88 фотографий в твоих руках

Руки — жилистые, крепкие, с крохой мозолистости от тяжёлой физической работы, стискивают талию. Такую удивительно узкую и необъятную на вид. Мягкая кожа приятно мнётся и даже слегка тянется под руками, доставляя приятные и щекотливые ощущения. Тело под ладонями вертится из стороны в сторону прямо как самое вкусное мясо на шампуре. Сочное и манящее к себе. «Прикоснутся губами, укусить клыками и провести по ней глазами» — единственное желание, которое прямо сейчас крутится в голове. Мысли не такие святые, как можно подумать с первого взгляда и с первых строк. Слюна выделяется с немыслимой скоростью и пара капель всё-таки срывается с приоткрытых уст. Полупрозрачной нитью плавно опускается между параллельно расположенных ямочек Венеры. Таких прекрасных и умопомрачительно сексуальных. Ладони плавно перетекают на бёдра, пощипывая кожу, такую насыщенную на вид и наверняка сладкую на вкус. Капли пота блестят по всему телу и придают вид ещё более аппетитный. Откусить лакомый кусочек. Распробовать его во рту. И проглотить, насладившись кисловатым и солоноватым вкусом. Правая ладонь оглаживает спину, выглядящую как искусство и резко приземляется на правую ягодицу. Которая олицетворение фрукта — персик. Бархатная на ощупь, розоватая на вид и такая же сахарная на вкус. Минхо уже успел опробовать её, капли сока остались на холеной коже. Она поблескивает от света старых жёлтых ламп, что делают её ещё вкуснее. От небольших ударов пружинится, ведь пышная и упругая. Обе руки устраиваются на ягодицах, цепко сжимая и подразнивая, тянет их вверх, по сторонам и мелкими круговыми движениями — нет, не издевается подначивает. Выводит к чему-то большему. Тяжёлое увеличивающееся дыхание по мере захвата ягодиц становится громче и чаще. Игрушка внутри приносит невыносимое удовольствие, которое уже не стерпеть. Ведь конец близок, а выхода не видно. Минхо его сдерживает, не даёт приблизится к долгожданной разрядке. Терпеть — это всё, что ему сейчас остаётся. Имеется ещё один вариант, но Джисон слишком горд чтобы приступить к этому похотливому и извращенному методу. Он не будет его умолять. Пусть он хоть придёт в бессознательное состояние, но слово, которое состоит из букв: л, м, о, т, у, ь, я — он не произнесёт. Пусть хоть руку ему на шею опустит и сожмёт сильно-сильно. Да даже если он войдёт в него и будет трахать вместе с этой пробкой он и писка не издаст. Джисон в постели та ещё требовательная особа. Придирки к своему состоянию, положению, позе, стонам, которые издаёт даже не он — по его части. Ему не нравится, когда Минхо его перебивает, звуча при это громче его. Хан хочет слышать себя и его в унисон, не сплошную какофонию звуков, а искусство. Хоть каждый звук, изданный из уст Минхо и есть искусство. Раздражает даже то, когда он стонет громче, звонче и протяжнее. Последнее выматывает сильнее всех. Лёгкие болят и жжёт, но прелестные стенания он остановить не в силах, но если уже на последнем издыхании, то с уст срываются одни хрипы, которые раздражают горло, которое после так и хочется почесать изнутри. Минхо после засовывает Джисону в горло свой член. — Сони, ну давай… Я же вижу, как подкашиваются твои колени. Я вижу твою трясущуюся задницу и даже лапаю её, она так дрожит и хочет упасть, а куда? ты знаешь? На моё лицо и член, можешь не продолжать, я помогу тебе, сладкий. Я вижу, как судорожно сжимается твоя дырочка, малыш, эту игрушку, которая выглядывает слегка — я тоже вижу. Она фиолетовая. А этот цвет мой любимый, ты знал? — Минхо поглаживающий ягодицы Хана и смотрящий до этого жадно на краснеющую дырочку возлюбленного, вскидывает взгляд на голову Джисона, так жалко опущенную вниз. Его плечи тоже подрагивают. Чертова гордая сука. Смысл терпеть? Смысл так долго откладывать оргазм? Если ты хочешь кончить, то только скажи, зачем ты строишь из себя недотрогу? Шлюхе нравится хорошее отношение к себе? Да он не ударил тебя лишь только потому, что ты так покорен в его руках, а умолять — он тебя ещё заставит. Ты не терпишь игнорирование. Какой будет твой реакция Джисони, если Минхо прямо сейчас встанет и уйдёт. Не приятно, скажи же? И ему не нравится твои чёртовы выебоны. — Твоя задница так сильно дрожит в моих руках, интересно это из-за игрушки или страха. Боишься, Хани? — Минхо наслаждается странным хныком, сошедшим с уст Джисона. «Больной ублюдок» — думается Джисону, когда в комнате загорается фиолетовый свет, а на стенах он замечает свои фотографии. На одной он гуляет с собакой, на второй — дома у друга, на третьей — танцует в клубе, на пятнадцатой — он в своей комнате лежит полуобнажённый и яростно двигает рукой по своему члену, на пятьдесят седьмой — он дома у мамы в Пусане, на восемьдесят восьмой — он вдыхает какой-то порошок с чьего-то торса. Губы дрожат, их уголки медленно опускаются вниз, а с глаз стекает первая слеза. Повезло тебе Джисони, угодить в лапы к собственному сталкеру. — П-пожалуйста… Минхо заинтересовано движется позади него, руки снова на талии, а сам он с невероятной легкостью облокачивается бедрами на чужое тело, садясь на двуглавые мышцы. Такие упругие, мягкие, нежные и, необыкновенно приторные. Хан плюхается на живот, вскрикивая от неожиданности. — Ты что-то говорил, Хани? — Минхо наклоняется к маленькому ушку и прикусывает его. Язык движется по внутренней стороне раковины, а голова трясётся, ощущение, если он как-то не так дрогнет, лишнее движение, то конец. Но может это шутка такая? — Первое апреля было 30 дней и 6 месяцев назад, глупышка. — Минхо наклоняется к лицу боязливо дрожащего Джисона и кусает его за верхнюю губу, оттягивая. Джисон всхлипывает, а глаза его расширяются, Минхо зажёвывает губу меж зубов, откусывая кусок хейлита. По уголку потекла дорожка крови. Пока ещё медленно, но двигалась она с удивительно присущей ей ловкостью. Хан ладонями упирается об белый матрас под собой выгибая лишь спину, на нижней части тела сам дьявол. Который на это действие усмехается, хватая пульт от игрушки, засунутой в Джисона с того момента, как только тот был отброшен на простыни, и устанавливает на самую быструю, которая только есть в этом режиме — скорость. Ноги начинают дергаться вверх-вниз сами по себе — это удовольствие хуже, чем обычные пытки. Нет ничего ужаснее, чужого контроля над собой. Есть только ты и кто-то. Кто как куклой вуду, сидит рядышком или за стеной, в другом конце города, планеты и управляет тобой. Манипулирует. Минхо с наслаждением наблюдает за пытающимся вскочить с кровати Джисоном, который не может. Или… Не хочет? Скрестив руки на груди, он тихонько встаёт, на своё место кладя лишь одну увесистую подушку. И правда. Хан Джисон не хочет уходить. — Тебе нравится? — Удивлённо тянет Ли, смотря на приподнятую задницу Джисона, он виляет ей из стороны в сторону и жалобно громко стонет. Лоб упёрся в простыни, а руки вытянуты вперёд, пародирует альпиниста? Колени ползут наверх, скользя по ткани вниз, а потом ещё и ещё и ещё и ещё. — Прогиб твоей спины мне напомнил потягивающуюся кошку, Хани — кошечка? — Явно издевается Ли. — Дурак, совсем ничего не соображаешь? Тебя здесь никто не держит. — Крутит пальцем у виска. — Проблемы с головой? Тогда я тебе помогу. Сделав шаг в сторону кровати Минхо замирает. Джисон сморит на него покрасневшими глазами, его лицо пунцовое, а губы как слива, такой же расцветки, но слегка бледной. — Устал? Слабые кивки еле заметны, но Минхо их улавливает, подходит ближе к телу и с аккуратностью, на которую Хан таращит обескураженно глаза, вытаскивает бешено скакнувший в его ладони вибратор. Он присаживается позади Джисона оглаживая красные как черешня ягодицы и наклоняется для поцелуя на одну из них. Но Джисон резко вскидывает бёдра вверх, врезаясь задницей в чужое лицо. Минхо отпрыгивает в сторону, держа руки у носа, из которого неожиданно пошла кровь. Хан сглатывает и срывается к двери. Минхо хмурится и пару секунд находится в потерянном состоянии, но прикинув что к чему, и осознав суть происходящего и абсурд, он смеётся и не торопясь подходит к открытой двери. Шлепки звучат по линолеуму, такому светлому, но с каплями, начавшему темнеть. Джисон не разбирает то, куда несут его ноги, но заметив кажется входную дверь, он радостно округляет глаза. И совершенно плевать на его нагое тело, сердце бьётся в безудержном ритме, а ладони скользят судорожно по железной двери. Заперта на ключ. Шаги. И он уже под столом на кухне. Минхо идёт размеренно, зажав носовую переносицу, кровь та ещё сука, никак не хочет останавливаться. Он шмыгает и глотает сгустки красной жидкости, плевать что нельзя, плевать что вредно, выхода нет также, как и аптечки. А крови из носа у него и в помине не было. Кулак бьется о стену. Минхо злится. Мало того, что не прогнулся, так ещё и ущерб жизни нанёс. Звучит смехотворно, зная, чем занимается Минхо. Но ведь у каждого свои взгляды на жизнь, верно? Вот у Минхо их несколько. По всем уголкам, где когда-либо проходил или был Джисон, установлены камеры и жучки. Слежка — дело непростое, но пиздец какое занимательное! Джисон прижимает обе ладони ко рту, сдерживая рыдания и панику, не хотевшие так скоро покидать его. Из его дырки неприятными толчками вытекает смазка, Джисон жмурится, звонко всхлипывая, шаги у стола, под которым он сидит, прекращаются. Он видит чужие чёрные носки. Минхо, убирает руку с переносицы, давая последним каплям крови капнуть на пол и наклоняется, рука цепляется за белоснежно—красноватую уже скатерть, и она взмывает вверх. Хан от шока, прошедшего по его телу, ладони со рта убирает, не кричит. Потому что от ужаса хочется лишь замереть и молится. Лишь бы не трогали. Лишь бы отстали и лишь бы поскорее исчезли. Его за корни волос вытаскивают из-под стола и отбрасывают к кухонным нижним шкафчикам. Минхо, склонив голову и состроив добрую улыбку, присаживается рядом, щипая за щёку. — Мне больно. А тебе? — Оттягивает бархатную кожу в сторону, дергая её то вправо, то влево, — а тебе больно?! — Кричит ему в лицо Минхо, ударяясь своим лбом об его. Такой маленький и покрасневший. — Ой! Прости! — Поцелуи проходятся по щекам и носу, в который впоследствии прилетает правым кулаком. — Шутка! Джисон поджимает губы, пытаясь сдерживать все свои слезы, но они всё равно стекают по щекам, звуки изо рта ещё не вырвались, и он считает это маленькой победой. Ему не хочется быть слабым, но его ноги сейчас так болят, а задницу так щемит, голова так кружится, хочется упасть в тёплую постель и заснуть. Минхо замечает его состояние и грубо похлопывает по щекам обеими руками. — Эй, не спать! Ещё не время! Одиннадцати ещё нет — вечеринка продолжается! Пальцы вплетены в волнистую копну волос прямо у самых её корней. Руки царапают чужие предплечья, больно до костей, зубы впились в губы до крови, но он и крика не издаст, никакого подначивания этому монстру. Когда они ехали в загородный дом Минхо, Джисон такое не предвидел. Зря. После недели знакомства и звоночка, обнаруженного посреди ночи — стоило задуматься. Стоило уже валить из страны. Но всё же что-то его удерживало рядом с ним. Что? Да он не знает! — Мы чем-то похожи. — Спустя пару минут молчания, отвечает Минхо. Он заглядывает в мокрые глаза Хана, где уже полопалось столько капилляров, что они покраснели полностью. Он обводит зубами под ногтями, при этом задумчиво разглядывая красную и потресканную дырочку Джисона. Он прислонил его к стене спиной, раздвинув при этом ноги, а руки накрепко связал за спиной. — Нет, у меня не будет примеров по тип одного пола, Хани. Ты же тоже раньше промышлял сталкингом, верно? И казалось, что сознание Джиосна давным-давно улетело куда-то в рай и он прямо сейчас гонял чаи с ангелами, но после слов Минхо, его схватили за щиколотки и поволокли по шипам глубоко в ад. Он громко сглатывает, о взгляд с пола не поднимает. Потому что понимает, что правда, что не отвертеться, он уже знает, что Минхо досконально изучил о нём все, что можно и нельзя. Ведь сам таким был. — Брата моего, помнишь? Фе— — Молчи! — Неожиданно вскрикивает Хан, но за это сразу же получает по лицу, голова при ударе дёргается в сторону, сил нет даже повернуть её обратно. — Стыдно? — Удивлённо спрашивает Минхо, пододвигаясь ближе к Джисону. — А больно? — Ногти впиваются в ляжку, сдавливая до синяков, но не таких синих, которые появились недавно на его коленях и лице. — Я-я… Минхо кивает, сплевывая в сторону, — а тебе нечего сказать, да? Ну и правильно, ведь о мёртвых либо хорошо, либо ничего. —Минхо наслаждается растерянностью на чужом лице. Спустя пару секунд он прыскает. — Да шучу я ебланчик, что затрясся то так? Страшно, да? — Джисон кивает болванчиком, он уже было смирился с тем, что его сейчас возможно прикончат, но раз брат жив, то… может помилует? — Не зря боишься, Хани. Минхо плюёт ему в лицо, вставая с пола и отряхиваясь от невидимой пыли. Джисон судорожно задергал ногами. Они не поддаются. Нет. Нет. Нет. НЕТ. Он не может сдохнуть здесь из-за какой-то хуйни. — Страшно, да? — спрашивает вернувшийся Минхо. — Правильно, уёбок, будешь знать, как творить всякое дерьмо с чужими жизнями. — Осколок стекла в его руке, вынуждает сначала подумать о том, что тот стекло разбил, но покатившаяся позади него половина бутылки от вина, которое они пили сегодня вечером, расставляет всё по полочкам. Минхо снова присаживается около него на коленях. Он с наигранным интересом и любопытством, рассматривает осколок. — Занятная штука, да? Смотри. — Минхо проводит острием по ладони совсем легонько, даже сильно не надавливая, — ух, я чувствую, как подскакивает адреналин в моей крови, хочешь? — Тыкая стеклом прямо в чужие глаза, предлагает Ли. — Нет? — расстроено дует губы, но тут же эта эмоция напускной грусти пропадает как ни в чём не бывало. — Но мы всё равно попробуем, не так ли? Я же получил свою дозу удовольствия, твоя очередь, сладкий. Джисону в рот впихивают свою же футболку, глаза раскрываются от страха и шока одновременно, Минхо прикусывает осколок стекла ртом, пока раздвигает чужие ноги в стороны. — Эх, так жаль, Хани, что я так и не успел попробовать тебя на вкус, но ты не переживай, — Минхо выплевывает стекляшку в левую ладонь, как можно крепче сдерживая чужие ноги правой, — тебя опробует эта малышка. Ты же любишь у нас экстрим, да? Поудобнее перехватив острый предмет в пальцах, он подносит его к сжимающейся от страха дырочке. — Ох, Хани, представляешь, ей тоже страшно, может мне поцеловать её напоследок? — задумчиво бормочет Ли. — Джисон пытается отодвинутся, но хватка на ногах настолько крепкая, что он с места сдвинуться не может. Да и синяки на коленях и щиколотках дают о себе знать. Минхо откидывает ногу от своего лица и склоняется прямиком к дрожащему анусу Хана, подхватывая его ноги под коленями. — И всё же она выглядит так сочно, Хани, может тебя пожалеть? — Нахмуренные брови и серьёзная интонация — вот что пугает Джисона. Минхо размашисто лижет покрасневшее колечко мышц и немного засасывает его край. — Клубника? Боже, блять ты серьёзно? — Джисон пристыженно наклоняет голову. — Эй, ну ты чего, я ничего не имею против, Хани. — Нежно улыбается Минхо. А потом гул в ушах. Из-за тиннитуса, Джисон не понимает, что произошло, но заметив в своих расплывчатых глазах силуэт довольно ухмыляющегося Минхо — всё становится ясно как день. Пальцы в его дырочке прокручиваются по кругу, а из уст рвется мычание, которое раздражает его горло, из глаз льются рекой слёзы, а пальцы дергаются вниз, прорезаясь прямиком по простате. Тихий крик пропадает в тишине. Минхо вытаскивает ладонь, находящуюся меж его бёдер и показывая… совершенно пустую руку. Понятно. Значит… всё же оставил. Понимание этого приходит к нему не сразу, но он тотчас бросается в истерику, тело дёргается в припадках, а кисти рук натираются от жёсткой верёвки. — Прикольно, да? — Обезумевши улыбается Минхо, дёргая Хана за затылок к себе и впиваясь в его губы помешанным поцелуем. Он кусает его губы и оттягивает язык зубами. — Почему не отвечаешь? Тебе не нравится, да? — Молчание. — А мне происходящее по душе. Неожиданно тело Джисона начинает резко дёргаться, а сам он падает лицом в собственную лужу крови. — Ой-ой. — Выдаёт Минхо, с особым интересом наблюдая за приступом эпилепсии. — Ты уж прости, здесь я тебе не в силах помочь, надо подождать. — Пожимает плечами Минхо. — Могу скорую вызвать, надо? — В ответ тишина. — Ну, я так и думал.