Программа

— Цейдин. Тебя зовут. Едва шестнадцатилетний фавн повертел ушами и развернулся. В руках застыл мел, которым последние часы умное создание пытался высчитать предполагаемую частоту волн, способных удержать свет Яо. Резко возросшая сила подруги не давала покоя, её хотелось изучать. Яо стала сильнее в один миг, сильнее, чем кто-либо когда-либо. Чье либо вмешательство девушка отрицала и оправдывалась, мол, боги так решили. Списывать всё на магию Биша не любил, хотя это звучало бы убедительней не имей он рогов и копыт. Да, его таким создали боги, они же сделали его подругу намного слабее, чем она сейчас. Поэтому и было интересно, поэтому юноша не вышел обедать, не отвлекался ни на что, и хотел бы продолжать молчаливые расчеты дальше. Но видно не судьба. Стоило смыслу фразы дойти до мозга, как жёлтые длинные глаза метнулись вверх и вбок, на стык потолка и стен. На камеру. Рука сильнее сжала мел, челюсть без клыков скрипнула. — Да, сейчас. — процедил Биша, со вздохом отворачиваясь назад. Рик хочет его видеть. А эти встречи вот вообще ничего хорошего не сулят. Солдафон должен хотеть его видеть только если в работе проблемы, сроки поджали или появился новый проект. Но, увы, приглашения во всевидящий тонировано-стеклянный верхний кабинет приходили всякий раз, как Бейлиз чувствовал, что юноше не плохо. Ему будто физическое удовольствие доставили угрозы и напоминания о превосходстве людей над отродьем природы — нелюдьми. Однако напряжение и лишние мысли приходится сглотнуть, как только Биша выходит из своего кабинета. Там только одна камера в главном зале… Под высоким потолком располагался это тёмное стеклянные нечто. Рику было видно всё и всех, а его — никому. Он фавн был уверен, что-то тот сейчас стоит с давит самодовольную лыбу, смотря на него. Отведя взгляд в пол, юноша вытащил телефон и привычным кодом написал Юки, что его вызвали, он придёт раньше и на нервах. В такие дни они просто сидели на его диване в обнимку и смотрели что-то привычное и вырученные наизусть. Вот двери лифта стеклянными не были, вполне себе металл. Только камера неприятно светила красной точкой. Ещё пол года назад, до всей этой мути с Риком, Биша и не задумывался о их количестве. Знал, конечно, что за нелюдьми тут следят, на надеялся, что не постоянно. А потом нашёл камеру в ванной. Но иллюзорно безопасное пространство маленькой железной коробки лифта заканчивается с характерным звуком приезда. Фавн снова сглатывает. Поднимает голову, но стоит только заметить огромную фигуру, опускает взгляд вниз. Сердце сжимается, голова инстинктивно втягивается в шею, уши опускаются и припадают к лицу. Страх липкими лапами обнимает всё тело, хотя ничего даже не произошло. Мурашки начинают суетиться на коже. Из лифта приходится сделать шаг и оказаться в кабинете. Рик сразу же обращает на юношу всё свое внимание. Биша не видит его лица, и точно не хотел бы, но чувствует этот взгляд. Противный, липкий, презрительный и пронизывающий. Бейлиз в пару больших, но размеренных для него шагов оказался совсем близко. Мурашки сменились полноценной крупной дрожью. Слишком близко. Широкая шершавая ладонь коснулась мальчишечьего подбородка, и всё тело Биши пошатнулось, желало отпрянуть, но не смогло. Ухмыльнувшись, Рик, поднимая подбородок, заставил встретится взглядами. Фавн прикрыл глаза, глубоко дышал и все ещё трясся, стоял неровно, этим всем радуя солдата. Наигравшись, Бейлиз отпустил юношу, развернулся и направился к стеклянной стене кабинета, что выходила на главный зал лаборатории, призывая пойти за ним. Выбора не было, только подчинение. Биша подошёл к стеклу и кинул взгляд вниз. Немногочисленные учёные жили своей жизнью, расходились по личным кабинетам, надеясь на конфиденциальность, что то делали в общем, не боясь прямого взора наблюдателя. Многие даже не знают, на что этот наблюдатель способен, видя результаты его работы только по виду юного начальника. Тяжёлые руки опустилась на хрупкие плечи, и Биша вновь вздрогнул. Инстинктивно он хотел вырваться, но хватка сжалась, пресекая эту возможность на корню. Рик снова подходил слишком близко, настолько, что их тела почти соприкасались. И всё замерло. Бейлиз держал руки на плечах, иногда меняя их положение, будто поглаживая. Вот только вовсе не успокаивающе, скорее мерзко и отвратительно. Но главное, он молчал. И это напрягало фавна в разы больше касаний, к которым он почти привык. — Начальство нашло проблему? — тихим от нервов и напряжения голосом предположил цель визита Биша, не в силах больше терпеть гнетущую неопределённость. В ответ Рик глубоко вздохнул над его головой. Медля с ответом, он менял положение рук. Проскользив по тонкой шее, они поднялись к голове, прошлись по волосам, задели рога и остановилось в районе висков, чуть сдавливая с обеих сторон. Вторая любимая хватка солдата, но в ней Биша был виноват сам — однажды случайно боднул. Он вовсе этого не хотел, но сработал древний как мир инстинкт — бей или беги. А бежать ему было не куда. Дыхание вновь спёрло, короткие вдохи заставили тело содрогнуться, из-за чего давление в висках стало сильнее. — Нет. — Всё же ответил Рик, в добавок к страху подселяя в сердце юноши большую неопределённость. Двухметровый вояка слегка наклонился, так что его голова была ближе к фавну. Так как тот доставал ему едва ли до плеча, ради этого пришлось чуть отойти. Пусть больше не вплотную, но все равно слишком близко. Биша ощутил его дыхание на своих волосах, из-за чего вновь закрывал глаза, боясь заплакать. Рика это только бесило. — Что тогда? — голос дрожал, в нём чувствовались подходящие слезы. Дернулся кадык. — Хотел напомнить… — Рик снова втянул запах волос и отпрянул. Руки соскользнули с висков на шею, ещё раз огладив кудрявые жесткие волосы. — Предлагаю наконец показать, что же ты делаешь. — большие ладони сдавили хрупкую шею парня, а на затылке вновь ощутилось дыхание. — Мне не нравится, когда ты не говоришь, над чем работаешь. И не только мне. — Я только ищу… — почти прохрипел Биша, давя желание схватить руки Бейлиза и хотябы попытаться оторвать их от себя. Давил, потому что знал, что не получится. — Пока только наработки, до проекта мало… — А всё-таки надо сказать. — Рик подтолкнул фавна вперёд, почти тыкая в стекло стены. Настолько близко, что видны были отражения. Солдат смотрел ровно в жёлтые глаза в стекле, вынуждая поддерживать зрительный контакт. — Ты говоришь мне всё. Что ты делаешь, с кем ты ходишь, о чём думаешь. По работе, конечно. — Понял… — слова еле вырвались из сдавленного горла. Но всё закончилось. Сейчас Бейлиз ещё раз вдохнет запах его волос, ухмыльнётся и отпустит. Биша тут же вывернется и как можно быстрее уйдёт, ловя на себе противный взгляд вдогонку. Сейчас всё закончится. Или сейчас… или… Но Рик не ослаблял хватку, не думал отходить. Фавн видел в отражении, как американец смотрел на него: на голову, на ненавистные рога, на изгиб поясницы, на талию, скрытую на мешковатыми футболкой и водолазкой, на хвост. Тот же начал судорожные движение, почти бился об ноги Рика, призывая отойти. Солдат этим заинтересовался, остановив свой взгляд на длинном хвосте с короткой шерсткой и пушистой кисточкой на конце. Биша сглотнул, напряженно наблюдая. Горло чуть освободилось, но уйти всё ещё не было никакой возможности — почти двухметровая фигура вояки перекрывала все варианты отхода. Вдруг Бейлиз поднял взгляд, и юноша не увидел в нём ничего хорошего. Короткие усы не смогли скрыть недоброй улыбки и блеска глаз. Шестое чувство забито такую тревогу, какую не било никогда. Только бы сбежать. Рука ушла с шеи, зато плавно стала перемещаться ниже. Оглаживала изгиб спины, талию. Биша закрыл глаза, пытаясь убедить себя, что это нереально. Рик же ненавидит нелюдей… Но его липкий, противный взгляд буквально ощущался на коже, проникал глубже, к костям, заставлял дрожать. Широкая ладонь дошла до низа, до конца туловища, прошлась по заднице. Слеза непроизвольно скатилась по щеке. Это же нереально. Это воображение. Верно? — Прошу не надо… — дрожащим голосом проговорил фавн на грани слышимости. Вместо какого либо ответа, оставшаяся на шее рука сжала её. Юноша выгнулся, ища воздух и отчаянно хватая его ртом. Сверху это вызвало ухмылку, ведь так фавн почти прижался к нему внизу… и напоролся на неположенный выступ. Нет же…это не правда. Вторая рука вояки аккуратно, будто заигрывая, приподняла водолазку. Кожа коснулась недлинной вьющийся шерстки, что при подъёме выше, к талии, сходила, переходя в человеческое тело из полузвериного. Слеза вновь скатилась, за ней другая, закрытые глаза не помогали вырваться из кошмара. — Прошу, прекратите… — в голосе слышались подступающая истерика. Под тяжелой рукой дергался кадык, извещая о том же. — Заткнись. — грубо. Резко. Как приказ. Биша сжал губы, до боли кусая. По мере того, как начинала хозяйничать чужая противная руке у него на талии, сильнее начинало содрогаться тело в истерике, а из глаз выкатываться слезы. От бессилия, от невозможности уйти. Воздух снова резко закончился — шею передавили так, что ещё немного и хрустнет. И голова никому не нужного дефекта природы свалится на пол. Однако этого не происходило, вместо этого юноша замер, а над самым ухом, смотря в глаза через стекло, раздался злобный шепот. — Не смей рыдать. — Биша ещё раз дёргается, пытаясь схватить воздух. — Ты меня понял? Фавн кивает, как может. Улыбаясь, Рик смещает и вторую руку с шеи. Теперь Бишу не держат, ведь прекрасно понимают — сбежать у него не получится. На шее противной влажной дорожкой ощущается чужой язык. Усы щекочут нежную кожу, вызывая дрожь. Юноша до крови кусает губы и жмурит до звёзд глаза, лишь бы не заплакать вновь. Глотает истерику, не давая подступить. Больно. Отстраняясь и оставляя алеть засос, Рик мерзко ухмыляется. И вновь смотрит ровно в заплаканные глаза. — Ты такое жалкое существо. — снова кусает шею, все так же смотря. — Даже не человек, ниже. — рука под одеждой вальяжно оглаживает талию, идёт выше, к груди, о вот уже лежит в районе грудной клетки, прижимая хрупкое тело к огромному. — Случайное отродье. — Бейлиз наклоняется к самому искривленному уху, оставляет мокрую дорожку по всей его загнутой раковине и прикусывает острый смотрящий вниз кончик. — Ты не имеешь права на слезы. Биша сжимает зубы без клыков, мелко содрогается и пытается не разрыдаться. Рик же отстранился и опустил вторую руку ниже. Если одна гладила талию, мелкие завиточки шерсти, обводила пупок, исследовала плоскую грудь, то вторая же поддела резинку шорт. Носить штаны с искривленными коленями назад ногами было невозможно, тем более слишком жарко, пусть даже и ранней весной, учитывая обильную шерсть. Так что уродство было никак не скрыть, а выходом служили шорты. И как же это было ужасно сейчас. На самой заднице шерстяной покров вновь редел, как и у всяких зверей. И чем ближе к ложбинке между ягодиц, тем меньше. От прикосновений хотелось кричать и биться в истерике, но пускать слезы было страшно. Биша старался стоять неподвижно, жмурится и кусать губы, смотреть в потолок, думать о чем то другом. Но если это и помогало при обычных разговорах, то от липких, противных, собственнических касаний абстрагироваться не выходило никак. Только большей болью. Юноша кусал щеку, вписался ногтями в ладонь, лишь бы не заплакать. Рик дошёл почти до входа, как контроль упал. Фавн двинулся резко вперёд, его пробила дрожь, лишь бы уйти от этих рук, от этого тела. Он не вышло, хватка на животе резко вернула хрупкого юношу назад. Слезы полились неконтролируемо, сопровождаемые неясным криком. Пока вновь не перекрылся воздух, пока не пришлось пытался схватить его ртом, будто выброшенная на берег рыба. Пока над ухом не раздался злобный, полный ярости голос. — Я сказал тихо. Однако слезы не останавливались, через них юноша просил, умолял прекратить. Так сбивчиво, что лишь действовал на нервы солдату. Его грубо дёрнули за рога, почти оттаскивая от стены-окна. — Прошу, не надо… Пожалуйста!.. — Резкое движение и тело оказалось грудью на столе. Тяжёлая рука давила на спину, придавливая сильнее. Искривленные ноги пришлось расставить, так как копыта никак не хотели стоять. — Не надо, нет, нет… — Молча. — тон снова холодный. И это всё. Юноша лежал в собственных слезах и соплях, не в силах двинуться хоть как-то. Бейлиз давил на спину, не давал поднять даже голову или хоть как-то поставить руки или поменять положение ног. Он с мерзким вожделением смотрел на округлые ягодицы, на тонкую талию, на широкие бедра. И такую противную шесть на них. Водолазка была задрала на спину вместе с футболкой сверху, а шорты спущены к вывернутым коленям вместе с бельём. Стеклянный взгляд жёлтых продолговатых глаз был направлен в стену, когда Рик оттянул его ягодицу, что-то рассматривая. А потом усмехнулся и плюнул на руку. Боль током прошлась по телу. Крайний дискомфорт, ужас, истерика — всё смешалось. Юноша уткнуться лицом в стол, пытаясь давить на нос так сильно, как получится, чтобы сместить боль в другое место. Однако тот был коротким, лицо плоским, а рога мешали полноценно уткнуться. От собственной ущербности становилось ещё хуже. Губы уже кровоточили, но Биша продолжал их кусать, давясь металлическим привкусом, пока внутри него двигались чужие непрошенные пальцы. Пока стенки его ануса раздвигали, мяли, чтобы потом сделать что-то похуже. Надеяться на сон было поздно. Пробуждения не будет. Этот кошмар наяву. Осталось лишь лежать, придавленный к столу и беспомощный, и ждать, пока с ним закончат. Пальцы вышли. Сердце забилось чаще. Сдерживать громкую истерику было все сложнее. Фавн думал, что смирился, но когда отверстия коснулась головка, вздрогнул всем телом. Его дернуло, будто от тока. Инстинктивно юноша вновь попытался свести ноги, но чужие руки грубо их раздвинули назад, до боли сжав бёдра. Хотябы под шерстью не будет видно синяков. Биша пытался биться головой, лбом, потому что носа и губ больше не хватало. Но чёртовы рога мешали. Пронзающая боль. Сухие стенки не хотели пропускать натиск чужого достоинства. Тогда последовал шлепок по ягодице, напоминающий полноценный удар. Тело вновь содрогнулось. — Расслабься. Прозвучало как издёвка. Через боль и слезы Биша даже усмехнулся. Рику было совершенно всё равно. Пробившись, он оказался внутри. Фавн все-таки смог ударится о стол. Заалел лоб, но эта боль не смогла перекрыть всего, что было внизу и в душе. Он кричал, стонал от боли, рыдал. Но Бейлизу было уже все равно, он даже не шикал. До чуткого звериного слуха долетали удовлетворенные постанывания и неясные междометия, смазанные «о да» на английском. От этого становилось противнее и накрывало заново. Это была не жалость. Это было отвращение к себе. Стало полегче, когда дело стало близится к концу. Естественная смазка с члена Рика помогла скользить легче, уменьшить дискомфорт. Но это было и не важно, ведь юноша стеклянным взглядом смотрел в стену, щекой проезжаясь в такт толчкам по столу в собственных слезах, крови и соплях. Из глаз не переставая текли прозрачные ручьи, но сил на крики и истерику больше не было. Закончилось всё то же болью. Фавна грубо, как и всё предыдущее, схватили за бедра и в одно движение насадили до противно-пошлого шлепка кожи. Рука схватилась за рог, резко утянув назад, прижимая к голову юноши большой солдатской груди, выгибая тело, так что Биша оказался оторван от стола и почти повис на Рике. Крик боли наполнил кабинет, однако был задавлен стоном наслаждения вперемешку с американским матом. Бейлиз вышел и наконец отпустил юношу. Тот почти упал на холодный пол. Сидел в лужице из самого противного, что когда либо чувствовал. Сверлил глазами пол, моча его слезами, что бесконтрольно катались из глаз. И не издавал ни звука. Просто сидел и дрожал. Рик отошёл и закурил. Биша очнулся из подобия транса только тогда, когда едкий дым подошёл к нему и заставил закашляться. Солдата это повеселило. Он вновь стоял рядом, нависал и доминировал. А иначе быть не может. Он же…человек, а не отродье природы. — На меня. Боясь удара ногой, фавн, начиная крупнее дрожать, поднял покрасневшие глаза наверх. Рик скривился и фыркнул. — Отвратительно. — он стряхнул пепел вниз. Большая часть приземлились рядом, но одна тлеющая бумажка все же опалила шесть на ноге. Больно, но далеко не так. Биша лишь в очередной раз вздрогнул, опуская голову вниз. Сердце колотилось как башенное. Мозг начинал работать, желая переварить события. Но это привело лишь к новым слезам. — Сгинь. — Рик махнул рукой с сигаретой в сторону выхода. Фавн растеряно кивнул и поднялся. Ноги не держали совершено, всё дико болело. Начинали давать о себе знать грубые хватки, дико ныла шея, поясница хотела расколоться. Слезы продолжали течь, обжигая лицо. Шестнадцатилетний юноша, наплевав на гигиену, быстро оказался в лифте. Металл дверей снова даровал иллюзорную безопасность. А она позволила закричать, сесть на корточки, начать вопить и рвать волосы. Больно. Двери открылись. Биша опустил голову вниз, чтобы ни с кем не пересечься, и буквально вылетел из лаборатории. Он нёсся по улице, создаваемый им же поток воздуха сдувал слезы. Минули ненужные дома, этажи, люди и нелюди. Щёлкнул замок двери и квартирку наполнил бесконтрольный крик и вой. Фавн прижался к двери, соскользнув вниз, почти сел. Снова надорванный крик. Биша помчался в ванную, где долго смотрел на себя в отражении, тяжело дыша. Ужасен. Он ужасен. Жалок. Слаб. Беспомощен. Уродлив. Он — ошибка природы. Почему его не убили в детстве? Снова вой. На задворках сознания послышался стук. Выгибаясь телом, фавн руками с короткими ногтями схватился за голову. Случайно Биша надавил на висок. И тут же перед глазами встал он. Рик. Юноша снова закончил, срываясь через вой на плачь, впился ногтями в голову, водил, оставляя полосы. Рвал волосы, которые запомнили липкое дыхание. Хотелось срезать кожу, которой касались эти руки. Стук повторится. Ведомый судорожной идеей, трясясь полностью крупной дрожью, с безумным заплаканным взглядом, фавн стянул одежду. Его руки стали повторять движения чужих, только впивались в плоть, оставляли алые полосы от ногтей. Он хотел содрать кожу. Взгляд лихорадочно упал на бритву. Воздух вышел из лёгких. Фавн задышал быстро, отрывисто, через рот. Словно животное. Взгляд не сводил. Стук стал похож на грохот. Колебался он секунды. Быстро схватив бритву, юноша, не отдавая себе отчёт за истерикой, с силой полоснул по боку, снимая часть кожи. Боль дошла не сразу. Зато как дошла, по всей квартире разнесся истошный крик. Гордо точно надорвалось, а голос сорвался. Биша судорожно водил руками по истекающему кровью месту, пытаясь остановить алую жидкостью, приложить срезанную полоску кожи на место. Выходит плохо. От переизбытка всего создание начинало уплывать. Смерть? Тело не слушалось. Его кто-то подхватил и куда-то потащил. Бишу как прошибло, он вновь стал кричать и брыкаться, в мгновение забыв про бок, дрожь била сильнее. А потом фавн вскрикнул от внезапного холода. Сознание окончательно уплыло, передавая тело в чужие руки. … — Спасибо. — Биша хмыкнул, смотря вниз. Он сидел на своём диване. Рядом стоял чай. Перед ним на полу сидела Юки. Девушка перевязывала бок. Оказалось, пока он был в отключке, поменять бинты пришлось два раза. Зато кровь прекратилась. — Ты же… — хриплым и тихим от крика и плача голосом начал юноша, но был перебит. — Нет. — Юки подняла на него взгляд серых глаз. Таких…добрых. Любящих, чисто и непорочно. Стало ужасно стыдно. — Только твоим. Оборотень бросила взгляд на аптечку, за ней повторил и фавн. Он был безумно благодарен, но сказать бы не смог. И был ещё больше благодарен за то, что девушка всё понимала. Ей не пришлось ничего объяснять — всё-таки она его помыла и переодела. А значит видела всё. Абсолютно всё. Стало невероятно стыдно. Биша отвел глаза и поджал губы. Снова просились слезы, что не могло укрыться от Юки. — Хей, Биш. — мягко позвала она. Юноша перевёл на неё взгляд. Девушка грустно улыбнулась и взяла его руку в свою. — Ты не ужасен. Это он — отродье природы, раз позволяет себе такое. И вовсе не внешность это определяет. Он вот человек — а говно. А ты… А ты — чудесный фавн. Очень красивый, умный, милый, находчивый. Слышишь меня? Юноша кивнул. Слышал. Но Юки так говорит, потому что она сама — оборотень, в их иерархии она наверху. На самом верху. Когда она хочет — она человек. Самый обычный, кроме второй пары клыков. А он — уродец с рогами и копытами. Да и чего стоят слова нелюдя-подростка против сурового наставника. Но говорить этого Биша не будет. Юки и так увидит в глазах. Поэтому она просто поднимется к нему и позволит упасть в объятья и снова заснуть.