***
За его землями охотились многие. Наверное, именно поэтому Натан стал — или всегда был — таким. Когда тебя пытаются прикончить буквально все: от ближайшего окружения, которым слишком много заплатили, до наемных убийц, которые внезапно почувствовали себя бессмертными. Личная охрана Натана была выше всяких похвал. Его шпионы работали идеально: говорят, он отбирал лучших из клана Морияма, похищал их семьи и таким образом обеспечивал себе лояльность. Натана ненавидели и боялись одновременно. Грозный альфа, страшный и внешне, и внутренне. Никогда не знаешь, что он сделает дальше. Только безумец посмеет напасть на те земли, но Эндрю был безумцем. Нет, он не стал им в одночасье. Никто не становится? Он годами смотрел, стоя в сторонке, как гибнут его люди. Как крестьяне голодают. Как истончается кожа ремесленников. Как весь его регион, вся территория, вверенная ему по мифическому наследству, становится прозрачной. Он не мог себе этого простить. Сначала в ход шли ресурсы замка: запасы, накопленные его матерью, которая скончалась слишком рано, чтобы окончательно разориться. Эндрю поручил раздать зерно в самые голодные годы, но этого было недостаточно. Земля больше не давала того провианта, которое было нужно, торговля не приносила прибыли. Но поводом для войны стало не это. Нет, Эндрю бы нашел способ. Отменил последние налоги, выторговал условия для выхода к морю у соседей. Он отличный стратег. Он знает, что делать. Так что поводом для войны стало не это. Он договорился с соседями, которые вполне благосклонно к нему относятся, чтобы ему позволили перенаправить реку, чтобы дать почве хотя бы какой-то шанс. Поводом для войны стало то, что после очередного запойного праздника Натан решил вернуться к своим излюбленным развлечениям и вырезал целое поселение прямо у Эндрю под носом.***
— Ты не обязан, — Аарон подает ему доспехи. Тонкие, изящные литые пластины, которые сидят на Эндрю как вторая кожа. Индивидуальный заказ. Ники постарался, чтобы его кузен получил все самое лучшее, стоило ему занять пост правителя. Но Ники никогда не мог представить, что Эндрю действительно наденет это. — Я должен, — Эндрю финально осматривает себя в зеркале. У вас никогда не будет шанса произвести первое впечатление? Особенно, когда перед вами с одной стороны, собственные обескураженные воины, а с другой, — озлобленные на весь мир отморозки, воры и убийцы. Натан воспитал армию себе под стать. Точнее, то, что предстоит Эндрю, — это даже не армия. Так, небольшой защитный отряд, который Натан оставил чисто символически. Вся его армия сейчас на юге — оказывает поддержку Морияма, которые борются с народными восстаниями. Натан не поехал сам, нет, Веснински слишком горд для этого, хотя если бы герцог Тетсуи его “попросил” — поехал бы как миленький. Нет, Натан послал сразу две свои приближенные руки, оставив себе пару сотен человек. Но даже такое количество в невероятно укрепленном замке было проблемой. Именно поэтому Эндрю должен ехать сам: не просто подать пример своим воинам, которые, в отличие от отряда Натана, не участвовали в настоящих бойнях, но и попытаться переманить на свою сторону людей Натана. Его жители, даже знать и окружение, слишком запуганы, чтобы сказать и слово против, но Эндрю знает, что иногда достаточно зажечь спичку, чтобы вспыхнуло пламя. Захватить замок было невозможно. Даже длительная осада была бы бесполезна — запасы Натана бесконечны. Он славится своей демократичностью. Великий тактик и стратег. Эндрю вернул небольшую часть территорий — всего несколько гектаров — путем переговоров, и сразу получил репутацию дипломата. Аарон предлагал попытаться решить проблему словами, но нет. Погибли люди. Не просто воины и солдаты — Натан вырезал всех подчистую. Эндрю этого не простит. Да, дипломатия могла бы победить, но он не примет денег. Не примет земли, он хочет видеть голову Натана висящей на заборе. Слишком много страданий и ненависти посеял тиран. Он проверяет обмундирование и остается доволен. Его хрупкая фигура теперь кажется массивнее, оружие прибавляет веса. Он не был массивен, но у него другие сильные стороны. Выносливость, ловкость, собранность. Эндрю верит, что у них все получится.***
Замок Веснински — одно из самых укрепленных зданий среди существующих. За то бесчисленное количество раз, когда его пытались осадить, Натан научился многому. Там был и классический ров, на дне которого на всякий случай еще был целый ряд выстроганных колов, которые призывно торчали из воды. Естественно, подвесной мост. По классике — бойницы, горячее масло. Поговаривали, что он закупил даже пару огненных машин из Азии, но они были потеряны по пути. Нужен план.***
Эндрю второй час медленными шагами измерял главную залу. Тридцать восемь шагов в длину. Позорно маленькая по общепринятым меркам, зала. Когда Тильда умерла, тридцати восьми шагов Эндрю было достаточно, чтобы вместить всех желающих проститься. Они формально приспустили флаги. Формально устроили день траура. Но в тайне Эндрю был рад. Сейчас с каждым шагом мысли уносят его все глубже в тот день, в те воспоминания, которые почти стали прахом. Как и их виновница. Ему нужен план. Он садит Аарона перед собой на трон. Высокий стул, обитый черным бархатом с кожаными вставками. Эндрю очень практичен. Ему нужен оппонент, который отобьет все плохие идеи. — Троянский конь. — Я думаю, Натан знает эту легенду. — Получить приглашение на бал. — Вы не друзья. Почему ты вообще хочешь захватить замок? Просто подожди его очередной попойки. Нападите где-нибудь в темном лесу. Вас будет больше, вы будете трезвее. Эндрю молчит. Он останавливается у трона, который давно перестал быть тем символом, которым его бы хотели видеть их предки. — Я забыл, насколько важно для тебя понятие чести. Кажется, для тебя одного? Они вырезали сотню людей, Эндрю. Просто так. Им было весело. Ты все еще хочешь официального объявления войны? Эндрю закрывает глаза. Его не так учили. Его учили, что любая драка — от валяния двух подростков в грязи, до поединка на турнире — должны быть честными. Он никогда не ударит в спину, он никогда не обидит слабого. Если бы все альфы в мире были как Эндрю, он стоял бы сейчас в тронном зале, страдая, что у него нет настоящего стратега. — Иногда ты такой глупый, — Аарон разваливается в троне. Он ему велик. Они почти идентичны, точнее, как две капли воды. Одна капелька побольше, вторая поменьше. Аарону не повезло родиться вторым — бетой. — Скажи, что хочешь взять в мужья его сына. Эндрю морщится. Так он точно начнет вторую войну — гражданскую, в той маленькой комнате с потайным ходом в его спальню. Он расстегивает камзол: сами мысли об этом немного бросают в жар. — Он бета, — конечно, он рассматривал такой вариант. Когда сын Натана еще не родился, Морияма уже угрожали стереть с лица земли любого, кто будет претендовать на Веснински-младшего. Их наилюбимейший младший сын был заочно повенчан с Рико, так что только чудо спасло его и помогло родиться бетой. — Да, именно поэтому он будет так рад открыть тебе свои ворота и спихнуть непутевого сына в твои любезные руки. Сына никто никогда не видел. Аарон прав, Эндрю не ездит на балы, пиры и изысканные мероприятия, но остальные хотя бы представляют себе, как он выглядит. Того бету не видел никто. Эндрю снова вздыхает. Рассматривает носы сапог. Черные, тоненькие, ему сделали небольшой каблук, просто для удобства. Ники еле сдерживался, чтобы не рассмеяться, но Эндрю плевать. Если он будет испытывать стыд еще и из-за собственного роста, то что от него останется? — Тоже низко, да? Ладно, вот тебе мой совет. Просто войди в замок. Иногда Аарон бывает очень глуп. Ров, бойницы, масло? — Да, но это все работает, только когда Натан ждет нападения. Или ждет целую армию. Вас мало, он, скорее всего, будет пьян еще неделю. Кто в здравом уме решит нападать на Веснински? — Только безумец, — подтверждает Эндрю. Это звучит как план.***
Натаниэль прячется в спальне уже седьмой день. Его все устраивает. Мэри тоже прячется — только в отдельном, центральном крыле замка. Натан пошел в разнос и теперь не успокоится, пока не разорит собственные запасы вина. Натаниэлю просто нужно сидеть тихо. Он надеется, что слуги не забудут о нем, что книги на его полке не закончатся раньше, чем он решит умереть от скуки. Он выглядывает за дверь своей каморки и прислушивается. В коридоре никого. Есть шанс незаметно пробраться на винтовую лестницу, которая ведет в подвал, и дальше, чередой потайных ходов оказаться в библиотеке. Там бета сможет оставить послание Мэри, что он все еще жив, почти здоров, Натана не видел. Только слышал. Натаниэль так и не понял, что именно произошло. Просто одной ночью, семь дней назад, весь замок загудел, зашумел, словно целый рой проклятых пчел вырвался из улья. Два дня стояла полная тишина. Слуги дали ему знак, что Натан уехал, а значит, он мог спокойно передвигаться по замку. Увиделся с мамой, взял пару книг, на всякий случай, спрятал орешки под кроватью. Когда Натан вернулся, Натаниэль был готов. У альфы была отвратительная привычка. Точнее, скорее, развлечение. Каждый раз, когда уровень алкоголя смешивался с невероятным выбросом адреналина в его крови, он хотел только одного — еще раз напомнить своему непутевому сыну, как сильно тот испортил всем жизнь, появившись на свет. Обычно Натан за шкирку вытаскивал бету в самый центр зала, где тот не мог скрыться от сотни уничижающих взглядов, сотни улюлюкающих ртов. Распластавшись на полу, Натаниэль думал только о том, чтобы все это поскорее кончилось. Чтобы Натан закончил свои пытки и отпустил его обратно, в маленькую каморку под лестницей. — Тебя так ждали. Так надеялись. Мы могли бы стать частью клана Морияма, если бы ты, — после этого, как правило, Натан пинал его ногой, — обсосок, родился бы нормальным. Натаниэль не двигался. Это было единственной стратегией выживания. Сделать глубокий вдох и выдох, сфокусироваться на чем-то, кроме боли. В зале — смех. Они все, приближенные, верные и преданные, также ненавидят Натаниэля, как и его отец. О, сколько денег, земли, власти они потеряли. Каждый из них. Только из-за того, кем бета был рожден. — Ты не смог даже, блять, этого. И мать твоя, шалава, никак не могла постараться, — Натан продолжал срывать свою злость на единственном сыне. Он никогда не трогал Мэри. Это было частью соглашения с ее семьей. Приличные с виду люди. Именно поэтому они даже и представить не могли, что Натану придет в голову поднимать руку на собственного сына. Сына в их договоренностях о защите не было. Мэри вмешивалась крайне редко: только когда в порыве особого прилива гнева, узнав, что Морияма почти согласились на свадьбу с менее значимым родом, Натан схватился за топор. Или когда у него в руках очень не вовремя оказалась раскаленная кочерга. Альфа был сумасшедшим извергом, который окружил себя себе подобными. Поэтому да, Натаниэлю следовало быть крайне осторожным сегодня. Если он попадется, будет очень и очень плохо. Но любопытство, скука и отчаяние берут свое. Попробуйте просидеть в заточении неделю, когда вам около двадцати, но вся ваша жизнь — это четыре стены и окошко в сад. Спасением была только библиотека. Бета прочитал все книги на родном языке и уже перешел на более изысканные произведения. Он учил латынь и был в полном восторге, какие возможности она открывает. Если бы он родился в нормальной семье, он бы смог стать медиком. У него был талант и к травничеству, и к наложению легких заговоров. Жалко, что настоящей магии не существует. Он спускается по лестнице перебежками, стараясь идти на носочках, вжаться в стену и не дышать, чтобы успеть уловить отдаленные шаги. Ему везет. В сырости подвалов никого нет, не горит свет, но он знает каждый кирпичик. Он ходит тут много-много лет, с тех пор, как его отлучили от Мэри и закинули подальше. Натаниэль уверен, что отец не сослал его, например, в монастырь, только потому что тому нужно на ком-то вымещать свою злость. Такая, игрушка для битья. Он слышит шорох, замирает, но громкий писк возвращает ему уверенность. Подумаешь, крысы. Остается несколько метров до потайной двери, которая приведет его прямо к обратной стороне углового стеллажа. А за ней — новый мир. Только его мир: открытий, путешествий, чудесных стран, свободы, и, конечно же, прекрасных принцев. Натаниэль уже подбирается к заветному рычагу, почти вздыхая с облегчением. Самый важный шаг — убедиться, что там никого нет. Натан никогда не пользовался библиотекой, это была только прихоть. Повод похвастаться перед гостями, показать широту своего кругозора. Ах да, в замке даже была небольшая картинная галерея. Гости были в восторге. Вот бы в эту галерею, да милого маленького омегу для полного счастья, да? Но Натану — точнее, Натаниэлю никогда не везло. Он ждет. Вдох. Выдох. Нужно раствориться в воздухе, стать частью интерьера, максимально вжаться в стену, чтобы не пропустить те шорохи, которые могут очень дорого ему стоить. Вдох. Медленный выдох. Каждый раз кровь пульсирует так громко, что заглушает все вокруг. Каждый раз удары сердца не позволяют ему расслабиться. Рука тянется к рычагу, он почти нажимает его… Трубит рог. На замок напали.***
Аарон был прав. Эндрю редко это признает, но да, Аарон был прав. Его никто не ждал. Точнее — Натан был настолько уверен в себе, что не ждал вообще никого. Эндрю мог постучаться из вежливости, и уже дальше спокойно войти внутрь. Никто бы и не заметил. Они прошли по опущенному мосту, минуя ров, масло и стрелы — все то, о чем так переживал Эндрю. Когда приспешники Натана успели опомниться, люди Эндрю были уже по всей территории замка. Больше всего он боялся, что ему придется убивать — и сильно уговаривать — простых людей: слуг, медиков, кухарок. Никто не сказал ему ни слова. Они молча прижимались к стенам, смотря в пол, смиренно и подавлено. Эндрю произнес только одну заготовленную речь. Натан, конечно же, в тронном зале. Внутри — все слишком аляпистое, ярко-оранжевое. От полотен, закрывающих овальные окна, до скатертей на длинных столах. Вся площадь зала едва ли не больше всего замка Эндрю. За одним таким столом мог сесть весь его отряд. Натан спит, развалившись на троне, не выпуская из руки кубка. Эндрю морщится: запах пота, перегара и рвоты заполонил весь зал. И почему он сомневался в себе? Рядом с Натаном, на соседнем небольшом троне, сидит маленькая грустная женщина. Она смотрит прямо перед собой, и все то время, пока Эндрю медленно подходит к ее мужу, она остается неподвижной. — Вы знаете, почему я здесь? — спрашивает он, слегка наклонившись вперед. Она лишь кивает, немного подумав, спускает с заколки плотную вуаль. Будет ли она плакать? Эндрю ногой спинывает Натана с трона, что дается ему с большим трудом. Возможно, стоило подождать кого-то из крупных парней, но ему хочется закончить со всем побыстрее. Где-то за ним, далеко, слышны звуки борьбы, визги и крики, но он узнает эти голоса. Они одинаковые на всех землях, на самом деле. Старческие, тонкие, писклявые. Старейшины. Самые мудрые, опытные и рассудительные. Бета, альфа и омега. Идеальный баланс для сохранения мира в каждой земле. Формально, они всегда выступают как советники. Эндрю никогда к ним не прислушивается. Возможно, у Веснински все не так. Три сухоньких старика, в длинных халатах, обернутые в подобие палантинов, которые Эндрю мысленно называет коврами. Три мужчины в коврах будут пытаться переубедить его. Пытаться отговорить от того, что он задумал. Баронесса садится ровно. Ее спина вытягивается, как по струнке, но она не снимает вуаль. Старейшины подходят ближе. — Ох, мистер Эндрю. Ну и натворили же вы бед. Не дай богам, чтобы барон проснулся. Несдобровать вам. Эндрю узнает в нем альфу. Скорее всего, именно он был учителем и наставником Натана. Интересно, сколько раз он уже пожалел о том, что не придушил своего воспитанника, когда такая возможность была? Баронесса вцепляется руками в подлокотники. Только сейчас Эндрю замечает, что ее трон совсем другой. Нежные тона, изысканная отделка, маленький и изящный — по сравнению с тем, что сейчас подпирает тело Натана, все выглядит так, как будто фею выкрали и привезли к ограм. Возможно, так и было. — Мистер Натан будет крайне недоволен, боюсь, вам лучше сразу выбрать себе… — он не успевает договорить. Мимо него летящей походкой проходит Аарон, который легко толкает альфу плечом, но этого достаточно, чтобы тот замер в возмущении. Эндрю продолжает спинывать Натана с трона, позволяя подоспевшему Аарону начать тащить его за руки. Даже вдвоем они не могут сдвинуть эту тушу. Ни один из них все еще не верит, что могло быть так просто. Натан посапывет, но открывает глаз. Он ошалело смотрит на близнецов, переводит взгляд на старейшин, оглядывает пустой зал. Только потом он смотрит на баронессу. Она отворачивается. Он пытается встать, но Эндрю резко вжимает его ногой в пол. — Мистер Эндрю, вы… — За пытки, бесчисленные убийства, изнасилования, поджоги, казни моих людей, — Эндрю тяжело дышит, с усилием доставая меч, — я приговариваю барона Веснински к смерти. Он опускает меч. Старейшины синхронно издают душераздирающий крик, больше похожий на вой. Эндрю не ожидал от них такой преданности, но, судя по ухмылке баронессы, старейшин Натан выбрал себе под стать. Эндрю жалеет, что не может так же просто их казнить. Кровь растекается по залу, маленькие ручейки собираются в озеро. Он оглядывает себя, стирая капельки с брони. Никогда в жизни Эндрю бы не поверил, что это может быть так просто. Чик — и все. И нет больше ненавистного барона, который держал в страхе весь регион. И нет больше ненавистного барона, который считал, что может грабить, убивать, насиловать, мучить, топить…. Он не хочет продолжать список. Шум за его спиной нарастает. Часть его отряда — самые дерзкие человек двадцать, — стоят у дверей, сдерживая натиск слуг. Они выглядывают, робко вытягивая шеи, становясь на носочки. У Эндрю есть теория, и Аарон словно читает его мысли. Он наклоняется, и под ропот толпы поднимает голову наверх. Кровь стекает по его руке, и Эндрю понимает, насколько важно было, чтобы он остался чист. Толпа завороженно смотрит на то, что осталось от тирана.***
Натаниэль замирает в нерешительности. Кто-то напал на замок? Напал на Натана? Они что, сумасшедшие? Только безумцы решатся противостоять Веснински, особенно когда… Когда бОльшая часть его армии ушла на помощь Морияма, а Натан уже какой день в полусознательном состоянии. Он даже не сможет поднять меч. Умно. Очень умно. Он оглядывается наверх, боясь услышать шаги со стороны лестницы, но все тихо. Топот десятков ног раздается гулом из центральной части замка, но тут почти полная тишина. Натаниэль уверен, что мама справится сама. Мэри не привыкать. Вдох — выдох. Он нажимает на рычаг. Щурится от яркого света, который дарят ему панорамные окна библиотеки. На цыпочках проходит внутрь, осторожно закрывая за собой тайник. Никого. Навряд ли кому-то придет в голову захватывать книги? У него есть еще пара спокойных часов, пока нападавшим не придет в голову, например, сжечь тут все. Он бы так и сделал. Натаниэль садится в уголок, в самой дальней части зала, где собраны книги на иностранных языках. Находит любимый сборник античных авторов, чтобы еще погрузиться в мир затейливых рифм и ударений, которые никак ему не даются. Латынь — мать почти всех языков, которые он знает, не похожа ни на один из них. Он читает про себя, но все равно водит рукой, чтобы задать ритм. Мысль о том, что кто-то все-таки решился войти в замок, отвлекает его. Мало кто знает, что, на чем строится репутация Натана, — это жестокость. Натан глупый, ленивый, недальновидный. Он умеет только убивать, а за все остальное отвечает Лола, которая сейчас как раз обивает пороги Морияма. Но никто об этом не знает. Поэтому нападавшие либо слишком умны, либо безумны. Натаниэль склоняется ко второму. Он нервно теребит краешек книги, чувствуя, как учащается сердцебиение. Спешно достает из-под полы маленький бутылек с пилюлями и глотает сразу две. Ему нельзя нервничать. Только не в такой день. Сердце отпускает, и бета возвращается к “Памятнику”.***
— Вы не посмеете, — старейшина-альфа все еще шипит. Эндрю не понимает, на что тот рассчитывает. Натан повергнут. Буквально, брошен к его ногам. Никто из слуг не жаждет отмщения, и судя по облегчению на их лицах, — они готовы называть своим правителем кого угодно. Некоторые женщины плачут, но улыбаются. — Вы не посмеете, — шипя, повторяет мерзкий альфа. Резкий и короткий смешок вырывается у баронессы. Эндрю оборачивается: она все так же напряжена, ее руки крепко сжимают подлокотники, но она начинает смеяться. — Армия вернется, стоит им узнать о том, что вы сотворили. — И? Кто-то посмеет оспорить право на трон? — Аарон сдержанно вытирает кровь с руки. — Леди Лола. Она командует армией. Гомерический смех раздается со стороны изящного трона. — Она возьмет замок в осаду. Эндрю хочет, чтобы тот замолчал. Альфа, словно слыша его, отползает назад. Но становится только хуже. — Вы знаете традиции. Нет, Эндрю не знает. Он кивает своим людям, чтобы они отвели старейшин в их покои и оставили там стражу. Те пытаются что-то прокричать в ответ, но им не очень вежливо затыкают рты. Наконец-то он может снять этот тяжелый панцирь, который сегодня стоил многим его оппонентам жизни. Нужно отдать должное Ники, тот действительно знает, где искать хорошие вещи. Эндрю устало садится на трон, рядом с которым еще валяется туша Натана. То, что от нее осталось. Баронесса все так же неподвижно сидит рядом. Он оглядывает зал. Слуги, которые не получили от него ни одного указа, и даже не услышали ни одной его пламенной речи, молча начинают уборку. Они открывают настежь ряд дверей, которые ведут в тронный зал из коридоров, и только сейчас Эндрю начинает осознавать все произошедшее. Им невероятно повезло. Все, все видели, что они едут. Все, все видели, как отряд Эндрю приближается к замку. Его могли остановить в любой момент. Любой крестьянин мог затрубить в рог. Мог подать знак замку. Мог спустить собак или отправиться сам на лошади впереди Эндрю, чтобы лично доложить Натану о неприятеле. Никто этого не сделал. Люди закрывали окна, закрывали калитки, сажали собак на цепи, запирали петухов в темных сараях. Торговцы прятались с их пути, таверны и лавочки запирали ставни. Но никто не подали ни знака Натану. Им невероятно повезло, что Натан был ненавистным тираном. Эндрю рассматривает коридоры. Они прошли свой путь быстро, настойчиво и почти не заметно. Вот его лошадь переступает порог замка, вот его люди обрубают веревки моста, вот он наносит несколько ударов и красный становится главным цветом этого дня. Интересно, под каким названием сегодняшняя дата войдет в историю? День, когда Натан Веснински впервые о чем-то пожалел? День, когда Эндрю Миньярд оказался хитрее всех? — Леди Лола захочет восстановить свое право на престол, — средний старейшина берет слово. Эндрю морщится. Он силится понять, каким образом шлюха Натана на что-то претендует. — Она клялась защищать честь рода Веснински. Значит, ей нужно защищать юного барона. Значит, она сдержит свое обещание до последнего слова. Даже если придется залить всю долину кровью. В этом Эндрю не сомневается. По наивности, ему казалось, что обезглавить Натана будет достаточно, чтобы заявить свои права на трон на этой земле. Он совсем не претендует на герцогство Морияма, ему не нужно ничего, кроме двух маленьких территорий. И спокойствия на них. Но было крайне глупо предполагать, что все закончится так просто. — Отправь гонцов, — Аарон словно читает его мысли. Да, сейчас очень важно успеть везде быть первым. Первым сообщить Морияма, что теперь он их сосед, а не Веснински. Первым обратиться к жителям, до того, как слухи разойдутся во все уголки земель. — Это не поможет, — фыркает старый альфа. — Есть традиции. Эндрю наблюдает, как слуги вытаскивают из коридоров последних стражников. Их было не так много. Гораздо больше было убито в своих спальнях, где они продолжали праздновать несуществующие победы. В их комнатах почти не было оружия: только карманные ножи да мечи, закинутые как можно дальше. Никто никогда не ждал нападения. — По традиции, — баронесса впервые подает голос, — вы, как завоеватели, должны прилюдно обесчестить наследника престола. Она говорит это абсолютно спокойно. Как будто речь не идет о ее собственном сыне. Старейшины довольно урчат. Эндрю растерянно смотрит на Аарона, который лишь закатывает глаза. — Это варварство. — Да, — продолжает баронесса, — но тогда ни у кого не возникнет поводов оправдывать ваше право быть здесь. — И потом свадьба? — Аарон продолжает уточнять, хотя всем должно быть понятно, что Эндрю не будет этого делать. — Нет, зачем же, — старейшина-альфа снова вклинивается в разговор. — Зачем вам этот негодный бета? Нужно только заявить свои права. Но так, чтобы все увидели. Эндрю уверен, что старый извращанец просто хочет посмотреть. — Обычно такое устраивают на центральной площади. Его сейчас стошнит. Он ищет остатки крови на полу, чтобы сосредоточиться на чем-то менее противном. — Люди должны увидеть, что род Веснински повержен до конца. Эндрю не знает, как именно это связано. — И откуда взялся такой прекрасный обычай? — он надеется услышать, что его придумали, например, боги. Или Натан, и он сможет его отменить. — Так было всегда, — старейшины равнодушно пожимают плечами. — Дети всегда должны отвечать за неудачи своих отцов. Эндрю хочет убить их всех прямо сейчас.***
Натаниэль просыпается от стука по столу. Вздрагивает и резко садится. Перед ним одна из слуг, Эбби, легонько гладит его по плечу. Она не выглядит заплаканной или расстроенной. Возможно, ему не приснилось, и замок на самом деле захвачен. — Натана больше нет. Эти три слова он мечтал услышать всю свою жизнь. Часто представлял, как именно это произойдет. Вот он лежит в своей маленькой комнатке, вот в его дверь тихонько стучится мама. На ее лице слезы, но она улыбается. Она говорит заветные три слова, и его глаза тоже наполняются слезами. Они обнимаются, плачут, в окошко светит солнце, которое сушит их слезы. Или он идет по тоннелю, остерегаясь каждого звука. И тут слышит горн. Но не такой, как обычно: нет в нем призыва, ярости и гнева. Только уныние и тоска. И весь замок погружается в молчание. Слуги не знают, как им радоваться, ведь кто-то из приспешников Натана может заметить. Но Натаниэль — он один, под землей, где его никто не видит и не слышит. И он смеется. Громко, в голос, в полной темноте. Или он стоит на крыше пристройки замка, откуда открывается прекрасный вид на центральную площадь, где его отца казнят. Или он стоит над Натаном и держит подушку. Или… Или Эбби гладит его по руке. Он моргает, проверяя, что это не сон. — Натана больше нет. Ура? Что он должен сказать? В реальности, это как будто ничего не меняет в его жизни. Он свободен? Он может выйти за пределы замка? Он может хотя бы передвигаться по замку без опаски? — Тебе лучше бежать, — вот и ответ на все его вопросы.***
— Вы больные ублюдки, — Эндрю скорее констатирует факт. Он размазывает кровь на полу носком сапога. — Это отвратительно. — Так принято, — старейшина омега зачем-то на каждой фразе кланяется ему чуть ли не в ноги. Видимо, теперь они считают Эндрю за главного. — Чтобы наследники Натана… — Он бета, — уточняет Аарон, который, словно тень, перемещается по залу, жестами раздавая всем указания. Помыть, похоронить. — О каком наследии мы говорим? — Скорее, метафорически, — омега еще раз кланяется. — Ну, можешь метафорически его выебать, — продолжает Аарон. Забрать оружие, сжечь. Эндрю садится на трон, еще почти теплый от грузного тела прошлого хозяина. Что за ублюдские порядки? — Да, но леди Лола и ведущая армия… — еще один поклон. — Они перережут тут всех, — констатирует миледи. — Будет проще, если вы соблюдете традиции. У Эндрю болит голова. Никогда в своей жизни ему не могло прийти, что он может оказаться в такой ситуации. Никогда в жизни он и пальцем не тронул не то что ни одного бету, ни одного омегу. Без их согласия. Иногда письменного. Интересно, сколько ему будет стоить перевести сюда хотя бы часть его близких друзей? Им явно не понравится климат. И гулять здесь негде. И воздух не очень. Очень дорого. — Вы так спокойно об этом говорите. — Я не вижу здесь никакого подтекста. Более того, я могу предположить, что он будет не против. Крайне любопытно, как она себе это представляет.***
Натаниэль пробирается обратно тем же путем. Его статус все еще не ясен, а Эбби не знает всех подробностей. Известно, что Натану отрубили голову. М, Натаниэль бы посмотрел. Он проходит по пустым коридорам, и нет больше ни той суеты, которая была еще вчера, ни того сдавленного чувства тревоги, которое всегда расползалось по телу, когда он был вне своей комнаты. Он проскакивает туда в один прыжок. Закрывает дверь. У него нет и не было щеколды, ставить стул как надежду на защиту было бессмысленно. Но все равно здесь намного спокойнее. Натаниэль выглядывает в окно, ища признаки новой жизни. Ничего. Как будто бы ничего не поменялось, кроме того, что тиран мертв. Хотя, скорее всего, пока он не увидит этого сам — он не поверит. Пока он не потрогает холодную голову, пока не почувствует липкую кровь на своих пальцах. Он еще раз всматривается в окно. Ничего. Никаких намеков. Может быть, Эбби пошутила? Но разве таким шутят? Натаниэль достает “парадную” мантию. Это такая ирония: мантия, на самом деле, максимально серая. Плотная ткань идеально подобрана в цвет стен замка, чтобы он мог легко слиться с ними. Натаниэль укутывается полностью, натягивает капюшон, меняет обувь на легкие бесшумные туфли. В них легче бегать, чем в привычных башмаках, но они трут ноги. Он еще раз оглядывает коридор и бросает прощальный взгляд на кровать. Можно просто остаться тут. Никто и не узнает, о его дерзком порыве. Сама мысль дойти до тронного зала без разрешения — какое безумие! Если бы (или когда) отец поймал его — ему не сдобровать. Это стоило бы, наверное, целой недели в клетке. Но Эбби сказала. Зачем Эбби лгать?...***
— Вытащить мальчишку на площадь и отыметь, — подтверждает альфа. Эндрю смотрит в потолок. Нужно будет узнать, что здесь вообще делают старейшины и чем им всем грозит смерть этой троицы. — Это нам не подходит, — Аарон раздвигает тяжелые шторы. Скорее всего, уже планирует, как тут все перестроить. Это был отличный план — Аарон останется наместником здесь. Когда они смогут отделаться от армии. — Замок готов к многолетней осаде, — резюмирует Эндрю. Война так война. — Что остановит Лолу от нападения на ваши земли? Ники? Аарон замирает и задумчиво смотрит на Эндрю. — Что остановит ее потом? — Она побоится гнева богов. Ох, они еще и еретики. Каких богов? Близнецы одновременно оглядывают тронный зал. Ни одного изображения, ни одного идола. — У нас есть молитвенные рощи. Аарон издает стон. Как давно они это придумали? Зачем? Сложно представить, как Веснински идет на поклон к деревянным статуям, чтобы вызвать дождь или получить благословение на войну. Боги благословили его на разорения и убийства? — И что, леди Лола увидит, что традиции соблюдены и уйдет обратно? Куда? К Морияма? — Будет искать пустынные земли. Аарон стонет уже во весь голос. Дергает за штору, и тяжелая гардина падает прямо на него. Он стоически переносит это испытание. — Нам нужны гарантии. — Боги дадут вам их. Эндрю старается отвлечься. — Соблюдение традиций — это важная часть… — Это изнасилование, — он рассматривает слуг, в нелепых темно-зеленых балахонах, которые снуют туда-сюда. Никто все еще не организовал сопротивление. — Он бета. Даже не альфа. Никакого позора. Эндрю убьет его. Просто убьет. Как только поймет, как это лучше сделать. — Так все поймут, что вы здесь хозяин, — старейшина бета подает голос. Они все сумасшедшие. — И кровь не будет пролита. Только кровь сына Натана. Немного. Судя по традициям. — Народ успокоится, — альфа мерзотно потирает руки. Эндрю снова рассматривает слуг, которые силятся уловить обрывки их диалога. — Ему уже сказали бежать. Все переводят взгляд на миледи. Она все также равнодушна и спокойна. Как будто не ее мужа сейчас казнили. Как будто не ее сына хотят подвергнуть публичному позору. — Никто не знает, что его ждет. Слава богам. Всем — и деревянным, и обычным. Эндрю вздыхает с облегчением, пока старейшины громко ругаются. Они падают на пол, почти разбивая свои коленки и лбы. — Быть войне! Они беснуются, воют и плачут. Традиции все еще крайне сильны. Эндрю хочет рассмеяться, но замечает в толпе слуг одну неподвижную фигуру. Она скрыта за серым балахоном, но из-под капюшона выглядывают медные локоны. Он видит строгие синие глаза. Он видит, как трясутся его пальцы. Эндрю очень хочет, чтобы парень был умнее. Эндрю впервые в жизни хочет, чтобы его чутье его подвело.