счастье – это.

– Хан Джисон! Как это, чёрт возьми, понимать?! – Чан врывается в комнату напротив, где как обычно тошнотворно чисто, распуская свои противные феромоны. – А я чего? – Джисон прячется за широкую спину своего парня. В комнате витает немного измененный запах травы, перемешиваясь с резким запахом перца, – Минхо, спаси! – Брат, слушай, это длинная история, – Минхо смотрит куда угодно, но не в лицо главаря банды, пока его альфа пытается успокоить своего омегу запахом. – Я никуда не спешу, Лино, – Чан чуть ли не рычит. – Бан Чан, только успокойся. Хорошо? – Минхо понимает, что тот слишком зол, – На спокойную голову и думается легче. – Ох, я само спокойствие! – парень обколотился на дверь и смотрит в упор на Хана, – говори, зачем ты это сделал? Я тебя не обижу, Хан-и. – Минхо! – пищит Джисон не желая выходить из своего укрытия, утыкаясь носом в шею старшего. – Бан, смотри, – Минхо начинает говорить ровным голосом, – Джисон такой человек, что постоянно найдёт проблемы на свои аппетитные булки. И да, это он записал тебя на маникюр к Чанбину с пятого этажа. Но это всё было желание, которое придумал Феликс. – Ну вот Ликса, который сейчас на две комнаты жарит картошку, а меня её чистить заставил, сюда втягивать очень опрометчивое решение, – это уже заговорил Хёджин, который только открыл окно, чтобы покурить, пока его парень этого не видит. – Хван, тебе слово не давали, – обрубает Чан, – то есть вы решили поспорить на меня? Закрою на это глаза. Меня смущает лишь то, что я же этого Чанбина презирал и задирал за этот же маникюр. – Упс. Но он лучший в городе! По словам других клиентов, – подаёт слово Хан всё ещё находясь за спиной Минхо. Чан на это лишь вздыхает и смотрит на пустое место, которое находится на нижнем этаже двухэтажной кровати, что выглядит слишком странно. Просто, оказывается, Феликсу и Джисону нравится быть наедине с собой, а Чонин слишком ленив и, кажется, он вообще перед тем, как Чан зашёл, спал. Неожиданно на кровати Чонина показывается голова с "пидорской" причёской. Это был Сынмин, который был раздражён, что прямо показывал насыщенный запах миндаля. – Чан, блять, схуяли ты разбудил моего омегу?! – подушка прилетает точно в лицо ошалевшего Чана. Меткий же, сучара, – Ни-ни, спи. Всё хорошо. А ну рты все позатыкали! – Сынмин, ты выглядишь, как мамаша, у которой обидели сыночка, – насмешливо говорит Хван. – Ой, ты такой же, когда хоть кто-нибудь криво посмотрит на твоего Ликси, – цыкая говорит Минхо, перебирая синие волосы на голове своего парня. Чан кинул подушку обратно, после кинул в руки Сынмина несколько пакетиков жаропонижающих. Чонин заболел, поэтому над ним, как курица наседка, сидит Сынмин. – Вы все такие отвратительные стали, когда вступили в отношения, – Хан на это от Чана лишь усмехнулся. – У тебя видимо регулярного секса нет, вот и бесишься, – дразнит Минхо, хотя все знают, что их главарь имеет этот секс. На что Чан лишь покраснел и ушёл обратно к себе готовиться к стреле, которая будет через два часа. Они не могут никак поделить с какой-то бандой поле, а оно надо только Щенку и парню Лино, потому что эти двое с какими-то командами играют там в бейсбол. А что надо хоть меньшей части банды – надо всей. Так что он и договорился с пацанами с другого района поотвечать за левый базар за одно тоже. – Джисон-и, ты прям уверен в том, что Чанбин точно ему не вмажет, когда увидит у себя в комнате? – Минхо волнуется, потому что это именно ему влетит, что не отговорил. – Я тут не при чём, это всё Феликс. Может фильм посмотрим? – отвечает Джисон упуская то, что у него ещё какой-то важный проект на завтра. – Не трогайте моего цыплёнка! Он просто заебался уже слушать нытье Чонина, который слушает нытье Чанбина, какой Чан ахуенный. Они оба готовы были начать переубеждать его, но вовремя опомнились, вспоминая, как встретили своих парней, – Хван посмеивается и объясняет ситуацию. – Я никогда не слышал о Чане столько хорошего, как от этой нищенки. С этим нужно что-то делать, – это уже тихо сказал Чонин и после этого послышались звуки кашля. – Чонин-и, тебе же нельзя говорить. Вот выпей это. А Чанбин – это случайно не парень главаря банды с другого района? – больной только смотрит с отвращением на жидкость в чашке, после переводит умоляющий взгляд на своего мучителя, – Не смотри на меня такими глазками. Это нужно выпить. – Да, он. Но это не мешает Чанбину крашевать на Чана, – отвечает Джисон. Неожиданно послышался громкий стук ногой по двери. Хван сразу же затушил вторую по счёту сигарету и быстро засунул в рот жвачку с ментолом, после закрыл окно и побежал открывать своему парню дверь. – Итак, вот. Вы свою заберёте? У вас через сколько стрелка? – послышался низкий голос с хрипотцой, который приятно согревал уши. – Через два часика. Я надеюсь, что Чан без меня найдёт свой каскет. Он постоянно его теряет и орёт "Хорёк, где мой каскет?". И постоянно именно меня дёргает, – Феликс лишь улыбается на эти ворчания и ставит на подставки сковородки. – Тебе эластичным бинтом замотать руки? – Хёнджин лишь кивает и хочет уже уйти по тот самый бинт, как его останавливают, – а, ну стой, Хван Хёнджин! Я же просил не курить в этой комнате, тварь такая. Если убежишь – без секса на неделю! Сынмин на пару с Минхо лишь смеются с этого, пока Чонин, нахмуривши брови, пьет неприятную на вкус жидкость. Хёнджин подходит к Феликсу, у которого в руках вилка. Благо, что не сковородка, которая прилетела точно по лбу в начале их знакомства. Но это не отменяет того факта, что его успешно избили по голове. Парень послушно принимал удары потому, что знает, что виноват. – Ну, Ликси, не злись. Ты же знаешь, как я тебя люблю? – Хван мягко забирает вилку с маленьких пальчиков и кладёт руки на тонкую талию, приобнимая, – не брыкайся, милый, и не дуй свои красивые губки. И это всё говорит студент, которого знает весь университет как опытного, успешного спортсмена. Кстати, спорт в пять лет Хван выбрал рукопашный бой. А улица Хёнджина знает, как того, кто может повалить троих за раз одним ударом, потому что смекалка работала на отлично. Но таким он никогда не показывался перед Феликсом. Который, по его мнению, слишком чистый для всей этой грязи и плевать, что у того много золота по тхэквондо. Для Хвана это со стороны смотрится как что-то ненастоящее, всё равно, даже тогда, когда его регулярно избивают за очередную оплошность. Феликса он всё равно от всего мира готов защитить, потому что он похож на настоящее солнышко со своими этими веснушками и ароматом ириски, который делается ещё сливочнее, потому что он дуется притворно на своего альфу. – Глупый альфа! Вот, вроде как, спортсмен, а курит. Я же о твоём здоровье забочусь, дурында! – щелкает того по носу омега. – Я вот тоже самое, Минхо, говорю, только за алкоголь, а он ни в какую. Бесит прям, – фырчит Джисон, крадя немного той самой картошки с тарелки своего парня, потому что "у тебя вкуснее!" – Какой я ужасный. Тьфу на меня, – показывает язык Минхо, улыбаясь, потому что Джисон смеётся. Джисон постоянно смеётся. Крутится возле всех будто личный шут, поднимая настроение. Пытаясь угодить всем подряд. Но Минхо знает, что это всё фальшивое, временное. Знает, что после этих представлений его омега берёт биту и просто едет на поле снять напряжение. Знает, что после этого придут ночью к нему на кровать залезут просто сверху и уснут нюхая успокаивающий запах. Знает, что на утро он лишь снова натянуто улыбнётся, отмазываясь лунатизмом. Но бывают иногда те искренне моменты, когда они вместе, вдвоём. Джисон очень долго раскрывал свою внешнюю броню боясь, что Минхо, как и другие, поиграются и выбросят будто ненужную игрушку. На самом деле у парня был тяжёлый период в жизни, после которого он год проходил к специалисту, но никто не знает, что именно произошло. Хотя Хан и самый открытый для всех, но о нём никто ничего больше базового не знал. Когда же Джисон позволил себе чувствовать свободным с ним наедине, то именно в ту секунду, когда юноша засмеялся, Минхо уверовал в высшие силы. Искренный смех Джисона был похож на сладкую патоку. Он смеялся даже тогда, когда они целовались снова и снова. Для Минхо это ощущение смеха на своих губах стал подобным наркотиком. Чонин кривит губы, когда две парочки целуются, потом смотрит на своего альфу, который перебирает на его кровате свою же аптечку. Кто мог подумать, что у участников банды всё так хорошо организованно? Единственное, что расстраивает Чонина – это то, что он пропустит волейбол потому, что его слишком заботливый альфа не разрешит ещё минимум неделю после выздоровления выходить куда-либо. Но всё-равно, его омега довольно урчит выпуская сладкие-сладкие феромоны удовольствия. – Малыш, что случилось? – Сынмин смотрит с вопросом во взгляде. – Ничего, щеночек мой, – это могло бы звучать насмешливо, если бы не взгляд до одури влюблённый. – Вы такие приторные, что аж страшно. Хван, открой окошко, пожалуйста, – говорит Лино, морщась от концентрированого сладкого запаха вишни. – Минхо-я, что уже и смотреть на друг друга нельзя? – отвечает тихо Чонин ставя ноги на пол, и садясь на кровать возле своего парня, который его сразу же обнимает за талию. – Можно, но не выпуская при этом свои феромоны! – Хан на возмущения Лино лишь закатывает глаза. – Хён, не будь ханжой, в самом-то деле, – говорит Джисон, снова воруя картошку, – ты снова мою биту возьмёшь? Только это, помой её после вашей прогулки, у меня завтра тренировка. – Хорошо, дорогой. Феликс, спасибо за ужин, – кланяется Минхо, после отвечает, печатая что-то на телефоне, – я пошел готовиться. – Чан опять потерял каскет? – спрашивает Хёнджин, который обнимает сзади за талию Ликса. – Ага. Он написал, чтобы Хорёк после лобызания со своим омегой пришёл к нему, – Ликс лишь усмехнулся потому, что хоть что-то в этом мире стабильно. – Я с тобой иду. Мне всё равно надо бинт для фиксации, – отвечает Хван. – Он у меня. Я аптечку взял, – говорит Сынмин кидая увесистый пакет другу. – Сынмин-и, не забудь только взять свою биту. Я не горю желанием обрабатывать твои руки, – ворчит Чонин, утыкаясь носом в шею своего альфы. – Хорошо, лисёнок, – нежно говорит парень, носом зарываясь в рыжие волосы. Ликс начинает обматывать бинтом руки своего парня, отвлекаясь иногда на то, что его кормят его же картошкой. Минхо же под шумок вышел с комнаты и зашёл в свою, где Чан надевает снова бандаж на левую голень и лишь пыхтит. У него было растяжение ноги, из-за которого он не может нормально бегать. Его это бесит, очень сильно, но понимание, что это нужно для здоровья, спасает. Минхо берёт металлическую биту Сынмина и ищет под своей кроватью биту Хана. – Где Хорёк? – тихо спрашивает Чан. – Руки обматывает бинтом, – в тон отвечает русоволосый. – Понятно, лобызается со своим омегой, – фыркает главарь. Минхо на это лишь закатывает глаза, после кидает биту Сынмину, который зашёл с аптечкой и сразу ловит предмет. Хван заходит следом и быстро находит каскет, но не отдаёт, ибо ищет одежду, которую можно одеть. Его омега слишком модник для этого мира, так что купил своему парню много новой одежды. Но старую, конечно, больше любит, что видно по восхищенным глазам, ибо в спортивной ветровке поверх чёрной майки Хёнджин выглядит очень эффектно. – Где Щенок? Мне нужно обсудить с ним, как вы будете нападать вместе, – говорит Чан, надевая штаны с нейлона, и ищет чёрную футболку. – Я тут, Бан, – твёрдо отвечает Сынмин закатывая рукава спортивной кофты. – И я тут тоже, – Хван кидает главарю каскет, завязывая на талии шнурок от спортивных штанов. – О, Хорёк. Шикарно. Итак, смотрите, Хён со мной и с Драконом идут к ним в тыл. Хорёк с Крольчонком за теми двумя деревьями прям, что ближние. Когда я первый бью, тогда же выходит Щенок и бьёт битой чётко по ногам толпу. Он с Лино сидите в тех кустах, что поближе к трассе. Только после Щенка выходят Хорёк с Драконом, помогая. Я вообще в ахуе от того, что их там штук двадцать, а нас всего семь. Так Лино выходит в самом разгаре помогая добивать. Я надеюсь, вам план понятен и ясен, – ровным тоном говорит Чан и берёт накрахмаленный бинт и заматывает на левую руку, пряча кастет ибо за решетку не хочется. Вообще, их банда отличается от всех тем, что они не массово избивают всех подряд. На улицах их знают, как королей трёх ближайших районов, но никто их не видел избивающих слабых. Они не были замечены за тем, что забирали деньги у богатых, беззащитных пьяных мажориков. Только на начале, когда у Чана не было какого-то авторитета, они себе позволяли такие шалости, и то – они были подростками. Но не сейчас. У них в речи даже нет тех самых "стандартных" фраз гопников. Единственное, что их выделяет на фоне нормальных людей – это кепарики на головах. Когда с ними заговоришь на улице чисто случайно они будут вежливыми. Даже дедушки омеги возле общаги их хвалят за помощь, которую они оказывают иногда. Вот такой у них стиль поведения.

***

Чанбин смотрит через окно, как на лавке сидит Чан и обжимается с какой-то омегой после удачной стрелки, залезая своей рукой под откровенный кроп-топ. Хочется плакать. Потому что его так никогда не прижмут к себе, даже если это на один вечер, чтобы утолить альфе либидо. От этого обидно до чёртиков. Богмю обнимает сзади, шепча какие-то нежности на ухо. Но почему-то всё-равно. Его внимание лишь на одних пухлых губах, которые блуждают по чужой тонкой шее. – Что-то не так Бинн-и? – слащаво спрашивает альфа. – Нет, всё хорошо, – холодно отвечает омега, а в мыслях уже корит себя, потому что парень, который его обнимает, не заслужил такого отношения к себе. Чанбин и вправду был влюблён. Чисто и слащаво. Как в любимых мыльных операх. Просто остыл спустя пол года. С кем не бывает. Он не виноват, что начал избегать встреч, намеренно топя себя в клиентах, чтобы хоть как-то отвлечься от учёбы, родителей. И началось: "я не смог," "я не успел," "я забыл," "я хотел, но не получилось." Чанбин надеется, что потом, когда его бросят, то Богмю найдет себе: "я смогу," "хорошо, когда?" "я уже тут, а ты где." Потому что Богмю и вправду хороший альфа, который заслуживает искренной любви в ответ. Он снова извиняется по каким-то странным причинам и говорит, что придёт завтра и занесёт обед. Потому что знает, что Чанбин снова забудет между клиентами, ибо он учится заочно. Вечером ещё он ходит в тренажерный зал, после сразу на стрельбу с лука. Поэтому у него плотный график. Лишь бы не думать о каких-то ненужных чувствах. Но чужая забота будто крест на душе. Осадок вины из-за того, что его сердце забрали и повесили, как украшение, перед этим долго задирая. Он совершенно не понимает как так влип по уши. – Со Чанбин, если ты сейчас смотришь на этого мудака через окно, то немедленно его закрой! – кричит вроде бы Джисон? Почему он здесь? – Что? – растерянно спрашивает омега, стирая дорожки слёз. – Ну вот, снова ты из-за него плачешь, Бин-и, не надоело? – воркует Чонин пока Джисон задёргивает тёмные шторы, а Феликс обнимает сзади. Уютно. – У меня через три часа он записан. Зачем? – разбито шепчет компании. – Потому что это нужно. Нужно что-то с этим делать, – отвечает тихо Чонин, ласково собирая новую порцию слёз большим пальцем. – Я хочу, чтобы он смотрел на меня так, как на каждую свою очередную омежку, – говорит Чанбин твёрдо, – Моя омега этого требует. Это скоро пройдет. Всё хорошо. – Нет, Чанбин. Это не пройдёт. Понимаешь? – вкидывает Джисон. – Почему ты не поговоришь с Богмю? – тихо спрашивает Феликс сзади. – Я боюсь его разочаровать. Мы с ним уже давно. Будто по привычке. Я привык к нему. Не хотелось бы как-то ломать эту размеренность, – отвечает омега, всхлипывая. – Но ты должен хотя бы самому себе признать, что это правильно чувствовать потребность в ком-то. Это правильно хотеть кого-то и на инстинктах, и в голове. Просто нужно понять, как правильно расставить приоритеты в этой ситуации, – монотонно говорит Ян, – Сегодня ты можешь это сделать. Поговорить с ним хотя бы без задирства, потому что это твоя территория. Феликс садиться на кровать Чанбина, широко раставляя ноги и хлопает по пространству между ними. Брюнет недолго думая садиться лицом к другу и обнимает того за талию. Джисон садиться с правой стороны от них, а Чонин садиться на корточки перед ними. – А, Чонин, чем тебя привлёк к себе Сынмин? – шмыгая носом спрашивает Чанбин. Период перед течкой слишком пагубно влияет на его гормональный фон. – Он надёжен. Знаешь, осознание того, что ты можешь рассчитывать на него, что он надёжен. Он не меняется в зависимости от настроения или ситуаций. Он всегда будет рядом. Всегда ответит на мои сообщения и звонки. Ещё у Сынмина иногда стреляет гиперопека. За этим очень забавно наблюдать. Когда такой весь нетактильный и крутой альфач сидит с тобой, будто курица наседка, – довольно серьезно отвечает Чонин. Он никогда никому об этом не говорил, потому что знал, что не поймут, но не сейчас. Чанбин утыкается в шею Феликса и немного успокаивается. Почему-то не хватает аромата Чана. Очень сильно. Его омега в нём нуждается. И плевать, что альфа вообще думает, что он бета. Плевать, что у Чанбина есть вообще-то альфа. К сожалению, природе не докажешь, что это неправильно. – У тебя когда начинается течка? – неожиданно спрашивает Джисон. – Через два дня. Но я не знаю с кем её провести, – стирает влагу с своих щёк Чанбин. Чёртова природа, которая сделала его эмоциональным. – Ты не доверяешь Бомгю? – осторожно спрашивает Феликс, проведя по спине, прижимая сильнее. – Он хороший. Правда хороший. Заботливый, открытый и честный со мной. Всегда по пятницам дарит цветы, а его ухаживания были и вправду романтичными, но... – почему-то Чанбин останавливается не зная, что сказать. – Не ёкает? – заканчивает мысль Чонин, а после кивка продолжает, – Хороших на самом деле очень много. Но для любви этого не достаточно. Важно, чтобы цепляло, чтобы ты светился рядом с этим человеком. Можно, конечно, построить такие отношения, но ты постепенно будешь угасать. – Тому, кого любишь ты позволяешь всё невозможное, а нелюбимому приходится быть идеальным, – говорит Джисон гладя по голове Чанбина, который слишком уязвим сейчас. – Возможно, это будет не по теме, но когда у Хёнджина был первый гон в наших отношениях он мне сказал такую фразу: "прости, детка, но меня не интересуют сейчас вопросы сексуального плана, мне интересно, как ты себя чувствуешь, до скольких ты сегодня будешь сидеть над домашнем заданием и когда ты в последний раз ел." Так что если Богмю ждёт лишь возможность с тобой заняться этими вопросами, то можешь смело его бросать, – тихо говорит Феликс успокаивая того. – А Феликс, а как ты понял, что Хёнджин именно тот? – спрашивает Чанбин смотря почему-то на очередной букет полевых цветов, который стоит на столе. – Вы же знаете, что я довольно бойкий омега. Но он стал моей слабостью. Чем-то, в чём я не мог себе отказать. Я умел с мраморным лицом смотреть на то, как люди кричат от боли и не повести даже мускулом перед публикой. Но ему тогда, в нашу первую встречу, нужно было всего 10 секунд, чтобы заставить меня расплываться в улыбке. Он был единственным, кому я готов был сдаться с потрохами. Я в первый раз в жизни чувствовал нелепую уязвимость перед человеком. Он был моей слабостью. Он был единственным альфой, которого я хотел оставить себе, отняв у всего мира. И к которому я хотел уйти, оставив весь мир где-то там, за спиной, когда я понимал, что не выдерживаю, – слишком радостно и с глупой улыбкой рассказывает это всё Феликс и светится так, что срочно нужны солнечные очки. Видно, что он был влюблён. – Я припоминаю ваше первое знакомство на кухне. Ты его сковородкой по лбу ударил! Но этот тупой альфа позвал тебя на свидание сразу же. Странный он, конечно, – хихикает Джисон, когда Ликс весь пунцовый сидит. – Хан! Это же было случайно! И я сто раз извинился перед ним. Хватит это припоминать, – дует губы Феликс. – А что у тебя Джисон? – совсем грустно отвечает Чанбин, снова игнорируя звонок от своего парня. Он знает, что у него ещё час, потому что Богмю волнуется сильно. – Я вообще с Минхо начал встречаться по приколу. Он просто предложил по дороге домой примитивными словами, а я с дуру согласился, – пожимает плечами Джисон, – Но в нашу первую ссору он сказал: "А ну заткнись, истеричка грёбанная. Сбавь свои децибелы и давай поговорим спокойно. Я не хочу расставаться из-за такой херни." И после этого я понял, что я хочу с этим альфой семью. – Миленько. Я вообще в первую встречу Сынмина лупанул мячиком по башке. А он вызвал меня на "поговорить", чтобы понять, что это вообще было, – хихикнул Чонин и почему-то Чанбину стало легче. Легче от осознания того, что сейчас он не один. Не в одиночку переживает душевные метания, пытаясь выстроить в голове рамки. Даже если бы Чан и узнал, что Чанбин омега, он точно не ответит взаимностью. Просто потому, что Чанбин не в его вкусе. Ему нравятся миловидные и покорные омежки, которые сыпятся от вида грозного альфы и не могут дать отпор. Но Чанбин не такой. Чанбин имеет спортивное телосложение, широкие плечи. Одевается в мешковатые вещи. Характер у него отвратительный. Его омега капризный и очень требует внимания. Он живёт одной мечтой – добиться успеха в музыкальной карьере. Что вообще не вяжется с понятием "омега". Но его очень обнадёживает его окружение. Феликс, например, мировая звезда спорта в прошлом. Джисон – игрок в бейсбол, что по выносливости не уступает альфам по команде. А Чонин живёт волейболом.

***

В это же время в комнате альф на третьем этаже. – Я ощутил на пятом этаже запах, знаете, освежающий такой. Будто мохито. Возможно, у какого-то омеги запах обострился перед течкой, – отзывается Чан после того, как провёл "омегу на неделю", как говорил про таких Сынмин. Минхо с Хёнджином переглядываются, а Ким же прикусывает язык, чтобы не рассказывать кому этот запах принадлежит, потому что знает, что Чонин может по шапке за такое надать. Но все знают, что их главарь падок на цитрусовые запахи. Особенно на приторные сладкие. У Чанбина и тут же не такой. Он более освежающий, манящий и очень приятный. Это уже не раз говорит Чан после того, как придёт с пятого этажа. Но если бы альфа узнал от кого он – было бы весело. – Ты же пойдёшь на маникюр? – осторожно спрашивает Хёнджин. – Не обязательно делать цветной, – вкидывает Минхо. – Пойду. Это же банально неприлично. Я же записан, – говорит Чан обрабатывая все раны, которые не видно под одеждой. А их много. Чанбин совершенно не помеха. Потому что почему-то внутри себя главарь чувствует странное ощущение защиты. Будто этот бета – омега. После встреч с ним сердце бьёт чечётку. Вопрос – почему, совершенно не ясно. Именно это послевкусие какое-то неправильное. Но всё же Со Чанбин – бета. Даже телосложением похож на альфу, но почему-то делает ноготочки омежкам. Странный он какой-то. После их перепалок возле общежития почему-то хочется того обнять. Но Чан списывает это на то, что после Феликса, в которого влюблён со школьной скамьи, ни к кому не испытывает романтические чувства. Перед приходом Бан Чана, где омега очень радуется, хотя в голове он совершенно не уверен, что тот не придёт. Но всё же. Бин надевает джинсовый рабочий комбинезон на голое тело, чтобы поверх надеть рабочий халат, но Феликс скептически это всё оглядел и дал вместо халата свитшот с вырезом. Оправдание было соблазнить этого глупого альфу. Потому что непонятно откуда, но он знал, что ему нравится. И даже напялил на бедного омегу очки, которые тот носит лишь для чтения в прозрачной оправе. Чонин же сделал укладку волос. Получились миленькие кудряшки. – Если бы не Минхо, то я бы приударил за тобой, – говорит Джисон, который только закончил наносить лёгкий макияж, чтобы подчеркнуть все достоинства. – Прекрати! Всё же, я не в его вкусе, – тихо говорит Чанбин. – Ага. Но нужно его заинтересовать. Он любитель побегать за кем-то, – говорит Феликс уверенно. – Ох, что вы мне предлагаете тогда? – Смотрит беспомощно. – Ну, знаешь, заставить его приревновать. Ответить, например, на звонок своего альфы наконец. Напомнить ему, что ты занят, вообще-то, – с хитрой улыбкой говорит Джисон. – Ага, чтобы его альфа бесился и он на тебя обратит внимание, – поправляя складки на чужой одежде между делом говорит Феликс. – Потому что ты его заинтересовал. Никто не знает, как именно, но факт в том, что после встречи с тобой он бесится. Так Сынмин говорит. Чан никогда не откровенничал в этом плане, – собирая гели и лаки сказал Чонин. – Ну, я не знаю. Может ему всё-равно в романтическом плане? – подготавливает все инструменты и пьёт блокаторы запаха, чтобы альфы не узнали, кто он. Ущемляет он их своим существом. – А какие у тебя к нему чувства? – спрашивает Джисон. – Я хочу спать с ним. Но в непорочном смысле. Я просто хочу лежать в его объятиях. Хочу смеяться с его шуток, узнавая, что он узнал нового сегодня в университете. Хочу немного узнавать о его новых травмах, после которых он будет кривится и говорить, как несправедлив мир. Я так до чёртиков этого хочу, – мечтательно отвечает Чанбин и прикусывает нижнюю пухлую губу. Потому что это глупо. Глупо хотеть другого человека. Он буквально уже поменял свой выбор в пользу неизвестности. Будто он подросток и прыгает в пучину чувств. Но он взрослый состоятельный омега, имеет свой бизнес, состоит в хороших отношениях, учиться на ненужную профессию и имеет статус беты в обществе. Он буквально в глазах всех независимый, сильный и не похож на слабый пол. Но этот глупый краш на плохого парня рушит его идеальный образ, что бесит. Джисон поддерживает его и хлопает по плечу, пока они уходят, говоря что-то о ужине для своих альф.

***

"Обтягивающие вещи на альфах, а особенно белые полупрозрачные майки, нужно запретить законом." – так думает Чанбин смотря на Чана, который в коридоре с кем-то говорит по пути. "А очки в такой оправе – это вообще нормально? Почему это так горячо на нём смотрится?" – думает Чан, заходя в комнату к мастеру по маникюру. – ...Да, да. Я очень скучаю по тебе. Да. Люблю тебя, милый, – Чанбин делает приторные интонации, чтобы быть максимально похожим на влюблённого. После сбрасывает, как только Чан садиться напротив. Чан же чувствует какой-то укол ревности. Хотя он никогда не чувствовал его. Даже с Феликсом. С ним вообще больше были доверительные отношения, более дружеские, что ли. Не срослось просто, бывает. А этот бета пробудил это отвратительное чувство. В голове было понятно, что это неправильно, но сердце в очередной раз заходит в бешеном ритме, грозясь выпрыгнуть из груди. Похоже, этот человек неосознанно победил сердце Чана тем, что не его. Это так смешно, что хочется плакать. – О, здравствуйте. Какой вы дизайн выбрали? – Чанбин вежливый. Всегда, максимально. Где бы он не был. – Здравствуй. Думаю, без цвета. Такое же можно? – стыд заливает альфу, потому что он профан в этой области. – Да. Максимально нейтральное есть. Или же вам базой покрыть? – держит тон Чанбин пока внутри его омега пищит от того, какой же превосходный альфа перед ним. – Нет-нет, – сжимает левой рукой своё бедро Чан и прячет в правом сгибе локтя своё смущённое лицо. – Хорошо. Я вас понял. Давайте мы для начала обработаем ваши руки, – берёт в свои руки омега флакончик с антисептиком. "Почему его сосредоточенное лицо выглядит, так божественно?" – альфа в себе не замечал какого-то сексуального возбуждения на очки, но сейчас он рад фибрами всей души за спортивные штаны, ибо они прячут его проблему. Этот бета как-то влияет на него. Почему-то это чувство поселилось в груди будто вулкан. Они общались на нейтральные темы больше, но Чанбин не переходил границы и отвечал на неловкие вопросы с лёгкой улыбкой. Чан же просто залипал на лицо напротив, пытаясь понять, почему ему так интересен персонаж напротив. Возможно, альфа уже год так второй чувствует лишь влечение к бете. С одной стороны, это логично, но неправильно, потому что тот давно уже занят. Поэтому после того, как ему сделали ногти, он просит чужой номер и ловит удивление напротив. Но соглашаются и диктуют цифры. Бан Чан никогда ещё не бежал так быстро в уборную на этаже.

***

В мыслях у него было лишь одно лицо в очках и грёбаный насыщенный запах лайма, который был в комнате Чанбина. Как же будет выглядеть это лицо в его семени. Это нужно было узнать. Его альфа хочет узнать, кто этот омега. И заполучить. Вот прям в срочном порядке. Ему плевать, что на эту неделю у него есть уже есть кандидат. Сынмин смотрит как-то удивлённо на него, сидя возле Яна, который морщит нос от очередного лекарства, когда главарь заходит в комнату омег. Хван с Феликсом обжимаются, а Лино сидит на кровати Джисона и помогает с проектом. Идиллия. – И как прошло? – спрашивает Минхо, потому что это странно. У Чана красные щёки и в руках зажат телефон. – Хорошо. Я сделал маникюр без цвета, – приглушённо говорит блондин и садиться на стул. – Это хорошо? – спрашивает Хван смотря на того сверху. – Чан, почему твой запах стал более насыщенный? – аккуратно спрашивает Чонин ибо он слишком чувствительный к изменениям в запахах друзей. – Мой альфа готов на луну выть из-за этого грёбанного запаха лайма, который оказался в комнате Чанбина, – приглушённо звучит альфа. "Потому что это его запах, идиот." – подумали шестеро людей и сразу же прикусили губу, потому что рано ещё. – Ребят, надо идти, – говорит Джисон, потому что ему звонит Чанбин, – Нужно идти, срочно.

***

У Чанбина течка начинается, буквально, завтра. Богмю, как хороший альфа, принёс ему свою толстовку с пропитанным запахом гренадина, чтобы помочь. Завтра он принесёт вещей ещё больше, потому что не придёт банально на период течки. У него планы какие-то там. Что к счастью для омеги. Чанбин никогда так не чувствовал себя виноватым, потому что его не кроет от этого запаха. Гнездо омега хочет построить из вещей другого альфы, чтобы облегчить все рамки в голове. Но он пока только улыбается в ответ на лёгкую улыбку и ждёт, когда Феликс принесёт зимнее вещи Чана, которые крадёт Хёнджин. Когда же его парень уходит сразу же залетает в комнату Чонин и даёт бумажный пакет, который пропах чёрным перцем. Сколько же людей на него смотрели странно, потому что от него пахнет вообще миндалём, смешанным с вишней. – Вот. Вроде бы Чан ничего не подозревает, но я не уверен, – тихо говорит рыжеволосый, стоя возле двери, когда Чанбин открывает пакет. – Спасибо-спасибо, – шепчет омега, сразу же надевая чужой свитшот. Остальные же вещи он аккуратно заворачивает в плед, чтобы не было заметно, после сворачивает бортики аккуратно под основным одеялом. Вещей катастрофически не хватает. Мало. Нужно ещё. Инструкции, как делать гнездо, не существует. Всё чисто на нелепых инстинктах. Чонин, что наблюдает, вообще никогда их не делал. Его альфа всегда был рядом в такие периоды и ложил с болями в животе на свою кровать, кутая в свои толстовки. Омега Феликса любитель делать такую особенность, но это до того, как Хёнджин его забирает на квартиру своего знакомого. Джисон на период течки вообще уезжает домой с Минхо. А вот соседи Чанбина уезжают, потому что в такие периоды терпеть такие виды не могут. Потому что Чанбину почему-то слишком больно. Даже сейчас он сидит на обезболах, потому что спазмы боли еле ощутимы, но не прям критичны. Пижамные штаны не насквозь мокрые, но влажные. – Мне нужно ещё его вещей. Больше. Этого недостаточно, – тихо говорит Бин садясь в полукруг на своей кровате. – Хорошо. Тебе что-то принести? Ты же отменил всех клиентов, я надеюсь, – Чонин смотрит с ожиданием, печатая Феликсу сообщение про то, чтобы Хван принёс ещё вещей. – Н..нет. Не всех. Я оставил двух, потому что им срочно надо, – отвечает Чанбин смотря на свои руки, – и принеси пиццу с острым перцем. – Чанбин, а то что ты еле будешь существовать, то это ничего? Тебе же нельзя в период течки пить блокаторы, – Чонин смотрит со скепсисом заказывая на сайте пиццу. – Но сегодня я не слишком уязвимый и то будут омеги. Они поймут, – говорит брюнет вдыхая побольше чужого запаха. – Вот. Я нос закрыл! – кричит Хёнджин заходя в комнату, где всё пропахло запахом его главаря и лайма. Чонин забирает вещи и благодарит, пока Чанбин лишь улыбается в извиняющем выражении лица и быстро доделывает гнездо, кидая вещи немного поверх одеяла. – Феликс делает гнездо гораздо больше. Странно, конечно, это всё, – шепотом говорит Хван, наблюдая за этим с закрытым носом, после уходит. Чанбин с Чонином лишь переглядываются.

***

П ервый день течки Чанбина. Чан думает, что любoвь зависит от инстинктов. Идеальных омег конечно не существует, но всегда есть тот, идеальный для тебя. На самом деле, нужно, чтобы вы любили его и в голове и на голых инстинктах. Но он никогда такого не находил до этого момента. На пятом этаже стоял такой аромат феромонов, что прям захотелось детей от омеги именно с этим запахом. Неожиданно в этот день альфа заметил, что с его шкафа начали пропадать зимние вещи. Это очень странно. Второй день течки Чанбина. Чан не понял, когда начал регулярно дрочить каждые два часа на пятом этаже, но это слишком странно. Почему-то хочется толкнуть кулаком в дверь и понять к кому тянет, то так. И альфа всё таки открывает. Чан смотрит, смотрит, смотрит. На полностью обнажённое тело. На широкую спину, которая очень красивая в полумраке комнаты. На ямочки, которые соблазняют на пояснице. На ягодицы, внутри которых анальная пробка в защитных целях, чтобы природная смазка не была на полу. На бёдра, которые аккуратно расположены на пятках. Это всё слишком для внутреннего альфы Чана. Он хочет к этому скулящему омеге, который сжимает в своих руках какой-то свитшот, мутно напоминающий его. И только приходит осознание, что это Чанбин. Сильный, независимый бета. Никакой он не бета, думается. Припоминается о том, что всё таки было в его поведении что-то омежье конечно. Вот почему тянуло. Слышутся всхлипы. Омега поворачивает голову. Во взгляде мольба какая-то. Какой же он невероятный, когда беспомощный. Когда плачет навзрыд лишь бы получить член. Это именно и нравится Чану в омегах. Но этот бьёт все возможные рекорды. – Альфа? – Чанбин смотрит с желанием. Со слепым желанием, – Бин-и хочет альфу. Сильно хочет альфу между своих ножек. – Бин-и? – Чан понимает, что пути назад нет. Плевать, что вообще-то этого омегу должен трахать кто-то другой, – Насколько сильно крошка хочет альфу? – Настолько, чтобы Бин-и смог родить альфе, – тихо отвечает с надрывом, – Чтобы альфа наполнил весь животик своим семенем. – Крошечка Бин-и, можно зайти к тебе в гнездо? – Чан знает, что не спросить разрешения имеется ввиду потерять доверие внутренной омеги. – Да, но у меня ещё недостаточно опыта в течку с альфой. Бин-и же поможет альфа? – говорит с придыханием Чанбин. – Конечно, крошка, – как понял Чан, этой омеге нужны разговоры, чтобы чувствовать себя комфортно. Интересно, однако. Поэтому большие ладони оказываются на тонкой талии и нагибают тело ставя на четвереньки. Поэтому Чан мягко целует в ямочки на пояснице. Поэтому руки нежно поглаживают белую кожу бедёр. Почему-то этой омеге хочется дать всё. Ещё крыша едет от того, что он имеет мало опыта. По-хорошему, Чану бы взять чужой телефон и набрать другому альфе, но он уже пообещал омеге. Довольно капризной, как оказалось. – Альфа же поможет Бин-и? Мне очень хочется, – тихо шепчет будто в бреду. – А Бин-и заслужил? – Чан дразнит. Потому что впервые этот омега такой разбитый перед ним. – А как Бин-и заслужить альфу? Альфа же пообещал! – неожиданно омега всхлипывает и Чан стирает дорожки слёз. – Тише, крошка. Альфа помнит, – блондин смотрит на то, как чужие губы надуваются в обиде. – Альфа плохой! – Чанбин совершенно не понимает, что он говорит. Им управляют инстинкты. – Бин-и, – воркует альфа, – Помоги глупому альфе и поиграйся со своей красивой игрушкой внутри. Бин-и, же хочет, чтобы ему сделали приятно? Он мило кивает своей головой, не задумываясь, видит ли его кто-то. Аккуратно хватается за основание игрушки, медленно её вытаскивая, пока Чан смотрит на то, как смазка хлюпает внутри, когда стимулируют железу. Чанбин хнычет от того, что недостаточно. Ему нужно больше. Нужно именно того альфу, что сзади, и это так нелепо. – Омега хочет узел, – всхлипывая говорит. – Хорошо, крошка. Подожди. Раскрой себя для альфы, Бин-и, – Чан аккуратно вытаскивает пробку, пока руки омеги разводят ягодицы. Чан лижет размашисто по сжатому колечку ануса и его ведёт от такого насыщенного запаха лайма. Он будто ест омегу, но лишь слизывает новые порции смазки, иногда лишь забираясь языком внутрь. От этого ведёт. Чанбин взвизгивает. Колени омеги разъежаются в стороны, но Чан подхватывает его под бедрами и тянет на себя, зарываясь лицом полностью. Щека и грудь омеги упираются в мягкий матрас, пока нижняя часть корпуса висит в воздухе. Чан вылизывает промежность будто это самое вкусное мороженое, с жадностью, рыча, как если бы на его добычу кто-то зарился. Член, конечно, требует к себе внимание, но он знает, что это напугает. Неопытность эта почему-то возбуждает больше, нежели сексуальная опытная омежка. Чанбин комкает какую-то ткань и снова всхлипывает. Руки трясутся, дрожь пробегается по позвоночнику, и неожиданно сжимается вокруг пустоты, когда альфа отстраняется, и целует нежно в бедро. – Бин-и же был послушной омежкой? Дал себя попробовать альфе, – тихо шепчет Чанбин скуля от того, что хочется ещё. – Да, крошка Бин-и была усужливой. Хорошо раскрылась для альфы и покорно ждала, – от этих грязных слов, сказанных до боли смущающе, хочется выть. Но Чанбин лишь покорно переворачивается на спину, опираясь о стену сидя, и разводит ноги, смотря в глаза альфе. В глаза любимого альфы. Он знает, что это не тот альфа, что был у него раньше. Богмю можно было доверять. Тот боится причинить боль, но никогда не давал узел. Хотя омега просил. Очень просил. Этот же альфа может исполнить любой каприз и это подкупает внутреннего омегу. Тёмные глаза смотрят на омегу, как на божество, испепеляя и так голое тело, смущая ещё больше. Но брюнет лишь прихорашивается, пытаясь быть красивее. Чан посмеивается от этого, потому что это всё так по животному. – Альфа же повяжет омегу? – спрашивает Чанбин смотря в глаза, просяще вбирая два пальчика в свой рот посасывая их. – Да, альфа даст узел. Только помоги немного мне. Бин-и, же любит лизать леденцы? – воркует будто перед ним беспомощное существо. – Очень. Очень любит. Можно помочь альфе? – спрашивает вежливо. – Можно. Открой ротик пошире, сладость. Давай, – спортивные штаны опускаются ниже вместе с нижним бельем. – Б..большой. Альфа же будет нежным? – глаза смотрят испуганно. – Да. Крошке не будет больно. Просто дотронься его и полижи своим красивым язычком, – Чан аккуратно проводит большим пальцем по нижней губе, которая очень покусана и блестит от слюны. Чанбин распахивает рот и насаживается, но лишь на половину. Альфа шипит от того, как неумело делает минет этот красивый омега. Это так контрастно. Чан рычит, когда омега прячет зубы пытаясь понять, что вообще делать. Омега стонет, пуская приятную вибрацию по члену, когда большие ладони немного надавливают на затылок, пытаясь аккуратно насадить глубже. Чан понимает, что нужно ставится более бережно. Но омега неожиданно отстраняется. – Богмю не был таким грубым! – возмущается Чанбин и дует свои милые губы. – Но я же не он, куколка, – вкрадчиво говорит блондин, – Я – Чан, но ты же мне тоже доверяешь? Я тебе не сделаю больно, крошка. – Но альфа обещал, что повяжет! – хнычет сильнее в ответ. – Да, обещал. Но перед этим нужно, чтобы Бин-и покрыл слюной своей член альфы. Ты же не хочешь, чтобы было больно, сладость? – Чан перебирает милые кудряшки большой ладонью, – Будь послушной деткой. – Но мне больно в уголках ротика. Пожалуйста, альфа! – Чан на это лишь умиляется. – Хорошо. Перевернись на животик, – блондин находит какую-то подушку и положил её под живот. Омега лежит полностью, как пласт. Чан осторожно распределяет природную смазку омеги по члену и начинает медленно входить. Понимание того, что внутри этого омеги слишком узко, сносит все тормоза, но с Чанбином хочется бережно, медленно. Хочется не так, как с другими. Хочется в чувства. Но у того есть альфа, что заставляет чувствовать себя последней скотиной. Потому что Чан поддался инстинктам. Ему нужно было помочь скулящему омеге, нужно было позаботиться, чтобы облегчить боль. – Альфа! Мне больно, – Чанбин дрожит, но покорно лежи,т потому что ему нужно расслабиться и принять альфу, который хорошо пахнет. – Крошка, ты умничка. Так хорошо принимаешь альфу, – мурлычет Чан, когда медленно входит полностью и останавливается. – Альфа очень большой, но мне хорошо, – тихо разбито шепчет Чанбин. Большие ладони поглаживают тонку талию, бережно стискивая бока. Когда брюнет начинает проситься, то альфа бережно начинает двигаться. Медленно, но до чёртиков глубоко. Чанбину, кажется, что как к драгоценности к нему никто не ставился даже Богмю, который всегда улыбается. Понимание, что этот тот альфа, по которому он сходит с ума год, добивает. Чан боится переходить на быстрый темп, боясь спугнуть. Но омега течёт сильнее от того, что стимулируют железу. Этого всего до чёртиков много. И так хорошо никому из них не было. Слишком хорошо. Но даже это имеет свойство заканчиваться. – Крошка готова принять моё семя? – загнанно спрашивает Чан наблюдая за тем, как омега скулит. – Да, да! Альфа! Альфа, – блондин берёт натягивает омегу за талию и ждёт когда узел станет больше. Когда же он становится немного покрупнее, альфа садится сам и садит омегу аккуратно на себя. Хотя узел в таком положении кажется глубже. Но это ничего. Чан стимулирует член омеги и Чанбин наконец-то снова кончает. Течка у него идёт на три дня. Завтра понедельник и завтра приезжает Богмю и нужно как-то это всё осознавать, но не сейчас, когда альфа, по которому течёт вся омежья сторона общаги, шепчет ему в уши какой же Чанбин молодец.

***

Богмю, когда приехал, сразу зашёл к Чанбину, с которым сидел Феликс и гладил его. Потому омеге обидно, что его использовали, а сейчас Чан гуляет с кем-то другим. Но он никому об этом не скажет. Хотя у него подозрение на то, что альфа его всё таки повязал, и возможно он родит от него ребёнка. Это всё до такого смешно, что хочется плакать. Феликс же бурчит на своего Хёнджина, который в очередной раз купил пачку сигарет с ментолом. Запах другого альфы в комнате, кстати, выветривали как могли. Лишь бы не чувствовать его. Но к счастью, что на Чанбине не так заметный он. – Смотри, что я тебе купил! – Богмю с улыбкой даёт омеге букет полевых цветов и целует в щеку. Феликс смотрит на натянутую улыбку друга и понимает, что глаза не горят. Совершенно не горят. Хотя раньше он принимал букеты от своего парня с сияющими глазами. А сейчас лишь сухое "спасибо" и вежливая улыбка. Он не понимает, почему альфа этого не замечает? Потому что Чанбин вообще-то очень громкий, ревнивый и вообще истеричный сам по себе. Такой он был, когда они встречались раньше. Возможно, Богмю подумал, что он успокоился наконец и начал ставится к их отношениям нормально. "Когда эти альфы поймут, что хуже, когда молчат и ничего не говорят, нежели устраивают концерты?" – думает Феликс смотря на то, как Чанбин ставит новые цветы в вазу, а старые выкидывает. Вообще через час Минхо с Джисоном будут всех звать на день рождения омеги. И по-хорошему должен быть там и Чанбин, но он придет точно не один, как и Чан. Самое нелепое, что это тот самый омега, что был неделю назад. Очень странно. Постоянность в партнёрах – это не по части Чана. Богмю что-то шепчет своей омеге и они хихикают. Как же больно смотреть на влюблённый взгляд и пустой в ответ. Вы бы знали. – Чанбин, ты пойдешь с Богмю на день рождения Джисона? – осторожно спрашивает Ликс. – Богмю? Хочешь? Или ты очень соскучился, м? – притворно приторно спрашивает брюнет и смотрит. – Пойду с тобой. Всё-равно никуда сегодня не нужно, маленький мой, – улыбается альфа и целует в нос, на что Чанбин лишь смешливо морщится.

***

– Ты почему ему так много цветов даришь? – спрашивает Сынмин Минхо, когда все собрались в комнате омег на пятом этаже. – Когда я ему цветы дарю, у него так горят глаза, что ими можно освещать всю комнату. Если бы ты видел, то понял, – слащаво отвечает Минхо, обнимая Джисона за талию, который сейчас прям сияет, потому что его альфа задарил его подарками. – Я Ликси постоянно ношу шоколад. Он у меня сладкоежка, – хихикает Хван на то, как Феликс дергает его за низ футболки. – Моя же принцесса не очень любит это всё. Он, как сорока, любит блестящие брюлики, – вкидывает Сынмин, сжимая ягодицы Чонина, который сидит на его бёдрах. – Руки убрал, извращуга. У тебя гон через неделю, – сердито отвечает Ян, потому что он, вообще-то, обиделся. – Ну вот я не пойму, почему тебе так было важно знать эту информацию? – закатывая глаза спрашивает альфа, – За что мне такой любопытный омега? – Я это в гороскопе вычитал! – возмущается рыжеволосый. Все дружно смеются, потому что все знают, что Чонин не может всерьёз обижаться на Сынмина ибо оба тактильные до жути. Чан же сидит напротив пары Богмю и Чанбина с какими-то омегой, который одет по последнему писку моды и от него пахнет приторными мандаринами с ноткой корицы. Но он совершенно не смотрит на него, а лишь наблюдает за раслабленным омегой, который сидит в объятиях какого-то альфы. И он почему-то ревнует того, кто по праву не его, но альфа кричит, что нужно обратить на себя внимание и забрать. Поэтому Чан лишь сжимает тонкое запястье омеги, который точно не заменит того, что напротив. Но на раз пойдет. – А что ты даришь Богмю своему омеге? – спрашивает Чан, смотря в упор на Чанбина, который встречается с ним взглядом. – Он любит полевые цветы больше, – отвечает тот не замечая напряжение между Чаном и Чанбином. Но Чонин замечает и переглядывается с Феликсом, чтобы понять о том, что такое вообще. Но тот лишь пожимает плечами и обращает внимание на Хвана, который несёт жареную картошку и плов, чтобы сразу же встать и разложить это всё по тарелкам. – Милый, тебе чего положить? – воркует омега Чана смотря на того и красиво моргая. – Плова, но тебе советую попробовать картошку. У Феликса она лучшая в мире, – говорит Чан, пока этот омега прожигает Феликса. Глупая ревность, как же мило. Жаль, что он не знает, что это на два дня. – Ох, не льсти мне. У меня альфа ревнивый! – смущается Феликс, хоть и знает, что Чана не тронут. Чан имеет авторитет и хорошую репутацию. – Мне, кстати, всегда было интересно. Откуда ты знаешь Чана? – спрашивает Чонин с интересом, все ещё сидя на бёдрах Сынмина, пока тот ест. – А... Чан мой бывший. Мы ещё в средней школе встречались. Были первыми во всём друг для друга, – тихо говорит Феликс будто чего-то боясь. – А я то думаю, почему ты на меня так раньше смотрел-то! – неожиданно вскрикнул Хёнджин. – Подумаешь. Больно ты мне нужен! – отвечает в тон Бан. Оба смеются, и Феликс лишь улыбается, набирая в рот побольше плова под пристальный взгляд Чанбина.

***

– Чанбин! Чанбин, блять! Стой, твою мать! – Кричит Чан, с силой прижимая брюнета спиной к стене в коридоре. Богмю уже давно ушёл, а омега Чана спит где-то на какой-то кровати. Альфа неудачно пошутил, а Чанбин с дуру ляпнул какую-то колкость. Как обычно. Ничего не поменялось, кроме того, что Чан привязался сильнее. Но ещё не влюблён. А сейчас он бежит за омегой, которого едва знает, вообще пытаясь доказать что-то. – Бинни, – тихо произносит блондин стирая дорожки слёз. Всё таки этот омега прекрасен, когда плачет. – Не называй меня так, скотина! Ты трахаешь других шавок, когда я тебе доверился в таком состоянии! И вообще, ты в курсе, что повязал меня в течку! Грёбанный кобель! – шипит Чанбин, пытаясь оттолкнуть груду мышц перед собой. – А то, что ты влюблен в меня, это мы не берём в счёт? Верно? – хитро спрашивает Чан. – Не важно, – фыркает омега. — Это не ответ, – качает головой альфа. — Нет, это ответ, – говорит Чанбин, –Просто это не то, что ты хотел услышать. – Прости, если я тебя так обидел. Но ты так скулил, прося моего члена сидя на своей кровате в гнезде с моих вещей. Откуда вообще ты их взял-то? А? Но не суть, – говорит альфа, всё ещё прижимая омегу к стене. – Ты принял мои инстинкты за благотворительность и чувства. Я хотел, чтобы ты просто дал мне то, чего у меня тогда не было. А у меня не было узла и альфы, который бы хорошо меня наполнил, – не пытаясь вырваться говорит Чанбин. – К несчастью для нас обоих, меня к тебе влечёт, просто после твоей течки я понял, как сильно, – шепчет Чан смотря на то, как брюнет дует губы. Чану никогда ещё так сильно не хотелось покурить.

***

– Чан, ты серьёзно? – неуверенно спрашивает Чонин, потому что понять никак не может, почему Чанбин такой злой ходит и записывает новых клиентов побольше, а сейчас, кажется, понял. – Да. Теперь я не знаю, что делать. У него альфа, вроде бы, есть. У них всё хорошо, но я ещё недостаточно влюблен. И вообще, может я не так уж и сильно его привлекаю? Скорее всего, это будет глупо попытаться его добиться? – шепчет Чан сидя на полу возле своей кровати, кутаясь в свитшот Чанбина, который ему дал Феликс, потому что его внутренний альфа желает этого, и хотя гон будет максимум через месяц, всё равно ему хочется именно этого омегу. – Идиот ты, Чан! – кричит Джисон пока Феликс смотрит с укором, потому что он поддался инстинктам. – Чан-и, никогда, никогда и еще раз никогда ты не окажешься смешным в глазах омеги, если сделаешь что-то ради него. Пусть это даже будет самым дурацким фарсом. Делай все, что хочешь — стой на голове, неси околесицу, флиртуй, как самый худший романтик, но никогда не будь с омегой разумным. Они не поймут. И вообще, это нельзя считать за насилие. Омега Чанбина доверял ему. Так что как-то так, – говорит Минхо обнимая Джисона, у которого скоро течка вообще-то, и он стал слишком прилипчивым. – Знаешь, что привлекает омег больше всего? – спрашивает Сынмин сжимая в руках свою биту, ибо он только недавно пришёл с поля, – Усилия. Когда кто-то действительно прилагает усилия, чтобы добиться их. Богмю вот, например, дарит Чанбину цветы и окружает нужным вниманием. А ты спрашивал, что ему нравится? – Немного журя говорит альфа, смотря на своего омегу, который слишком соблазнительный в этих коротких шортах для волейбола. Какое кощунство сексеализировать такой грубый спорт. – А где Хёнджин? – спрашивает Джисон, лежа на своём альфе, – В такое время спортзал же закрывают. – Тренируется с Саном. Он пытается восстановить своё моральное состояние после сессии, ибо его нервная система не выдержала такой нагрузки, – хихикает Феликс обнимая своего плюшевого цыплёнка.

***

Чанбин, вообще-то, состоит в хороших отношениях, но ему кажется, что с ним что-то не так. Чонин говорит, что глаза не горят. А Феликс говорит, чтобы шире на букет от Богмю была улыбка. Вообще, альфа этот надёжный, но, кажется, что в таких, как Чанбин, не влюбляются, как этот человек, от которого пахнет приторными гренадином. Запах успокаивает, но не чувствуется от него какого-то уюта. А вообще, Чанбин в отношениях с Богмю года четыре и ничего не чувствует, совершенно. Но Чан вечно трётся на подоконнике в его комнате уже месяц, иногда кидая какие-то булочки с мясом, и почему-то омега на эту улыбку с ямочками чувствует самые безумные чувства, которые сводят его с ума. Внимание и время – не является доказательством качества отношений и любви. Но всё равно, возле Чана после рабочего дня сердце бьётся размеренно. Альфа сидел, наклонив голову близко к его. В комнате пахло кофе на двоих, теплом и еле ощутимым шлейфом чёрного перца. Этот же запах убаюкивает. Омега позволяет себе оплошность прижаться щекой к чужой груди. Чан какой-то нежный с ним для этого мира и это добивает в щепки.

***

– Чан, ты же вкурсе, что Чанбин тебе не будет никак доверять? – спрашивает Чонин смотря на друга, который спит на кровате главаря банды в чужой объёмной толстовке. – Почему? – тихо спрашивает блондин. – Ты носишься с очередной профурсеткой. Знаешь, мне было бы неприятно, если бы Сынмин ходил к другим и строил глазки, а потом возвращался обратно ко мне, – говорит Чонин, переведя взгляд на альфу, который тупит взгляд на свои руки. – Я не раз хотел найти кого-то, чтобы его забыть. Но даже после Феликса я ни разу не был влюблен. А тут появился этот независимый омега, который, оказывается, прятался под масками. Я отвык от того, чтобы чувствовать не мимолётное влечение. Мой мозг хочет рядом его, потому что это мой выбор. Несмотря на всех омег, что возле меня крутятся, я иду именно к нему и трачу своё время, чтобы его порадовать. Потому что я сам этого хочу. Я отвык от того, чтобы задыхаться от присутствия одного человека. Таких, как он, хочется любить, но понимание, что его целует другой – убивает мою самооценку, – рыжеволосый никогда не слышал таких серьёзных слов от Чана и был удивлен тем, что Чанбин никак не хочет что-то с этим делать. – Если омега хочет отказать, он говорит "нет." Если же молча улыбается, он хочет, чтобы убедили, – блондин улыбается и видно что не верит. Друзья повернули головы на хлопок двери, но никого не увидели.

***

Что-то не так. Определенно что-то не так. Спазмы в животе, течка должна была бы начаться ещё вчера, но её нет. Ещё и Богмю начал вести себя абсолютно не так, как раньше. Не то чтобы это волновало Чанбина, скорее напрягало. Потому что это странно. Но оказывается, люди по-разному говорят "я тебя не люблю." И Богмю тоже начал делать делать это. Альфа перестал вообще что-то рассказывать, его руки на талии не скользят с заботой наедине, он отмазывался, когда Чанбин его просил забрать и даже не предлагал альтернативу, больше не наблюдается пропущенных. И это слишком для омеги, который привязан. Хотя знает, что он заслужил. – Ты уверен, что так нужно? Мне неприятно его видеть таким, – тихо спрашивает Богмю вдыхая запах мандаринов. Цитрусовые до такого тому кобелю нравятся? Мерзко. – Да. Ты слишком был слеп, когда любил его. А сейчас у тебя появилась возможность отомстить, а потом бросить. Прикольно же, да? – Бан не представлял этого омегу. Вообще никак. Друзья нормально на это отреагировали. Значит это в порядке вещей. Альфа не знает почему, но ему больно от того, что с его Чанбином будет такая же история, – И вообще вокруг много омег и соблазна. Как вы вместе так долго продержались? – Смотри, в мире есть миллионы омег, которые гораздо красивее, умнее, интереснее, чем Чанбин, но все это не имеет никакого значения, если я утонул именно в его омуте глаз, – потому что Богмю бесполезно влюблён до сих пор. Грёбанных четыре года. Самое нелепое, что в этого омегу он готов влюбляться раз за разом, а Чанбину этого не нужно, если со стороны посмотреть. Вот же неудача. Смешно.

***

– Бин-и, ты такой красивый. Тебе очень идёт эта причёска, – это вроде бы Чанбин стоит в окружении двадцати людей. Чану больно смотреть на то, как Богмю обнимает того за талию и идёт рядом с ним. Чанбин смущается от комплимента смотря преданно в глаза Богмю. Джисон сегодня слишком шумный и пытается привлечь больше внимания, на что Минхо лишь фыркает. Это означает, что они поссорились. Мило. Феликс возле дерева обманом заставил Хёнджина тренироваться, и теперь брюнет отрабатывает удары. Чонин спит на груди у Сынмина, сидя у того на коленях. Омега очень устал от тренировок. Слишком много нагрузки. – Завидуешь Богмю? Я прав? – тихо спрашивает Сынмин смотря на то, как толпа сидит на поляне рядом. – Нет. Просто ревную, что не я обнимаю Чанбина, – тихо говорит Чан, но Феликс, который как-то неожиданно рядом оказывается, пугает. – Моя школа! Ты осознал, – как обычно ярко улыбается Феликс. – Ликси, у меня ручки ноют! – кричит Хван, сидя у ног омеги. – А ну цыц, слабак. Как тебя с такой выдержкой к мировым соревнованиям допустили? – Феликс закатывает глаза, позволяя Хёнджину обнимать его за ногу. Чан умиляется и вспоминает, как его Ликси лишился первого места и сразу закончил карьеру. Но сейчас не об этом. А о том, как хотелось ударить Богмю, который прикасается к бёдрам Чанбина. Сынмин смотрит внимательно на главаря и целует спящего Чонина в макушку. Удивительные отношения в этих двоих, по-правде говоря. Оба спокойные и даже строгие, но с друг другом они другие. Друг с другом любящие. Минхо наливает всем сидра в стаканчики и помогает делать Джисону салат. Да, эти двое в ссоре, но все знают, что синеволосый всегда кинет Минхо шапку в сумку, приготовит поесть. А вот русоволосый поможет, защитит, даже если это причина ссоры надумана. Любят. В окружении Чана все по парам. Их любовь замечается в мелочах. И это заставляет верить, что такая любовь возможна в реальности. Да, даже Феликс любит Хвана, хотя и не говорит об этом вслух. Блондин не завидует. Но ему хочется такого же. Хочется любви именно с тем, кого сейчас целуют в губы. Мерзко. Чан ни о чём сейчас не думает и просто идёт вперёд. Сынмин кидает в руки биту и ухмыляется. "Дамы и господа, да начнётся шоу." – думает главарь, мило улыбаясь. Там человек двадцать, а у Чана только в руках бита и злость. Ему точно не поможет Сынмин, потому что у того сейчас приоритет. Но ему так плевать, когда он замахивается на троих сразу и начинается замес. Чанбин пищит. Блондин понимает, что он прикидывается таким беззащитным омегой. И это так бесит. Почему, зачем? И бита прилетает чётко в живот Богмю. Как-то легче сразу стало. – Что ты творишь, ублюдок? – тихо шипит Чанбин зная, что его услышат другие. – Не понимаю, почему моя боевая крошка ведёт себя, как примерная омежка, – задорно отвечает Чан и резко его тон сменяется на серьёзный, – Он тебя бьёт? – Нет. Чан, бери свою биту и уходи, – трёт переносицу Чанбин закрывая глаза. – Но... – его резко перебивает Феликс, который уже осматривает Чанбина и успевает дать пару подзатыльников Чану. – Дурында! Если бы ты случайно Чанбина поранил или того хуже сам? Ты вообще понимаешь, как это было непродуманно? Стратег ещё, блять, называется, – повышенно говорит Ликс, смотря на Чана, держа голову закинутой. Проблемы низкого роста. – Он вообще-то мою банду сам укокошил. Слыш, Бан, ты ответишь за это. Ясно? – грозно говорит Богмю. – Господи, Ликси, они такие идиоты, – брюнет прячет своё лицо в руки. – Согласен. Влюбились просто. Только вот в кого? – прозрачные намёки заказывали? Вот получите, распишитесь. – Детка, ты в порядке? – только Хёнджин как-то умудряется это спрашивать у Феликса. – О, и мой идиот пришёл, – машет тому с улыбкой милой на лице, – Да, всё хорошо, Джинни! Ахуй на лице всех двадцати лиц нужно просто видеть. Феликс же бывшая мировая звезда спорта. Плевать. Для этой компашки этот человек их кумир был с 8 лет. Хёнджин смотрит косо на Чана, задавая немой вопрос "что, блять?" – Ты же Феликс, да? – спрашивает какой-то студент, – Тот, который Феникс? Ты же? Ах, так вот в чём дело. Бан следит за эмоциями на лице Феликса. Он знает, как ненавидит вспоминать этот бойкий омега своих родителей и тот проигрыш. Но на кукольном личике лишь смягчается улыбка, и он кивает в подтверждении чужих слов. – Автограф можно? – спрашивает какой-то уже другой альфа. – Ох, не знал, что у меня остались ещё фанаты. Неожиданно, – неловко улыбается омега. – Феникс, не дури! Ты первый омега, который занял второе место в мировом рейтинге по такому спорту! Ты сделал буквально невозможное на то время, – из такого количества восхищения в голосе Богмю. Хёнджин имеет желание его ударить и Чан с ним солидарен. – Спасибо моему омеге очень приятно, – вкидывает Хёнджин, – Нам уже пора обратно. Шашлыки уже готовы. – Бинни, хочешь домой? – спрашивает Богмю прожигая Чана взглядом. – Я.. Бо, я хочу погулять ещё! – притворно капризничает Чанбин смотря на Феликса с мольбой, что понимает Хёнджин. – Слушай, Богмю, наши омеги же дружат. И скорее всего хотят посплетничать о всяком своём. Как идея чтобы он с нами остался? И в общагу мы его завезём. В одной живём, – Хван смотрит на альфу Чанбина. – Ну, хорошо. Чанбин, ты хочешь пойти с Феликсом поговорить? – спрашивает Богмю переведя взгляд на своего омегу. – Да. Мы давно не общались. А ты за Ликс? – отвечает Чанбин. – Да, конечно. Шашлыка хватит, – берёт за руку своего друга Феликс и они идут, пока Хёнджин и Чан смотрят на Богмю. – Что ты с ним сделал, а? – шипит Чан, – Он таким раньше не был. – Ты! Ты меня заебал! Я знаю, что ты влюблен в моего омегу! Схуяли ты лезешь? – гневно смотрит Богмю. – Что ты с ним сделал? Быстро отвечай. Я же узнаю всё равно, но лучше сам признайся, – сжимает блондин кулаки, а Хёнджин того за держит за одно плечо. Что сказать, когда с Феликсом таскаешься на постоянной основе, появляется такой опыт. – Ничего, он всегда со мной такой, – тихо отвечает и встаёт, – Нам всем в больницу надо. Пока. И уходит, не оборачиваясь.

***

У Чанбина паника. Цикл течки не то чтобы сбился, этой заразы вообще нет. Это значит только одно, но в это верить вообще не хотелось. Но три теста и живот, который на совсем малость стал больше, этому подтверждение. Это просто удивляет. Рассказать бы Богмю, но это уже значит признаться в измене, а что делать с отцом, честно, вообще не ясно. Но Чанбин надевает на себя толстовку Чана и идёт к Чонину, перед этим выкинув тесты в мусорку, что в комнате. Омега пол чужого гардероба оккупировал, а тому так похуй. – Я! Да, иди ты на свой хуй Ли Минхо! – в сердцах кричит Джисон. – Сони, прекрати этот балаган. Прошу. Я тебя люблю, хватит, – шепчет альфа смотря на своего омегу и видно, что тому больно. – Чонин, – дёргает за рукав рыжеволосого Чанбин, который проснулся и подскочил на бёдрах Сынмина, после покраснел. – Лисёнок, что это было? – хихикает альфа, гладя омегу по животе. – У тебя гон вчера кончился. Ничего не знаю. И они до сих пор орут? Никто не знает, что сделал Минхо? – спрашивает Чонин, ибо он пришел только в середине ссоры. – Минхо не так ответил на вопрос Джисона. Мне, кажется, что кто-то беременный. Но это не точно, – говорит Хван нарезая мясо. – Ну, они же хотели ребёнка. Не думаю, что пополнение будет чем-то плохим, – пожимает плечами Сынмин, – Чанбин, ты что хотел? – У меня проблема. Небольшая. И мне нужно проверить точно ли мои догадки верны. Не могли бы вы меня отвезти вместе в больницу? – тихо спрашивает Чанбин. – Да, да. Хорошо. Сынмин, отпусти, – со вздохом начинает говорить Чонин потом идёт и надевает свою джинсовую рубашку. – Что-то серьёзное? Чанбин? Хорошо, в машине расскажешь, – сказал Сынмин после встал и взял за запястье брюнета и за руку своего омегу и вышел под подозрительный взгляд Хвана. – А куда это они? – спросил Ликс смотря трио вслед. – Я не знаю, – вздохнул Хёнджин, – Детка, вот, я мясо нарезал. Как ты и просил. Дойдя к машине Сынмина, омеги сразу заняли задние сиденья, а альфа сел за руль и молча поехал. Чанбин сидел в объятиях Чонина и что-то говорил в слезах. Ничего не было понятно. Пара вообще не понимали, что им делать и нужно ли вообще что-то делать. Но самое странное в этом всём это то, что Чанбин сказал ехать в больницу. Зачем, почему? Совершенно не ясно, но Чонину ясно лишь то, что нужно успокоить этого омегу. Сынмин лишь поджимает губы и едет. Когда уже приехали, Чанбин выбежал с машины, попросив подождать. – Что происходит, блять, – тихо говорит Сынмин, – Чану звонить? – спрашивает немного громче. – Звони. Он его на твоей машине отвезёт, а мы погуляем. Погода хорошая, – У Чонина слишком хорошие настроение сегодня. – Ладно. Гулять, так гулять, – Сынмин набирает номер главаря. В это же время Чанбин пытается связать хоть какие-то слова вместе, ибо нервничает. Омега за ресепшном лишь пытается помочь и даёт какую-то конфету, после принюхивается к омеге перед собой. Ещё один запах к основному. Интересно. В свою очередь, опыт работы в больнице говорит то, что этот омега беременный. Очень странно, что отца нет рядом. – Вам на УЗИ нужно? – спокойно спрашивает медбрат. – Да. Простите, я очень нервничаю. Ой, почему мой запах смешался? – только сейчас Чанбин принюхивается и замечает изменения. – Фоновый запах у омег появляется на четвёртом месяце беременности. У вас же скорее всего через всплеск эмоций. Организм решил вам помочь. Не частое явление, конечно, но такое бывает. Ещё и специя, как у вас, намекает на будущего альфочку, – улыбается медбрат. – Спасибо за информацию, – Чанбин уверен, что у него месяц второй, но никак не четвёртый. Но для этого и нужно УЗИ. Омеге говорят, что делать, куда идти и всё такое. Брюнет никогда не думал, что будет мотаться по больницам. Это вообще-то утомляет. Один врач, другой врач. Какие-то бумажки. Господи. А нужна лишь одна процедура. Его уже бесят эти нахальные омеги в очередях и альфы с орущими детьми. Наконец получив нужное направление, Чанбин идёт в нужный кабинет. Врач попался нормальный. На каждое действие спрашивал разрешение, на вопросы отвечал с улыбкой и не переходил на неформальный тон. И вот брюнет смотрит на экран и понимает, что в нём уже кто-то существует. – Срок два месяца. Вроде нет никак патологий у плода. Развивается хорошо, – ровным тоном говорит врач. – Внутри меня кто-то? Господи, ужас, – Чанбин не был готов становится родителем. Это же чёртова ответственность. Ещё и аборт на таком сроке не сделать, скорее всего. К счастью, у него много времени подумать над этим вопросом. – Вас изнасиловали? – спрашивает врач смотря на реакцию, – Если вам нужна помощь – скажите. И ребёнка можно отдать в то место, где о нём позаботятся. – Нет. Совершенно нет. Просто это неожиданная беременность. Спасибо за беспокойство, – Чанбин вытирает гель с живота, после садиться напротив стола. Ему суют в руки фотографии плода, какую-то справку с информацией. В голове омеги сейчас пусто. Ничего. Эмоции смешанные. Возраст двадцать лет отличный для родов. Но риск всё равно есть. Нужно смотреть квартиры, искать ещё одну работу и как-то этот живот нужно прятать. Но не вечно же. Много вопросов – ответов нет. Чанбин садиться в нужную машину перед этим спрятав фото УЗИ в кармане толстовки. – Чонин, ничего страшного. А я уже панику навёл, – тихо говорит омега смотря на свои руки. – Точно, крошка? – брюнет резко поднимает голову и встречается с взглядом карамельных, знакомых до жути, глаз. Он. – Дядя, я не в ту машинку сел? – по-детски спрашивает Чанбин, смотря невинно. – В ту, дорогой, – начал движение Чан, – Мне приятно, что ты носишь мои вещи, но я эту толстовку пол дня искал и только сейчас нашёл. – Ты замечаешь, что я ношу твои вещи? Ого. Новая ачивка открыта, – огрызается омега. – Бинни, я хотел спросить цель визита в больницу, – осторожно спрашивает блондин. – Ничего серьёзного, просто со слухом что-то и я испугался, – пожимает омега плечами и смотрит на спину перед собой. – Хорошо. Тебя Богмю искал, кстати, – говорит Чан сквозь зубы. – Отлично, а по поводу Богмю. Слушай, Чан, я не понимаю, что к тебе чувствую. К Богмю я просто привык. У нас с ним стабильность в отношениях и... – Чанбина перебивают. – Он приглушает тебя. Он тушит твой свет. Ты же это понимаешь? – спрашивает Чан и переводит взгляд на омегу, ибо на светофоре красный. – Чан, я сам выбрал притворяться рядом с ним. Вам же альфам такие и нужны. Легкодоступные глупышки, которые будут вами восхищаться, – закатывает глаза брюнет. – Бинни, ты дурак, – вздыхает Чан, – Он не тебя любит, а твой образ. Я же люблю тебя. – Чан, ты ведь понимаешь, что любовь это слишком громко и много? Это буквально всё, – у Чанбина внутри вместо сердца бьют колокола. Ему никогда не признавались в любви так до жути просто и уверенно. – Для меня любовь – это ты, – тихо говорит Чан газуя. – Я не знаю, что сказать. От твоих жестов ко мне внутри что-то теплеет. Возможно, я влюбляюсь в твою заботу, а может быть в тебя, – улыбается Чанбин пожимая плечами. Откровенность и искренность – это всё, и в то же время ничего. Чанбину почему-то хорошо. Он будто принял наконец то, что влюблен в этого альфу. Это заставляет подумать о ребенке, который буквально под сердцем. Возможно, Чан приймет такого вот омегу. С виду альфа кажется терпеливым, надёжным и до одури спокойным. Именно это подкупает внутреннего омегу. Чанбин уже не помнит о том, что вообще-то его альфа ищет, волнуется. Он помнит лишь то, как Чан остановил машину возле общаги, взял его за подбородок и просто накрыл его губы своими. Почему-то ответ на это непотребство был незамедлительный. Это до одури странно, ибо казалось таким блядски правильным именно в это мгновение. Будто так и должно было быть. У этого поцелуя был привкус недосказанности, ленивости и чая с мелиссой. У Чана во взгляде нежность, а Чанбин понятие не имеет, как ему реагировать на это и на поглаживание чужого большого пальца его скулы. – Я не забыл спросить разрешения. Просто знаю, что если спрошу, то сразу передумаю, – блондин шепчет это в чужие губы и улыбается будто увидел свою собственную мечту. – Мой смысл жизни теперь имеет вкус твоего поцелуя, – тихо отвечает Чанбин, снова целуя такие нужные до дрожи губы. Никто из них не заметил в окне машине разбитый взгляд Богмю, который просто ушёл и не посмел возвращаться. Бо💔 "Нас больше, как пары, не существует, Бинни." 17:08 Чанбин, читая это сообщение, чувствует себя свободным.

***

Чан совершенно не понимает, что происходит. Чанбин поселился в его шкафу и вылазить, почему-то, отказывается, но принимает еду только с рук Феликса. Чан откровенно говоря заебался отвечать на рабочие звонки омеги с фразой: "Простите, но свободных мест нет." А их было очень много. Чонин делал домашние задания Чанбина, а когда не успевал – их делал Минхо. Сынмин воркует с омегой в шкафу, пытаясь его как-то наружу вытянуть. Но тот лишь молчит и хнычет сильнее говоря, что болит. Джисон же оказался беременный и сейчас сидит дома и ест домашние мамины вареники с вишней. Самое неожиданное случилось, когда Чан вернулся к себе, то он учуял ещё один запах в шкафу. Пряный бадьян, чёрный перец и лайм. Интересно, но ещё интереснее, то что омега подаёт голос. – Чанн-и, я хочу белую шоколадку, стейк и фисташковое мороженое, – впервые Чанбин что-то попросил у Чана. У альфы ступор. – Хорошо, сладость. Но давай так, ты сядешь на мою кровать и сделаешь там гнездо. Окей? – спрашивает блондин смотря в любимые глазки. – Но там будет недостаточно твоего запаха! – капризничает Чанбин. – Когда я прийду, то ты будешь висеть на мне. Ты согласен? – осторожно спрашивает Чан и в ответ кивают. После Чанбин выходит с шкафа, в руках держа вещи альфы. Пока Чан бежит по всей общаге находя то, что хочет омега, брюнет строит гнездо, чтобы малышу внутри было безопаснее. Странный бзик беременных инстинктов. У Джисона, а Чанбин спрашивал такого нет. Только потребность в вишне какая-то маниакальная. Джисон, пожалуй, единственный, кому с круга общения Чанбин сказал, что он беременный. Возможно, омеги лишь догадываются, но это не точно. Хёнджин с Чаном пришли обратно, пока брюнет сидел на кровате в гнезде с вещей альфы. – Ты как это сделал? Сынмин месяц пытался, – шокировано смотрит на омегу Хван. – Еда. Мне, кажется, что мой омега беременный, – говорит Чан. – Твой омега? – вытянул два слова с фразы Чанбин, – Мы же вроде не говорили на эту тему. И метки на мне нет, так что извольте. А вообще дай мне мороженку! – Хорошо-хорошо, моя сладость, – блондин ставит на табуретку пиалу с мороженым, тарелку со стейком и плитку шоколада. – Но факт в том, что у Чанбина нет альфы. Потому что Богмю давно не было, – говорит Хёнджин. Чанбин спокойной ест все три блюда, что перед ним вместе. Неожиданно в комнату заходит Сынмин с Феликсом и просто смотрят на то, как омега ест. Оба в культурном ахуе. Феликс от сочетания еды, а Сынмин от того, что этот вот экземпляр не в шкафу. Чонин приходит хвостиком за своим альфой и обнимает того со спины, вдыхая его запах. – Сынмин-а, почему ты ушёл? – бурчит Ян. – Да, как ёб. Я месяц пытался его со шкафа вытащить, – возмущается Сынмин. – Меня больше напрягает то, как можно стейк с свинины есть под соусом из фисташкового мороженого. Чанбин-а, ты беременный? – спрашивает Феликс смотря на Чана, – Ах ты кобелина! Точно. Ты что его в течку повязал?! – Да, – пристыженно отвечает Чан, – Почему ты молчал? – спрашивает совсем тихо. – Я боялся, что ты меня разлюбишь. Что вот такой я с грузом тебе не нужен и что слухи пойдут. Типа по залёту начали встречаться или тебе стало меня жаль, – говорит омега сдерживая слёзы. Грёбанная эмоциональность. – О, понятно. Это заскоки беременных омег. Растолстели, никому не будем нужны. Классика. Минхо такое же пережил в первый месяц беременности Сони, – с видом знатока говорит Феликс. – Детка, зная твой характер, я не выдержу твою беременность, – с испугом говорит Хёнджин. – Похуй. Прорвёмся. Если что застрахуем тебя и у меня денюшка будет, – на полном серьёзе говорит Ликс. – Хёнджин, крепись, – искренная поддержка от Сынмина. – Господи, за что я полюбил вот это вот чудо, – говорит Хёнджин смотря наверх. – Джин-и, ты это меньше вспоминай Бога, – с явной угрозой говорит Феликс. Хёнджин лишь громко сглатывает и переводит взгляд на кровать главаря. Чанбин сидит на бёдрах Чана и вдыхает запах, пока альфа напряжённо думает, что видно по выражению лица. – Может их одних оставим? Им точно есть о чём поговорить, – говорит Чонин. На что весь квартет вышел с комнаты. Омега, когда все ушли, молча поцеловал блондина, на что ответили. Чан осторожно гладит широкую спину, прижимая к себе, пока брюнет мягко прикусывает чужую губу. Этот поцелуй был лёгким и игривым, но без намёка на что-то, но в то же время в нём было спокойствие. Хочется пробыть в этом моменте целую вечность, но воздух рано или поздно заканчивается. – Чанбин, у меня желание тебя спрятать от внешнего мира, чтобы тебе не было больно. Откровенно говоря, мне плевать беременный ли ты, много ли ты капризничаешь или много ты мне на мозги капать будешь. Я не Богмю. Мне важен твой комфорт. Я понимаю, что мне доверять критично, но я после нашего первого поцелуя не вижу никого вокруг. Я готов брать ответственность за вас обоих если ты скажешь мне, что тебе это правда надо, – Чан смотрит в такие родные сердцу глаза и понимает одно – это реально надолго. – Я хочу попробовать. Тебе без меня не идёт, – улыбается шире омега. Впервые Чан уверен в своём выборе. Возможно, это и называется счастье.