Когда погаснет солнце

Чуя всем сердцем не любил больницы. Не любил врачей и их трудный почерк. В детстве мать часто водила его по поликлиникам из-за болезни сердца. Когда он подрос, то стал чувствовать себя лучше и обходился только таблетками. Однако сейчас Накахара вовсе забывал принимать медикаменты, предписанные врачами. Хотя аритмия иногда и дает о себе знать в виде боли в груди, сильного сердцебиения и головокружений, которые в последнее время стали доходили до обмороков. Сейчас же, когда парни вошли в аптеку, то Чуя немедленно направился к кассе, в то время как Дазай, просто стоял в стороне, избегая лишних контактов. Из-за того, что юноша был интровертом, общение с людьми для него было настоящим испытанием. Увидев парней, к ним подошла молодая фармацевт, одетая в белый халат. — Здравствуйте, вам что-то подсказать? — Да, будьте добры дать нам это, — Накахара протянул девушке чуть мятый листок. — Хорошо, секунду, — Фармацевт отошла на склад за нужными медикаментами, оставив парней одних. — Слушай, Чуя… — Осаму замялся и быстро посмотрел в голубые глаза юноши. — У меня сейчас с деньгами проблема…может ну его. И так заживёт. Пошли отсюда. — Осаму, всё в порядке. Я заплачу. Тем более, мне тоже кое какие лекарства нужны. — М, да. Но всё же, я не смогу отдать тебе деньги в ближайшее время, просто, понимаешь… — Дазай, всё в порядке, — Накахара слабо улыбнулся и перевёл взгляд с каштановой макушки на гематоген, лежащий на полке возле кассы. — Вот, проверьте, вроде все. — Девушка вернулась с нужными лекарствами и новыми бинтами, и положила всё на кассу. — Да, спасибо. Можно ещё, как его… — Рыжеволосый на миг задумался, а после воскликнул. — Амиодарон для сердца и две гематогенки. — Глаза Чуи заискрились детским восторгом при виде этого угощения, а Дазай лишь слабо хихикнул, когда рыжеволосый протянул ему конфету. После того, как юноши расплатились с покупками в аптеке, они вышли на улицу, где их окутал осенний холод. Осознав, что им нужно согреться, они развернулись и направились в ближайший супермаркет. Там, купив несколько пачек сухариков, чипсов и две банки пива, парни пошли на остановку. В доме Чуи царила атмосфера некого уюта. Пахло еле уловимым запахом сигарет, ванилью, кокосом и шоколадом. Вчера Накахара старался приготовить пирог, и его усилия наполнили дом теплом и сладкими нотками. В комнате было темно, а бордовые шторы плотно задернуты. Сквозь закрытые окна доносился шум начавшегося дождя. На кровати лежала пустая пачка чипсов и банка газировки. Дазай неловко переступал с ноги на ногу, ощущая дружеское прикосновение Накахары, который мягко толкнул его в спину. — Ты правда не против, если я…переночую у тебя? — Конечно, нет, — Накахара прошёл в комнату и сел на кровать. — Хочешь есть? — Подожди, а родители, они… — Они сегодня остались у друзей, в нашем старом районе. Осаму чуть улыбнулся, и прошел в глубь комнаты, где были разбросаны вещи, а на столе царил бардак. На стене, возле кровати, висел плакат группы «Mindless Self Indulgence», чьи песни Дазай часто любил слушать. Этот небрежный беспорядок создавал некий уют, отличавшийся от старой мебели и потрескавшихся стен в квартире Осаму. — Так, подожди немного, я сейчас. Чуя поднялся и через минуту появился в дверном проеме, несущий в руках несколько пачек чипсов, сухариков, тарелку с пиццей, которую он приготовил сам, и две банки пива. Дазай прикусил губу, но промолчал. Он не хотел выпивать, так как особо не любил алкоголь, но после всех происшествий дома ему просто хотелось отвлечься, отпустить себя, избавиться от всех мыслей. Накахара положил еду на стол рядом с кроватью и включил ноутбук. Выбрав фильм ужасов, он плюхнулся рядом с Дазаем. Они разговаривали, шуршали упаковками, открывали пиво, иногда останавливали фильм, чтобы обсудить какой-то момент. Время летело незаметно, и на улице уже давно были сумерки. Фильм подошел к концу. А Осаму, переведя взгляд в окно, заметил гитару, стоявшую в углу комнаты. — Ты играешь? — Шатен повернулся к Чуе и внимательно посмотрел на него. — О чём ты? — О гитаре. — А, ну…я пытался научиться, но что-то не очень выходит. Да и отцу моё исполнение не нравится. Поэтому думаю в ближайшее время гитару продам. — Могу я? — Дазай неуверенно кивнул в сторону инструмента. — Да, конечно. — Рыжеволосый встал с кровати, взял гитару и протянул её Осаму. Дазай умел играть, и делал это очень хорошо, благодаря своему соседу и бывшему другу — Оде Сакуноскэ. Ода не только научил Осаму игре на гитаре, но и стал для него настоящей опорой и поддержкой. Он жил на одном этаже с юношей, и шатен часто бегал к мужчине в гости. Сакуноскэ всегда радушно встречал парня, угощал его и, в тяжёлое время, разрешал переночевать у себя. Для Дазая Ода был не просто другом, а старшим братом, который всегда был рядом в трудные моменты. Мужчина был для него образцом мужества и доброты. Однако судьба расставила свои картины, и однажды произошло несчастье. Сакуноскэ погиб по вине Осаму, что стало для юноши тяжелым испытанием и болью. Этот день навсегда останется в его памяти, напоминая о ценности дружбы и о том, что он никогда не забудет.

***

Год назад

Летний вечер окутывал своим теплом, словно обещая бесконечность и спокойствие. Дазай шел вдоль рельс, слушая знакомый шум поезда, который так долго сопровождал его в жизни. Этот звук был для него как утешение, как нить, связывающая его с реальностью. Сердце билось неустанно. Юноша давно выбирал способ покончить с собой. Один раз, даже наглотался каких-то таблеток, но кроме рвоты и адской боли ничего не получилось. А вот смерть здесь, ему казалась удачным вариантом. Когда поезд был совсем рядом, Осаму хотел лечь на рельсы, но внезапно почувствовал как его грубо оттаскивают. Дазай упал на траву, ровно в тот момент, когда в последний раз увидел Одасаку. Мужчина не удержался и упал на рельсы перед приближающимся поездом. Поезд пытался остановиться, из-за чего издавал неприятный скрежет, но скорость была высокой, поэтому затормозить не вышло. Тело резко откинуло. Дазай не мог пошевелиться, но к своему сожалению, видел всю картину, во всех красках. На рельсах растекалась полоска крови, а конечности Одасаку были неестественно вывернуты. Травма была смертельной, и шатен остался сидеть на траве, смотря на тело своего единственного близкого человека. Из кармана мужчины вывалился портсигар, в котором Одасаку помимо сигарет хранил две фотографии: с его другом детства Анго, и фото с Дазаем, сделанное в канун Нового года, когда мальчишка был совсем ребёнком. Дрожащими руками Осаму потянулся к нему и взял вещь, крепко прижимая к себе. Слезы текли по лицу, а в душе бушевала истерика от потери. После этого случая, Осаму попал в психиатрическую больницу, где провел некоторое время. Но излечиться так и не смог. Юноша лишь сильнее закрылся в себе и словно отгородился от всего мира, удерживая мысль о своей скорой смерти.

***

— Никогда не подумал бы, что ты умеешь играть на гитаре. — Чуя посмотрел на шатена, и аккуратно коснулся его руки в тот момент, когда передал инструмент. Дазай ничего не ответил, а лишь аккуратно положил музыкальный инструмент на колени. Осторожно, с любовью и терпением, юноша дотянулся до головки гитары и аккуратно начал настраивать струны, прислушиваясь. Завершив настройку, спустя несколько минут, Осаму начал аккуратно перебирать пальцами струны. Звук гитары мгновенно заполнил комнату теплотой и энергией. Аккорды шли одним за одним, перебирая быстрый темп мелодии и песен, что юноша знал. Не пугаясь и не стесняясь рядом рыжеволосого, Дазай тихонько стал подпевать одну из песен группы «Mindless Self Indulgence». Время за гитарой пролетало бесследно, по крайней мере пока пальцы не начали печь от тугих струн. — Ахуеть, — Чуя смотрел на Осаму широко распахнутыми глазами. — Ты где так играть научился? — Это…неважно, — Дазай передал инструмент Накахаре и перевёл взгляд в окно. — Уже поздно. — Только девять. — Чуя, я… — Юноша не спал всю предыдущую ночь, поэтому его безумно клонило в сон. — Ох, можешь выбрать комнату, где тебе будет комфортней. Если хочешь, можешь остаться спать со мной. — До Чуи не сразу дошла суть произнесенных им слов, из-за которых, юноша покраснел до кончиков ушей. — Я имею ввиду…просто… — Всё нормально, я посплю с тобой. Если хочешь, можешь включить что нибудь, я привык засыпать в наушниках, под песни или фильмы, поэтому звук не будет мешать. — Мы с тобой снова похожи. Я тоже не люблю засыпать в тишине. Чуя включил спокойный фильм, наполняющий комнату умиротворением. Дазай, усталый после долгого дня, лег на кровать, отвернувшись к стене. Его каштановые волосы создавали мягкий контраст с темнотой комнаты, и Накахара, глядя на них, почувствовал безумное желание прижаться к Дазаю, запустить руку в волосы и аккуратно перебирать пряди, но он вовремя себя остановил. Постепенно, под влиянием умиротворяющей атмосферы фильма, Чуя почувствовал, как сон начал окутывать и его. И в скором времени юноша заснул рядом с Осаму. Но сон не был долгим. Накахара внезапно проснулся посреди ночи и обнаружил, что Дазая рядом нет. Сердце застучало быстрее, когда он услышал шум ванной комнаты и заметил свет под дверью. Не задумываясь, он поднялся с кровати и направился к ванной. Открыв дверь, юноша увидел Осаму, стоящего перед зеркалом. В его глазах отражался ужас, дыхание было частым, а руки сжимали края раковины так сильно, что казалось, будто он пытается удержаться от падения в бездну страха. — Осаму..? Что случилось? — Ничего, — Дазай резко развернулся к Накахаре, и только тогда рыжеволосый заметил слёзы, которые катились по щекам юноши. — Уходи. Дазаю давно снились кошмары, которые лишали его полноценного сна. И помимо того, что Осаму часто не ночевал дома. Даже в комфортной обстановке он не мог полностью расслабиться. Чуя подошёл ближе к юноше и хотел прикоснуться к нему, но шатен грубо оттолкнул его. — Нет! Я не люблю… Не люблю это всё! Не надо…пожалуйста, не трогай меня… — Чуть ли не крича, проговорил Дазай. — Тебя когда-нибудь обнимали? — Вопрос повис в тишине, и через некоторое время Осаму прошептал: — Не знаю… Не хочу помнить… Не хочу… Тело юноши дрожало. Чуя не знал, чем ему можно помочь, и ненавидел себя за это. Видеть такого Осаму было больно. Чертовски больно. Накахара сжал кулаки и прикусил внутреннюю часть щеки. — Чуя, — проговорил Дазай полушопотом, на что Накахара сразу же обратил внимание. — Я не хочу, чтобы ты видел меня таким… Уходи… Пожалуйста, уходи отсюда. Накахара не ответил, а лишь подошёл к Дазаю и заключил его в объятия. Осаму не сопротивлялся, а наоборот, начал цепляться за рыжеволосого, как за последний луч света в кромешной темноте. Чуя ласково гладил шатена по спине и шептал успокаивающие слова на ухо. Осаму начал расслабляться. Тело больше не трясло, а дыхание стало ровным. Внезапно, Дазай взял ладонь Чуи и приложил её к своей щеке. Накахара очень удивился и аккуратно погладил Осаму, смахивая слёзы с его щеки. — Ты не один. Теперь не один. — Чуя, ты не знаешь какой я…я сломанный, я принесу тебе только боль. — Осаму говорил невнятно, пряча голову на плече Чуи. Накахара осторожно взял Дазая за руку и повёл в свою комнату. Шатен коротко улыбнулся и лёг на кровать, утаскивая за собой Чую. Осаму прижался к Накахаре, и рыжеволосый услышал, как дыхание юноши становилось спокойным, плавно переходя в полусон. Сам не понимая зачем, Чуя приблизился к Осаму и прикоснулся к его искусанным губам. Шатен резко открыл глаза и со всей силы ударил Накахару в нос. — Ты совсем ахуел? Ты блять…я не педик. — Дазай громко закричал и вскочил с кровати, чуть ли не упав с неё. — Иди нахуй с такой помощью. — Дазай, прошу, успокойся. — Чуя попытался приблизиться к шатену, но тот лишь пятился назад. — Не подходи ко мне. Я не хочу снова… — Юноша не договорил, поняв, что Чуя не знал его отчаянной истории любви. Не знал, насколько больно ему смотреть в глаза Накахаре, желая того же, что и он. Но Осаму не мог себе этого позволить. Не мог допустить ошибки второй раз, когда объект его любви станет поводом для насмешек или избиений. Нет, только не снова. — Осаму, прости, я не думал…господи, я такой дурак. — Тебе вообще похуй с кем целоваться? — Нет…ты…блять, — Чуя отвернулся от Дазая и рвано выдохнул. — Это мой первый поцелуй. Осаму долго молчал, смотря на спину юноши. На то, как часто поднимались и опускались его плечи, как Накахара сжимал кулаки и как красиво в ночном свете блестели его рыжие волосы, отдавая золотым оттенком. — Ясно… Наверное мне стоит уйти. — На улице ночь. Поспи здесь, я пойду в гостиную, — Осаму хотел возразить, но Чуя не дал ему продолжить. — Всё нормально, давай просто забудем об этом. Прости. — Накахара вышел из комнаты и захлопнул дверь. Чуя зашёл на кухню, выпил стакан воды и таблетку от аритмии. Подойдя к окну, юноша открыл его и взял пачку сигарет, лежавшую в кармане джинс. Терпкий вкус сразу привёл в чувство, а прохладный воздух освежил. За первой сигаретой тут же последовала следующая. Чуя не знал, зачем он курит и портит здоровье, делая ещё большую нагрузку на сердце. Но это всегда помогало утихомирить бушующие мысли в голове.