспомнишь. Клятва сопряжения душ. Мы когда-то учили ее ради шутки.       Анна удивленно взглянула, отпрянула от мужа. Клятва сопряжения душ? Обряд эквилибрумов? Это же она у него и переспросила, на что Верховный кивнул: — Верно. И для него нужно задействовать эфир. Теперь же я могу это сделать. — Но он же навсегда! Ты будешь жить намного дольше меня, и… — Эквилибрумы находясь свою родственную душу лишь раз, — напомнил Анне Антарес. — Для меня это ты. Никто и никогда не заменит мне твоей души.       Бывшая адъютка подумала и в итоге кивнула. В голове сразу же всплыли слова клятвы, которую они вдвоем несколько раз повторяли, заучивая. И в этот момент она почувствовала легкое дуновение ночного ветерка, а когда эквилибрум протянул свою правую руку, и Анна сжала её чуть выше запястья. Сразу объяло тем самым теплом, что она ощущала каждый раз во сне. Сначала они смотрели друг на друга, разглядывая каждую деталь на лицах, засматривались в глаза, но вскоре уверенно заговорили в унисон:

— Под покровом Света и Тьмы я отдаю тебе свою жизнь до самой смерти. Наши души связаны сквозь пространство и время. Мы разрушим преграды и создадим мосты. Рука об руку встретим добро и зло, не замрем в стазисе и будем вечно меняться. Вольные в выборе, мы скрепляем наши судьбы. Одна связь. Один путь. Одна душа. Отныне едины. Отныне бесконечны.

      Пока они произносили слова клятвы, по их рукам начала ползти белая нить света. Идя от пальцев до самого запястья, она вскоре запечатлелась на коже белым шрамом. Сразу же что-то, но переменилось у обоих в душах. Душа — самое сокровенное и важное не только и у эквилибрумов, но и у людей — они содержат все ценное, что имеет индивид. Эквилибрум тотчас почувствовал, как его море объединяется с колосьями пшеницы, а ее поле — с разноцветными кристаллами-крыльями. Впредь в небе царили два солнца.       Анна мягко улыбнулась, но тут же уголки губ опустились, принимая истину, что сразу же за клятвой посетила её. Антарес, почувствовав это, произнес: — Ты никогда не будешь одна. И когда придет твой срок, я буду ждать. Клянусь перед самой Вселенной. Обещаю, мы встретимся в том или этом мире. — В том или этом мире, — повторила она, кивнув и вновь вернув мягкую улыбку.       Прильнув, Антарес Непогасимый поцеловал свою возлюбленную в последний раз. В это мгновение они были одним целым перед Вселенной: между собой связанным, неразлучным и поистине счастливым. Пусть Анна и забудет тот мимолетный миг, но в её душе будут красоваться его кристаллы-крылья и теплиться два солнца на небосводе, а колосья пшеницы будет омывать бриз океана, даруя свежее дуновение ветра со стороны Верховного.