***
Гэвин и Ричард стояли возле входа в парк, не веря, что они действительно здесь. Двухмесячные курсы прошли так быстро, с их работой жизнь и так идет довольно стремительно, а здесь они себе и вечера забили. Встречались с другими родителями, с которыми легко подружились, проводили вечера, рассматривая анкеты детей, мечтали по ночам, как уже усыновят ребенка, представляли, каково это — быть родителем. И с нетерпением этого ждали. Самыми первыми об этом узнали, конечно же, Коннор и Дэйв, которые так обрадовались, словно сами уже записались на курсы. Бесконечно поздравляли и поддерживали, но сами же с этим не торопились. Коннор все думал о смене профессии, планируя перейти в более спокойное место, а Аллен ждал некоторого затишья на работе. В новый дом они уже переехали и активно отстраивали детскую, постоянно делясь успехами и фотографиями. Затем узнал Хэнк. Лейтенант, потерявший сына и самого себя, обрадовался не меньше. Уже лет пять твердил Гэвину, что тому давно пора остепениться, но сержант все был одержим карьерой и постоянно отмахивался. Андерсон был скуп на эмоции, но в тот день улыбался очень ярко и поделился, что с нетерпением ждет встречи с их будущим ребенком. И больше с кем-то еще они делиться этим не решили. Все же, такие новости только для самых близких. «Ярмарка по усыновлению» было написано над входом в парк. На таких мероприятиях собирали детей со всех приютов, звали родителей. На первый взгляд такое кажется странным, но таким образом они покрывали большинство детей. Складывалось ощущение, что ты ходишь по магазинам и присматриваешься к вещам, которые тебе понравились, чтобы потом купить. — В любой другой день тебя могут арестовать за то, что ты разговариваешь с ребенком в парке, а здесь так надо, — задумчиво тянул Ричард, пока они медленно шли по парку, не зная, что конкретно нужно делать. — Ага, я и сам пару раз такие аресты проводил, — кивнул Гэвин. — Это чертовски странно, — вздохнул он устало. Остальные родители уже нашли себе детей, проводили с ними время, играли, ели. А они с Ричардом уже битый час ходят по этому парку, но так никого и не нашли. Дети либо от них сразу убегали, либо смотрели с подозрением, либо пытались играть, но не выдерживали. Все же, даже для детей это странно, что двое мужчин хотят кого-то усыновить. Из-за этого у Гэвина даже весь настрой пропал. — Давай передохнем, милый, — быстро понял его настроение Ричард и потянул к ближайшей свободной лавочке. Гэвин почувствовал неожиданно сильное желание закурить, даже на автомате потянулся к карману куртки, где когда-то давно обычно лежали сигареты. Ричард проследил за его движением и слегка приобнял. — Не нервничай так. Мы обязательно кого-нибудь найдем. Давай же, малыш, где твой энтузиазм? Не узнаю своего Гэвина. Рид слабо улыбнулся и привалился к чужому плечу. Все же он был безумно счастлив и рад, что когда-то давно Коннор познакомил его с Ричардом. Если бы не это, он бы и не сидел сейчас здесь, даже не решился бы в одиночку на такой серьезный шаг, постоянно бы его терзали сомнения. Но Ричард всегда рядом, всего поддержит и успокоит, всегда будет на его стороне. — Эй, смотри-ка, — сказал неожиданно Рамирес и посмотрел куда-то влево. Гэвин мгновенно повернул голову. На скамье чуть вдали сидел мальчик-мулат. Склонился над блокнотом и что-то увлеченно рисовал. Бритая голова, клетчатая рубашка, голубые джинсы. Гэвин тоже так одевался в подростковом возрасте. Но не из-за этого они не смогли оторвать глаз от этого парня. Что-то… что-то было в нем такое родное и знакомое, на каком-то духовном уровне, что они даже не поняли, как встали и направились к нему. Заметив чье-то присутствие, мальчик сразу прикрыл блокнот ладонями и неуверенно поднял взгляд. И тут Ричард обомлел. На него смотрел невероятно красивый мальчик разного цвета глазами. Один глаз был голубым, почти как у Ричарда, а второй зеленым — точно как у Гэвина. — Привет! Можно мы сядем? — дружелюбно начал Рамирес. Мальчик робко кивнул. — Что рисуешь? — Эм… Вы… хотите посмотреть? — Очень! — уверенно закивал головой Рид, встретившись взглядом с мужем. Они оба знали, что только что произошло. Мальчик убрал руки с блокнота и повернул его к мужчинам, очаровательно покраснев и отведя взгляд. На рисунке были изображены Гэвин и Ричард. Шли по парку, держась за руки. И этот рисунок — лучшее, что Рид когда-либо видел в своей жизни. — Вы злитесь? Что я нарисовал вас? Простите, я сейчас его выброшу… — Нет-нет! Стой, ни в коем случае! — тут же вскинулся Ричард и накрыл руки мальчика своими. — Это чудесный рисунок! У тебя настоящий талант! — Тот покраснел еще сильнее. — Как тебя зовут? — Маркус. А в-вас? — Я — Гэвин, а это Ричард, мой муж. — Маркус понятливо кивнул. И это был первый ребенок за весь день, который на подобный союз отреагировал совершенно спокойно. — У меня к тебе предложение, Маркус, — загадочно протянул сержант. Мальчик весь встрепенулся. — У нас с Ричардом дома куча голых стен, которым не хватает чего-то. Например, таких невероятных рисунков. — Я могу рисовать для вас? — Маркус непонимающе склонил голову. — Нет, мы совсем не об этом, — покачал головой Ричард. — Не хочешь ли ты жить с нами? Маркус удивился настолько, что даже прикрыл рот ладонями. — Я… я правда могу? Жить с вами и… рисовать? Гэвин улыбнулся так широко и искренне, что Маркус едва ли сумел сдержать слезы.***
Как оказалось, они с Маркусом оказались практически в одной лодке. Из-за возраста (ему 10 лет, а по меркам усыновления это много — большинство хотят усыновить именно малышей) и разного цвет глаз к нему никто не подходил, поэтому в какой-то момент Маркус решил сам ото всех держаться подальше, чтобы не тешить себя надеждами. Гэвина и Ричарда так же все дети сторонились, так что эта встреча по-настоящему судьбоносная. Увидев Маркуса, в первую же секунду Ричард и Гэвин почувствовали то, что чувствовали только друг с другом — невидимую связь, что-то настолько крепкое, но в то же время неосязаемое, что сразу стало понятно — это их ребенок. Действительно их. Дальше искать кого-то смысла не было. Ричард и Гэвин старались ускорить процесс так, как могли. Не хотелось сильно наглеть и привлекать связи на стороне, точнее Гэвину очень хотелось, а Ричард строго-настрого приказал так не делать — мало ли что еще о них подумают. Все это длилось две недели. Две недели, которые для Гэвина и Ричарда тянулись так долго, что они чуть ли не на стенку лезли. Пытались занять себя работой, друг другом, а еще подготовкой комнаты для Маркуса. Хотелось сделать все идеально. Они купили подходящую мебель, одежду, спрятали весь алкоголь, выбили себе по неделе выходных, чтобы получше узнать мальчика и проводить с ним больше времени, долго и тщательно выбирали школу, закупились разными красками, советовались со знакомым Ричарда насчет мольберта и остального. Все было как в сказке. А когда им позвонили и сказали, что уже сегодня Маркус может начать жить с ними, связь с реальностью окончательно потерялась. Конечно, впереди их ждал суд по усыновлению, частые проверки на пригодность для проживания детей и куча других дел, но их это волновало меньше всего. Самое главное, что Маркус теперь официально жил с ними. Ричард открыл дверь в дом и пропустил мальчика внутрь. Гэвин в это время выгружал все вещи из багажника машины. Маркус, широко распахнув глаза, осматривал гостиную. Кажется, он и сам не верил, что будет жить с ними. И от этого становился еще очаровательнее. Рамирес побежал к мужу, чтобы помочь с вещами, и даже не заметил, как Маркус, который хоть и хотел скорее осмотреть весь дом, решил им помочь. — Он чудесный, — на самое ухо прошептал Гэвин. Ричард согласно закивал. Спорить тут не с чем. Все вещи оказались внутри. — Давай посмотрим твою комнату? — радостно предложил Ричард. Маркус робко кивнул. Они надеялись, что вскоре он перестанет так их стесняться и бояться. По крайней мере, они все для этого сделают. Они прошли в новую комнату Маркуса. Ни Ричард, ни Гэвин понятия не имели, какие цвета сейчас в моде, какие цвета нравятся детям, а особенно мальчикам. Долго решались, в какой именно цвет покрасить комнату, даже пару раз поссорились. О том, как они решали, какую кровать и шторы покупать, говорить вообще не стоит. Каким-то чудом они пришли к соглашению, что светло-серые стены, темная кровать и темно-серые шторы будут выглядеть отлично. — Как тебе? Не слишком темные цвета? Если что-то не нравится, ты только скажи, мы тут же съездим в магазин и купим то, что только захочешь. Игрушки? Тебе нужны игрушки, верно? А… а одежда? Гэвин дернул мужа за рукав рубашки, заметив, как мальчик все сильнее напрягался с каждым словом. Ричард послушно замолчал, но продолжил смотреть на ребенка с какой-то надеждой и готовностью выполнить что угодно. — У меня никогда не было своей комнаты. Я очень рад, что моя первая комната именно такая. Это правда все мое? — Конечно, малыш! — тут же отозвался Рамирес, за что получил очередной упрекающий взгляд. — Прости, прости! Можно… можно же так называть тебя, да? Зови меня папой! Хотя Гэвин тоже папа… Папа Ричард и папа Гэвин, как тебе? Или лучше папочка? Ай-яй-яй! Молчу я, молчу! Маркус неожиданно рассмеялся настолько сильно, что схватился руками за живот. Гэвин и Ричард замерли, завороженные такой картиной. — Помочь тебе разобрать вещи? — решил сменить тему Гэвин и подошел к мальчику, открыв одну из сумок. Маркус решительно кивнул. — А я пока приготовлю ужин. Ты же ешь мясо, да? Но я могу и овощи приготовить… Как относишься к соусам? Специи? — Ричард Рамирес, немедленно выйди из комнаты, пока я не напихал тебе специи в рот! — взорвался Гэвин, и мужчина тут же направился на кухню, не посмев злить сержанта еще сильнее. Маркус наблюдал за этим со светящимися глазами. — Прости, — насупился Рид, вернувшись к вещам. — Он очень волнуется, боится, что что-то не так. И я тоже… Прости, — выдохнул он совсем тихо. — Все в порядке, — легко улыбнулся Маркус, а Гэвин подумал, что хотел бы часами смотреть на его улыбку. — Вы очень… очень хорошие. — И покраснел. Рид потрепал его по голове.***
Ричард не понимал, что с ним. Почему его язык никак не начнет его слушаться. Маркус, наверное, думает, что он какой-то одержимый детьми псих. Мужчина стал яростнее нарезать мясо в попытке отогнать ненужные мысли. — Давай же, Ричард, возьми себя в руки. Это просто ребенок, — шептал он себе под нос. — Наш с Гэвином ребенок… — Мне тоже не верится, — раздалось сзади, а затем вокруг талии сомкнулись руки. Ричард хмыкнул. — Я сильно облажался? — Ну-у… Это твоя особенность. За нее я тебя и полюбил. — Ты совсем не помогаешь, — поморщился мужчина и услышал в ответ смешок. — Чем он занимается? — Он выглядел уставшим, так что я ушел, чтобы он отдохнул. Помогу тебе тут. — Спасибо, малыш! — Сержант изменился в лице. — Если ты планируешь называть так и нашего сына, и меня, то это чертовски плохая идея. — Ричард поджал губы. Ему срочно нужно что-то делать со своим языком. Стол был накрыт, тарелки с едой расставлены, сок налит в стаканы, салат нарезан, соус приготовлен. И сейчас Ричард хотел исполнить свою маленькую мечту. В своей голове он прокручивал этот момент сотни раз за эти недели и каждый раз глупо улыбался. Гэвин прекрасно понимал его чувства, а особенно ему нравилось наблюдать за тем, как муж меняется в лице, стоит ему об этом просто подумать или мельком упомянуть в разговоре. Хоть эту мечту они и делили на двоих, первый раз он решил отдать ему, лишь бы увидеть такое любимое счастливое лицо. Ричард пару раз выдохнул, продрал горло, поправил завиток на голове и сказал громко: — Маркус, ужинать! — Мужчина схватился за спинку стула. — Черт возьми, Гэвин, это великолепно. Ты можешь себе представить? У нас есть ребенок! Настоящий! Не тот ребенок в Симсе, которого ты… — Замолчи! Кто знал, что от камина можно загореться! Я вообще с техникой, которая не стреляет, не дружу, — оскалился сержант, и Рамирес расхохотался. Несколько мгновений спустя на кухне появился Маркус. В руках он держал листок, вырванный из собственного блокнота, и робко прижимал его к себе. Ричард непонимающе склонил голову, а Гэвин шагнул ближе, стараясь всем своим видом показать такую доброжелательность, на которую только был способен. С многочисленными шрамами на лице достичь такого трудновато, но он правда старался. — Что такое, Маркус? — мягко спросил он. Мальчик еще немного потоптался на месте, а затем протянул листок. Гэвин взял его в руки и обомлел. — Это… это невероятно! У тебя настоящий талант, ты знаешь? Ричард, смотри! — Снова мы… — В сердце защемило. — Так. — Он подошел к холодильнику и, взяв небольшой черный магнитик, прикрепил рисунок к поверхности, отойдя и полюбовавшись. — Идеально. Маркус, ты не хочешь случайно ходить в какую-нибудь художественную школу? — Разве это не дорого? — неуверенно спросил мальчик, когда они все сели за стол. Гэвин с пониманием на него взглянул. Ричард легко улыбнулся. — Даже не думай об этом! Если хочешь — только скажи. — Маркус тихо ответил, что подумает. — Так, завтра съездим, запишем тебя в среднюю школу… У меня есть знакомый художник, можно с ним поговорить. — А-а, тот старик, помню его. Он вроде известный, да? — Ага, очень. Думаю, мимо такого таланта он пройти не сможет. — Ричард неожиданно замолчал, осознав, что Маркус все это время сидел, опустив голову, и плакал. Было видно, как содрогались его плечи. Гэвин понимал, почему тот плакал. Ведь никто и никогда об этом чудесном ребенке должным образом не заботился, не спрашивал, чем тот действительно хочет заниматься, не старался ради него. Сам сержант рыдал точно так же, когда очень давно к нему подошел Хэнк и спросил, а не хочет ли он стать полицейским, а потом вызвался помочь ему всем, чем только может. Рид подсел к мальчику ближе и крепко его обнял. Тот уткнулся носом в чужое плечо и зарыдал еще сильнее, с каким-то страхом схватившись за рукав домашней футболки. Сержант встретился взглядом с мужем и поджал губы. Ричард выглядел так, словно сам вот-вот заплачет. Поэтому чуть улыбнулся и махнул рукой, подзывая. Мужчина засветился и сгреб в охапку их обоих, щекой прижавшись к макушке Гэвина. И в этот момент Рид понял, что как бы трудно это не оказалось, он постарается сделать все, чтобы и Ричард, и Маркус были счастливы. Хотя, смотря на мужа сейчас, казалось, что тому для счастья больше ничего не надо. — Подушка удобная? Может, постель не того материала? Тебе не страшно спать без света? Не хочешь поспать с нами? Тебе почитать что-нибудь на ночь? Ай! Все! Я понял! Маркус, который уже давно успокоился и даже хорошо поел за ужином, невзирая на забитый нос и опухшие глаза, слабо улыбнулся и посильнее закутался в одеяло, хихикнув. — Все хорошо, — тихо-тихо сказал он. Гэвин облегченно выдохнул. На месте Маркуса он бы уже начал избегать Ричарда, хотя это только первый день их совместного проживания. И он даже боялся представить, что начнется, когда лето закончится, и Маркус пойдет в школу. От гиперопеки Ричарда страдал каждый человек, даже Дэйв, который с Рамиресом-то и виделся не так уж часто, но успел признаться Коннору, что рядом с его братом чувствует себя несносным мальчишкой, за которым нужен уход. Они вышли из детской и замерли, взглянув друг на друга. Они думали об одном и том же. — Нам стоит поцеловать его на ночь? Или уже поздно? Надо было сразу, да? Вдруг он думает, что мы ужасные родители? Ушли и не поцеловали, это просто кошмар, — Ричард прикрыл рот ладонью. — Что бы ты хотел на его месте? — Я не знаю! — возмущенным шепотом отозвался Гэвином. — Мы же совсем разные, я в детстве таким чудесным не был. Тебя родители целовали на ночь? — Ну да, но… они так всегда делали. Гэвин, давай же, решай, ты знаешь, что плохо у меня с этим. Последнее слово всегда за тобой. — То есть, когда мы решаем, какого цвета должна быть мебель на кухне, то последнее слово за тобой, а когда дело касается нашего ребенка, ты сразу трусишь? — мужчина сложил руки на груди. Ричард посмотрел на него своим фирменным щенячьим взглядом и сложил руки перед собой в замок. — Да не знаю я! Вдруг он вообще не любит такое? — Наверное, он уже уснул, — Рамирес заглянул в темную комнату. — Может, спросим его завтра? Как лучше начать разговор? Я совсем забыл спросить, что бы он хотел на завтрак! Гэвин, я ужасный отец, да? Ты думаешь об этом прямо сейчас, да? — Поцелуйте меня и идите спать, пожалуйста! — раздалось из детской. — Уже очень поздно, вы, наверное, устали. Ричард увернулся от подзатыльника и первым забежал в комнату. Аккуратно, на носочках практически, подошел к кровати и склонился над мальчиком, с нежностью поцеловав того в лоб. — Спокойной ночи, малыш, — прошептал он и уже хотел уйти, как неожиданно вспомнил о завтраке. — Я быстренько спрошу, ладно, ты же не спишь? Что ты хочешь на завтрак? Тосты? Бекон? Ты любишь брокколи? Я могу сделать оладьи… Ай-ай, да хватит уже щипаться! — Немедленно выметайся из комнаты! — прошипел Гэвин. Маркус сонно хихикнул. Сержант умилился этому звуку и, подождав, пока муж выйдет из детской, опустился на колени возле кровати и поцеловал мальчика в лоб, погладив по коротким волосам. — Спи спокойно, Маркус. Спи спокойно… И тут же раздалось сопение. Только Гэвин не нашел в себе силы уйти. Аккуратно включил ночник и принялся наблюдать за тем, как Маркус спит. Он спал так… умиротворенно, и мужчина безумно был рад тому, что он так быстро уснул без каких-либо проблем. Значит, он чувствовал себя в безопасности? Сержант на это очень надеялся. Казалось, он просидел так целую вечность. Но нужно идти. Им завтра рано вставать, и день все же получился несколько нервным. Мужчина, стараясь не создавать шум, встал на ноги и развернулся, наткнувшись на Ричарда, стоящего в дверном проеме. Тот привалился к нему плечом, сложил руки на груди и ярко улыбался. Гэвин не смог не улыбнуться в ответ. Они молчали, лежа в кровати, но никаких слов и не требовалось. Они действительно сделали это. Усыновили ребенка. Стали родителями. Конечно, все еще не официально, но все еще впереди. Ричард нашел под одеялом руку мужчины и крепко сжал. В ответ Гэвин поцеловал его в щеку и прикрыл глаза, чувствуя, как в груди разливается тепло.