365 дней моей смерти

День 1: Первым днем смерти Кан Мора стал тот день, когда она встретила Чон Чонгука. Мальчика в потрепанных шортах, который катался на мопеде и отвозил заказы. Почему же этот день натолкнул ее на смерть? Потому что, встретив этого милого мальчика впервые, ее глаза вновь засияли за долгое время, и сердце начало биться быстрее. Ее рука незаметно сжалась, кончики пальцев дрожали. Ее осенило. Она ощутила свободу. Она увидела в нем ту свободу, о которой молча мечтала последний год. А свобода и есть смерть. Хоть и некоторые называют ее жизнью. День 278: – Я хочу тебе кое-что сказать, – молодая девушка с темными короткими волосами теребила кольцо в руках, – И я считаю, что тебе тоже стоит мне довериться и признаться. Обычная кофейня. Кофе немного безвкусное. Сахара мало. Интерьер прекрасный, светло, белые столы и стулья. Стены и пол тоже белые. Одна лишь стойка баристы деревянная, а доска с ценами темно-зеленая. И круассаны здесь, кстати, отличные. Особенно с семгой. – Да ты права. Мне стоит тебе кое-что сказать… Но, тебе стоит высказаться обо всем первой, раз ты начала эту тему. Перед ней стоял пустой стул. Девушка болтала сама с собой, и периодически легонько била себя по лбу. – Не пойдет, – пробормотала она в воздух, – Он придет через пять минут. Мне надо все отрепетировать. Только через пять минут никто так и не зашел в эту дверь. И через десять. Через час она решила уйти. Кофе не допила. Он был все же безвкусным. День 365: Посуда была разбита. Она разбивалась много раз, и ни разу ее никто не склеил. Никто не попытался починить разбитое. Ведь разбитое равно непригодное к использованию, к употреблению, к любви. Разбитое равно мертвое. Квартира была пуста. Не было даже милого дивана, стоявшего посреди гостиной. Кругом лишь белоснежная посуда: тарелки и чашки для чая. А еще лежало тело на холодном кафеле, упираясь взглядом на лежавшее рядом кольцо, брошенное напоследок. Тело никто не укрывал. Никто к нему не прикасался, не искал. Никто не попытался утешить. Не было смысла. Ведь разбитое равно мертвое. День 1: Было в Чонгуке нечто удерживающееся взгляд. То ли его горбинка на носе, то ли маленькие мешки под глазами, то ли спадающая челка его каштановых прядей. А, быть может, его взгляд. Скорее всего, его взгляд. Мора не любила смотреть людям в глаза, перестала стараться их разглядывать, пытаясь найти что-то свое. Но у Чонгука глаза блестели, что не заметить этот блеск было невозможно сразу. Что-то прекрасное в нем все-таки было. Они подъехали к больнице. Водитель им знатно помог, доводя Чонгука до самой палатки, поддерживая за талию. Конечно, в лице незнакомого парня читалась некая грусть от не запланированных событий. Мора ждала врача на маленькой скамейке возле двери, поджав руки и губы. – Все ведь в норме? – спросила девушка. – Не беспокойтесь, госпожа, жить он будет, – улыбнулся вышедший из палаты врач, – Вот только левая нога, на которую упал мопед все де пострадала. Ему нельзя много ходить. Пока нога полностью не залечится, рекомендую первые месяца передвигаться на инвалидной коляске. По крайней мере два месяца точно. – Это плохо… У него перелом? – Да… К сожалению была задета мышца ноги после небольшого перелома, мы сделали все возможное и установили гипс. Он будет ходить и сможет даже заниматься спортом. Перелом, как я говорил, небольшой. Нужно время зажить мышце. – Поняла. Спасибо, – девушка взволнованно кивнула, – Я могу зайти к нему? – Он спит, – улыбнулся врач, – После долгого допроса он уснул. – Вы нашли его родственников? – Нет. Не нашли. Его телефон разбился при падении, поэтому никаких контактных данных мы не смогли получить. Сам он не помнит их номера, а свою квартиру он отказывается называть. – Стоит ли мне вызвать полицию? – Вам стоит вызвать ее завтра, когда парень отдохнет и очнется. – Сколько ему лежать здесь? – Думаю, меньше двух месяцев. Полтора точно. Если его родственники или друзья не отзовутся, я разрешу вам навещать его в любое время. – Спасибо, – девушка застыла на месте. Почему то, ее совесть позволяла ей хотеть того, чтобы родственников и друзей этого парня не нашли. День 10: – Куда ты собираешься? Тэхен стоял уже возле нее. В майке и в черных трико, сонный и безопасный. Когда он не пил, он не поднимал руку на нее, не повышал свой тон. В последнее время он довольно спокойный. Мора все равно дрогнула. Ее шугал его присутствие дома. Она не хотела ему отвечать, но промолчав боялась разозлить. – В больницу. – Где болит? – Не болит, – покачала она головой, поднимая взгляд на своего мужа. Тот стоит такой опухший, домашний. Красивый, невозможно красивый, божественный. Словно греческий бог, словно сын Афродиты. И не может она поверить, что в этой красоте водятся черти. Что этот же парень бил ее неделю назад бутылками под алкоголя. – Тогда зачем? – Друга навестить хочу, – тихо проговаривает Мора, – в больницу попал. – Кажется я понял, про кого ты. Я знаю, что друзей у тебя почти нет. А как же президентские дела? – Ничего страшного, я могу заняться ими и вечером. Тэхен кажется таким тревожным. Таким волнующимся, обеспокоенным ей. Он делает такой хороший вид, что ее дела ему что-то значат, что она ему важна. Аж хочется верить этому. – Ты ведь к Чонгуку, да? Ее рука еще раз дрогнула. Она говорила еще в первый день о том, что влюбилась в Чон Чонгука, но раз договор не позволяет ей встречаться с ним, то им необходимо развестись. Голос Тэхена был спокойный. Нежный, низкий, взбудораживающий. Так не хотелось, чтобы это переходило в крики злости и проклятия. Так не хотелось сново испытывать эту телесную боль. – Не отвечай, – сказал он, – Я догадался сразу. – А мне можно? – на всякий случай уточнила она, – Приезжать к нему… можно? – Зачем спрашиваешь, если уже собрала вещи для него? Езжай. Я тебя не держу. День 12: – Мора, ты уверена, что у него нет родственников? – Я не знаю. Он сам так утверждает. Я не могу ему не верить. Плечи опустились. Ей было грустно от той мысли, что Чонгук оказался совсем один на всей планете. Рядом сидела Суен, миловидная девушка с перекрашенными в розовый волосами, ее подруга с университета, правая рука в студсовете. Они хорошо общались до ее замужества, а затем у Мора не осталось времени и сил на друзей. Они пили соджу дома у Суен, а дораму, которую вместе начали смотреть еще днем, поставили на паузу. Мора не могла держать все в себе. Она влюбилась. Ее тянуло к Чонгуку, к этому незнакомому парню, которого она видела всего несколько раз в жизни. – Я не люблю Тэхена, – призналась она честно своей подруге после рассказа о Чонгуке, – Правда, любила, дорожила, уважала. Но прошел год и я поняла, что он не мой человек. Суен не знала, что происходит у них дома. Был уже вечер. На улице было темно, и Мора планировала оставаться с ночевкой, чтобы не тревожить шофера. Однако после долгой беседы ей начал названивать Тэхен. Это было впервые, когда он звонил. Наверняка пьян, и разозлился, когда не нашел свой мешок для пинков. – Слушаю, Тэхен. Внутри все сжалось. Она ушла в другую комнату, чтобы возможных матов подруга не услышала. – Не слушай, – сказал он, – лучше говори. Где ты? – Дома у подруги, я же тебя предупреждала, что не буду дома. У нас с ней дела. – Не слишком ли поздно? – Поздно, я знаю. Я буду здесь ночевать. – Понятно. – Тэхен, – сказала она шепотом, – ты пил? – Чего? – Ты пил? – Нет, Мора. Я бросил. День 2: – Очнулся! Девушка улыбнулась и от радости обняла парня в больничной пижаме. Тот щурился, пока не понял, где находится и в каком состоянии. – Я… Мне надо поехать на работу, – пробормотал парень и уже хотел встать, как жгучая боль прошлась по всему телу, а гипс тяжело давил на кожу. – Прости, – глаза Моры сразу опустились вниз, – Я не думала, что все будет так плохо. Но ты не можешь пока что ходить. – Ч-что? Невинные глаза резко распахнулись. Парень вмиг нахмурился и тяжело дышал. Он выглядел добрым, милым, невинным. Но таким потерянным и брошенным. Он будто боялся всего мира. Он начал дрожать, и одна слезинка покатилась по щеке. – Слушай, Чонгук, – позвала девушка, – Я все улажу, хорошо? Про работу и деньги ты можешь не волноваться, я все за тебя оплачу. Скоро ты встанешь на ноги и можешь дальше заниматься чем хочешь. Я правда не хотела, чтобы так случилось. – А где мой мобильник? – растерянно спросил парень. – К сожалению, он разбился при падении. Однако, – девушка открыла сумку и достала из него пакет, – я купила тебе новый. Я не знала, какой цвет тебе нравится, поэтому решила купить черный. Девушка широко-широко улыбнулась и обняла еще раз парня. – Ты не против, если я вызову полицию? – З-зачем? Я что-то натворил? – в ужасе протараторил парень, не принимая подарка. – Нам нужны твои документы, нужно узнать твоих родственников, близких. Узнать, кто ты такой. День 91: Осенние листья порхали, летя по слабому вечернему ветру. Ее согревал шарф, пальто и чужая рука в своей. Он улыбался и рассказывал одну из истории жизни. – Так я и получил этот шрам, – парень указал пальцем на свою щеку. Она чмокнула указанное место и зарылась от неловкости в своем коричневом шарфу. Они шли по парку после тяжелого рабочего дня с кофе в руках. Сидеть не хотелось. – Я проведу тебя до дома? – спросил Чонгук. – Не стоит. Я доберусь сама. – Почему я не могу тебя провести до дверей? У тебя строгие родители? – Чонгук… На самом деле у меня есть один секрет, о котором ты еще не знаешь. – Правда, и какой же? – Я тебе обязательно расскажу, но чуть попозже. – Это связано с твоей семьей? – Да. – Хорошо, расскажи, как захочешь. – Спасибо. – Кстати. У меня тоже есть один секрет. День 70: Она была в черной американке и в белых джинсах, которые стоят наверное очень много денег. А у Чона одно колено черных джинс порвано и футболка на один размер больше. Но им хорошо вместе. – Ты научился заново ходить, Чонгук! – кричала Мора, – Ты смог! – Это мы смогли, Мора, – широко улыбался брюнет. Ее глаза сияли. Чон стоял рядом с ней, и они через три часа должны были поехать в закрытый бассейн. – Будь моим, – после долгого молчания говорит девушка. Тихо. Напуганно. Боится напугать, – Пожалуйста. – Я кажется… уже твой, разве нет? – Давай встречаться, Чон Чонгук. – Это я должен был предлагать, – засмеялся парень, – Ты будешь моей девушкой, Кан Мора? – Буду! Буду! Буду! Они обнимались. Ее глаза вновь засияли. День 22: Пощечина обжигала. – Хватает, – сказал Ким, – выметайся с моего дома! – Ты… разведешься со мной? – прохрипела девушка. Ее грудь тяжело поднималась, набирая воздуха в легкие, – Ты меня отпускаешь? – Не видать тебе развода, поняла? Затылок был весь в крови. Ударилась об табуретку. Которую пытались кинуть в нее же. – П-почему? – Что? Ты еще смеешь разговаривать? Тэхен опять стал уродливым. Он не пил. Он просто… – Почему? Почему ты меня бьешь? Что я тебе сделала? – Заткнись! – Зачем ты брал меня в жены? Мои родители… Они же волнуются. Их дочь… – Заткнись! Твои родители тебя продали, усекла? Ты никому не нужна в этом мире. Хватит меня злить! – Почему ты меня пинаешь? – Заткнись, тварь! – Ты не знаешь как больно мне это переносить? Стало тихо. Она не старалась двигаться. Продолжала лежать на кафеле среди разбитой посуды. Через полчаса, как только Ким успокоил свой гнев, он аккуратно поднял ее на руках и уложил на диван. Он долго молчал, осматривая кольцо на пальце. – Прости. Он промолвил это через час после избиении. Мора лежала с закрытыми глазами и похоже, Тэхен принял ее за спящую. – Прости меня, мама, – тихо продолжал парень, – Я не хотел ее бить. Я не хотел быть как отец. Но зачем ты оставила меня, мам? Мора боялась двинуться. Тэхен плакал. – Она меня спросила, знаю ли я, насколько ей больно. Тогда меня осенило. Я знаю. Знаю. Я обещал тебе, что защищу тебя. А теперь надо защищать от таких, как я, – его голос дрожал, он обнял себя и продолжал сидеть возле дивана, – Мам, почему я знаю, насколько ей больно? Почему я чувствую ее боль? Почему я знаю, что такое быть избитым? Мам, почему ты тогда не вызвал полицию? Борясь со своими переживаниями, болью и желанием открыть глаза и заговорить с парнем, Мора не заметила, как медленно теряла сознание. День 45: – Привет, – безразлично бросил Ким, – Раз ты дома, то покушай. Я пойду спать. Кушай тихо, не разбуди меня. – Хорошо. – Я потом отправлюсь на съемки в Японию. Меня не будет два месяца. Не приводи никого домой, поняла? – Да. – Пока. Тэхен никогда не прощался… День 365: – Почему же тогда в моем доме лежит одинокое тело среди разбитой посуды в сумерках? Я могу на это ответить. Но вам тогда стоит послушать историю. Она будет длинная. Это история, занявшая 365 дней моей жизни. Я ее так и называю. «365 дней моей смерти». Да, такую историю, загадочную и непонятную с самого начало надо проговорить с самого начала до самого конца. День 91: – Но, знаешь, Тэюн… Иногда мне кажется, что мне легче умереть с этим секретом. Я не думаю, что смогу тебе его рассказать в этом году.