Откровения

Он посмотрел на океан, чтобы снова обрести равновесие, надеясь, что волны, жара и невероятно яркое небо выжгут из него это дурное предчувствие.   — Дело было не в составе, — сказал Джереми, не подумав. — Обычно я говорю что-нибудь о том, что все свободны в своих экспериментах. Или какую-нибудь проверенную чушь о том, что взрослые люди по обоюдному согласию делают то, что им нравится. Но Жан, тебе девятнадцать. Если я правильно посчитал, тебе было шестнадцать, когда ты встал в строй. Это изнасилование по закону, с какой стороны ни посмотри. Они не должны были говорить "да", когда ты просил.  — Я не просил. — слова вырвались раньше, чем он успел их осознать, в них прозвучал гнев, от которого заболело горло.  Рука Жана поднялась, словно он мог каким-то образом запихать слова обратно. Джереми уже собирался схватиться за нее, но потом одумался и запустил пальцы в собственные волосы. Жан немедленно освободил пространство между ними, убравшись от Джереми так быстро, как только мог.   — Нет, — сказал он. — Не говори ничего.  — Жан, ты... — Жан предостерегающе указал на него пальцем.  — Я этого не говорил. Ты этого не слышал.  — Почему ты их защищаешь? — спросил Джереми, а в его голосе слышалось недоверие. — Ты больше не Ворон, ты не связан с Эдгаром Алланом. Назови мне хоть одну причину, по которой ты позволил им уйти, и не смей говорить, что ты это заслужил.   — Я заслужил, — сказал Жан, и Джереми вздрогнул, словно его ударили. — Ты не можешь понять.   — Ты хоть сам себя слышишь? — в отчаянии спросил Джереми.   — Оставь это, — предупредил его Жан. — Это не имеет к тебе никакого отношения. Этот разговор был неизбежен, когда мы все знаем, что обо мне говорят; я не стану считать тебя идиотом, лгущим об этом, когда слишком много людей говорят обратное. Обстоятельства – не ваше дело. Все, что тебе нужно знать, это два факта: мне не нужно трахаться с кем-то из вас, чтобы стать лучше, чем весь ваш состав, и если хоть один троянец попытается меня тронуть, я перережу ему горло на месте. Понятно? Джереми на эту тираду смог лишь сдавленно кивнуть. Все его нутро разрывалось на части от теперь не просто предположений или слухов, а от подтверждённых фактов. И самое ужасное во всем этом – то, что Жан считает себя виноватым. — Но ты не просил, и тебя не спрашивали. — Моро на это никак не отреагировал, разве что чуть сильнее сжал челюсть. Взгляд его был устремлён на линию воды, где сейчас плескались другие члены команды. — Жан, ты можешь нам доверять. — Та ну? — голос так и сочился ядом. А потом Жан издал усталый вздох, понимая, что от этого разговора ему не отвертеться. — Что ты хочешь услышать? Джереми не знал, было ли это подходящим моментом, чтобы получать ответы от Жана, и стоило ли вообще дожимать. — Правду. — Тебе она не понравится. — но когда Нокс ничего не сказал на это, он продолжил. — Я действительно спал с некоторыми в то время и после. — следующее откровение он и сам не знал, зачем добавил, но видимо сегодня был день необдуманных действий и слов. — Вороны считают меня шлюхой. Теперь уже настала очередь Джереми негодовать. Это было заметно по его ожесточившимся чертам лица и сжавшимся в кулаки ладоням, но как только он заметил, что и Жан от этих действий излишне напрягся, то понял, какие асоциации у того возникли, и мгновенно попытался успокоиться. — Не по своей воле. — так как это был не вопрос, Жан промолчал. Если на несколько секунд он и подумывал о том, чтобы спросить что-то еще, что прогнал эту мысль с сознания, как только вновь перевел взгляд на Жана. Он уже находился далеко в своих мыслях и потихоньку захлёбывался в воспоминаниях, приятных среди которых не было. Джереми не мог ничего поделать с тем, как в волнении чаще забилось его сердце.  Помня о неприязни Моро к прикосновениям, – которая теперь становилась даже более, чем оправданной – но желая помочь ему выйти из этого состояния, Джереми осторожно прикоснулся тыльной стороной своей ладони к чужой. Жан в миг вздрогнул, отдёргивая руку и переводя на него затравленный взгляд, но моментально приходя в себя.  Они встретились взглядами.  — Доверься мне.  Джереми перенёс всю ту бурю эмоций – волнение, сожаление, забота, сочувствие, нежность, доброта... — в свой голос, вместе с чем изобразил одну из своих самых лёгких, но от того и самых искренних, улыбок.  На этот раз Жан не спорил, и вновь перевёл взгляд он солнечное побережье и плескающиеся волны. Джереми тоже повернулся. Дыхание Жана всё так же еще не до конца пришло в норму, и наверное поэтому Джереми удивился, когда ощутил прикосновение чужой ладони к своей. Опустил взгляд и увидел, как их новый защитник несмело переплёл свою конечность с чужой.  — Расскажи мне что-то. — он понимал, зачем другому это нужно. Зачем ему нужно сейчас заглушить собственные мысли и воспоминания чужими рассказами, а поэтому сразу же пустился в историю о прошлогодних приключениях команды, забавных случаях на тренировках, истории названия их группового чата, и еще многому, многому другому, параллельно с этим легко поглаживая большим пальцем руки доступную зону на чужой.