Такая хладнокровная (ласковая) сука

Тонкие пальцы провели по его распущенным волосам, наманикюренные ногти приятно царапали кожу головы. Шэнь Цзю чувствовал, как с каждым движением её руки напряжение вытекает из его тела. Головная боль начала стихать, перестала пульсировать между ушами. Сюй Вэньцянь продолжала играть с его волосами, рассказывая о своём дне. Шэнь Цзю слушал даже с закрытыми глазами, позволяя знакомому голосу вытеснить всё остальное. Когда он находился в этом месте, ему не нужно было так много думать. Его цзецзе и мэймэй обо всём позаботятся. Пусть их отношения основаны на денежной валюте, но ему было очень комфортно с ними. Они никогда не осуждали его, и они были безопасны. Всегда. — Он снова заснул у тебя на коленях? — прошептала Вань Лихуа где-то над его головой справа. Ноты ее пипы продолжали разноситься по воздуху, наполненному благовониями их духов. — Какая прелесть, — заметила Сюй Вэньцянь, продолжая гладить рукой его волосы. — Если бы только все мои клиенты были такими приятными. — Не удивительно, что госпожа продолжает делать ему скидки. Если бы у неё не было контракта, который нужно отработать, она бы давала ему это время бесплатно, — добавила Вань Лихуа. — Он напоминает мне одного диди, который был у меня раньше. — Но он был так занят в последнее время. Цзецзе беспокоилась, что он забыл о нас, — сказала Сюй Вэньцянь с дразнящей ноткой в голосе. — Нет, — возразил Шэнь Цзю с закрытыми глазами. На два мгновения воцарилась тишина, а затем раздался мягкий женский смех. — А-Цзю, ты все еще не спишь. Ты был таким тихим. — Я устал, — признался Шэнь Цзю. Как он ни старался, он нигде не мог заснуть столь крепко, как в этом месте. Чаще всего ему вообще не удавалось заснуть, и в итоге он просто медитировал до утра. Казалось, его вредитель что-то заметил, хотя как тот истолковал ситуацию — вопрос спорный. Каким бы проницательным его шиди ни был, он, к счастью, никогда не понимал в чём дело. Как бы то ни было, Вэй Шаоцин постоянно дарил ему чайные ингредиенты, способствующие качественному сну. Его комната была захламлена длинным янру, волчьими ягодами, женьшенем, семенами цзюйбу и стеблями сонного цветка. Звук раскалывающегося дерева помог мгновенно разогнать приятный туман, нависший над его сознанием. Сюй Вэньцянь вскрикнула, так испугавшись грохота двери, что встала, повалив Шэнь Цзю на пол. Головная боль вернулась к нему с новой силой. Он не винил её. Он винил этого кретина, ворвавшегося сюда с таким видом, будто он здесь хозяин. Когда Лю Жэньшу схватил его за руку и поднял на ноги, на лице Шэнь Цзю появилась злобная ухмылка. — Шэнь Цинцю, как тебе не стыдно? — По крайней мере, я… — его удивительно мелочный ответ оборвала рука, вцепившаяся в ухо Лю Жэньшу, скрутив то до боли, и потянувшая его в сторону от Шэнь Цзю. …и тогда он увидел Вэй Шаоцина. Стойте, почему он здесь? Лю Жэньшу выглядел скорее возмущенным, чем оскорбленным. — Что ты делаешь, шисюн?! Шэнь Цзю не пожалел времени, чтобы полюбопытствовать, что за гневное выражение появилось на обычно веселом лице Вэй Шаоцина. Его мало что беспокоило. Что сейчас могло вызвать эту эмоцию? — Если у Лю-шиди проблемы с Шэнь-шисюном, сразись с ним в другой раз. Шэнь-шисюн с радостью примет тебя. Что ты делаешь, устраивая такие сцены, а? Не создавай проблем его любимой сестре — вдруг они добавят к её контракту дополнительные расходы? А если ему больше не разрешат приходить к ней лично? Что тогда? А?! Ты что, совсем не думаешь головой!!! О, — только и смог подумать Шэнь Цзю, несколько ошеломленный. Лю Жэньшу тоже выглядел ошеломленным. — Сестра? Вэй Шаоцин, похоже, понял, что сказал, и покраснел. Его рука отпустила ухо Лю Жэньшу. — А. Я имею в виду… то есть… кмм… Вань Лихуа в миг разрыдалась, по ее лицу потекли слезы. — Что если я больше не увижу своего маленького диди до окончания контракта? Госпожа сочтет его слишком хлопотным, если так пойдет и дальше… что, если она запретит ему появляться в доме?.. Шэнь Цзю недоуменно повернулся к ней, удивленный её готовностью подыграть. Сюй Вэньцянь обхватила Шэнь Цзю за плечи и прижала к груди, вздыхая, как убитая горем мать. — Нет, Цзю-диди, мы будем слишком сильно скучать по тебе. Мы не сможем вынести, если не будем видеть тебя годами. — Д-две сестры?! — испуганно прошипел Лю Жэньшу. Вэй Шаоцин в какой-то момент подошел ближе и стал кланяться у ног Шэнь Цзю, ударявшись головой о землю. — Не прощай своего идиота шиди, шисюн! Пожалуйста, забей его до смерти! Он слишком много наговорил! Какой ужасный шиди! Наказывай его, как хочешь! Шэнь Цзю почувствовал, что его губы подрагивают, более чем ошеломленный абсурдностью всего этого. О боги, теперь ещё и второе отродье кланяется. — Я лично починю дверь!

***

Вэй Шаоцин нерешительно рассказал, как получил от своего шизуня разрешение провести время со старшим братом, приехавшим в город по делам, и они отправились выпить чего-нибудь алкогольного. Он увидел Лю Жэньшу и решил убедиться, что тот не доставит неприятностей, так как знал, что большинство встреч Шэнь Цзю с ним заканчивались разрушением вещей. Он беспокоился о сестре, тёте, двоюродной сестре или подруге детства своего Цзю-геге! — Конечно, это не оправдание для разглашения семейных тайн — этот шиди не должен быть настолько пьян. Поступай, как пожелаешь, Шэнь-шисюн. Не поймите его неправильно. Шэнь Цзю был совершенно раздосадован этим. Этот грубиян Бай Чжань не только починил дверь, как он сказал, но и заплатил Сюй Вэньцянь и Вань Лихуа за «сопутствующий ущерб», и мальчишка продолжал оставлять мертвых зверей возле казарм внутренних учеников. С одной стороны, это было забавно, так как доводило до бешенства боевых братьев, которым приходилось спотыкаться об падаль по утрам. С другой стороны, это был Лю Жэньшу. Он ненавидел его до глубины души, и ему действительно следовало просто потеряться и умереть. Какое ему дело до его извинений? Но другой его шиди… Шэнь Цзю потянулся, чтобы ущипнуть Вэй Шаоцина за щеку. — Такой глупый вредитель. — Да… — покорно согласился Вэй Шаоцин с грустью в голосе. Почему он был так искренен? На него трудно было злиться. Тьфу. Шэнь Цзю еще долго щипал и тыкал его лицо, пока мелкий глупый дурак не успокоился в своем раскаянии.