На изломе

Они уже неделю жили в этой квартире. Раз за день звонила Веспер, интересуясь делами, иногда передавая трубку Хорхе, который с особым энтузиазмом рассказывал о своих кулинарных достижениях. На этот раз его подопытными были Шен, Люсьен и сама Веспер. Константино ушёл в первый же день, передавая новости об изменениях по телефону. И его слова никак не выходили из головы Новы. За всё то время, что они с Ониксом провели вместе, она привыкла к его постоянному присутствию и нахождению рядом, что также касалось его пренебрежения к личному пространству. Он бесшумно подходил к ней сзади, смотрел снизу вверх, уткнувшись горячим подбородком в плечо и что-то рассказывал. Иногда, увлечённый её готовкой, бодался, притираясь, отчего она задерживала дыхание и замирала. Пялилась молчаливо на доску с разрезанными овощами, неконтролируемо краснея. Чувствовала его внимательный взгляд, скользивший по щеке и ниже, к шее, которая мгновенно покрывалась мурашками. И только тогда, словно насытившись этим зрелищем, он отходил, забирая с собой тепло. Нова отдёргивала себя от мысли остановить его, возвращая внимание доске, механическим движением руки продолжая нарезать лук. Оникс, забыв о всякой стеснительности, расхаживал по квартире в одних штанах. Теперь, когда Нова знала, к какому именно телу она прижималась во время поцелуя, все стало совершенно иным. Потому что она больше не могла выбросить этот образ из головы. Хитрый прищур сверкающих глаз, когда он широко ей улыбался или смеялся над чем-то. Растрепанные кудрявые пряди волос, которые мешали ему во время чтения или просмотра фильма, и которые ей всегда хотелось поправить, или же пучок, который ему необычайно шел. И даже то, как двигались мышцы его рук и груди, когда он занимался йогой или выполнял кардиоупражнения. И эти ямочки чуть выше копчика, над хорошо сформированным… Нова с громким звоном отбросила нож, впившись пальцами в столешницу. Прикрыв глаза, она шумно выдохнула. Голову и живот окатило жаром. Она вспоминала о том, как он сжимал её плечи, как завладел её губами, притираясь к ней пахом. Как приоткрыл рот, горячо выдыхая, и скользнул шершавым языком по её нижней губе. Прикусил и сразу же лизнул, будто бы извиняясь. Как его руки обнимали её, прижимая к себе, как гулко билось его сердце под её ладонями. Всё это не давало ей покоя. Нова знала, что ей понравилось, и также понимала, что хотела бы сделать это ещё раз и, может быть, зайти даже дальше. Но это было опасно и неправильно. Сложив разрезанные овощи в миску, Нова развернулась и едва не опрокинула её. Перед ней стоял Оникс, склонив голову набок, и внимательно смотрел на неё. Как давно он тут стоял? Он видел, как её терзают сомнения? При желании он мог даже прочесть их. — Всё в порядке? — спросил Оникс. — Да, — он только что вышел из душа, из-за чего на полу остались следы его ног, а в воздухе витал аромат мяты. Его волосы блестели в свете солнечных лучей. Нова невольно перевела взгляд на каплю, стекающую по его шее и ниже. — Точно? — Он подошёл к ней вплотную, приложив ладонь ко лбу. — Конечно, — она вывернулась из-под его руки и подошла к столу, ставя на него миску. И запоздало поняла, что забыла заправить салат, — можешь подать соль с перцем и маслом? Оникс слегка нахмурился, но подошёл к столешнице, забирая солонки и отдавая их ей. — Поставь на стол, — выпалила Нова. Он замер, наблюдая за ней. Она избегала его прикосновений. И Оникс убедился в этом в очередной раз за эти дни. Нова не позволяла им соприкасаться даже случайно, сидела на другом конце дивана, едва дотягиваясь до попкорна, который он специально держал рядом с собой, ставила на стол соль и прочие специи, когда могла просто отдать их ему в руки. И только тогда, когда она ничего не замечала вокруг, он позволял себе маленькую шалость, подходя к ней сзади. Ластился, как кот, в ответ на то, что она его избегала. В чём была причина? Что происходило в ее голове? Были моменты, когда он мог прочитать ее мысли по выражению лица или через Присутствие понять ее эмоции. А затем были моменты, когда она казалась такой же непостижимой, как книги по истории искусств, которые регулярно посылал Константино. Он хотел спросить, но не решился этого делать. Нова не любила, когда к ней приставали или вторгались в ее личное пространство, и Оникс знал, что она заговорит, если захочет. Но он считал, что имеет право знать, так как она не избегала других людей, точно не больше, чем его. Ему пришлось думать над решением этой проблемы. Вопрос был в том, как далеко он мог зайти в своих вопросах? Нова была странной. Нет, конечно, она была такой же, как раньше: закатывала глаза, когда он в шуточной форме флиртовал с ней, смеялась, когда он рассказывал что-то весёлое и даже сама подшучивала над ним, делилась какими-то переживаниями по поводу задания или своими догадками относительно шифров. Да, было здорово, было замечательно, но она продолжала избегать его прикосновений. Любых, даже случайных, словно боялась чем-то заразиться. Что изменилось? Что? Почти месяц назад они спокойно обнимались, связав себя узами фамильяра и фидельера, и иногда Оникс даже позволял себе засыпать в её комнате в кошачьей форме. Даже поцелуй не изменил их отношений так, как это было сейчас. Это сводило его с ума. Он не мог оставить всё, как есть. — Ты же не станешь отрицать, что вот сейчас это было очень странно, — раздраженно махнув хвостом, заметил Оникс, сложив руки на груди. — Что именно? — Нова снова сделала вид, что ничего не понимает, и насыпала соль в миску. — Это… — он перехватил её ладонь, стискивая пальцы с солонкой, — ты избегаешь меня. — Неправда. — Правда, — Оникс подошёл к ней ближе, вынуждая посмотреть ему в глаза, — ты отказываешься сидеть рядом со мной, когда мы смотрим фильм, берёшь предметы только со стола и каждый раз проходишь мимо меня так, как будто у меня крыса во рту. Объясни, что не так? — Всё так, Оникс, ты себя накручиваешь, — выдохнула Нова, отворачиваясь от него. Она не пыталась вырваться, но снова и снова пыталась увеличить расстояние между ними, — ничего не изменилось. — Давай проверим, — отставив от себя солонку, он подхватил её за бёдра, усаживая на стол, и встал между разведённых ног. Оникс не хотел так поступать, и отчасти ему было противно от себя, но иного выхода не было. Она бы продолжая молчать, придумывая отмазки, как делала множество раз до этого. Приходилось идти на крайние меры. — Что ты… — Нова умолкла, наблюдая за ним. Он близко-близко наклонился к ней: — Я тебе ничего не сделаю, но ты должна мне ответить, что не так. Нова краснела и порывисто дышала, ощущая тепло чужого тела. Это было хуже всякой пытки. Его запах, его голос, его взгляд, его улыбка…от этих мыслей и чувств кружилась голова. Она упёрлась ладонями ему в грудь, игнорируя дрожь, которая охватила тело, когда пальцы коснулись его кожи, горячей и гладкой. — Я же сказала… — она не контролировала свой взгляд, который опустился на его губы, своё присутствие, через которое он чувствовал каждую её эмоцию, свои ладони, которые медленно скользили ниже. Оникс перехватил её ладони и прижался к ним тёплыми губами, оставляя мокрый след. — Тогда не избегай меня. Миссия. У неё была миссия. Она обещала кардиналу Бароне, заменившему ей отца. Не избегай меня. Нова притянула Оникса к себе, смазано поцеловала, слегка промахнувшись, оставляя множество поцелуев на его лице: на щеках, на губах, на подбородке и кончике носа, на прикрытых веках и висках. Она хотела отдать ему всю нежность, на которую была способна, отдать без остатка, чтобы в будущем эгоистично вспоминать это мгновение и несколько тех редких, что были до этого дня. Она хотела касаться его, оставляя невидимые следы своими ладонями, блуждающими по его телу: по жилистой напряжённой шее, по подтянутому животу, по выступающим рёбрам, — чтобы он вспоминал о ней, чтобы помнил о ней, даже когда она покинет их. Оникс гортанно застонал в поцелуй, когда Нова плотно провела большим пальцем по ширинке, притянул её к себе, ладонями схватив за талию. Мазнул языком по губам, по кромке зубов и углубил поцелуй, а затем отстранился, прижавшись своим лбом к её. Дышал горячо, прикрыв глаза: — Я не это имел в виду — Я знаю, знаю, — Нова скользнула ладонями по его шее, массируя кожу головы, слегка стискивая пряди его волос. — Тогда почему? — Оникс ненастойчиво бодался, вёл кончиком носа по щеке, прикусил мочку и зализал, будто извиняясь. — Я не могу рассказать, — он чувствовал её эмоции, чувствовал, как сильно они давили на неё: волнение, тревога, сожаление, отчаяние, грусть боль и страх, — ты не поймёшь, никто не поймёт. — Ты могла бы рассказать мне, — прижимался щекой к её ладони и мягко поцеловал запястье, — я всегда готов выслушать тебя. Нова усмехнулась и печально посмотрела на него, покачала головой и крепко обняла его, уткнувшись лицом в шею. — Пообещай мне, что научишься ненавидеть меня. Беспокойство, воодушевление, надежда — она просила его об этом. Просила жалобно, почти отчаянно и хотела, чтобы он согласился. — Этого будет достаточно. Пожалуйста, Оникс, пообещай. Он осознал, что ему страшно и горько, обидно. Осознал, что эту тайну она не расскажет даже ему. Понимал, что сам трус и слабак со своими тайнами и секретами. Безвольный слабак, ведь согласился, потому что испугался узнать правду. — Я обещаю, если тебе станет легче. — Спасибо. Он обнял её в ответ и почувствовал теплившуюся нежность, исходившую от Новы, ликование и воодушевление. Оникс не сказал этого вслух, но поклялся помочь Нове в будущем, чем бы это не обернулось против него или неё. Против них двоих.