Ненасытная тьма

Когда луна висела высоко, а тьма поглощала мир живых, тех, у кого не билось сердце и кожа покрылась льдом, преследовала жажда крови и злобы. Они охотились на тех, кто дышал, мучили их, питались ими, получали удовольствие от того, как они кричали о пощаде. В конце концов, чем ещё занимались монстры? Они были созданиями ночи, столь же прекрасными, сколь и смертоносными, и столь же таинственными, как и их происхождение. Долгое время смертные жили, не задумываясь о том, кто стал причиной их гибели, полагая, что это дело рук сумасшедшего безумца с пристрастием к игле и крови. Но это было до появления Долины Призраков — шабаша бессмертных, жажда крови которых выходила далеко за пределы смертной сущности. Ликан, человек, животное... если в их жилах текла кровь, они становились добычей для их безумной охоты. Но в отличие от других представителей своего вида, они не были настолько добры, чтобы только высасывать кровь из своей жертвы... нет, они играли со своими жертвами, как с игрушками. Мучить... истощать... ломать... пока от разбитого объекта не останется ничего. Они вселяли страх в тех, кто обладал знаниями, но не больше, чем сам повелитель шабаша. Безумец — лучшее выражение для его описания. Садист. Жестокий. Его добрая воля была мимолётной, как упавшая снежинка, и даже малейшее неудобство по отношению к нему могло стоить вам жизни. И всё же он не стал бы просто убивать вас. Он бы поставил вас на грань смерти, а затем позволил бы солнцу завершить работу с места, где вы были прикованы к его воротам. Он был не из тех, с кем можно шутить, но всё же те, кто входил в его шабаш, без колебаний следовали его указаниям, просто благодаря его ежемесячным обещаниям. В начале каждого оборота луны, существа собирались в стаи, чтобы их держали как скот в подземельях. С ними можно было обращаться так, как желали вампиры, но они должны были сохранять жизнь до полнолуния, ведь именно тогда они пировали. Те, кто находился в подземельях, были убиты в кровавой бойне, в то время как члены шабаша танцевали и хохотали от радости. Это было ужасно, болезненно, бесчеловечно, но жители Долины получали удовольствие от того, что делали.

⋅───⊱༺ ♰ ༻⊰───⋅

— Мой господин. Деревня Цзинху была разрушена. Некий дикарь обратил внимание на растущее население и вырезал всех присутствующих. У нас есть основания полагать, что если мы не вмешаемся, он направится в Сиджи. Вампир, одичавший от голода, это ещё ничего, о чём не было бы слышно раньше, но тот, кто осмеливался приблизиться к их территории, вызывал осложнения, которые разрешались только в том случае, если ответственный за это встречал свою пепельную кончину. В конце концов, если одна деревня была уничтожена, а жажда крови не была удовлетворена, это будет лишь вопросом времени, когда оставшуюся добычу постигнет та же участь. Вэнь Кэсин отбросил ликана, мех которого слипся от пролитой крови, и с маниакальным ликованием уставился на другого. В его понимании, убить другого представителя своего вида, обладающего здравым рассудком, означало просто заявить о своём превосходстве, но убить того, чьи рефлексы стали более совершенными из-за разрушенного разума... это было захватывающим опытом. — Да будет так. Я искал немного острых ощущений.

⋅───⊱༺ ♰ ༻⊰───⋅

Одна фаза луны... потом две... потом три... потом четыре... но никаких признаков возвращения их светлости не было, и вампиры из шабаша Долины Призраков начали волноваться. Не из-за страха за его благополучие, поскольку в их сердцах не было любви к нему, а из-за того, что у них может не быть пира в предстоящее полнолуние. Чрезмерное пьянство и вспыльчивость едва не уничтожили целую деревню, а постоянный страх встретить гнев Вэнь Кэсина не позволял большинству искать крови, кроме мелких крыс, которые бегали по их залам. Но это становилось всё труднее, а те, у кого разума было меньше, чем у грызуна, с каждым днём становились всё громче. — Что такое простой смертный? Я просто предлагаю зарезать одного из них и выпить сегодня вечером. Нашей светлости достаточно знать, что они умерли естественной смертью, и тогда на пир будут выслежены ещё. — С каждым днём число ликанов растёт. Конечно, если мы принесём целую стаю, он будет очень благодарен. — Конечно, мы можем устроить пир до полнолуния. Все эти низшие существа в подземелье... выведите их и позвольте нам побаловать себя. — Ты хочешь, чтобы мы все потеряли голову? Наша светлость и сир вернутся к нам с изобилием. Терпение. Жизнь вознаградит тех, кто ждёт. Прежде чем кто-то из них успел предпринять попытку восстания, мрачная и зловещая атмосфера тяжело опустилась на их плечи, возвещая о возвращении их светлости. И всё же, в отличие от своего отъезда, он был далеко не один, если судить по различным запахам, окружавшим его. Но был один... один особенный аромат, который выделялся среди всех остальных. Он был настолько соблазнительным, что даже у самых сильных духом текли слюнки. Это было похоже на банкет для короля... похоже на первое предложение еды после нескольких дней голодания... похоже на искушение от самого бога. Их повелитель действительно был слишком щедр. Он не только удвоил размер их первоначального пиршества, но и принёс уникальный десерт. Бессмертные звери выстроились вдоль входа, практически вибрируя от аромата воздуха, и когда двери распахнулись, чтобы показать то, с чем вернулся Вэнь Кэсин, потребовалась воля тысячи мужчин, чтобы удержать их от того, чтобы не броситься к этой восхитительной крови. Их светлость выглядел невредимым, во всяком случае он казался таким, словно получил благословение века, а учитывая, как его магия создавала алые, дымчатые цепи, которые соединялись с шеей смертного за его спиной, была вероятность, что так оно и было. В отличие от остальных, шедших позади, этот смертный молчал, но по тому, как исказились его черты от ярости, можно было подумать, что он кричал. Но даже в таком виде он радовал глаз, и это подстёгивало гогот и крики ликования, когда они проходили сквозь массу тел. — Мой господин так милостив! — Я просто чувствую их вкус! Причина ухода Вэнь Кэсина была давно забыта, поскольку все члены шабаша сосредоточились на манящем смертном. Кто-то рычал, кто-то пускал в ход клыки, но один... один осмелел настолько, что бросился к человеку с пронзительным шипением, вырывающимся с его языка. Но не успел он сделать и шага, как его отбросило назад и придавило к камню крепко сжатой рукой, обхватившей шею. Давление было достаточным, чтобы угрожать переломом, и длинные острые ногти пронзили плоть, пролив чёрную кровь. — Как ты смеешь, — прорычал Вэнь Кэсин, его глаза расширились, как у безумного человека, а губы растянулись в садистской усмешке. — Ничьи руки, кроме моих, не должны прикасаться к нему. Ничьи глаза, кроме моих, не будут смотреть на него. Ничьё дыхание, кроме моего, не будет ласкать его плоть. — М-мой господин. Я-я не знаю, что со мной стало. Я… — Его слова оборвал тошнотворный треск, и единственным звуком в безмолвном замке стало хлюпанье руки, пронзившей его грудь, чтобы извлечь сердце. Когда Вэнь Кэсин поднял сморщенный орган, люди, попавшие в ловушку, разразились пронзительными криками, пытаясь спастись бегством или прикрыть глаза от ужасающего зрелища. Зрелище, которое, к счастью, закончилось, когда Вэнь Кэсин раздавил сердце, превратив его в кучку пепла рядом с лицом трупа. — Приковать его труп к воротам. Пусть он побудет в качестве предупреждения, пока солнце не покончит с остальным, — Вэнь Кэсин выпрямился в полный рост и угрожающе поднял руку, окутанную тьмой. — Те, кто попытается сделать подобное, столкнутся с лицом хуже этого. Этот смертный принадлежит мне. В толпе послышались шепотки, теперь уже не поддающиеся описанию. Это был не первый раз, когда их светлость оставлял добычу для себя, но никогда он не приводил кого-то настолько особенного. Никогда ещё он не использовал эту магию на простом смертном… И всё же никто не выступил против него, даже когда Вэнь Кэсин провёл одним из своих когтей по руке смертного. — Этот взгляд только сильнее завлекает меня. — Вэнь Кэсин замурлыкал, и прежний гнев давно исчез из его соблазнительного голоса. Тело утащили, и звук захлопнувшихся дверей был оглушительным, но мужчина ни разу не вздрогнул, и его взгляд не дрогнул ни на мгновение. — Как только я освобожусь, им повезёт, если они найдут твои кости. Судя по тону, которым говорил мужчина, угроза была искренней. Он действительно желал покончить с Вэнь Кэсином, но хотя шабаш сдвинулся с места в тревоге, ожидая, что это приведёт к вспышке гнева, её так и не последовало. Вместо этого улыбка Вэнь Кэсина стала ещё шире, и он использовал дымчатый поводок, чтобы подвести мужчину ближе, пока они не оказались на расстоянии одного вдоха. — О, дорогой, я с нетерпением жду этого.