ВЫБОР | Мой безумный создатель

По темным лабиринтам загадочного здания пролетала тень. В ней нет материи, нет того, что давало бы ей биологическую жизнь и хоть какое-то объяснение ее существованию. Тень передвигалась стремительно, оставляя за собой белоснежный иней и ледяные стены под покровом ночи, словно сама смерть воплотилась в коридорах подземного царства. Тень остановилась недалеко от одинокой картины, стоящей вдали от человеческих глаз. Картина, обрамленная золотой рамой была больше тех, что могли бы уместить в себе внимание смотрящего полностью. В темноте раздался кашель и тут же тень обрела облик человеческого тела, в помещении зажегся свет от — разом зажжённых свечей по кругу. В готическом зале без окон, где сейчас можно заметить множество картин, большинство из которых портреты стояли двое. Неизвестный, что обратился из тени и сейчас стоял, прожигая безжизненными взглядом образ женщины без лика на картине — был отвернут от основного пространства. — Господин, позвольте мне обратиться — голос за спиной дрожал и слегка заикался — Говори, Гораций — ответил мужчина, не отрываясь от картины — Картина еще не закончена, и я… — В этот момент неизвестный перебил художника — И я хотел бы знать почему — оборачиваясь произнес названный господин. Художник, которому на вид было не более 30 лет, худого телосложения с русого цвета волосами и в очках испуганно смотрел на высокую фигуру, не в силах поднять взгляда. — Я не могу приступить к лицу, не могу его написать на картине таким, каким его видите вы. — заикающийся художник тараторил слова, периодически в них запутываясь. — Подними лицо — повелел тон «господина» Художник, который трясся от страха повинился приказу и не зная, что ждет его — увидел то, от чего практически закричал от ужаса, а его сердце замерло. Перед ним стояла фигура, обожженная до мяса, зловонный запах гниющего тела ударил в нос художнику и того вырвало. — Глаза! — обожженный человек схватил художника за подбородок, насильно поднимая голову, заставлял смотреть на свое уродство. — Мне нужны глаза! Ее живые глаза тут! — Обожженный указал пальцем на картину позади себя — Гораций зажмурился и старался не дышать. — Я не пони… Не понимаю… Я писал лицо этой дамы множество раз и всегда было не то… — Художник практически плакал от страха. — Ты должен написать ее до завтра! Иначе, твоя жизнь заключится навеки в эту комнату, без света, еды и воды. Я похороню тебя заживо, Гораций! В эту секунду на картине позади них, где идеально располагался силуэт дамы в черном платье викторианского стиля с кое где красно — бордовыми вставками кружева и золотым кольцом на безымянном пальце — хрупкие руки с белоснежной кожей, лежащие ладонь в ладонь на этом полотне — налились красными подтеками в области запястий. Капли крови, стекающие по картине — привлекли внимание обоих мужчин в этом помещении. Каждый на секунду замер в удивлении или испуге, что открыто читалось на лицах каждого. Гораций почувствовал холодную руку, которая коснулась его плеча и на мгновение он почувствовал колоссальное спокойствие, эйфория окутала его тело. Обожжённый обернулся и увидев обмякшее тело — со злостью кинул тело художника в сторону, рыча от возмущения. Гораций был мертв. Это был уже восьмой художник, который не мог написать портрет дамы. Кровь с запястий уже пропитала картину и она была непригодна для дальнейшей работы новой жертвы неизвестного господина. Обожжённый вновь стал тенью и свет в большом зале погас. Картина исчезла с темнотой, уйдя в бесконечность, как и восемь предыдущих. *стук в дверь* — Кто там еще? — рявкнул недовольный мужской голос из закрытого помещения. Стояла темная ночь. — Профессор, Риксон, откройте пожалуйста! Это очень важно! — несколько женских голосов умоляюще отзывались за дверью. На часах уже было за полночь, а голоса за дверью казались ему уж больно детскими. Он распахнул дверь. На пороге комнаты стояли Лина и Рионна, глядя на профессора — они чуть вздрогнули. На вид, он как будто бы постарел и стал еще более черным, чем раньше. Они не видели его пару недель, за которую даже экзамены у них принимал другой преподаватель. — Чего вы хотели? — он окинул взглядом двух, непрошенных в гости девушек и пространство за ними, дабы понять есть ли тут кто еще. Лина начала первая. — Сэр, вас нет уже две недели, мы хотели спросить, может вам нужна помощь? Никто ничего не говорит о вашем состоянии, только лишь то, что вы заболели. — У меня все в порядке! — огрызнулся мужчина и хотел было закрыть дверь, как Рионна зажала дверь рукой, чем словила гневный взгляд преподавателя. Он смотрел своими черными глазами практически в душу Рионеллии, от чего она почувствовала неприятное жжение в груди. — Вы же все считаете меня сумасшедшим, верно? — вдруг начал Алан. Девушки изумленно переглянулись и замотали отрицательно головами. — Она же была тут! Здесь! Стояла на этом же самом пороге! Жила в этой! Я же все это помню! Помню! А сейчас, уже несколько месяцев я вижу, что никто, кроме меня не помнит о существовании здесь Лилит! — он кричал шёпотом, пронзая словами каждую из студенток. — Вы обе! — он указал и обвел указательным пальцем Лину и Рионну, которые уже жалели, что потревожили покой преподавателя — Вы обе жили с ней! Если бы не та ночь, в которую она зачем-то ушла из комнаты, все было бы, как прежде и она была бы сейчас здесь! В этом самом месте, где сейчас стоите вы и спрашиваете как мое здоровье! — Девушки пребывали в шоковом состоянии от каждого услышанного слова, они искренне не помнили никакой Лилит и того, что были с ней знакомы. Некогда самый холодный и сдержанный преподаватель — отчитывал их за неизвестную, к которой у него по видимому были чувства. — Оставьте меня! — Он дернул ручку двери и захлопнул ее, оставив чувство досады и разочарования. — Псих. — Шепотом отозвалась Рионна, глядя на шокированную Лину, которая ливнула в ответ согласием с мнением подруги. На следующее утро в дверь профессора снова постучали, на этот раз на пороге стоял Виктор Эльсвильт, что немало удивило Риксона, ведь тот никогда не приходит сам. Он стоял на пороге и в его руках была та самая трость из красного дерева. — Разрешишь войти или и на меня наорешь? — с ухмылкой спросил директор. Скрепя зубами, Алан распахнул дверь и указал приглашающий жест. — Благодарю. — отозвался Виктор и вошел в комнату Риксона. — Давно проветривал? — обернулся директор к преподавателю, чуть сморщившись от спертого воздуха в комнате. Ответа не последовало. Алан закрыл дверь и подошел ближе к Эльсвильту. Зашторенные окна в комнате создавали мрак и директор по хозяйски подойдя к окну — раскрыл одну из половинок, впуская солнце зимнего утра. Пыль в воздухе под лучами дневного света стала особенно видна. Риксон поморщился. Он уже давно не открывал окна. Обернувшись от окна он увидел перед собой изнеможённое лицо, с синяками под глазами и впавшими щеками. — Мой дорогой! — Ахнул Виктор и приблизился к мужчине, желая взять его за лицо, чтобы рассмотреть по — лучше, но тот отшатнулся назад и сердито посмотрел на директора своими черными глазами. Виктор прокашлялся. — Что с тобой происходит, Риксон? — голос Эльсвильта показался Алану слащаво наигранным. — Директор, скажите честно — начал Алан, вскинув голову — Я же ее не придумал, верно? Она была здесь — он произносил каждое слово так, будто кроме утвердительного ответа ничего не способен был бы услышать. — Хочешь знать правду? — мускул на лице директора дернулся в раздражении — Да! — процедил сквозь зубы профессор — Та, которую ты спас в сентябрьскую ночь действительно была, но лишь в твоем сне — Алан закатил глаза и издал громкий вдох. — Хватит! — преподаватель посмотрел на собеседника прожигающим ненавистью за ложь взглядом. — Алан, кажется ты действительно сошел с ума. НЕТ ТВОЕЙ ЛИЛИТ НА ЭТОМ СВЕТЕ! Ты ее потерял! Предал еще тогда! — повысил тон Виктор — Замолчи, Эльсвильт! Ради седины своей замолчи, ведь именно она сейчас спасает тебя от моего гнева! — Алан не повышал голос, он цедил сквозь зубы каждую фразу, что еще больше выводило из себя директора. — Отдай мне ее! Отдай, если в твоей душе осталось хоть что-то человеческое! — В глазах Алана блеснули слезы. — Отдай! Ты же знаешь где она! — не сдержавшись Риксон чуть повысил тон — Не понимаю о ком ты говоришь — Спокойно ответил Виктор. Алан заметил, что тот стал вращать пальцем по рукоятке своей трости, а в его голове начался туман. — На меня это не действует! — он силой выбил трость из рук, ничего не ожидающего старика напротив. Туман в голове тут же исчез, а лицо директора налилось красной краской от гнева, но он лишь молча поднял трость и стремительно направился к выходу. Уже у двери он обернулся, глядя в худое лицо и потерявшие окончательно жизнь глаза — улыбнулся своей мерзкой улыбкой (да, сейчас она казалась Алану именно мерзкой) произнес: — Она действительно прекрасная подопытная мышка. — И вышел из двери до того, как его хотел настигнуть разгневанный образ Риксона. Алан хотел было уже выйти за дверь и догнать директора, но тот предполагал такое развитие событий и дверь, словно сама закрылась с обратной стороны. Алан оказался взаперти, наедине с последней фразой, в которой Виктор отчетливо дал понять, что пропажа Лилит его рук дело. Лина стояла за первой от входа в комнату профессора колонной. Рионна уже собирала свои вещи, так как вечером она уезжала на каникулы к сестре и маме в Кэмпбелтаун. Лина же никуда не собиралась, ведь ее никто и нигде не ждал. Зато разузнать больше о себе за этот период она хотела, как никогда раньше. Где-то в глубине души она уже стала осознавать, что ее необыкновенность — это принадлежность к иному виду разумных существ, но пока боялась принять то, что является частью того мира. Вчерашний вечер ее не удовлетворил, она и сама не знала с чего потащила подругу к мрачному профессору после отбоя узнать о его самочувствии. Ей двигала какая-то забытая история, которая связывала их троих. Сейчас, отголоски разговора двух мужчин долетели до нее через каменные стены. Лина мысленно поблагодарила свой острый, с самого детства слух, позволивший ей услышать даже едва уловимые фразы, а то, что речь о неизвестной девушке поднималась между двумя фигурами значимого характера в стенах учебного заведена — заставили ее задуматься о ее существовании в реальном мире. Особенно последняя фраза директора, от которой у девушки пошли мурашки, а тело кинуло в холодный озноб. Она успела спрятаться за колонной в последний момент и директор ее не заметил. Вот что странно, увидев его со спины — она почувствовала странное в своем теле, то самое чувство, когда за тобой наблюдают, а ты не понимаешь откуда. А еще, на нем была длинная накидка, которая прикрывала ноги и глядя со спины, она бы никогда не подумала, что он передвигается с помощью ног, а не плывет по воздуху. Как только фигура директора скрылась — Лина тихонько решилась выйти и вновь попробовать вывести на диалог Риксона. Не успела она подумать, как на ее плечо легла чья-то холодная рука. Вздрогнув от неожиданности и резко обернувшись — Лина увидела перед собой Беатрису. Высокую студентку 4 курса. Короткие каштанового цвета волосы сейчас прикрывала шапка, а серые глаза смотрели на Лину с нескрываемым отвращением. Беатриса Альдебран имела неприятную особенность — это абсолютное призрение ко всем, кроме своей собственной персоны. Даже мажор Филберт был по сравнению с ней — душой компании. — Ты чего тут забыла? — низкий тон голоса, больше походящий на бас, в котором отчетливо слышались ноты агрессии вызвали новую волну озноба и мурашек. — Я ничего, хотела попросить у профессора Риксона рекомендации литературы на каникулы. — промямлила Лина, но Беатриса не поверила. Ей давно был симпатичен этот преподаватель, который вечно далек ото всех и так же презирает общество. — Значит так! Пошла отсюда! — девушка надавила на плечо Лины и с силой толкнула ее в сторону. Не в силах противостоять Лина решила не ввязываться в конфликт, хотя внутри нее и возникло сильное желание дать отпор. Именно сейчас, она не знала как, но глядя на, уже пылающую гневом Беатриса — закрыла глаза и сделав глубокий вдох — на выдохе издала горловым центром мелодию, которая шла будто из глубины океанских пучин. Внутри нее стали расцветать прекрасные морские цветы, звуки китов и песнь иных таких же голосов стали сливаться воедино внутри ее сознания. Девушка и не заметила, как слезы потекли по ее щекам. Ей хотелось все больше растягивать музыку, в которой она впервые за всю жизнь почувствовала себя дома. В мелодии была скорбь и счастье, любовь и ненависть, она вращалась среди бесконечности и выходила в волшебную историю о том, от чего болит сердце. Открыв глаза — она поняла, что вокруг нее сгустилась темнота, солнце уже село за горизонт и как тогда в библиотеке она потеряла ощущение времени. Вокруг никого не было. Лина сотню раз отругала себя за то, что так бездумно воспользовалась временем. Рионна наверняка уже уехала, еще и обиделась на нее за то, что та не пришла проводить подругу. Беатрисы нигде не было. — Наверняка сочла, что я сумасшедшая и просто ушла. — подумала Лина. Никаких звуков, никаких людей вокруг. Тишина казалась ей весьма странной, ведь сегодня уехала лишь часть студентов, да и время отбоя продлили. Глянув на наручные часы она поняла, что сейчас только 7 вечера. На рыжие волосы падал хлопьями снег. Лина взглянула на небо. Оно было все усыпано звездами и среди них она увидела несколько галактик. — Странно — подумала девушка — Я раньше не замечала их… Странное спокойствие окутывало ее все больше. Одетая в одну лишь легкую кофту и куртку, расстёгнутую наполовину — ей не было холодно. Лина была как во сне. Она медленно шла вдоль здания, которое сейчас ей казалось таким знакомым и запредельно далеким одновременно. Девушка шла и любовалась бескрайним космосом над головой, на небе то исчезали, то появлялись все новые и новые звезды, планеты, галактики. По правую сторону от Лины был сад, который сейчас, к ее удивлению, был зелен, и при всем обилии снега — казался цветущим. Она повернула в сторону и вошла на дорожку, ведущую вглубь удивительного места. Лина шла по, казалось, единственной тропинке все дальше и дальше, по обе стороны цветущие сады окутывало снежное покрывало. — Странно тут, да? — Лина услышала такой спокойный, но уставший голос буквально рядом с собой, но не поняла откуда он идет. Не в силах понять кто же тут кроме нее находится — она спросила, обращаясь в пустоту — Кто ты? И почему я не вижу тебя? — Я в твоей голове — ответил голос — но если ты хочешь — ты можешь создать меня прямо на этой пустой скамейке. — Лина посмотрела чуть правее и увидела резную скамейку, на которой лежал букет белых лилий. Лина опустила глаза и нахмурила брови, пытаясь воспроизвести что-то в своей голове. — Лили… Лили… Лилит? — с придыханием и немного ошарашенно вопросила Лина, поднимая глаза. На скамье уже сидела девушка и держала букет цветов, который еще меньше минуты назад лежал совершенно одиноко на пустой скамейке. Лилит смотрела на звезды и слегка перебирала пальцами чуть поднятой левой руки. Переведя взгляд на Лину — она мягко, едва заметно улыбнулась. Было в ее образе что-то очень уставшее и как будто измученное, но Лина обратила внимание на запястья, они были в кровоподтеках, кое где, на той руке, что была поднята вверх и рукав ее платья немного оголил руку — выступали кровяные капли. — Присаживайся, Лина — девушка опустила обе руки на цветы и взглядом показала на место рядом с собой. — Мне тут очень одиноко. Спасибо, что пришла — девушка вновь устремила взгляд к небу. — тут всегда темно и пусто, но сейчас я могу бесконечно любоваться звездами — в голосе Лилит — Лина уловила печаль, хоть та и улыбнулась, говоря о том, что любила больше всего на свете. Смотря на Лилит — Лина не могла отвести взгляда, она понимала, что знает эту девушку, понимает, что знакома и даже немного близка с ней, но в ее голове отчаянно ныл тот самый вырванный кусок, который эхом из глубины посылал осознание и знание, но не видел воспоминаний. Та самая Лилит, о которой она и все вокруг словно забыли в одну ночь, Лилит о которой помнит лишь профессор Риксон. — Лилит… — тихонько позвала девушку Лина и опустила глаза на букет цветов, с белых цветов стекали капли крови и находили пристанище на белом снегу под ногами. — Что это за кровь? Откуда? — Лина хотела задать совершенно иной вопрос, но ее сознание полностью завладело вниманием к кровавым следам. — Это следы от кандалов в которых я нахожусь сейчас. Шипами они режут мои руки и я не могу сделать даже попытки освободиться от них. — Кандалов? Но как? Кто? — чуть повысив тон стала спрашивать Лина — Не знаю… Он не показывал свое лицо. — Лилит перевела глаза на Лину. В ее взгляде было смирение и как будто… сломленность. Лина не знала, что говорить, ее голову переполняли вопросы, которые она не могла сформулировать. — Где я? — после непродолжительного молчания спросила Лина. — Не знаю — грустно произнесла Лилит, пожимая плечами — А как ты тут оказалось? Признаться, ты первая кого я вижу за такое долгое время. Прошло столько… — Лилит оборвала начало своего предложения и вопросительно посмотрела на рыжеволосую девушку рядом — А сколько прошло времени с момента моего исчезновения? — Около трех месяцев — ответила Лина — Надо же, мне казалось целая вечность. Кстати, я ведь и забыла как ты выглядишь — улыбнулась Лилит девушке рядом. Лина смущенно улыбнулась в ответ, но не стала говорить, что сама то до сих пор пытается воспроизвести живые воспоминания о ней. — Кто-то заметил мое исчезновение? Меня кто-то ищет? — В голосе дрогнула капля надежды. Лина не знала как ответить. Ей вдруг стало очень больно от невозможности сказать хоть что-то. Но в это молчание уместилось все. Лилит поникла. — Значит меня никто не ищет. Ни один мир не заметил моего отсутствия, ни один человек… Нигде… — она обратила свой взор к небу, на этот раз, чтобы заглушить подкатившие слезы. Ее лицо было невозмутимо, но в том, как она сглатывала слюну и часто моргала — было видно удушающий ком. — Тебя помнит Алан Риксон. — быстро сказала Лина, отвела голову и зажмурилась — Что? — шепотом произнесла Лилит — Да, он тебя помнит, но ему никто не верит, он уже несколько недель не выходил из комнаты, сегодня я сама видела, как к нему заходил Эльсвильт и они говорили о тебе, Алан спрашивал его о тебе, и по-моему это был не первый раз, но он сказал, что ничего не знает, а на прощание назвал тебя или не тебя, я не знаю подопытной мышкой — Лина тараторила информацию, не глядя на Лилит и ее эмоции, не акцентируя внимание на чем-то конкретном, но в ответ была лишь тишина. Лина решилась открыть глаза и повернуть голову, никого рядом не было. Один цветок лилии с каплей свежей крови рядом с девушкой — дал понять, что ей не причудилось. Рядом с цветком была записка. Лина тревожно огляделась и взяла лист бумаги на котором было написано: «Я еще жива. Прошу, помогите мне»