Жрица любви

Я чувствовала его всё глубже и глубже, Амен беспощадно быстро проникал в меня. После того, как я впервые полностью отдалась ему, когда он настиг меня после побега, мне хотелось его постоянно: в любое время и в любом месте, как только охотник захотел бы близости — я была бы готова. Это стало похоже на зависимость: эпистат грубыми движениями мог выталкивать меня из колесницы, приволочь к огромному дому в Фивах, запереть в своей комнате, иногда приходя и пользуясь мной, как жрицей любви, но я не чувствовала злости. Жесткость возбуждала, собственническое и порой варварское отношение придавало мужчине ещё большей сексуальности, а обладание мной по ночам только усиливало привязанность к нему.   — Да, Неферут, я полностью чувствую твои стеночки.   Головка его члена достигла шейки матки. Мне стало немного больно, будто его огромное достоинство разрывает меня изнутри, но охотник зажимал мой рот своей большой рукой, и я не могла ничего возразить, хотя это было и не нужно. Слишком приятно ощущался любимый мужчина внутри.   — Расслабься, Эвтида, я вошёл не до конца, а ты должна почувствовать меня полностью, — за словами последовал глухой стон. Амен запрокинул голову, прикрывая глаза и получая ещё больше наслаждения от того, что мои стеночки сильно сжали его достоинство, и эпистат с трудом мог продвигаться дальше. — Ох, дорогая, ты снова решила разозлить меня? Вздумала не слушать мои приказы? Я знаю… мм… тебе нравится грубость, но и у моего терпения есть предел.   — Нет-нет, Господин, — достаточно громко для глубокой ночи прокричала я, когда мужчина убрал свою руку от моего лица и опёрся на две руки, всё ещё нависая надо мной. Подушка под моим тазом всё больше вдавливалась в кровать, и давление на точку удовольствия внутри увеличивалось. В такой же позе Амен лишил меня девственности, сказав, что так будет правильнее и менее больно. Чем чаще мы занимались сексом, тем более изощрённые и глубокие способы проникнуть в меня он выдумывал, даруя ставшее ничем незаменимое наслаждение. Эпистат любил трахать быстро, оставляя синяки на бёдрах и ягодицах, благо его физическая подготовка позволяла ему разгоняться так, что в глазах темнело и появлялись звёзды.   Охотник наконец замер и не шевелился, я же чувствовала своей промежностью его тяжёлые, прижавшиеся ко мне яйца. Каждый раз мужчина кончал в меня, никогда не спрашивая, пью ли я травы чтобы не забеременеть. Но откуда они могут взяться, если постоянно сидеть взаперти в его доме и никуда не выходить, каждую ночь безмолвно разрешая наполнять себя спермой? Так продолжалось уже неделю. Казалось, что Амен растянул моё влагалище для себя, идеально подстраивая под свой немалый размер, но сейчас, когда розовая головка ударяла шейку матки, намереваясь войти ещё глубже, я поняла, что была неправа, и ему ещё есть над чем поработать.   Мы громко стонали в унисон: если в доме и остались слуги, то им были слышны наши крики, дающие точное понимание того, чем именно сейчас занимается их Господин и все ночи до этого. Амену нравилось, когда я умоляю, он заставлял ярко проявлять эмоции и говорить о своих желаниях.   — Амен, пожалуйста медленнее, прошу тебя… Ах… Я не могу больше. Скоро… Так близко, любимый! — прокричала последнюю фразу, зажмуривая глаза и приоткрывая рот, чтобы набрать больше воздуха, но мужчина мгновенно вышел из влагалища и, опережая мои возмущения, приник к губам, не давая сказать и слова. Охотник целовал с языком, беря полностью под свой контроль и облизывал мой ровный ряд зубов. Я прикусила его, чтобы произнести то, что хотела. — Амен, дай мне кончить, прошу... Это настоящая пытка…   — Ты ничего не забыла, моя шезму? Разве так я говорил тебе обращаться к своему Господину? — он облизнул свои губы языком, который секунду назад был во мне и сохранил вкус нашего поцелуя. — Подумай, чего не хватает в твоём обращении ко мне.   Эпистат, нависая надо мной и опираясь на локти, приставил покрасневшую головку к моим половым губам, раздвигая розовые складки, которые были настолько влажные, что его член сам плавно скользил между моим комочком наслаждения и входом во влагалище. Если бы от такого количества смазки он сам проник в меня, не прилагая ни малейшего усилия — я бы не удивилась. Тут же почувствовала, как с меня потекла капля, увлажняя мою нижнюю, сжавшуюся от внезапной прохлады дырочку, которая, как сказал Амен, также всецело принадлежит ему и скоро он заберёт своё. Я предвкушала это, ведь охотник всегда удовлетворял мои низменные потребности, жёстко трахая в разных позах и давая ровно столько, сколько бы я хотела получить.   Как же хотелось ощутить его член прямо сейчас: после такого растяжения и бурного начала, пустота ощущалась как никогда остро, а лежа на кровати с раздвинутыми ногами и открытым лоном напротив окна, откуда дул прохладный ветерок и остужал моё разгорячённое влагалище, вызывая мурашки по коже и даря непередаваемый контраст, становилось совсем дурно. На моём лбу появилась испарина, но единственное, о чём я могла думать, массировало мне вход, не проникая в меня, будто испытывая предел терпимости. Сколько же выдержу, ни проронив ни слова? А я была готова ползать перед этим большим и властным мужчиной, лишь бы он подчинился мне хоть раз.   — Господин, пожалуйста, я могу кончить? — спросила и невинно взглянула на Амена, осознавая, как сильно он любил это. Так ему казалось, что я ранимая маленькая девочка, которая нуждается в опеке такого сильного и богатого эпистата. — Боюсь, без вашей помощи… ах. Вы так мне нужны!   — Если ты действительно так сильно хочешь…   — Да, Господин, я хочу Вас, — перебила его, но охотник решил не акцентировать на этом внимание, пока я медленно опускала руку вдоль мощного и накаченного тела со шрамами, оставленными в многочисленных боях.   Возбуждение прилило вниз с ещё большей силой из-за возникших фантазий о том, что Амен, такой сильный и храбрый, каждый день берёт меня и жёстко трахает, когда ему только вздумается, чтобы наполнить своим семенем и подарить ребёнка, а возможно и не одного. Не покидали меня и мысли о том, как я буду беременна от него, но продолжать доставлять удовольствие уже с малышом в большом животе, как он будет заботиться обо мне, дочиста вылизывая ради наслаждения будущей матери, а если нам будет угрожать опасность защитит и убьёт каждого посягнувшего на его семью, разорвёт и уничтожит любого на своём пути, чтобы снова быть со мной и наполнять своим членом. Снова и снова.   Моя рука нежно опускалась всё ниже и ниже, достигнув пупка мужчины и задев светлые волоски, которые переходили в более тёмные и жёсткие у основания члена. Я аккуратно обхватила его и начала водить рукой, слегка сжимала, стимулируя его желание проникнуть в меня и имитируя мою внутреннюю тесноту. Амен беззвучно застонал, а когда мои пальцы массировали его красную от воздержания головку, издал животный звук и совсем отстранился от меня, вставая на колени на кровати. На секунду меня одолел страх, я испугалась, что он просто уйдет, но мужчина, не отрывая голодного взгляда от моего лица, произнёс:   — Ты играешь не с тем человеком, Эва. Я неоднократно спасал тебя, нужно быть более благодарной, а не дразнить и выводить.   — Я провожу с тобой каждую ночь, иногда ты приходишь и днём, но мы так и не поговорили о…   — Тебе не нравится что-то в нашей близости, Неферут? — охотник ухмыльнулся и зачесал назад взмокшую чёлку. — Ты же знаешь, дорогая, я быстро исправляюсь и учусь, только укажи на мои ошибки…   Амен медленно наклонился над моим телом, осматривая и любуясь, будто видел первый раз. Остановившись у правой груди, он лизнул тёмно-розовый сосок, оставляя после себя влажную дорожку, которая переходила к другому полушарию. Эпистат слегка покусывал и несильно скручивал пальцами соски, уделяя им слишком много внимания. За прошедшую неделю я заметила то, как сильно он увлечен моими женскими формами: грудь, живот, бёдра и ягодицы — Амен целовал каждый кусочек тела, не упуская ни единого места; за всё проведённое вместе время мы хорошо изучили тела друг друга и знали наши эрогенные места. Но больше всего мужчина любил мою грудь, он часто засыпал на ней, массировал и целовал даже когда мы не занимались сексом. Я никогда не комплексовала, и всё же она казалась мне маленькой, не такой красивой, как у других женщин, но эпистат восхищался ею. Рядом с ним я чувствовала уверенность в себе, ведь после каждой страстной и грубой ночи, он зацеловывал мои ушибы.   Охотник провёл языком дорожку к нижней части моего живота и аккуратно прилёг левым ухом, восстанавливая сбившееся дыхание. Нам и правда нужна была небольшая передышка, особенно Амену, который вспотел и тяжело дышал. Я начала нежно поглаживать его по голове, перебирая светлые мокрые волосы, и тут же послышался голос:   — Когда у нас появится ребёнок, не думаю, что смогу также жёстко брать тебя каждый день, но, знаешь, мечты о моих наследниках от тебя не оставляют меня ни на секунду.   Поцеловав мой живот, мужчина опустился к лону и вдохнул мой мускусный запах. В этом было что-то первобытное и животное: охотник говорил, как сильно его возбуждает мой аромат и нравится вкус; даже настаивал на том, чтобы я совсем отказалось от духов, ведь они перебивают мой настоящий запах. Своими пухлыми губами он приник к половым губам, вылизывая их, выпивая солоноватую смазку и вырисовывая круги у входа. Амен протолкнул свой язык в моё влагалище, имитируя движения членом, но это было несравнимо: сейчас ощущалась такая любовь и нежность, а член всегда больнее растягивал и более ощутимо стимулировал внутренние стенки.   Я, разгорячённая и жаждущая сильного темпа, металась по кровати в спальне эпистата, тогда как на меня дул освежающий ночной ветерок. В какой-то момент почудилось, что я, в конце концов, сойду с ума от желания ощутить твёрдый член между ног и услышать громкие стоны мужчины, пока он будет трахать меня, но у Амена были другие планы — охотник поднялся и схватил меня за ноги, стаскивая с постели.   На полу в комнате был постелен коврик, но эпистат поверх положил одеяло, чтобы ещё больше смягчить пространство. Я и близко не представляла нашу сегодняшнюю позу, но горящие и голодные глаза Амена говорили сами за себя: будет нечто очень сексуальное.   — Ложись на спину, — мужчина не хотел размениваться лишними словами. Вместо этого он нетерпеливо встал надо мной, когда я исполнила его желание. Амен взял мои щиколотки в свои руки и начал осторожно поднимать моё тело за ноги, подходя ближе к моим плечам, у которых окончательно и остановился. Охотник даже не согнулся и всё также держал мои щиколотки, медленно наклоняя их к моей груди, которая лежала на полу так, чтобы я имела опору, но моя поясница оторвалась от пола. Я лежала на лопатках, а колени немного не доходили до раскрасневшегося лица. При таком сгибе мужчина отлично раскрывал для себя моё влагалище и удобно расположил его прямо снизу своего члена.     Для большего равновесия и стабильности, я согнула локти и ладонями придерживала на весу поясницу, чтобы не завалиться и держать себя в той же позе, что и задумал Амен. Он положил одну свою руку на внешнюю часть моего бедра, а правой, немного присев, направил член в меня.   — Вот так идеально, моя сладкая, — мы вместе громко застонали от такого угла проникновения. Оно вышло слишком глубоким, настолько, что я сжалась от удовольствия, ещё больше стимулируя член. Мужчина начал грубо трахать меня с характерными звуками шлепков кожи друг об друга и хлюпанья из-за высокой влажности внутри меня.   «Только моя жрица любви…», «…изголодалась по мне за день, так течёшь…», «… покорная и тугая… я сделаю так, что ты станешь моей навсегда» — Амен не прекращал шептать жаркие фразочки, несвязанные между собой. Я не слышала их полностью, поглощённая приятными чувствами. При таком угле, когда мужчина стоя проникал в меня, особенно стимулировалась моя точка наслаждения внутри, мужчина затрагивал те части, в которых никогда раньше не был. Охотник не прерывал зрительный контакт: я лежала у его ног, а он нависал и рассматривал моё тело.   Все ощущения воспалились и чувствовались гораздо сильнее, чем при обычных позах на кровати. Я хотела этого мужчину больше, чем кого-либо, больше своей жизни. Полностью завися и принадлежа ему, мечтала сделать счастливее и показать свою необъятную любовь, видя те же чувства в светлых глазах напротив.   — Так хорошо, Господин. Я близко… ах… — еле прошептала я, когда силы были на исходе и вся кровь прилила к половым губам.   — Давай, моя Неферут. Покажи, насколько ты хочешь меня.   И во мне что-то взорвалось, внизу живота почувствовался обжигающий огонь, направляющийся вниз к точке наслаждения. Каждый раз достигая блаженства на члене мужчины, я понимала, зачем живу, что я нужна кому-то также сильно, как и свежий воздух после душного дня, и освежающая вода в жаркой пустыне.   Амен, почувствовав то, насколько сильно я его сжала, немного погодя кончил сам, резко запрокидывая голову и совершая хаотичные движения. Почувствовав глубоко внутри себя тепловатую жидкость, я окончательно расслабилась и прикрыла глаза. Я почти уснула, когда эпистат вышел из меня и аккуратно поднял на руки, чтобы перетащить на кровать, но, почувствовав отрезвляющую прохладу постели, раскрыла глаза. Мужчина ласково смотрел на меня, улыбаясь в ответ. Окинув взглядом всё тело, приблизился к бёдрам и дотронулся до влагалища, проталкивая обратно вытекшую сперму.   — Ни капли мимо, ты же помнишь… — послышалось издалека прежде, чем я провалилась в сон. За сегодняшнюю ночь Амен окончательно вымотал меня, но завтра он залечит мои синяки, полученные в моменты страсти, позаботится о том, чтобы я ни в чём не нуждалась, начиная от любимого завтрака, заканчивая домом. И я спокойно заснула…   «…»   Проснулась в едущей куда-то колеснице посреди бескрайней пустыни, а сзади осталась столица, в которой мы с Ливием скрывались от охотников. Неужели это был лишь обычный сон, один из многих, где мы с Аменом вместе?   Воспоминания начали возвращаться ко мне: побег, выживание в большом городе с единственным другом, сражение с отрядом эпистата и попытка скрыться, обернувшаяся полным провалом. Поэтому сейчас мы едем к Амену, чтобы наконец встретиться.