***
— У меня есть предложение. К тому времени, когда Лукас принимает душ и возвращается в гостиную, Уилл и Майк находятся практически в том же положении, что и до его ухода. Когда они поднимают головы, он наблюдает за их раскрасневшимися лицами и припухшими губами. — А? — спрашивает Уилл. — Мы должны сходить куда-нибудь сегодня вечером, — быстро говорит Лукас, предпочитая сосредоточиться на своем плане, чтобы не думать о том, как два его лучших друга целуются. — Я только что вспомнил, как мой приятель говорил мне, что сегодня вечером у него дома будет небольшой сбор. Они собираются чисто расслабиться, вдруг будет весело? — предлагает он. Как оказывается, Уилл согласен, что это будет весело, Майк тоже, и в следующий момент они уже переодеваются в более подходящую одежду и идут по подъездной дорожке к дому, где проходит что-то вроде мини-вечеринки. Когда Лукас стучит в дверь, Уилл и Майк расцепляют руки, и стоит только двери открыться, как они тут же попадают в оживленную, шумную атмосферу выходных в колледже. Друзья приветствуют его словами «Синклер!» и затаскивают на кухню, а он только и может, что махать в ответ Майку и Уиллу, которых, кажется, не слишком беспокоит его уход. Через некоторое время после нескольких раундов игры в пивной понг и пары стопок Лукас думает, что ему, наверное, стоит пойти и найти друзей, с которыми он сюда пришел. Он немного бродит вокруг и нигде их не обнаружив, выходит через заднюю дверь. На улице заметно тише, лишь несколько пар негромко переговариваются и курят. Ни Майка, ни Уилла он так и не видит, пока не слышит узнаваемые голоса, доносящиеся из-за угла со стороны дома. — Ты всегда был такой красивый? — едва слышно спрашивает Майк, язык которого заплетается от количества выпитого алкоголя. Уилл в ответ хихикает, но звук получается приглушенным, словно он прячет лицо в плече Майка. — Я серьезно! — Майк продолжает: — Понятия не имею, как мне с тобой так повезло. — Почему ты вдруг так себя ведешь? — спрашивает Уилл с дразнящим удивлением в голосе. — Не знаю, — отвечает Майк, после чего раздаются звуки чмоканья, предположительно Майк осыпает лицо Уилла поцелуями, а затем продолжает: — Я рад, что ты приехал в гости. Я рад, что ты рассказал мне, что здесь происходит, — и Лукас представляет, как Майк похлопывает Уилла по голове. Должно быть, именно этим они и занимались все это время — говорили о причинах печали Уилла. — Лукас очень помог мне разобраться в своих чувствах, — говорит Уилл, и Лукас не может унять чувство гордости, которое переполняет его грудь. Хотя это тут же напоминает ему, что, возможно, ему не стоит вот так подслушивать. Однако все вокруг настолько расплывчато, что он не может заставить себя сдвинуться с места. — Ну конечно же, — отвечает Майк. Некоторое время стоит тишина, Лукас не знает, чем они сейчас занимаются. Возможно, они просто смотрят друг другу в глаза или танцуют медленные танцы без музыки, или еще какая-нибудь хрень — как они так долго сохраняют фазу медового месяца, Лукас никогда не узнает. — Скоро, — наконец снова заговаривает Майк. — А? — тихо произносит Уилл. Майк продолжает. — Скоро мы выйдем из этой странной промежуточной этапа жизни и будем жить вместе в одном городе — где бы ты ни захотел, у океана, в большом городе или рядом с семьей, мне все равно, лишь бы каждое утро просыпаться рядом с тобой. Мы будем вместе, и я смогу целовать твои веки столько, сколько захочу, и тебе придется ежедневно терпеть мои шутки, и мы будем вспоминать это время и смеяться, потому что даже не представляли, насколько хорошей может стать жизнь. И даже если все будет хреново, и куча вещей пойдет не так, и пройдут годы, прежде чем мы сможем это сказать, это тоже нормально. Потому что мы сделаем это вместе. Ведь так? — Ты такой поэтичный, ты знаешь об этом? — спрашивает Уилл, и Лукас слышит в его голосе ухмылку. — Это твоя вина! — восклицает Майк. —Твоя вдохновляющая речь напомнила мне, что я хочу взглянуть на то, что ты успел написать, пока я был дома, — говорит Уилл. Майк усмехается: — О, это все чертовски депрессивно, детка. Но ладно. Теперь уже они оба смеются, и Лукас подтягивается, чтобы присоединиться к ним, как будто не он стоял без дела за углом последние пять минут. Ладно, начнем, говорит он себе. — О, вот вы где, ребята! Я уже минуту вас ищу, — восклицает Лукас, и, когда они поворачивают головы, чтобы поприветствовать его, он думает, что это звучит достаточно правдоподобно. — Вот мы где, — отвечает Уилл, его щеки раскраснелись от алкоголя, и он переплетает их с Майком руки, однако оставляет между ними приличное пространство. — Тебе весело? — спрашивает Майк, на что Лукас отвечает: —Да, просто на середине игры в пивной понг, я вдруг понял, что привел вас сюда для того, чтобы потусоваться с вами. Да и вообще может пойдём домой, если вы, конечно, не хотите остаться? Они обмениваются еще одним многозначительным взглядом, а затем Уилл говорит: — Нет, мы готовы уйти. Но это было очень весело, Лукас. Лукас радуется, что они все на одной волне, поворачивается и начинает пробираться сквозь растущую толпу, а затем выходит через парадную дверь. Когда они оказываются достаточно далеко от дома, и луна с уличными фонарями указывают им путь домой, Уилл снова берет Майка за руку. Майк наклоняется, целует Уилла прямо над его ухом, и шепчет: — Люблю делать это с тобой. Уилл издает очень забавный возглас: — Что? — Всё. По мнению Лукаса, Майк все еще очень пьян, но это все равно достаточно мило. Он продолжает, даже несмотря на его присутствие: — Я никуда без тебя не поеду. Ты мой лучший друг. Как я могу? Уилл замедляет шаг, подносит руку к лицу Майка и поворачивает его, чтобы их лбы на мгновение прижались друг к другу. — Хорошо, — говорит Уилл едва слышным шепотом, и по его тону Лукас понимает, что он просто потакает сентиментальности Майка, но он также знает, что и для него это тоже что-то значит. Уилл целует Майка в переносицу, а затем тянет его за собой, чтобы догнать Лукаса. — Боже, какие же вы противные! — И все же он не может игнорировать то чувство легкости, которое испытывает, зная, что его лучшие друзья счастливы и так заботятся друг о друге.Часть 2
20 мая 2024 г. в 18:00
— Уилл всё еще спит? — спрашивает Лукас, присаживаясь на барный стул на кухне и наблюдая за тем, как Майк копошится в шкафу в поисках того, что, по его мнению, является фильтром для кофе, судя по кружке и банке с кофейными зернами на стойке. Он только что вернулся с пробежки, и Майк, должно быть, встал, пока его не было. Майк только хмыкает в ответ, зарывшись лицом в шкаф; единственное, что видит Лукас — торчащие во все стороны волосы.
— Если тебе нужны фильтры — нижний шкаф, в красной коробке, — говорит Лукас. Майк бросает на него нечитаемый взгляд, который, вероятно, означает «спасибо, но еще рано, и я пока не хочу говорить», на что Лукас просто улыбается и отвечает:
— Не за что, — Майк еще немного передвигается по кухне, раскладывая все принадлежности для кофе рядом с кофеваркой, а затем приостанавливается, похоже, что-то обдумывая. Лукас находит это умилительным — Майк не любитель кофе, но он овладел искусством приготовления идеальной чашки кофе для Уилла Байерса.
— Если ты думаешь, что тебе лучше сначала приготовить завтрак, то я с тобой полностью согласен, — вмешивается Лукас в ход мыслей Майка. — Ты же знаешь Уилла, он наверняка собирается еще немного поспать. — Майк вроде бы соглашается, но невербально, а Лукас вскакивает и начинает доставать все ингредиенты для яичницы, тостов и бекона. Майк и Лукас проводят в квартире почти все утро выходного дня; Лукас не такой засоня, как Майк, поэтому завтрак обычно готовит он. Некоторое время они передвигаются в молчании, Лукас довольствуется тем, что ждет, пока Майк заговорит, когда будет готов.
Затем они беззаботно болтают о случайных событиях прошедшей недели, и когда в разговоре наступает затишье, а звук шипящего бекона оживляет квартиру, Лукас, наконец, спрашивает:
— Ну что, у Уилла все в порядке?
—Да… да, все в порядке, — говорит Майк, но в его голосе звучит неуверенность.
— Майк? — спрашивает Лукас, и да, для любого другого это, вероятно, было бы переходом границ и назойливостью. Но это же Майк и Лукас. Они полностью откровенные и прямые друг с другом, и так было во все времена. Майк смотрит на него, понимая, что отмолчаться не удастся.
Он выдыхает и начинает:
— Нет, с Уиллом все хорошо. Он… приспосабливается к жизни в Соединенных Штатах. Приходится везде ездить на машине, и люди ждут, что ты будешь в постоянной спешке… ну и ему надо заново привыкнуть к социальным взглядам людей, живущих в Индиане, и его волнует отсутствие вдохновения здесь, и все такое прочее, — объясняет Майк, а Лукас кивает в знак того, что понимает или хотя бы пытается — в конце концов он никогда не жил в Европе, но всё, что говорит Майк, имеет смысл.
Майк продолжает:
— Думаю, для нас было слишком тяжело находиться друг с другом в разлуке все эти годы: 1200 миль уже было достаточно плохо, а потом вообще почти 5000, и вот сейчас мы, наконец, в нескольких часах езды друг от друга, но как не крути, все еще живем врозь. И это ощущается даже хуже. Думаю, тот факт, что он вернулся домой именно в тот момент, когда у нас всех были каникулы, был для него идеальным временем, но теперь, когда нам всем пришлось вернуться в колледж… это тяжело для него. Конечно же, по дому он тоже скучал, и все же такие резкие перемены не могли на нем не сказаться. Понимаешь?
— Да, в этом есть смысл, — отвечает Лукас, — Мне очень жаль, чувак.
— Все в порядке, мы справимся, всегда справляемся, — уверяет Майк, а потом тихонько посмеивается. — Честно говоря, я чувствовал себя глупо из-за того, что мне было так грустно возвращаться в колледж и оставлять его в Хоукинсе. Это же такая ерунда, по сравнению с тем, что было раньше. А потом он позвонил и сказал, что хочет увидеть меня. Так что мы с ним на одной волне.
— Да, вы оба невыносимые придурки, — поддразнивает его Лукас.
Майк выглядит так, будто все еще размышляет над чем-то, поэтому Лукас возвращает свое внимание к яичнице, и ждет, когда Майк продолжит.
— Мне кажется, что, когда вы так близко к финишной прямой, то уже неважно, какое расстояние вас разделяет, вы всё равно скучаете друг по другу так сильно, будто каждый раз при прощании отрываете частичку себя.
— Финишная прямая, да? — Лукас дает этому высказыванию повиснуть в воздухе, уделяя повышенное внимание подбрасыванию яйца, прежде чем спрашивает Майка:
— А что такое финишная прямая? Для тебя и Уилла? — Майк бросает на него взгляд, и Лукас замечает, как в его глазах появляется блеск.
— Единственное, что приходит на ум — вместе ходить за продуктами и ухаживать за ним, когда он болеет.
Лукас наконец снимает со сковороды последнее яйцо и поворачивается с приподнятными от удивления бровями.
— Поход за продуктами и куриный суп звучат как интересная финишная прямая.
— Ты понимаешь, о чем я, — отмахивается Майк, и в его глазах появляется что-то новое, более уверенное, что Лукас когда-либо видел, и этот взгляд красноречивее любых слов.
— Ты и правда любишь его. — И да, Лукас знает, что Майк любит Уилла, а Уилл любит Майка, так же, как он любит Макс, так же, как пары, которые были вместе еще со школьной скамьи, любят друг друга, становясь старше. Но почему-то по настоящему доходит до него только сегодня в 10 утра, в случайную субботу января. Майк любит Уилла! И, судя по выражению лица Майка, он понимает, на что намекает Лукас.
— Я люблю его так сильно, что мне кажется, будто я задыхаюсь. Хочу всегда быть с ним, Лукас. Провести с ним всю оставшуюся жизнь.
В глазах Майка собираются слезы, которым он не дает пролиться, но Лукас замечает их.
— Как мило, чуваак, — тихонько восклицает Лукас, поскольку в соседней комнате по-прежнему спит объект их разговора.
Он подходит к Майку, берет его за плечи и слегка встряхивает.
— Это очень важно. Так по-взрослому, чувак.
— Знаю, — слабо смеется Майк, глядя в потолок. — Знаю. А теперь давай закончим, потому что он выйдет сюда в ближайшие минут семь, я уверен.
Лукас смиряется с завершением разговора, зная, что в ближайшие несколько месяцев, когда будут строиться новые планы и вестись новые разговоры, он еще услышит об этом от Майка. Поэтому он непринужденно кладет хлеб в тостер, пока Майк переключает свое внимание на кофеварку.
Как по расписанию, через семь минут дверь открывается, и на кухню пробирается сонный Уилл Байерс, вытирающий глаза руками, затем он похлопывает Лукаса по плечу, пока тот усаживается за барную стойку. Очевидно, что как только он выбрался из постели, то тут же отправился на поиски Майка, который сейчас сосредоточенно размешивает сливки в чашке с кофе. Уилл прижимается к спине Майка и обнимает его, упираясь подбородком в плечо.
— Ты бросил меня, — жалобно произносит Уилл голосом чуть громче шепота, и Лукас опускает взгляд на свой кофе, почти ощущая себя третьим лишним.
— Ты выглядел как ангел, у меня не хватило духу тебя будить. Но теперь ты проснулся, поэтому — доброе утро, — отвечает Майк, его голос меняется на предназначенный только для Уилла.
Уилл негромко говорить что-то Майку на ухо, чего Лукас не может разобрать, а затем Майк вырывается из его объятий и поворачивается к нему лицом.
— Даже если мы и говорили? — спрашивает Майк, глядя на Лукаса.
Уилл подносит руку к лицу Майка, в глаза сверкает немая нежность.
— Надеюсь, вы говорили обо мне только хорошее, милый, — говорит Уилл, ухмыляясь, и его большой палец скользит по скуле Майка.
Майк улыбается в ответ и, похоже, решает уйти от этой темы (темы о том, что Майк хочет жениться на Уилле и всё такое) и поворачивается, чтобы взять кружку.
— Я сделал тебе кофе.
Уилл с благодарностью берет кружку.
— Спасибо, и даже завтрак? Ты слишком меня балуешь.
— Не позволяй ему присваивать себе все заслуги, — вклинивается Лукас, решив, что на сегодня их запас «парного времени» исчерпан.
— В глубине души я знал, что это ты, Лукас, — признается Уилл.
— Эй! — хнычет Майк, делая то же самое недовольное лицо, которое он корчил с шести лет.
— Я люблю тебя, — мурлычет Уилл и целует Майка в щеку, а затем идет к своей тарелке.
Все трое сидят в гостиной, едят, смотрят какой-то случайный документальный фильм о национальных парках Америки на PBS, на который они в последнее время подсели. В итоге они засиживаются до обеда, и Уилл вникает в мелкие детали жизни Лукаса, которые он упустил в спешке праздников. В течение нескольких часов они играют в видеоигры, после чего Лукас пытается вернуться к своей учебе, а Майк с Уиллом в это время читают. Много позже Уилл уже дремлет, уткнувшись лицом в шею Майка, а Лукас продолжает сосредоточенно изучать учебник, как Майк вдруг восклицает:
— Вот черт! Черт, черт, черт, черт, черт!
— Что? — вскидывает голову Уилл, заметно удивлённый внезапной вспышкой Майка.
— Я совсем забыл, что моя группа по творческому письму собирается сегодня в два часа. Черт побери! Черт. Мне нужно быть там. Я не хочу идти, должен ли я тогда идти? Все же будет хорошо, если я не пойду? — тараторит он без умолку, откидывая голову на спинку дивана.
Уилл смотрит на него, не мигая, и на его лице видны линии от воротника рубашки Майка.
— Дыши, чувак, — вступает в его тираду Лукас. — Тебе, наверное, стоит пойти, да? Это же первая встреча в семестре?
— Да, — соглашается Уилл, — Ты пожалеешь, если не пойдешь. — Он приподнимается, упираясь ладонями в грудь Майка, а затем опускает их вниз, чтобы взять Майка за руку.
— Значит, я иду, да? — спрашивает Майк, почти соглашаясь. — Ты всегда такой мудрый, — добавляет он, целуя руку Уилла, и неохотно спрыгивает с дивана. Он похлопывает себя по ногам и говорит:
— Ты справишься здесь без меня? Это займет минут 45, не больше.
Уилл посмеивается и отвечает:
— Конечно, справлюсь, Лукас же здесь. Я вообще-то хотел пообщаться с ним. Иди и заработай себе звание лидера группы, как ты и хотел. — Майк машет ему рукой, и вскоре после выбегает за дверь, но перед этим успевает наклониться, чтобы поцеловать Уилла в макушку.
Через пятнадцать минут Лукас и Уилл оказываются на баскетбольной площадке атлетического центра штата Индиана, которую Лукас часто посещает. Это его любимый вид физической активности и способ общаться с людьми, который он нашел для себя, поскольку со школьной скамьи не был любителем тусовок. Он никогда не занимался баскетболом в колледже, но, играя в старших классах (за исключением одного года, когда Хоукинс был в руинах, а потом его восстанавливали), он чувствовал себя в своей стихии.
С 1986 года Уилл провел с ним много часов на площадке, будучи единственным из их друзей, кто не вздрагивал от одного только звука шаркающих по полу спортзала ботинок. Вернувшись в Хоукинс, Уилл проявил неподдельный интерес к спорту, который так полюбился Лукасу. Хотя сам он не отличался особыми навыками, после того как Уилл присоединился к команде Hawkins XC, их объединила легкая атлетика. Они вместе бегали по утрам перед школой, и Уилл с улыбкой просил Лукаса научить его основам баскетбола. Это было весело, и Уилл не воспринимал все слишком серьезно, хотя и старался изо всех сил.
Это было много лет назад, и хотя Уилл так и не полюбил баскетбол, он давал им возможность проводить больше времени вместе — Уиллу было не трудно влезть в спортивную одежду, в которой он выглядел весьма привлекательно. Ну и, по крайней мере, он пытался бегать и передавать ему мяч. Дополнительным бонусом было и то, что, хотя и Лукас, и Уилл не особо любили говорить о том, что происходит у них в головах, их лучшие разговоры всегда случались после или во время хорошей тренировки.
— Итак, — выдыхает Уилл после разминки на площадке, — Ты и Макс? У вас все хорошо? — Он передает Лукасу мяч. Лукас размышляет над вопросом, слегка подбрасывая мяч, затем оглядывается на Уилла и ухмыляется.
— Да, у нас все хорошо. Расстояние — дерьмо, но ты же знаешь, — говорит он, переводя взгляд на щит. — Она, по всей видимости, любит Калифорнию больше, чем меня, — добавляет он, закатывая глаза, но не подавая виду, что слишком обеспокоен этим. Он еще немного дриблингует, а потом делает бросок.
Уилл хихикает и бежит за мячом.
— Она буквально создана для Калифорнии. Но ты же знаешь, что с тобой она поедет куда-угодно, верно? Она, конечно, будет отрицать, но это действительно так. — Он бросает мяч обратно Лукасу, а затем опускается на пол спортзала, опираясь на руки за спиной и вытянув перед собой ноги.
—Знаю, — вздыхает Лукас, решив потренироваться в выполнении штрафных бросков. — В последнее время только и делаю, что придумываю, как сделать так, чтобы она улыбалась двадцать четыре на семь.
Брр, как слащаво, думает про себя Лукас.
— Какой романтик! — восклицает Уилл, и его голос эхом разносится по продуваемой сквозняком площадке.
— Только не говори об этом Макс! Она же после этого будет дразнить меня до конца жизни, — стонет Лукас, делая еще несколько бросков, а затем бесцеремонно опускается на пол рядом с Уиллом.
— Лукас Синклер через несколько месяцев станет калифорнийским мальчиком? Я же правильно понял? — спрашивает Уилл с широкой улыбкой на лице, толкая Лукаса коленом.
— Думаю, да, — радостно кивает Лукас.
В этот самый миг Уилл вскакивает, хватает мяч и бежит к щиту, а затем оборачивается к Лукасу и объявляет:
— Совершаю этот бросок в честь тебя и Макс! — Он размахивает руками и бросает, но абсолютно промахивается, и мяч ударяется о щит. Но он все равно гордится собой, и даже слегка покачивает бедрами, когда идет обратно.
— Ты идиот, — смеется Лукас.
После нескольких минут молчания, в течение которых они наблюдают за тем, как несколько пришедших студентов занимают другую половину площадки, Лукас снова заводит разговор.
— Эй, ты не хочешь поговорить о вчерашнем вечере? Знаешь, от Майка я бы ожидал такого решения о визите в последнюю минуту, но на тебя это не похоже.
Уилл предпочитает снова улечься на пол в спортзале, прикрыв глаза.
— Мне уже лучше — одна только возможность спать рядом с Майком очень помогла, честно говоря. Но я даже не знаю… — вздыхает Уилл. Лукас дает ему время подобрать слова, зная, что они всегда приходят, просто поначалу медленно. Уилл снова садится. — Думаю, может быть, причина в том, что я снова живу в Хоукинсе? Странное чувство. Снова чувствую себя брошенным. И мне так стыдно в этом признаваться, потому что не всем выдается возможность учиться за границей, и я провел там прекрасное во многих отношениях время, но последний год я чувствую себя именно так, — признается он.
— Снова брошенным, — повторяет Лукас, — Как ты чувствовал себя…
— Тогда, когда нам было лет по четырнадцать, да. Я знаю, что сейчас все не так; поэтому я и сказал, что, возможно, это просто возвращение в Хоукинс повлияло. Я чувствую себя сумасшедшим, потому что я делал все эти классные вещи и два года жил в Калифорнии с Макс и Эл — у меня была такая интересная жизнь, понимаешь? А теперь я работаю в книжном магазине рядом с тем местом, где располагался этот долбаный «Мелвальд», и люди смотрят на меня так… странно, и мне кажется, будто я снова вернулся в прошлое. Как будто последние несколько лет были сном или что-то типа того?
— Да, понимаю, как это может ощущаться, — признается Лукас. — Если тебя успокоит, то наша жизнь в штате Индиана без тебя очень скучна. Мы с Майком буквально ходим на занятия, приходим домой, едим, играем в видеоигры, спим и повторяем все сначала.
Уилл смеется, но Лукас замечает, что он выглядит так, будто ему еще есть что сказать.
— Неужели причина только в этом? Просто чувствуешь себя странно, возвращаясь к жизни в Хоукинсе? — нерешительно спрашивает Лукас.
— Ну… в основном. Я думаю, что большая часть того, почему все так сильно повлияло на меня тогда, заключалась в ощущении, что все меняются, а я хочу, чтобы все оставалось как прежде, понимаешь? — Лукас кивает. — С тех пор мне постоянно кажется, что я цепляюсь за каждую соломинку в своей жизни, пытаясь вернуть ее себе. Всегда есть этот навязчивый страх, что если все изменится, если мы повзрослеем, я потеряю часть себя. А может, дело в том, что я просто не готов. Как будто я должен достичь совершенства на этом жизненном этапе, прежде чем переходить к новому. — Он размахивает руками, как всегда, когда пытается донести свою мысль.
— И, Майк… — Уилл переглядывается с Лукасом, оба понимают, куда ведет разговор. — Я люблю его больше всего на свете, и мне нравится, как он радуется мыслям о нашем будущем. Я восхищаюсь тем, как усердно он учится в колледже, какой он ответственный и как спокойно ко всему относится. И я очень хорошо знаю, что я — часть этого плана, ничто во мне не сомневается в этом. Я не знаю, это бессмысленно, — качает он головой, останавливая себя.
— Нет… Я думаю, это, типа, реакция на травму? — вмешивается Лукас, гордясь тем, что добавил нотку мудрости к тому, через что проходит Уилл. — Макс часто говорит эту фразу, она выучила ее на одном из курсов психологии. Тебе кажется, что ты остался позади, потому что Майк так радуется вашему совместному будущему, а ты боишься перемен.
— Именно так, да, — вздыхает Уилл, и теперь его глаза стекленеют. — Это так глупо. Конечно, я тоже рад. Мы говорили об этом, ждали этого этапа нашей жизни почти десять лет. — Лукас крепко сжимает плечо Уилла.
— Это вовсе не глупо, Уилл. Перемены пугают, и ты сейчас ко многому привыкаешь. Ты реагируешь так, как реагировал бы любой на твоем месте.
— Думаешь? — срывающимся голосом спрашивает он, потянувшись, чтобы вытереть слезы с лица.
— Знаю, — заверяет Лукас, вскакивая на ноги, и берет Уилла за руку, чтобы подтянуть его к себе. — Мы можем продолжить разговор, но давай лучше вернемся. Майк, наверное, уже тоже направляется домой.
Уилл кивает в знак согласия, а затем говорит:
— Мне нужно чаще тебе звонить.
— Согласен, — отвечает Лукас нараспев.
Пока они идут к дому, снова проявляется такой знакомый Лукасу задорный и разговорчивый Уилл. Они уже заходят в здание, как вдруг Уилл поворачивается к Лукасу и говорит:
— Я знаю, что меня долго не было, но ты по-прежнему мой лучший друг, и я не знаю, что бы мы без тебя делали.
Уилл Байерс не из тех, кто сыпет подобными фразами направо и налево, поэтому такие заявление имеют для Лукаса больший вес. Он чувствует, как уголки его рта растягиваются в медленной улыбке, и притягивает Уилла к себе за плечо, обнимая за затылок.
— Я люблю тебя, чувак!
— Я тоже тебя люблю.
Поднявшись в квартиру, они обнаруживают Майка спящим на диване, и Уилл тут же опускается на него самым бережным образом. Должно быть, он заснул совсем недавно, потому что этого оказывается достаточно, чтобы разбудить его.
— Привет, — шепчет Уилл.
— Привет, скучал по тебе, — говорит Майк, его голос хриплый от сна и слегка напряженный из-за веса его взрослого парня, а затем он прижимается поцелуем к плечу Уилла.
— Боже мой, сколько вы не виделись? Полтора часа? Вы сумасшедшие, — стонет Лукас, закатывая глаза. — Пойду приму душ.