Там, где сердце

      Когда Эмма вновь проснулась, на часах был уже полдень. Лениво перевернувшись, на другой бок она посмотрела на пустую сторону кровати, и укол грусти больно пронзил её сердце, стоило ей подумать, что всё, что произошло, приснилось ей. Что Киллиан приснился ей, и на самом деле во всём этом мире нет человека, который бы так её любил. Она просто начиталась женских фэнтези романов, и её мозг придумал все эти небылицы про сказочный мир, проклятье и силу истинной любви. Как глупо.       Но грохот, раздавшийся из гостиной, заставил её поставить все выводы под сомнение, и она поспешно вылезла из кровати. Натянув на себя лишь первую попавшуюся рубашку, Свон вышла из спальни и уставилась на мужчину на своей кухне. Он стоял к ней спиной и, открыв один из ящиков, изучал его содержимое.       — Что ты делаешь? — поинтересовалась Эмма.       Киллиан обернулся, и его улыбка согрела её сердце, залечивая ту глубокую царапину, что нанесли ей собственные опасения. Он был здесь и был вполне реален. Его рубашка не была заправлена в штаны и ткань парусом струилась по его телу, а незастёгнутые верхние пуговицы позволяли ей сползать с его плеч. И он выглядел так уютно, что она одновременно испытала умиление и страх. Она могла к этому привыкнуть. Но стоило ли?       — Прости, что влез в твои вещи без разрешения, любимая. Я просто хотел разобраться с завтраком. Но, кажется, мне немного сложнее сориентироваться в этой реальности, чем я думал, — растерянно произнёс Киллиан, неловко почесав за ухом.       Эмма улыбнулась, оценив его попытку заботы, и, подойдя к холодильнику, открыла его.       — Вся еда здесь, — объявила она и взглянув на него, обнаружила его пристальное внимание, прикованное к её обнажённым ногам.       Приоткрыв рот, он проложил дорожку по ним глазами и задержался на её бёдрах, где низ её ягодиц был соблазнительно и дразняще прикрыт краем свободной рубашки. Язык Киллиана проскользил за его нижней губой, и Эмма почти готова была растаять при виде его лица, полного неподдельного желания. Но она одёрнула себя, убеждая в том, что им стоило немного притормозить. Несмотря на то, что ей дико понравилось начинать утро с нескольких оргазмов.       — Завтрак, — напомнила ему Эмма, выведя из наваждения.       Киллиан приподнял подбородок и несколько раз моргнул, приходя в себя. Подойдя к принцессе, он лукаво заглянул в её глаза, игриво склонив голову набок, и обвил её талию рукой.       — Можешь ли ты винить меня за то, что я предпочёл бы тебя вместо еды? — пропел он. Эмма заметила блеск металла и покосилась на крюк, которым он заигрывающе откинул локоны с её плеча ей за спину.       — Что это? — удивилась она, хлопая глазами.       — Это… хм… — пробормотал Киллиан и, разместив свою левую руку между ними, уставился на крюк.       Он настолько привык к нему, что сперва растерялся, когда Эмма сочла его чем-то чужеродным. Посмотрев на неё, он заметил изумление, с которым она разглядывала металлический предмет, изогнув одну бровь. А затем внезапным и очень простым движением, она взялась за изгиб крюка, как если бы взяла его за руку, и пришла очередь Киллиана удивляться. Он ожидал, что это могло смутить её, напугать, но абсолютно не думал, что она так легко примет это. Но Эмма не переставала его удивлять, и, притянув Джонса ближе, она коротко поцеловала его.       — Я хочу знать, что произошло с тобой, — произнесла она. — Ты можешь рассказать мне обо всём.       Киллиан одарил её ухмылкой и запечатлел на её губах ответный поцелуй, столь же поверхностый, но при этом невероятно мягкий.       — И ты можешь сделать то же самое. Ты ведь это знаешь? — спросил он осторожно.       Он помнил чувство одиночества, что исходили от неё, когда он смотрел на неё с помощью магии, и улавливал в её глазах настороженность и сомнения, которых не видел раньше, когда они были близки в прошлом, которое теперь казалось другой жизнью. И Джонс мог лишь представлять, какими воспоминаниями наделила её Реджина, что воздвигли стены вокруг её некогда открытого сердца. Однако в его разум проникла отвратительная мысль, что это было не только проклятие, но и он сам. Даже спустя вечность, он помнил её искреннюю улыбку, когда «Жемчужина Королевства» удалялась от пристани Мистхейвена. Мог ли он быть тем, кто действительно растоптал её?       Эмма прервала поток его самоуничижительных мыслей, кивнув в ответ на его вопрос, и, выпутавшись из его объятий, невесело усмехнулась.       — Нам потребуется не одна бутылка рома для этого разговора, — саркастически произнесла она, и Киллиан слабо улыбнулся, стараясь подавить обуревающее его беспокойство.       Эмма тем временем достала продукты из холодильника, а затем щёлкнула кнопкой кофеварки, и помещение заполнил потрясающий аромат. Киллиан наблюдал за тем, что она делала, изъявляя желание помочь, но каждый раз, когда Эмма использовала неведомые ему предметы, он хмурил брови, осознавая свою бесполезность. В конце концов он всё же нашёл себе применение, когда смог забрать у принцессы нож и помидор, который она собиралась нарезать для чего-то под названием сэндвичи. С режущими предметами Джонс справлялся очень хорошо, имея большую практику нарезки как неодушевлённых предметов, так и вполне живой плоти. И, воткнув остриё в красную мякоть, он вдруг задумался о том, стоило ли Эмме знать всё.       Когда завтрак наконец был готов, они разместились за столом, друг напротив друг друга и, пожелав приятного аппетита, принялись есть. Киллиан с интересом взял кружку кофе, переполненный любопытством ощутить вкус того, что способно было издавать столь потрясающий аромат. И он едва сделал глоток, когда Эмма спросила:       — Так что же произошло?       Киллиан с трудом удержался от того, чтобы поперхнуться.       — То есть, ты хочешь начать прямо сейчас? — скривился он.       — Я чувствую, что это будет очень долгая история. Так зачем терять время? — невинно пожав плечами, решила она.       Киллиан опустил взгляд и кивнул, а затем начал свой рассказ с момента, как они пристали к берегу Зачарованного Леса и обнаружили, что все его жители, за редким исключением, исчезли. Он рассказал о том, как тут же помчался к Злой Королеве и не нашёл её, а затем погрузился в пиратскую жизнь с головой, сперва стараясь найти зацепки, затем — отвлечь себя от душераздирающего чувства потери. Она знала, что он делал, намеренно подробно расписывая череду кораблей, что он ограбил, и городов, что посетил, лишь бы отсрочить момент, когда ему придётся говорить о Миле. И она терпеливо ждала, когда он будет готов.       Для этого им не хватило завтрака, и они, взяв ром, переместились на диван. Устроившись на другом от него конце, Эмма подогнула под себя ноги и взяла наполненный стакан, что он ей протягивал. Она не торопила его словами, но её ожидающий взгляд был гораздо красноречивее, когда он, не сводя с неё глаз сделал глоток напитка. Опустив стакан, он поболтал его в руке, и пронаблюдал за тем, как золотистая жидкость перекатывалась по его стенкам.       — Мила была… — начал он и осёкся, когда его голос сорвался.       Эмма придвинулась ближе к нему и мягко положила руку на его предплечье, а, когда он посмотрел на неё, ободряюще улыбнулась.       — Я не думал, что смогу полюбить снова, — осторожно произнёс Джонс, наблюдая за её реакцией. — А когда почувствовал это, вместе с тем закралась вина.       — Из-за меня? — уточнила Эмма и получила в ответ короткий кивок. Она аккуратно коснулась его щеки пальцами, заставляя посмотреть ей в глаза, и вкрадчиво произнесла: — Тебе не за что себя винить. Я исчезла. И вероятность того, что мы встретимся вновь была почти равна нулю. То, что ты пытался жить дальше, — абсолютно нормально.       Он вернул ей улыбку, и она, потянувшись к нему, запечатлела лёгкий поцелуй в уголке его губ. Взяв его за руку, Эмма перекинула её через своё плечо и устроила голову на его груди, и Киллиан, мягко поглаживая её пальцами, продолжил говорить, тихо, но открыто, не желая утаивать какие-либо секреты от неё. И она выслушала его, спокойно и терпеливо, не выказывая осуждения или неприязни. Её пальцы скользили по изгибу крюка в задумчивом, неосознанном действии совершенно обыденно, словно в его металлической конечности не было ничего странного. Он красочно описал ей своё стремление отомстить Румпельштицхену, не стесняясь в выражениях, и то, как вынашивал планы его убийства столетиями, а затем появился маг.       — Он сказал, что я должен выбрать: либо месть, либо любовь. И вот я здесь, — закончил Киллиан.       Эмма выпрямилась и посмотрела на него, и он заметил в её взгляде настороженность.       — Ты отказался от всего… ради меня? — тихо спросила она.       Он проникновенно заглянул в её глаза, а затем кивнул.       — Да.       И был вознаграждён за это сладким поцелуем, горячим и влажным. Обвив его шею руками, Эмма запустила пальцы в его волосы, ласково пропуская их между фалангами, а Джонс прижимал её к себе, положив крючковатую руку ей на талию. Он чувствовал, как охотно она поддавалась его движениям, и её бёдра переместились ближе в отчаянном желании слиться с ним. Но затем внезапно её тело напряглось, и она отстранилась. Не глядя на Киллиана, она отодвинулась от него, делая вид, что лишь потянулась за своим стаканом, что стоял на кофейном столике перед диваном. Но его было не так просто провести.       — Что-то случилось? — спросил он с беспокойством.       — Нет, ничего, — ответила она и, всё же посмотрев на него, выдавила из себя фальшивую улыбку.       — Ага, — понуро обронил Киллиан, ни на секунду не поверив её словам, но не желая на неё слишком давить. Он только надеялся, что она расскажет ему, когда будет готова. — Твоя очередь рассказывать, что с тобой приключилось, Лебедь.       Эмма сделала ещё глоток рома и, вновь откинувшись на спинку дивана — на этот раз держась на расстоянии от Киллиана, — начала рассказ.       — В тот день я проснулась от грохота за окном. Это была словно гроза, и молнии сверкали в сиреневых тучах. Они надвигались на замок и обволакивали всё на своём пути. А затем мы оказались в совершенно другом мире, никаких лесов, волшебных существ и прочего. Ты видел улицы здесь — вот примерно так же выглядел наш город. Только гораздо меньше и скромнее. Я осознаю это перемещение сейчас, но тогда… мы просто оказались… в наших новых домах, считая себя кем-то другим. В другом мире и даже в другом времени. Не знаю, решала ли Реджина, где мы окажемся.       — И вы сразу оказались в этом времени? Поэтому ты почти не изменилась? — уточнил Киллиан.       — Нет, я думаю это было лет на десять-пятнадцать раньше, но мы словно застряли в одной временной петле. Ничего вокруг не менялось. У нас была очень старая техника, и когда я выбралась оттуда, я заметила это, но списала это на то, что Сторибрук был захолустьем, и потому прогресс долго добирался туда. Современные телефоны, ноутбуки, машины сильно отличались.       Киллиану ни о чём не говорили все эти названия, и его бровь изогнулась в недоумении. Но Эмма, не обратив на это внимание, продолжила:       — У меня была… не очень хорошая жизнь. Проклятье дало нам другие воспоминания, и я была… сиротой.       Её голос дрогнул на последнем слове и Киллиан испытал невероятное желание обнять её, но после её внезапного изменения в поведении это не казалось хорошей идеей. Вместо этого он лишь положил руку ей на предплечье, как сделала она для него совсем недавно. Она рассеянно скользнула взглядом по его ладони, но позволила ему проявить участие хотя бы таким маленьким жестом.       — Я работала в захудалом баре официанткой. Скудная зарплата, пьяные посетители, которые то и дело приставали ко мне, — на этих словах пальцы Киллиана дёрнулись на её руке, сжимаясь чуть сильнее и выдавая охвативший его гнев. — И там была одна женщина. Её звали Мэри Маргарет. Она работала учительницей в школе. В один из наиболее тяжёлых дней она заметила, как я плакала, когда мы случайно пересеклись в прачечной, и предложила помощь. И мы стали общаться. Она даже предложила мне перебраться жить к ней, так как с моей зарплатой мне хватало лишь на тесную квартиру в ветхом доме.       — Видимо, очень хорошая женщина, — отметил Киллиан, улыбнувшись.       Но его выражение лица изменилось на удивление, когда Эмма добавила:       — Это была моя мама. Теперь я это знаю. И, видимо, Реджина знала это уже тогда. Меньше, чем через неделю, она заявилась ко мне и под видом доброго мэра, желающего помочь бедной девушке, дала денег и предложила переехать в большой город с перспективами. И вот я здесь. И у меня… в принципе, всё было не так уж плохо. Я нашла работу, жильё, даже купила машину. А теперь оказалось, что всё ложь, я никогда не была сиротой… ты… и мои родители…       — Мы найдём их, Свон, — ободряюще пообещал Киллиан, склонившись вперёд так, чтобы он мог смотреть ей в лицо.       Она несмело подняла на него взгляд.       — О, их не надо искать. Я точно помню, где находится Сторибрук.

***

      Когда Эмма открыла Киллиану правду о том, что она помнила всё о том месте, где находились её родители, он был уверен, что уже на следующий день они отправятся в путь. Но они этого не сделали. Когда выходные прошли, Эмма абсолютно обыденно собиралась утром на работу и пила кофе под пристальным взглядом Киллиана, избегая смотреть на него. И его сердце охватывало замешательство, растерянность. Принцесса пережила многое — он знал это безошибочно, но ему отчаянно хотелось знать, что творилось в тайных уголках её души, что делало её закрытой и осторожной.       Несколько дней он просидел дома, листая то немногое количество книг, что он смог найти у Эммы, а к её возвращению готовил ужин. По крайней мере, что-то похожее на него из тех продуктов в её холодильнике, применение которым он знал. Она не смогла скрыть своего удивления, когда он впервые встретил её накрытым столом, и несколько замешкалась прежде, чем сесть и осторожно попробовать его стряпню. Медленно пережёвывая, она скользнула взглядом по его ухмылке, с которой он смотрел на неё, а затем принялась есть активнее, оценив весьма приятный вкус блюда.       После ужина они устроились на диване, и Эмма включила фильм по телевизору. Киллиан забавно удивлялся спецэффектам, считая их какой-то дикой магией, и она с улыбкой объясняла ему в общих чертах, как они создаются. И он мог лишь выдавить ошеломлённое «Чёрт Возьми». А затем, когда фильм закончился, они собрались спать. Немного неуверенно Киллиан направился за ней в спальню, поскольку она не предложила ему другого варианта, и делить постель было для них обычным делом. Но так было в прошлом. Пока он избавлялся от своей одежды, Эмма переоделась в пижаму, состоящую из коротких шорт и майки, и, сев на кровать, уставилась на его полностью обнаженное тело.       — Напомни мне, что мы должны купить тебе бельё и что-нибудь для сна, — пробормотала Эмма, задержавшись взглядом на его члене, и Киллиан усмехнулся, польщённый её вниманием.       Он подошёл к кровати и, взявшись за край одеяла, застыл, когда заметил, тревогу в выражении её лица. Однако она промолчала и, выключив свет на прикроватной тумбочке, забралась под одеяло. Джонс повторил за ней, и они оба какое-то время лежали на спине в полной темноте, ощущая, как напряжение натягивалось между ними тонкой струной. Он слушал её глубокое дыхание, глядя в потолок, прежде, чем решился обнять её, но стоило ему зашевелиться, как Эмма поспешно отвернулась в противоположную от него сторону с коротким «Спокойной ночи». И Киллиан, недоумённо хлопая глазами, передумал вторгаться в её пространство, по крайней мере до тех пор, пока не разберётся с тем, чему ему предстояло противостоять.

***

      Спустя пару дней Киллиану надоело сидеть в четырёх стенах, и он отправился слоняться по округе, а, вернувшись в квартиру, столкнулся в дверях с обеспокоенной Эммой.       — Где ты был? — поинтересовалась она.       — Просто… гулял, — пожал плечами Киллиан.       Эмма прикусила нижнюю губу, разглядывая его с ног до головы, а затем закрыла дверь за собой.       — Пойдём, — уверенно решила она.       — Куда? — удивился Киллиан.       — Купим тебе одежду, в которой принято ходить в этом мире, — объяснила Эмма.       Киллиан едва сдерживал челюсть, чтобы она не отвисла, когда они прохаживались по огромному торговому центру, в поисках чего-то подходящего. Его глаза разбегались от обилия вариантов, а в голове едва укладывалась такая лёгкая доступность всего этого. Одежда из кожи и мехов, ювелирные украшения и часы, обувь на любой сезон — выбирай не хочу. Эмма завела его в один из магазинов и позволила ему выбрать что-то самостоятельно, полагаясь на его вкус, и, когда он скрылся в примерочной, она с любопытством ждала его рядом с кабинкой. Настала её очередь сдерживать челюсть, стоило ему появиться из-за дверцы. На нём была тёмно-синяя рубашка, приталенный жилет подчёркивал фигуру, а чёрная кожаная куртка отчётливо перекликалась с тоской по невозможности носить своё любимое пальто. И джинсы… безумно узкие и очерчивающие его бёдра.       — Как тебе? — спросил Киллиан, вертясь перед зеркалом. — Я не слишком уверен насчёт этих штанов. Будет ли в них удобно. Но по крайней мере моя задница в них выглядит отлично, — он повернулся к ней и с широким оскалом отметил, что Эмма явно считала так же, сверля взглядом его ягодицы, плотно обтянутые тканью.       — Так и есть, — протянула Эмма, заставив себя посмотреть ему в лицо.       Его улыбка была совершенно нахальной, и Эмма была уверена, что он умышленно провёл кончиком языка в уголке губ, отчего у неё почти перехватило дыхание. Встряхнув головой, она сбросила с себя это наваждение, и обернулась в сторону торгового зала.       — Думаю, нужны ещё одни штаны и пара рубашек, — пробубнила она.       — Не стоит, я обойдусь этим, — попытался отказаться Киллиан. — Не нужно тратить на меня деньги.       — Это меньшее, что я могу сделать для твоей адаптации здесь, — обронила она и направилась к вешалкам.       Джонс замер, переваривая её слова, и их смысл медленно проникал в его разум.       — Лебедь, я хочу задать тебе вопрос, — начал он, когда позже они шли по широкой улице, и он нёс несколько пакетов со своей новой одеждой. Местной одеждой. — Я прошу тебя честно ответить на него мне, но самое главное себе.       Эмма ощутила, как сжалось её сердце оттого, что она наверняка знала, что это будет за вопрос.       — Ты не хочешь ехать в Сторибрук, ведь так? Хочешь остаться здесь? — спросил Киллиан и остановился.       Эмма сделала несколько шагов вперёд, а затем развернулась к нему, одарив мрачным взглядом.       — Дело в том, что… я не знаю, хочу я или нет, — отозвалась Эмма. — Моя жизнь… моя фальшивая жизнь… знаешь, она была не так уж плоха здесь, в этом городе. Я привыкла к ней, научилась с ней жить и делать с ней… что-то. И в одночасье я узнаю, что всё это ложь. И более того мне придётся иметь дело со Злой Королевой, которую я считала не более чем персонажем из детских сказок, и этой её чёртовой магией. Я привыкла, что я одна и должна справляться со всем сама по себе. И теперь это всё в моей голове, обе эти жизни. И несмотря на то, что одна из них фальшивка, она всё равно… наложила на меня отпечаток, понимаешь? И ты… — она осеклась, заметив, как глаза Киллиана стали шире, а губы приоткрылись, когда она словно уколола его своим словом. — Я считала, что любовь приносит одни страдания, и мой максимум — это встречи на одну ночь. А затем появляешься ты со словами любви. Я прихожу домой, и ты там, и ты готовишь мне ужин так, словно это само собой разумеющееся. И я… Я знаю, что у меня есть к тебе… чувства. Но эти две жизни… Они будто не складываются в одну целую мозаику. Всё это слишком… быстро и много. Мне просто нужно… время.       Она замолчала и теперь наблюдала за тем, как он беспомощно открывал и закрывал рот в тщетных попытках подобрать нужные слова, чтобы успокоить её. Но вся эта ситуация была слишком нестандартной и казалась настоящим безумием, и потому Эмма не винила его за не столь быструю реакцию на ответ, который он сам же просил.       — Конечно, бери столько времени, сколько тебе нужно, дорогая, — наконец сказал он с печальной улыбкой на губах и к изумлению Свон, развернулся в другую сторону.       — Куда ты? — спросила она, сделав шаг к нему.       — Просто… послоняюсь немного, — ответил Киллиан, пожав плечами. — Не волнуйся, я запомнил дорогу. У пиратов хорошо развито умение ориентироваться. Я приду. Только позже.       Эмма нерешительно посмотрела на него, а затем медленно двинулась в сторону дома. Несколько раз оглянувшись, она видела, как он, пройдя несколько шагов, опустился на ближайшую скамейку, и её порывом было вернуться за ним. Но она не стала, вместо этого желая ощутить свободное пространство.

***

      В квартире было тихо и пусто — так, как она привыкла. И она собиралась раздобыть себе еды и посмотреть глупый комедийный сериал, не думая ни о чём. Но открыв холодильник, она уставилась на тарелку с запечёной рыбой и овощами, заботливо приготовленными для неё Киллианом. Её губы дрогнули, и она немного помедлила прежде, чем взять ужин и поставить его в микроволновку. В ожидании она обвела кухонную зону взглядом, и отчётливый образ Киллиана, суетящегося у плиты, явился ей. Он так старался, чтобы всё было готово к её приходу, и его стремление позаботиться о ней казалось абсолютно естественным. Невольно Эмма задумалась о том, чем вообще заслужила это. И ответ был ясен и очевиден. Он любил её, любил и не стеснялся говорить об этом, любил даже спустя несколько сотен лет и сквозь весь свой жизненный багаж. И это было так удивительно — знать, что кто-то ставил её на первое место и готов был ради неё на многое. Даже дать ей больше свободы, когда ей было это нужно, но самому вряд ли хотелось этого.       Микроволновка издала писк, возвещая о готовности ужина, чем вывела Эмму и раздумий. Устроившись на диване, она включила сериал и принялась есть, не сводя взгляд с экрана. Посмеявшись над очередной шуткой, она подумала о том, что Киллиан обязательно бы её прокомментировал, и рассеянно посмотрела на пустое место рядом с собой. Она перевела взгляд полный надежды на дверь, ожидая, что он вот-вот войдёт. Но этого не случилось, и Эмма начала жалеть о том, что оставила его там. Как она вообще согласилась на это? Оставить его одного в незнакомом городе и даже мире было огромной глупостью. Но Киллиан выглядел уверенно, так, словно знал, что делал, и Эмма легко повелась на его браваду. Знал ли он на самом деле? Или лишь притворялся?       Прошло несколько часов прежде, чем он наконец пришёл. Погрузившись в мысли, Эмма лежала на кровати поверх покрывала, полностью одетая и готовая в любой момент сорваться на его поиски, когда услышала, как открылась входная дверь, а затем послышались шаги. Она прислушивалась к ним, в смятении ожидая того, что он будет делать дальше, и пытаясь разобраться в том, чего она хотела больше: чтобы он остался в стороне или лёг рядом и крепко обнял её.       А затем все звуки стихли и, выждав время, Эмма поднялась и вышла из спальни. Киллиан лежал на диване, отвернувшись лицом к его спинке и спал. Он не потрудился переодеться или попросить у неё постельное белье и подушку, видимо, не желая беспокоить её. И Эмма ощутила укол вины за то, что он в очередной раз поставил её комфорт выше своего. Но одновременно с тем это наполняло её сердце теплом.

***

      Киллиан проснулся от мерзкого покалывания в руке, на которой он пролежал долгое время. Не открывая глаза, он поморщился и стал вертеться, желая перелечь на другой бок, когда почувствовал, что его тело толкнуло что-то, а затем послышался короткий женский вскрик и грохот. Сон как рукой сняло, когда он резко встал и увидел Эмму, лежащую теперь на полу.       — О, нет. Прости меня, любовь, — забеспокоился он, помогая ей подняться. — Я не знал, что ты… — он остановился, собирая воедино картину происходящего.       В комнате царил полумрак, растворяюшийся в тусклых рассветных лучах. На диване он увидел подушку и лишь сейчас осознал, что спал на ней, а не мучался от неудобного положения шеи. И Эмма, его прекрасная принцесса, несмотря на все слова, на всю неразбериху, была здесь рядом с ним, прижимаясь к нему всем телом. Она застенчиво опустила взгляд.       — Ты уснул здесь, и я просто… не хотела тебя будить, — тихо произнесла Свон.       — Но хотела обнять меня? — неуверенно спросил Киллиан.       Её глаза-изумруды резко метнулись к его океанам.       — Больше, чем ты думаешь, — отозвалась она.       Киллиан наградил её мягкой улыбкой и осторожно потянулся к ней, готовый отступить при малейшем её сопротивлении. Но она позволила ему коснуться её щеки и вернула ему нежность и обожание в своём взгляде, а затем одарила его ласковым поцелуем. Её губы были мягкими и сладкими, растворяя его в этом ощущении словно в невесомости. Здесь не было страсти, но был невероятный трепет и чувственность, которые она старалась передать ему сквозь касания их губ, скольжение языков друг по другу. И он понимал её без слов, отчётливо ощущая изменения в её настроении. Толкнув его на диван, Эмма оседлала его и, коротко поцеловав, заглянула в его глаза так, что он мог видеть блеск её собственных.       — Ты в порядке? — учтиво поинтересовался Киллиан.       — Да, — кивнула она. — То есть… нет, не совсем. Но я хочу, чтобы так было. вместе с тобой, — призналась она, и он видел, как нелегко ей далось это откровение.       — Что мне сделать, чтобы это было лучше? — спросил он, сжимая её изящную руку, лежащую на его груди.       — Просто… делай то, что ты делаешь, — ответила Эмма. — У тебя хорошо получается ставить под сомнения все те фальшивые представления о любви и заменять их чем-то… чудесным.       Она не могла сдержать улыбки, наблюдая за тем, как на его лице расцветало выражение счастья, и он притянул её к себе для нового поцелуя. Но, позволив себе лишь мгновение, она, отстранившись, внимательно посмотрела на него, и он заметил в её глазах неуверенность.       — В чём дело, любовь моя? — он игриво намотал кончик её шелковистой пряди волос на палец.       — Я… я говорила тебе про средства от беременности и болезней, — заговорила она и, получив его кивок, продолжила: — Есть другие средства от беременности, но… они не защищают от инфекций. И переход к ним означает, что… хм… мы эксклюзивны друг для друга.       — Я только твой, Лебедь, — ни на секунду не задумываясь, заявил он.       — А я — твоя, — согласилась она. — Есть некоторая процедура, которую мы должны пройти перед этим.       — Всё, что угодно, — уверенно сказал Киллиан.

***

      Они учились жить вместе, открывая для себя новые грани отношений в условиях мира без магии. В голове Киллиана долго не укладывалось, что принцесса каждый будний день вставала с утра, чтобы пойти на работу и возвращалась вечером, лишь изредка освобождаясь пораньше. А она удивлялась, что он всегда ждал её с приготовленным ужином, горячим шоколадом с корицей и тёплыми объятиями.       — Я тоже должен найти работу, — решил Киллиан, когда одним вечером они нежились в руках друг друга, смотря фильм, в котором герои с важным видом расхаживали по офису. Эмма подняла на него взгляд, и он добавил: — Это неправильно, что ты содержишь нас обоих.       — Но ты тоже вкладываешься, просто по-другому, — отозвалась она. — И в этом нет особого смысла, так как… так как, вероятно, мы пробудем здесь недолго.       Брови Киллиана взмыли вверх, стоило ему осознать, что это был первый раз больше, чем за неделю, когда Эмма упомянула необходимость отправиться в Сторибрук. Пусть и настолько завуалированно. Он пытался поднять эту тему не раз, но она постоянно уходила от неё или тут же менялась в настроении, и он отступал, видя, что она не готова это обсуждать. Теперь же она заговорила об этом сама, и он собирался осторожно узнать её мысли по этому поводу, но они были прерваны оповещением её телефона, звонко прокатившимся по всей комнате. Эмма потянулась к кофейному столику и, взяв девайс в руки, взглянула на экран.       — Это результаты анализов из клиники, — сообщила она, выпрямившись, и Киллиан наблюдал за тем, как ловко её пальцы бегали по экрану, пока она, не сообщила, облегчённо выдохнув: — Со мной всё в порядке.       — Прекрасно, — отозвался Киллиан.       Встав с дивана, Эмма сходила в комнату за ноутбуком и, набрав логин и пароль почты, которую она завела Киллиану специально для этого случая, повернула экран к нему, а он недоумённо уставился на неё.       — Это вроде как… личная информация. Я подумала, ты захочешь увидеть её первым, — пожала плечами Эмма.       — Я ценю это, — улыбнулся он. — Но мне нечего от тебя скрывать. К тому же, я не слишком хорошо научился с этим обращаться.       Он неловко почесал за ухом, и Эмма хихикнула, оценив его мило застенчивый вид. Она придвинулась ближе к нему, чтобы они могли видеть экран вместе, и навела курсор на письмо. Под их внимательными взглядами она пролистала всю страницу сверху вниз и радостно подытожила:       — О, ты тоже чист!       — Почему мне кажется, что ты была не слишком уверена в этом? — усмехнулся он.       — Двести лет пиратства. Можешь ли ты винить меня за это? — шутливо произнесла Эмма.       — Да, пожалуй, у тебя были основания, — согласился Джонс, и Эмма отметила, как покраснели кончики его ушей.       Между ними повисла тишина, и они с улыбкой обменивались игривыми взглядами.       — Что ж… — скромно нарушил момент Киллиан.       И его слова будто были последней каплей в натянутом напряжении между ними, которое они больше не могли сдерживать. Их цепкие руки срывали части одежды друг с друга, поспешно и путаясь от скорости. И Эмма была готова поклясться, что слышала треск ткани, когда капитан зацепился крюком за её джинсы, но сейчас ей было всё равно. Ей необходимо быть полностью его, чувствовать его горячую кожу своей, ощущать касание его пальцев на всём её теле и особенно в самых чувствительных местах, где она отчаянно нуждалась в его внимании. Полностью обнажённые они опустились на диван, не собираясь тратить ни секунды на перемещение в спальню, и он прильнул к её боку. Его гладкий, плотный член упёрся в её бедро, и она ощутила нарастающее предвкушение внизу живота. Когда его металлический придаток скользнул по её груди, её удивлённый вскрик был приглушён его губами, и он дразнил её изгибом крюка, превращая сосок в острый пик. Его губы перемещались ниже, очерчивая линию её челюсти, шеи, ключиц, и он втянул её сосок в рот, заменив холодный твёрдый металл горячим влажным языком. Эмма закатила глаза от удовольствия, прокатывающегося по всему её телу от этих мощных контрастных ощущений, а затем почувствовала, как крюк скользил по её животу и вскоре оказался у её промежности. Приподняв голову, она с любопытством наблюдала за тем, как он оглаживал шов её складок, а затем обессиленно плюхнулась на диван, когда он проник между ними и стал теребить её набухший от возбуждения клитор. Она с придыханием шептала его имя и слышала, как он, переместившись к другой груди, усмехнулся и одарил её сосок щекотящим дуновением своего горячего дыхания. Она прекрасно знала, как он выглядел в этот момент: нахально, самодовольно, гордясь собой за то, что он с ней делал, и чертовски привлекательно с искорками озорства в его бескрайней синеве.       — Ты божественна, — прогудел он в её кожу, посылая дразнящие вибрации. — Такая красивая, такая милая и сладкая. Обожаю тебя, Свон, — говорил он, и эти слова обволакивали её душу, затягивая раны, что создало проклятье Реджины.       Крюком он продолжал описывать узоры вокруг её напряжённого бугорка и оглаживал дырочку, заставляя её извиваться под ним. Эмма умышленно придвинулась к нему плотнее, чтобы с каждым движением тереться о его эрекцию, и Киллиан потерял контроль от нетерпения оказаться в ней. Подцепив крюком её ногу, что была ближе к нему, он перекинул её через себя, и выровнял член с её входом, но остановился в последний момент, цепляясь за остатки разума и ответственности, не поглащённые вожделением.       — Что насчёт беременности? — спросил он, внимательно глядя на неё.       — Не беспокойся об этом, — попросила Эмма, ведь в тот же день, когда они с Киллианом всё обсудили, она установила имплант. — Всё уже под контролем.       И в следующее мгновение она издала протяжный стон, когда он наполнил её медленным и настойчивым движением, войдя сзади.       — О, Эмма, — томно прохрипел он ей в ухо. — Ты невероятна. Такая тугая и мокрая для меня.       Его похвалы словно угодили точно в клитор, разливая тепло по её промежности, когда он принялся двигаться в ней, с каждым толчком проникая глубже, но совершенно не спеша, размеренно и спокойно, позволяя им обоим прочувствовать, как ощущалось единение их тел. Глядя на него через плечо затуманенным взглядом, она наблюдала за тем, как Джонс ласково тёрся о её плечо щетиной и покрывал его мелкими поцелуями, а заметив её внимание, он коснулся губами её виска, а затем прислонился к щеке — жест излишне целомудренный в текущих условиях, но невероятно трепетный. Он не желал траха по-быстрому, он желал заниматься с ней любовью, лениво и медленно, стараясь исследовать, как отзывалась на его движения каждая клеточка её тела. И Эмму окутали покой и умиротворение, когда она полностью отдалась ему, отпуская контроль и не думая ни о чём, кроме этого момента.       Приподняв её ногу выше, Киллиан немного изменил ракурс и увеличил темп. Он вновь прислонил крюк к её клитору и ощутил, как она сжалась вокруг его члена, заставив его издать похотливый вздох. И её стоны повторяли его ритм, пока он медленно и неизбежно вёл её к краю. Пальцы принцессы сжались на его бедре, когда её стенки стали сокращаться, и из её груди вырвался крик удовольствия. И Киллиан последовал за ней, наполняя её нитями спермы.       Капитан водил по её телу металлом, успокаивая её жар, пока она тяжело дышала, приходя в себя, и она чувствовала, как его член шевелился внутри неё, всё ещё спазмируя после оргазма. Просто лежать в его объятиях с ним внутри, никуда не торопясь и ничего не опасаясь, было удивительно и волшебно, когда он холил и лелеял её тело нежными поглаживаниями и влажными поцелуями.       Когда он наконец покинул её, Эмма ощутила, как его семя потекло по её складкам. Это было ново и интригующе, и она поймала себя на том, как это вновь включило её. Однако оценив расслабленный вид Киллиана и его мягкий член, она собиралась просто принять душ. Свон нехотя спустила одну ногу с дивана, но он только сильнее прижал её к себе.       — Не торопись, — прошептал он, уткнувшись носом в её шею и вдохнув её аромат.       Эмма послушно легла обратно, а он, поднявшись, переместился вниз и встал на колени между её раздвинутых ног. Меньше всего она ожидала, что после всего он будет пробовать её на вкус. Но он это сделал. И Эмма, широко раскрыв глаза от изумления, уставилась на его тёмную шевелюру между её бёдрами. Он ел её, словно самый вкусный десерт в своей жизни, уделяя внимание каждому потаённому дюйму, и по всему её телу прокатилась волна кайфа, когда он проник языком внутрь. Её бёдра непроизвольно дёрнулись, и Киллиан крепко обхватил их, желая удержать на месте, а затем усилил натиск, жадно втянув в рот её клитор, зажал его между губами. Извиваясь Эмма, схватила его волосы на затылке в кулак, и он издал стон боли, но даже не думал ей противиться или прерываться, концентрируясь на ней и только на ней. И вскоре Эмма вновь прокричала своё освобождение.       Плоским языком Джонс провёл по всей её промежности, захватывая все свидетельства её оргазма, а затем поднялся и, глядя прямо ей в глаза, невероятно эротично облизал губы. Приоткрыв рот в изумлении, Эмма наблюдала за тем, как он надвигался на неё, а затем он накрыл её рот своим, передавая ей смесь их вкусов.       — Я… я не думала, что ты сделаешь это, — призналась Эмма между поцелуями.       — Ничто не помешает мне насладиться твоим экстазом, дорогая, — низко проговорил он, прижимаясь к ней, и она ощутила его нарастающую эрекцию, прижавшуюся к её лобку.       И после следующего оргазма, что она получила, катаясь на нём, пока он любовался ей влюблёнными глазами снизу вверх, она перестала их считать в ту ночь.