Что ещё за экси?

      — Сможешь достать мне инфу на Чейза Смоллза?       Из динамика не слышится ни единого звука — Натаниэлю даже приходится проверить, не пропала ли связь. Индикатор сети исправно показывает её доступность, поэтому в чужом молчании приходится расшифровать мыслительный процесс. Ромеро просчитывал, должен ли он вообще этим заниматься, какую получит выгоду и чего ему это будет стоить.       С родным братом Лолы Натаниэль всегда находился в зоне холодного нейтралитета. Большую часть времени они предпочитали игнорировать друг друга, пока им не приходилось сталкиваться из-за каких-то поручений. Ромеро Малкольм был не менее отбитым, чем сама Лола, и не вызывал абсолютно никакого доверия, но с ним можно было вести здравый диалог. Пусть он и являлся верным псом Мясника, но не спешил докладывать ему о чём-либо, в первую очередь приоритезируя свою выгоду. Возможно, из-за этого его можно было считать даже опаснее Лолы, которая действовала всегда по вдохновению, не прекращая при этом беспрекословно подчиняться главе семьи Веснински.       Натаниэль чуть нервно щелкает зажигалкой, вытряхивая из пачки последнюю сигарету и закуривая. Он сидит на бетонном основании ограждения стадиона — ровно на том месте, где нашёл Эндрю после игры позапрошлой пятницей. Сейчас здесь не так безлюдно и на траве неподалёку звонко смеётся над чем-то шумная компания. Они не спешат расходиться слишком далеко даже после закрытия отбора и, пока территория стадиона доступна, отчаянно ловят последние лучи солнца, зная, что совсем скоро их сменят ледяные дожди. Эти ребята не мешают Натаниэлю, потому что его разговор с такого расстояния не могут услышать и при большом желании, но он всё равно не забывает посматривать на них с долей неодобрения.       — Что мне за это будет?       Натаниэль с трудом сдерживает довольную усмешку. Если Ромеро не отказывает ему сразу же, значит, уже рассматривает его предложение.       — Услуга.       Это единственное, что может предложить младший Веснински в своём положении. Пусть ему и были доступны отцовские «чистые» счета, денег у Малкольма и у самого было достаточно. Однажды Натаниэлю удалось откупиться от него коллекционными ножами, которые отец подарил ему на пятнадцатилетие, но вот повторно это прокатить не могло. Если Ромеро нужно было что-то конкретное, он озвучивал это.       — Согласен. Какая информация нужна?       — Вся, — отвечает Натаниэль.       — Это связано с делом?       — Напрямую.       Он не врёт — если Чейз был в команде Эдгара Аллана, это значило, что они с Кевином были знакомы и раньше. Дэй сам даёт понять это своей реакцией, судя по всему, узнавая бывшего сокомандника. Это не должно было быть сюрпризом для Веснински, он должен был знать эту информацию с самого начала — если у него был хоть малейший шанс столкнуться с кем-то, кто был близок или относительно близок к Дэю, то этот человек должен был оказаться в списке кандидатов на приближение к цели. Узнать об этом Натаниэлю нужно было не на поле от Миньярда или самого Чейза, а от людей отца — это был единственный способ получить полную информацию.       — В течение суток скину на почту.       Ромеро сбрасывает вызов, не принимая никаких дальнейших комментариев, но Натаниэль и сам понимает, что озвученный срок для получения и проверки информации минимален. Это личная просьба, поэтому Малкольму придётся действовать в обход отца, и осторожность в этом деле не помешает.       Пальцы машинально тянутся снова к пачке, потому что сигарета истлевает ещё минуту назад, но нащупывают только пустое пространство.       — О, наконец-то я тебя нашёл!       Натаниэль поднимает взгляд и видит, как к нему спешит Чейз. Он не переодевается из спортивной одежды, но возвращает себе ту придурковатую улыбочку, которая теперь уже кажется насквозь фальшивой. Ему бесполезно надевать цветастые рубашки и джинсы-клёш — не теперь, когда он появился на поле с клюшкой в руках и в три попытки опустил Лисов на колени. Почему не показал себя сразу? Разминался? Игрался?       — Я ещё не начинал прятаться, — серьёзно произносит Натаниэль, разглядывая Смоллза свежим взглядом и пытаясь уловить то, чего не признал раньше. Взгляд однокурсника столь же прост и наивен, как раньше. В непричастность верить не хочется, поэтому приходится признать навыки актёрского мастерства.       Чейз смеётся, будто услышав хорошую шутку.       — И не надо, — он садится рядом и смотрит на Нила. — Ты вроде раньше ушёл? Не слышал, что я прошёл в финал? Где поздравления?       — Слышал, — отвечает Натаниэль. До того, как он уходит со стадиона, прямого подтверждения этому он не получает, но это и без того очевидно — при стольких свидетелях они не могут отказать лучшему кандидату сегодняшнего дня. Если не появится кто-то лучше него в течение оставшихся двух дней, место форварда Смоллзу обеспечено и репортёры, вне всяких сомнений, радостно раскрутят эту красивую сказку о брате, который отчаянно кинулся сражаться вместе своей сестры. Экси — это не только спорт.       Это шоу.       — Ты обиделся что ли? — дует губы Чейз и тяжко вздыхает. — Сам хотел попасть в команду, да?       — Я? — хмыкает Веснински, приподнимая брови. — Я клюшку ни разу в руках не держал. И думал, что не держал и ты.       — Вот не надо мне тут! — импульсивно взмахивает руками Смоллз. — Я говорил же, что играл раньше в экси, — он рассматривает свою обувь, формулируя мысли. Натаниэль уверен, что он выбирает слова, которые не раскроют лишней информации. Чейз всегда старался обходить стороной личные темы. — Мы с Джейни из детского дома, — он не поднимает взгляд, поэтому его истинные эмоции сейчас угадать сложно. — Я тогда играл в юниорской команде от университета Эдгара Аллана. Года три, не больше — меня отправили туда приёмные родители. Они были… не слишком хорошими людьми, — его голос тускнеет, но Чейз тут же улыбается. — Неважно. После совершеннолетия мы с Джейни приняли решение вернуть фамилию, которая принадлежала нашим биологическим родителям.       — Почему же ты ушёл из команды?       Чейз тоскливо усмехается.       — Я не ушёл. Меня выгнали, — он выпрямляется, опираясь затылком о решётку ограждения. — Не смотри на то, как я сейчас вёл себя на поле. Я раньше был в защите, у них другие сетки на ракетках, поэтому мне сложно было подстроиться сразу. Это был не высший пилотаж, а лишь пара вороньих приёмов, с которыми Лисам без должной подготовки не справиться. Я слишком долго не играл, поэтому единственное, что могу — впечатлить их такими фокусами, а Кевина — своим появлением.       Чейз говорит ровно, спокойно, явно не придумывает на ходу. Если это и враньё, то основанное на чистой правде. Натаниэль и сам любит так делать, ведь необязательно зубрить ложь с нуля, когда можно лишь немного недоговорить.       — Эндрю тоже узнал тебя.       — Меньше слушай Миньярда, — фыркает Чейз, морщась. — Он же больной, я всё ещё не понимаю, как его вообще на поле выпускают.       Натаниэль ловит Смоллза на несочетании и с усмешкой щурится.       — Тебе же вроде раньше нравилась его игра?       — Я болею за всю команду, потому что «Лисы» достойны этого, — гордо вздёргивает подбородок Чейз. — Но это не отменяет того, что Эндрю — психопат. Постарайся не связываться с ним лишний раз, ни к чему хорошему это не приведёт. ***       С самого начала следующего дня Натаниэль то и дело через телефон проверяет уведомления на почтовом ящике, зная при этом, что раньше обеда туда даже не стоит лезть.       День не ладится с самого утра. Сначала он просыпается на три часа раньше будильника и не может сомкнуть глаз, после попадает под дождь, даже с капюшоном умудряясь промокнуть насквозь, и в конечном итоге цепляет внимание преподавателя. Обычно миссис Мартин плевать даже на то, что он спит на занятиях — главное, чтобы отвечал на вопросы и сдавал проекты вовремя, — но почему-то именно сегодня её задевает то, как часто Натаниэль проверяет телефон, и она отбирает его на два академических часа.       Когда он возвращает мобильник себе, новых писем на электронном ящике всё так же нет.       Лишних вопросов Чейз не задаёт и лишь треплется на какие-то свои отвлечённые темы обо всём на свете: рассказывает про клинику, в которую собираются поселить Джейни на время лечения, про новую коллекцию от какого-то дизайнера, про предстоящую университетскую олимпиаду по французской литературе, про оставшиеся дни отбора. Он как будто всеми силами старается показать, что со вчерашнего дня ничего не изменилось и он всё тот же Чейз Смоллз, который подсел к Нилу Джостену в первый день обучения и сразу же завалил кипой такой же ненужной информации.       Поздно.       Когда Чейз просит пойти на сегодняшнюю вторую часть отбора, Натаниэль соглашается, надеясь, что на этом тема хотя бы временно прикроется, но Чейз так просто не сдаётся и принимается обсуждать виды клюшек, зарисовывая их на последней странице своей лекционной тетради.       Веснински удаётся спутаться с толпой и сбежать от него в закрытый на ремонт туалет на втором этаже их корпуса. Он смахивает строительную пыль с подоконника, проверяет отсутствие пожарной сигнализации на потолке и только после этого достаёт пачку из кармана.       Конечно, она пуста ещё со вчерашнего дня.       Натаниэль вздыхает тяжело, но посетовать не успевает — слышит скрип отворяющейся двери.       — Скажи честно, ты установил на мне маячок? — заговаривает он, но в следующую секунду понимает, что это не Чейз.       — Слишком много чести, — фыркает Кевин и достаёт целую пачку каких-то пафосных сигарет из кармана. — Не один ты облюбовал это место.       — Но пришёл ты за мной, — не обманывается Натаниэль, потому что слишком уж молниеносно появляется Дэй, стоит только остаться в одиночестве.       Кевин протягивает сигарету, замечая в руках Нила Джостена пустую пачку. Натаниэля научили не принимать от врагов напитки, сигареты и подарки, поэтому он сигарету берёт, но лишь продолжает держать её в пальцах. Конечно, Дэй не тот человек, который станет подсыпать ему что-то, но с Лисами никогда не стоит быть уверенным наверняка.       — Отрывок с тобой из репортажа про Джейни опубликовали в субботу утром.       Натаниэль рассеянно крутит в руке сигарету и поднимает настороженный взгляд. Кевин спокойнее, чем должен быть в такой ситуации. Хотелось бы верить, что он перебесился за эти дни, но, судя по всему, всё не совсем так.       — Где мы с Чейзом ждём её из реанимации?       — Где ты посылаешь репортёров, — Кевин даже не старается смягчить эффект от сказанного, напротив, говорит это как можно резче. Он не пытается задеть, но не признать глупость Нила в той ситуации он не может. — Ты чем вообще думал?       — Ты меня сейчас отчитываешь что ли? — Веснински встаёт с подоконника, небрежно отшвыривая сигарету, и вздёргивает брови. — Напомню тебе, что я не имею никакого отношения к «Лисам» и ты не имеешь права строить из себя тут помощника тренера.       Кевин проявляет удивительную сдержанность, не кидаясь в этот раз на Натаниэля с кулаками. Кажется, кто-то провёл с ним воспитательную беседу на тему самоконтроля. Ваймак? Миньярд?       Почему он, чёрт возьми, снова думает про Эндрю?       — Сразу видно болвана, который даже новости не читает, — качает головой Кевин и почему-то кажется старше своего возраста в этот момент. — Тебя уже несколько дней считают за новичка. Ваймак пытается убедить Комитет в том, что ты просто наш излишне языкастый друг, но у репортёров свой взгляд на это. Если не собираешься брать в руки клюшку, Джостен, то хотя бы зайти в интернет и прочитай последние новости. Хотя бы этому тебя мамочка научила?       Натаниэль честно высиживает последнее занятие в кабинете, даже не прикоснувшись к телефону. Он концентрируется на попытках заглушить агрессию на Дэя, радуясь тому, что в последний момент передумал выкидывать его в окно. Его точно не погладили бы по голове за такие вольности и после такого следующей в окно наверняка полетела бы уже вся семья Веснински, посмевшая ослушаться прямого приказа основной семьи. Костяшки, которые он содрал, врезав в стену, болезненно саднят, так что стоит сказать спасибо Чейзу хотя бы за то, что он не задаёт вопросов про то, с кем умудрился подраться Джостен.       Компьютерный зал в библиотеке полупуст в обеденное время, поэтому свободное место получается найти достаточно легко. Натаниэль занимает угловой компьютер за стеллажом с публицистикой, потому что с этого места видно будет любого человека, который решит появиться в этом закутке, так что поймать врасплох его не получится.       Слишком уж часто это удавалось окружающим в последнее время.       Он открывает ленту спортивных новостей и включает фильтр по экси. Первыми идут какие-то статьи про международные чемпионаты и обсуждения недавней травмы японского профессионального спортсмена. Натаниэль вскользь пробегается по ним взглядом, не особо приглядываясь к деталям и даже включает видеозапись, в которой про «Лисов» нет ни слова. Он успевает было подумать, что Кевин приукрасил, как в самом низу первой страницы поиска натыкается взглядом на знакомые имена.       Статья действительно находилась в топе новостей в субботу, пусть и совсем недолго. К удивлению Натаниэля, про неё не забывают и сейчас — в комментариях идут бурные обсуждения теорий о том, кем мог оказаться загадочный грубиян. Версии самые разные: ему пророчат роль полузащитника из-за роста, называют бывшим игроком «Лисов» и даже предполагают, что он — парень Джейни. Веснински листаетвсю ветку обсуждения, путаясь в эмоциях, которые колеблются между весельем и раздражением. Ему впервые приходится оказываться в гуще событий, поэтому это кажется смешным и выбешивающим одновременно.       Натаниэль просматривает репортаж полностью, а к концу видео усмешка уже пропадает его с губ — он видит кадры с Чейзом, который снова кажется ему слишком подозрительным, и вспоминает, ради чего вообще пришёл в компьютерный зал.       На электронном почтовом ящике единственное письмо. Натаниэль скачивает и распечатывает архив, открывает текстовый документ и…       Две страницы.       — Серьёзно? — невольно срывается с губ.       Он проглядывает текст по диагонали, понимая, что здесь не больше информации, чем ему самому известно. Из нового — лишь фамилия семьи, в которой Чейз с Джейни жили в детстве, их местонахождение на тот момент — Вирджиния, а также информация о том, что они вместе были отправлены в Каролину после того, как его приёмный отец погиб в результате несчастного случая. Информация столь концентрирована, что Натаниэль даже архив распаковывает повторно, наивно надеясь, что получил битый файл.       Две страницы. Даже он сам, основываясь на том, что ему лично было известно, написал бы больше.       — Выглядишь расстроенным, Натаниэль.       Конечно, это Эндрю. Его голос звучит насмешливо и мягко, почти тепло. Он впервые называет его по полному имени, и слоги перекатываются на его языке сладкой патокой.       Миньярд плавно заходит из-за угла, касаясь пальцами в тёмных кольцах журнального стеллажа, и разворачивает стул спинкой к Натаниэлю, чтобы усесться на сиденье верхом по другую сторону компьютерного стола. Монитор стоит боком, поэтому не загораживает Эндрю.       Зря.       — Наверное, я должен спросить тебя, откуда ты меня знаешь.       — Это не тот вопрос, на который я дам тебе ответ, — очередной загадкой отвечает Миньярд, словно его расстреляют на месте, если хотя бы раз ответит прямым текстом.       Наверняка Кевин рассказывает ему про столкновение в закрытом туалете — поэтому он сейчас здесь.       — Знаешь ли ты, зачем я в Пальметто?       — Ещё одна попытка, Веснински.       Этот отказ — почти прямой ответ на озвученный вопрос, но Натаниэль не может позволить себе пустые догадки. Он задумывается серьёзнее, чуть хмурясь и разглядывая Эндрю, который в свою очередь смотрит на него также в ответ. Они не разрывают взглядов, не моргают и, кажется, почти не дышат, пока Веснински выбирает вопрос, который интересует его в данный момент.       — Откуда ты знаешь Чейза?       Миньярд улыбается, и Натаниэль понимает, в этот раз попадает в точку.       — Мы жили какое-то время в одной семье. Недолго, но думаю, что он помнит меня, — произносит он. Вспоминается личное дело Миньярдов, в котором было сказано, что близнецов разлучили ещё в раннем возрасте, и, если Аарон воспитывался родной матерью, то Эндрю не так повезло и того основательно побросало по разным семьям. — Наш приёмный папочка отравился газом, поэтому всех семерых детей раскидали по разным штатам.       Улыбка Миньярда становится чуть более зловещей.       — Ты убил его?       — А ты неплохо подготовился, — смеётся он, складывая руке на спинке стула, и опирается о тыльную сторону ладони подбородком. Глаза чуть блестят, словно Эндрю вспоминает о чём-то очень приятном. — Не я.       Взгляд Эндрю ясно даёт понять, кто именно был виновником несчастного случая. На языке снова ощущается знакомый металлический привкус крови — он возникает каждый раз, стоит только Натаниэлю заговорить об убийствах.       Мог ли Чейз действительно так поступить? Представить это слишком сложно, практически нереально, но вот в архиве помимо документа находятся ещё несколько фотографий и, смотря на них, Веснински может допустить, что даже в словах Миньярда есть доля истины.       — Почему я должен тебе верить?       — А ты веришь? — вопрос веселит его собеседника.       — Нет, — честно признаётся Натаниэль. Он не привык доверять туманным намёкам и угадывать загадки.       — Правильно, — Эндрю поднимается со стула. Каждый их разговор заканчивался тем, что кто-то из них уходил, будто бы они не могли находиться рядом с друг другом дольше десяти минут. Будто вселенная схлопнется, если им придётся контактировать хоть минутой дольше. — Ты не должен верить здесь никому, кроме самого себя.       Натаниэль кивает. Это единственное правило, которого он всегда придерживался в своём существовании, так что этот совет был излишним.       — Ты забыл сказать, чтобы я держался подальше от Кевина.       — Сказал бы, если бы ты меня слушал, — невозмутимо парирует Эндрю, открыто намекая на то, что его просьбы-приказы ни разу не были исполнены. — Ты же не оставишь своего друга.       — Он мне не друг.       Миньярд опирается ладонями о край стола и склоняется ближе.       — Оправдываешься передо мной?.. — он улыбается, но в его глазах нечто совершенно другое, чему Натаниэль всё ещё не может найти объяснения. Ему приходилось учиться распознавать чужое настроение, но здесь он в который раз натыкается или на глухую стену, или на незнакомые оттенки эмоций, в которых самому не разобраться.       Поэтому он путается в них ещё больше.       — Нет, — почти беззвучно отвечает на вопрос.       В библиотеке ведь шуметь нельзя.       Эндрю не замечает или делает вид, что ничего не замечает. Только склоняется ещё ближе, понижая голос:       — Чейз не собирался лезть к Лисам, пока его сестрёнка не решила покромсать руки в фарш, — он уже не улыбается. — Взять ракетку в руки он решил из-за Джейни, да. Но вот его основная цель — ты.