Второй шанс

      Боль. Едкая, пронзающая боль волной разнеслась по всему телу от пульсирующего эпицентра в области шеи. Время будто остановилось и разбилось на маленькие осколки, так что каждая клетка его умирающего тела ощущала наступающий конец. Последнее, что он увидел перед тем, как туманная пелена застелила взор — полный слез взгляд Микасы. Его Микасы. И что-то теплое на губах… Наверное, кровь…       «Эрен…»       Юноша широко распахнул глаза и тут же прищурился от слишком яркого света. Просторную комнату наполнило предзакатным солнцем, а солнечные зайчики играючи переливались на стенах, прячась за отбрасываемыми тенями деревьев. В нос тут же ударил запах трав. Несколько пряный и мятный, он дурманил разум, и если бы не знакомый голос, парень бы наверняка снова впал в дрему.       — Ты проснулся. Я тебя разбудила? — брюнетка пристально смотрела на Эрена, пытаясь понять, в какую сторону изменилось его состояние.       Прошло три года с того времени, как демоны Имир спасли человечество от Гула Земли, и столько же времени от личного горя Микасы, когда ее клинок пронзил плоть столь родного и дорогого сердцу человека. Память о том дне столь цепко впилась в подкорку мозга, что ощущения преследовали ее до сих пор. Каждая секунда, каждое мгновение того злополучного дня мучили ее даже во сне, из-за чего азиатка нередко просыпалась в холодном поту. Вот титан рушится, все вокруг в пыли и крови, много погибших и раненых, а среди обломков костей лежит он — тот, ради кого и продолжалась ее жизнь. Армин подбежал мгновенно и, увидев то, чего так боялся больше всего на свете, крупные жемчужины слез сами покатились по раскрасневшимся щекам. В этот день каждый потерял то, что было ему дорого.       Друзья молча решили похоронить друга там, где по детству он любил проводить время больше всего — подле старого дерева, что покоилось в районе Шиганшины. Микаса сочла это место отличным, чтобы упокоить душу, и бережно взяла в руки голову парня, чтобы дать ему последний приют в родных краях.       И лишь когда она несла то, что от него осталось, голова вдруг начала испускать пар — запустился процесс регенерации. Чудо это было или совпадение Микаса не знала. Да и вообще никто не знал. Для всего человечества Эрен Йегер считается мертвым, и только единицы знают, что это не так.       В истиную правду о своей жизни посвящен лишь Эрен — сила Прародителя, самая сильная в мире, не могла испариться в одночасье. Такой поток энергии плавно и постепенно таял, пока не иссяк полностью. И остатки этой силы направились на регенерацию тела. Парень часто вспоминал, как в последнюю секунду жизни к нему явилась Имир и вытолкнула из пут, будто давая шанс на вторую жизнь. А потом долгая кома, длиной почти в два года.       Процесс восстановления проходил медленно, мучительно и без осложнений не обошлось — одна из костей на его левой ноге неправильно срослась, и теперь молодой человек изредка прихрамывал, а рука предательски ныла. Но это сущий пустяк по сравнению с тем, какую боль и страдания он причинил всем, кто был ему дорог.       — Все хорошо, Микаса, я сам проснулся, — с тяжестью в сонном голосе произнес шатен и слегка приподнялся. Его правую руку пробила мелкая дрожь, из-за чего Эрен внезапно согнул ее в локте.       Прямо с порога темноволосая вмиг оказалась подле сводного брата, предпринимая безуспешные попытки помочь и уберечь его.       — Тебе нужно больше отдыхать, — произнесла она ровным голосом. — Ты еще не окреп после…       — Микаса, со мной все нормально. Прошу, не наседай на меня, — юноша медленно поднялся с кровати, стараясь удержать равновесие после сна. Тело еще не до конца слушалось его, однако и находиться рядом с Микасой он не мог. — Нужно подышать, я во двор.       Раньше бы я ответил ей совсем по-другому, подумал про себя парень, давая солнцу пригреть тело последними лучами. Он не помнил, когда еще видел мир таким ярким, как сейчас. Маленький домик из прочного бруса прятался в самой чаще леса, до города несколько километров, хотя для него дорога закрыта даже в близлежащую деревушку. Все-таки официально он мертв.       Прошло чуть больше года с того момента, как Эрен очнулся после регенерации, и первое, что он увидел — большие, угольного цвета глаза, которые с нежностью смотрели прямо на него. Микаса ни на шаг не отходила от парня все это время, даже не зная, очнется он или нет.       Она не завела и новых друзей, ей по сути вообще никто не был нужен кроме Эрена. А сам Эрен не понимал, за что она до сих пор так добра к нему. Почему до сих пор рвется на помощь даже после всего содеянного, всего сказанного? После того, каких гадостей он наговорил ей… Он до сих пор не мог простить тебя за то, что так сильно ранил ее чувства. Так почему же она простила его?       Это еще сильнее путало юношу, который и без того не мог разобраться в самом себе.       А между тем алый диск солнца постепенно припекал макушку, но отчего-то бывшему титану хотелось остаться на воздухе еще ненадолго. Словно росток, пробивший темную грязь, он рвался к свету, которого ему так не хватало все последние годы. Отросшие волосы неприятно прилипали к шее и щекам, однако это ни капельки не мешало. Не это ли похоже на ту свободу, за которую он так отчаянно сражался?       Свобода…       В памяти тут же всплыли осколки утраченных воспоминаний, и Эрен медленно присел на стоявшую около дома скамейку, опираясь на спинку. Из-за силы Прародительницы воспоминания Эрена были смешанными и хаотичными, будто запутанный клубок. Прошлое, будущее, тени настоящего, своё, чужое… После того, как сила титана исчезла, то испарилась и часть его собственных воспоминаний, которые постепенно возвращались к законному носителю, одаривая того легкой слабостью и болью в висках.       Это лишний раз напоминало ему о том, каким монстром он был на самом деле, а второй шанс на жизнь вовсе не заслужен. Ах, как же ему хотелось повернуть время вспять, но это ничего бы не изменило — тогда судьба мира была предрешена. Но все же. Хотелось.       — Если бы не я, то все остались бы живы, — с горечью в голосе тихо прорычал Эрен, а глаза слегка покраснели и припухли от подступающих слез. Теперь его мысли снова подпитывала ненависть и отвращение к самому себе. Саша, Ханджи…они обе отдали свои жизни из-за этого поганого плана. И все ради чего? Ради того, чтобы мир так и не наступил? Ради того, чтобы на элдийцев до сих пор смотрели косо? Почему он выжил, а его товарищи погибли? Это так глупо и нелогично.       — Я тебе чай принесла. Зеленый, с мелиссой и смородиной, как нам твоя мама делала… Эрен, ты что, плачешь? — Микаса подкралась, будто кошка, столь тихой она была. От неожиданности шатен дернулся и успел быстро смахнуть слезы рукавом рубахи, хотя это не спасло — девушка все видела.       — Нет, все в порядке. Спасибо за чай, — юноша аккуратно взял горячую чашку, в которой плескался ароматный напиток, и сделал маленький глоток. Обжигающий и согревающий одновременно, чай заставил парня встрепенуться, будто он находился сейчас высоко в горах, а не на самой опушке, в окружении летней зелени.       — Не хочешь поговорить?       — О чем? — не понял Эрен.       — О твоем состоянии, — уточнила темноглазая. — Мне тревожно за тебя, тебя явно что-то беспокоит.       — Я же сказал, что со мной все хорошо. Или тебе до сих пор нравится сюсюкать меня, как наседка? Я взрослый мужчина и в таком возрасте уж точно не нуждаюсь в опеке.       — Эрен, я не сюсюкаю тебя, я просто хочу, чтобы ты выговорился и не более. Сбросил груз мыслей и разрядился. То, что произошло с тобой, бесследно не проходит, — начала пояснять Микаса. — Я же вижу, каким подавленным ты стал с тех пор, как…       — Как что, Микаса? — раздраженно ответил Эрен, — С тех пор, как убил 80% человечества и погубил всех наших товарищей? Ты это хотела сказать?       Девушка не нашла, что ответить. Микаса знала, что именно эти мысли терзают его, однако за столь долгое время они изрядно отдалились друг от друга. Эрен стал более закрытым и замкнутым, и подступиться к нему было все сложнее и сложнее. Теперь это не импульсивный мальчишка, который рвался в бой и всему миру показывал свои эмоции — он стал взрослым мужчиной, со своими травмами, с которыми делиться был пока не готов. Даже с ней.       Какое-то время эти двое сидели неподвижно, лишь изредка бросая друг на друга мимолетные взгляды. Каждый думал о своем, но никто не решался нарушить неловкую тишину и заговорить первым. Раньше они болтали бы обо всем на свете, если бы представилась такая возможность, но годы берут свое, и сейчас Эрен с Микасой, словно два раненых зверя, сидят в полуметре и не знают, как разрядить обстановку.       А между тем стемнело. Серебристый диск луны сместил солнце и озарил небосвод миллиардами ярких звезд. Меж деревьев витал легкий ветерок, а в кустах стрекотали сверчки, разбавляя молчание некогда близких людей.       Эрен сделал последний глоток чая, который уже успел остыть на открытом воздухе, и собирался было зайти в дом, как услышал тихий голос подруги:       — Помнишь, как твой папа учил нас ориентироваться по звездам?       Эрен повернулся в ее сторону и увидел, как завороженно она вглядывалась в ночное небо. Миллионы белых точек сверкали и переливались на небесном полотне, отражаясь в ее глазах. Казалось, что звезды способны превратить ночь в день. Парень застыл на мгновение, разглядывая лицо сводной сестры. Он никогда не видел ее настолько живой и открытой. Микаса всегда казалась ему чем-то вроде машины для убийств: такая спокойная, хладнокровная и решительная. Даже в детстве она была очень сдержанной в эмоциях, а тут… Ему вдруг отчего-то захотелось остаться и понаблюдать за новой открывшейся стороной девушки.       — А как же, — подхватил Эрен и продолжил нравоучительным тоном, пародируя своего покойного отца. — Полярная звезда всегда показывает север. Чтобы найти ее, необходимо проложить через две крайние звезды ковша большой Медведицы прямую и пять раз отсчитать на ней расстояние между этими звездами.       — Поэтому если смотреть на Полярную звезду, то за спиной будет юг, с правой стороны — восток, а с левой — запад. — легкая улыбка растянулась на лице брюнетки. — Да-а, как же давно это было.       — А ты помнишь, как выглядит это созвездие? — юноша устремил свой взгляд на небо, стараясь отыскать знакомые очертания.       — Да вот же оно. — Микаса подняла руку и выставила указательный палец куда-то вправо, за ее движением руки последовал и взгляд Йегера.       И правда, на ярко освещенном небе красовались семь звезд, которые олицетворяли космический рисунок зверя.       — А там, — продолжила она, — малая медведица, видишь?       Удивившись тому, что она все-таки смогла соприкоснуться хоть в чем-то с Эреном, Микаса принялась увлеченно показывать остальные созвездия, будто боялась, что в какой-то момент интерес парня пропадет, и их маленькая идиллия закончится так даже и не начавшись.       Йегер молча слушал Микасу. Она всегда была хорошо эрудирована и разбиралась во многих вещах, особенно в области выживания. А вот Эрен был полный профан в этом деле, но если раньше его раздражала успешность Микасы во всем, то сейчас он с наслаждением слушал ее рассуждения. Ее голос помогал ему отвлечься от темных навязчивых мыслей о содеянном, а также хоть на миг окунуться в то беззаботное время, когда они еще жили за стенами и мечтали о свободе и познании мира.       За столь увлеченной беседой шатен даже не заметил, что девушка подсела к нему поближе и теперь находилась в паре сантиметров от его плеча. Остаток времени они просто любовались на звезды, успев приметить даже парочку падающих. Все как раньше. Им не нужно было даже слов, чтобы понять друг друга. Эти двое, словно близнецы, знали, когда нужно говорить, а когда посидеть молча. Они всегда хорошо ощущали друг друга, что не раз спасало их от опасностей во время битвы с гигантами.       В какой-то момент Эрен отметил, что Микаса сидит уж слишком тихо. Она, конечно, никогда не была громкой, но и призраком ее было нельзя назвать. Зеленоглазый медленно повернул голову, и его взору предстала картина: мирно посапывающая девушка аккуратно лежала на крепком мужском плече. Ее черные шелковистые пряди небрежно свисали и прикрывали половину лица от пристального внимания Йегера.       Сейчас она выглядела такой беззащитной, хрупкой и уязвимой. Именно такой он ее всегда хотел видеть вместо всемогущей и бесстрашной барышни. Эрен всегда стремился догнать Микасу, быть под стать ей, чтобы она всегда могла опереться на него и хоть на минуту перестать рисковать своей жизнью. Но вместо этого она продолжала уделывать его на тренировках и всячески опекать, будто это она мужчина, а Эрен так, сладкая принцесска. Сейчас спящая и по-девичьи прекрасная Микаса ему нравилась гораздо больше той воительницы.       В сладостном сне Микаса по-детски поежилась и наклонила голову еще чуть вбок. Веки ее были плотно закрыты, но длинные пушистые ресницы едва подрагивали не то от колебания воздуха, не то от холода. Парень не мог оторвать взгляд. Неизвестно, что щелкнуло в его голове, но сейчас ему захотелось рассмотреть каждую черточку на лице. Сейчас Микаса выглядела абсолютно не так, как раньше. Аккуратная гладкая кожа лица, длинные волосы цвета оникса, легкий румянец на щеках, алые, чуть пухлые губы…       Острая боль снова пронзила виски парня, Эрен еле устоял, чтобы не дернуться и не потревожить подругу. Вновь воспоминания наводнили его сознание, заставляя снова вернуться на три года назад. Ощущения тепла разливались по губам, проникая к глубинам его закрытого сердца, и где-то там, в глубине, скрывалась она. Это Микаса подарила ему тепло губ, накрыла их мягким поцелуем перед смертью…       Юношу осенило. Так это была не кровь, подумал он и он посмотрел еще раз на ту, кто не раз спасала ему жизнь. Сердце колотилось, как ненормальное, и билось в такт ускоренному пульсу. Эрену резко стало жарко от осознания, того, что Микаса подарила ему свой поцелуй. И не семейный «чмок», а настоящий, такой чувственный и глубокий, нежный и одновременно напористый.       Он всегда думал, что Микаса испытывала ему к нему лишь семейные чувства и старалась оберегать его на фоне смерти собственной семьи, но это открытие меняет ход всего. Девушка всегда нравилась шатену, но из-за ее маниакальной опеки Эрен всегда полагал, что для Микасы он не более, чем младший брат. Что бы он ни делал, ее отношение ни капельки не менялось.       Сделанное открытие заставило Йегера посмотреть на ситуацию под другим углом. А что если гиперопека и излишнее стремление защитить были ее своеобразным проявлением любви? Могло ли вообще быть такое?       — Апчхи, — едва слышный чих вернул зеленоглазого к реальности. Микаса съежилась еще сильнее, а по телу прошла мелкая дрожь.       Уже сильно стемнело, пора нести ее в дом, пока она совсем не промерзла, подумал Эрен, устремляя еще раз взор на алые губы, которых уже когда-то он, оказывается, касался.