Черный зонтик

— Михаил, все отлично, — из зрительского зала доносился громкий голос режиссера, — Но руки все же стоит тянуть повыше. Евгений, а вы шагайте поуверенней. Давайте еще раз. — скомандовал он, махнув рукой. Изнуряющая репетиция уже почти подходила к концу, и Михаил то и дело представлял, как придя домой, рухнет в кровать и уснет сном младенца. Ноги, руки, голосовые связки — все жутко болело после стольких часов прыганья, танцевания и пения. Безусловно, он любил свою работу, и эта усталость была в какой-то степени даже приятной, ведь она означала, что репетиция прошла на все сто, но все же мысли о мягкой кровати грели сильнее, чем хотелось бы. Хореография в этом спектакле была непривычно сложной, но упорные тренировки и целеустремленность Миши делали свое дело. Он, бывало, часто оставался дополнительно порепетировать в учебном зале, который закрывали позже остальных, и подолгу, смотря на себя в отражении десятков зеркал на стенах, оттачивал движения. Достигнуть идеала, говорят, дело невозможное, но Михаилу было важно приблизиться к нему настолько, насколько это вообще было возможно. С вокалом дела обстояли намного легче: во первых, заглавную песню он написал почти полностья самостоятельно — с музыкой ему помог Саша Щиголев. Для них это была их личная победа, которую они потом даже отметили недолгой поездкой на море. Того, что задумку одобрят, никто из них, конечно же, не ожидал, но новый директор театра оказался человеком, готовым к экспериментам, и, к счастью для них обоих, огромным любителем пиратско-морской тематики. Больше всего Михаилу нравилось, что весь спектакль назвали так же, как и саму песню: Северный флот. Чувствовать причастность к чему-то такому большому было очень приятно. Настолько приятно, что при любом упоминании спектакля от гордости даже спирало дыхание, а на лицо лезла дурная улыбка. Во вторых, у Михаила многие с самого детства подмечали сильные вокальные данные и талант к музыке, из-за чего и отдали ребенком сначала в музыкальную школу, а потом и в музыкальное училище, после которого Михаил уже сам решил поступить в университет на актерское, желая в будущем соединить два своих увлечения, что у него и получилось. — Все! Все молодцы, ребята! — голос режиссера слышался уже словно из другого измерения, а глаза слипались от усталости, — Можете идти домой. И не забудьте, что в понедельник нужно прийти с утра пораньше! Вместо того, чтобы сразу идти в гримерную, Миша просто остался стоять на месте. Ощущалось, будто весь мир замер, но на самом деле замер только сам Миша. Тяжесть в его теле и в голове фантомной рукой давила на плечи, отчего очень сильно хотелось лечь прямо здесь — на холодном полу. Он потер глаза и устало вздохнул. Перед ним внезапно откуда-то возник довольно бодрый Саша: — Миха, ты чего домой не собираешься? — тут он заметил состояние друга и настороженно добавил: — Живой? — Живой, живой, — Миша издал хриплый смешок, — Просто устал дико. — Да, оно и видно… — заметил Саша, — Пошли, отвезу тебя домой. Миша ничего не ответил, просто молча пошел вслед за Сашей, пошаркивая еле передвигающимися ногами. Когда они вошли в гримерку, там уже почти никого не было, и большой яркий свет был выключен, — его теперь заменял свет от множества маленьких, расположенных вокруг зеркал гримерных столиков, лампочек. За столиком Миши было темно, пока Саша не щелкнул выключателем, осветив небольшой творческий беспорядок: на столе валялись бумаги с ролями, две грим палитры, кисточки, карандаши, ручка, а также куча каких-то фантиков и смятых бумажек. — Так, давай ты пока переоденься, соберись, а я схожу свои вещи заберу, — протороторил Саша и быстро исчез из гримерки. Миша тяжело вздохнул и посмотрел на себя в зеркало. Оттуда на него смотрел какой-то весьма угрюмый мужчина с красными сонными глазами. Он попытался улыбнуться, но даже мышцы лица болели после сегодняшней репетиции, поэтому улыбка получилась жутковатой, ну почти Джокер. Он начал медленно стягивать с себя костюм, параллельно немного массажируя напряженные мышцы. Снятый костюм Миша аккуратно сложил и положил рядом, а сам надел на себя то, в чем пришел с утра: черную футболку и мягкие спортивные штаны. Прохладная ткань приятно окутала его разгоряченное тело, и он облегченно откинулся на спинку стула. Хорошо, хоть грима сегодня не было. К этому времени в гримерке снова показался Саша. — Пошли. — тихо скомандовал он, и Миша послушно поднялся со стула, хватая свои вещи, и выключил свет за столиком. На улице было прохладно и свежо, солнце давно легло за горизонт, и на небе уже была едва заметная россыпь звезд и круглый диск луны. Миша вдохнул полной грудью и на ходу запрокинул голову, оглядывая черную небесную гладь. Холодный воздух приятно заполнил легкие, растекся по телу, щекотал кожу. Саша, уже удобно устроившийся в водительском кресле, окликнул летающего в облаках Мишу и тот прибавил шаг. Когда Миша наконец сел в машину и справился с ремнем безопасности, Щиголев молча сунул ему в руки какой-то злаковый батончик, зная, что Миша почти ничего не ел за сегодня, и машина тронулась с места.

***

Время близилось к полудню, но солнце не спешило выходить из-за густых облаков. Андрей сидел на кухне, держа в руках горячую кружку с зеленым чаем и смотрел в окно. Было тихо. Со вчерашнего дня мысли постоянно возвращались к колоритному гостю Михаилу, особенно, когда Андрей проходил мимо прихожей. Что-то было в этом человеке — что-то маленькое, неуловимое, необыкновенное, — но что конкретно, Князев понять не мог. Было чувство, словно, они знали друг друга давно и вдруг случайно снова встретились спустя много лет. Очень хотелось этого Михаила чем-то зацепить, как рыбку на крючок, и не выпускать, пока не станет понятно, что же это такое Князеву показалось в нем интересным. Андрей положил допитую кружку на стол и, вперившись глазами в гладкую поверхность стола, задумался: «А вдруг этот Михаил не придет? Ну, забрал зонт и исчез, допустим? А зачем ему вообще сдался этот Михаил, прости господи? Неужели нельзя ни о чем другом подумать в такой теплый воскресный день?». Андрей снова глянул в окно и — вот те на! — Идет! Этот самый и идет! Как говорится, вспомнишь солнце — вот и лучик! А солнца сегодня, по правде говоря, катастрофически не хватало. Князев вскочил со стула и устремился в прихожую ждать звонка в домофон. Стоя у двери, он для приличия пару раз стряхнул с себя всю невидимую пыль, растрепал волосы и протер глаза. Ко встрече гостя готов! Спустя несколько секунд раздался вполне ожидаемый звонок в дверь, но Князев все равно вздрогнул. Он быстро нажал на кнопку, щелкнул замком и раскрыл дверь настежь. Холодный уличный воздух сразу же взобрался по его голым ногам, щекоча кожу, и Андрей вздрогнул второй раз. А там на лестничной клетке уже и Михаил показался. Но уже без костюма пирата, а в вполне обычном спортивном. Длинными шагами он пружинил по лестнице, пропуская по несколько ступенек за раз, и в считанные секунды, запыхавшийся, оказался у порога квартиры Андрея. — Ну здравствуйте! Опять. — Михаил вытянул зонт вперед, словно букет цветов, и улыбнулся, — Я тут ваше принес, как обещал. — Дня доброго! — Андрей забрал зонтик из рук Миши и, не глядя, положил его в угол рядом с дверью, — Может хотите зайти? У меня чай есть. Зеленый. Миша неловко почесал затылок, делая вид, что как бы размышляет над предложением, хотя на самом деле ответ он уже знал. Выдержав достаточную паузу, он махнул рукой и произнес: — А почему бы и нет? В прихожей за день ничего не изменилось, даже маленькая собачка, как и вчера, выбежала встречать гостя, угрожающе гавкая. Андрей провел гостя на кухню и усадил за стол, где все еще стояла его одинокая допитая кружка. Он быстро набрал в чайник воды, поставил на плиту и уселся напротив Михаила, с нескрываемым любопытством разглядывая мужчину. — Ну-с, — Андрей потер руки, — Кто вы такой будете, Михаил? Или подождем чай? Миша, желая спрятать глаза от изучающего взгляда, задумчиво поглядел на потолок, словно там было что-то невероятно интересное, а не просто стандартная побелка и лампочка, и только тогда заговорил: — Ну, кто я, кто я… вопрос хороший. Типа кто по профессии? — Ага-ага, давайте с этого начнем. — Андрей наклонился вперед, подперев подбородок руками, — А что мы с вами на вы? Давайте может на ты перейдем? — А давай. По профессии я артист, тут недалеко в театре играю. — Миша, указывая рукой куда-то в окно, перевел взгляд с интересного потолка на Андрея, — А ты? — О! Да, я был в этом театре пару раз, круто! — оживленно говорил Андрей, — А я иллюстратор. Рисовать вот люблю. Тут Михаил резко хлопнул в ладоши, Князев от неожиданности подпрыгнул. — Да ты что! Прям иллюстрации рисуешь? Как в книжках? — с восторгом воскликнул Миша, — Покажешь? Андрей не смог сдержать смущенную улыбку, что сразу расползлась на пол лица. Люди, конечно, восхищались тем, что он художник, но что б настолько экспрессивно еще ни разу! — Если хочешь, — Князев встал из-за стола, — У меня в комнате все рисунки, пошли покажу. Миша сразу вскочил, будто ему собирались показывать восьмое чудо света. Художников он очень уважал и любил, ведь сам когда-то хотел стать одним из них, но из-за загруженности учебой дело пришлось оставить, а сейчас он уже и не видел смысла что-то начинать. Но вот возможности поглядеть на чужие работы он никогда не упускал. Пройдя небольшой коридор, они зашли в небольшую комнату Князева и тут Михаил не смог сдержать восхищенный вздох. Все стены здесь были обклеены множеством рисунков, на которых были изображены разные существа: мифические и не очень, страшные и красивые, женщины и мужчины. Такого стиля рисования, как у этого парня, Михаил никогда до этого не встречал. Сама по себе комната максимально выбивалась из общего стиля квартиры, словно они попали в какой-то тайный мир. Следы творчества были здесь повсюду. Комната дышала искусством. — Ну ты даешь, Андрей! Это же офигеть как круто! — Миша все никак не мог перестать озираться по сторонам. У Андрея улыбка, кажется, уже начинала выходить за пределы лица. Он стоял выпрямившись, гордо задрав подбородок, и смотрел, как Миша с неподдельным интересом разглядывает его рисунки. Такую реакцию он в последний раз получал, наверное, только в школе, ведь сейчас удивить кого-то тем, что он рисует, было довольно тяжело, да и стиль у него был, как многие говорили: «на любителя». Но вот и нашелся любитель! — А я еще и анимации делаю! И в дидже рисую! — Андрей подошел к компьютеру, поводил мышкой, и спящий экран зажегся — Садись, покажу. Миша опустился в мягкое кресло, стоящее у стола, немного поразмышлял и спросил: — В дидже? Это как? — Сейчас все увидишь! Андрей склонился над столом и, ловко переключая папки, нашел папку с рисунками. Но не теми, что были по работе, а с теми, что были для души. В этой же папке была небольшая папка с названием «анимация». Он на пару секунд задумался о чем-то, но все же кликнул на нее, выбрал ту работу, которую считал своей самой удачной, и немного отошел назад, чтобы наблюдать одновременно и саму анимацию, и реакцию Миши. Было очень волнительно. Ролик длился не долго, минуты две, но все это время Андрей не мог найти себе места: то клал руки в карманы домашних шорт, то скрещивал их на груди, то кусал изнутри щеки, то перекатывался с ноги на ногу. А дело было вот в чем: эти анимации никто до этого не видел, хоть Андрей и занимался этим делом уже года три, если не больше, свои работы он все же считал сыроватыми и куда-то выкладывать их стеснялся. Но видя, как Миша воодушевленно встретил его рисунки, ему показалось, что и его анимации ему могут прийтись по душе. Но кошка в душе все же скреблась — а вдруг Миша сейчас повернется и скажет, что это херня какая-то? Наверное, не стоило первому встречному показывать что-то настолько сокровенное. Но неуемный поток неприятных мыслей прервали внезапные аплодисменты Михаила. Он повернулся к озадаченному Андрею и, словно прочитав его мысли, опроверг все малейшие андреевы сомнения: — Мне понравилось! Еще покажешь? И Андрей показал. Не все, конечно, но показал. А потом и рисунки свои «в дидже» продемонстрировал. Тогда Миша, протяжно «а-а»кнув, заявил, что понял, что же значило это словосочетание. Он с любопытсвом расспрашивал Андрея на каждой картинке: «А какая здесь история?», «А это персонажи из мифологии или ты сам придумал?», «А тут заложен какой-то тайный смысл?» и куча других вопросов, на которые Андрей с удовольствием отвечал. Через какое-то время Миша заметил, что на всех рисунках есть повторяющаяся надпись: «Князь». Связи с происходящим на рисунках у нее не было, поэтому Миша все же решил поинтересоваться: – Слушай, Андрей, а почему у тебя везде слово это написано... Князь? На что Андрей улыбнулся и гордо заявил: – Так это я и есть «Князь»! – Как князь? Ну прямо реальный князь что ли? Потомок в седьмом колене? – Да нет же... А хотя кто знает, – Андрей весело смотрел на озадаченного Михаила, – Но на самом деле это просто прозвище мое. Еще в школе мы с моим лучшим другом придумали из фамилий делать прикольные прозвища. У друга фамилия Балунов – он Балу. У меня Князев – я Князь. А твоя как фамилия была? – Аа... Понял, понял. Прикольная тема, – Миша почесал за ухом, – Я Горшенев. – Горшенев, Горшенев... хм... – вполголоса бормотал Андрей, пытаясь придумать что-то подходящее, – Ну, значит Горшком будешь! Миша от смеха чуть не укатился на пол. А там и Андрей подхватил. Чуть отдышавшись, Миша сказал: – Да ты че, какой еще такой Горшок!? Значит ты Князь, богатый и крутой, а я какая-то глина засохшая? Давай-ка еще. – Ну ты чего, тебе очень подходит! Горшок! – Миша стрельнул в Андрея наигранно суровым взглядом и тот сразу поспешил оправдаться: – Ни в коем случае не потому, что ты похож на засохшую глину! Клянусь! Просто звучит же? Ну ты подумай на досуге. Я лучше ничего не смогу уже придумать! Они еще минут 20 так увлеченно беседовали. Миша все настаивал, что он не Горшок, и вообще вспомнил, что горшок ассоциируется не только с глиной, но еще и с туалетом! На что по полу от смеха катался уже Андрей, а Миша лишь пыхтел от негодования, умоляя придумать ему другое прозвище. Но Андрей был неотступен, убеждая, что лучше «Горшка» придумать уже невозможно. Но вдруг Князев подскочил со стула, как ошпаренный, и с воплем: «Блять, чайник!», убежал на кухню. Взволнованный Миша следом убежал за ним. Чайник в гордом одиночестве злобно пыхтел, шипел и ругался, пока вбежавший на кухню Андрей не выключил под ним конфорку. Нахмурив нос, он поднял крышку чайника и с горечью констатировал: «Пол чайника выкипело, сука!» Миша страдальчески вздохнул и предложил: — Давай просто водички попьем? На что Андрей хихикнул и отрицательно замотал головой: — Ну не. Я сказал зеленый чай, значит мы выпьем зеленый чай! И разлил по кружкам заварку, налил кипятка из злого чайника и поставил их на стол. — Сахар будешь? — Буду, — сказал Миша, садясь за стол на то место, где сидел и в первый раз, — А этот перекипяток точно безопасно пить? — А хрен его знает. Мы в своей жизни вообще куча небезопасного едим и пьем, так что, думаю, от этого «перекипятка» ничего нам не будет. — Андрей поставил перед Мишей сахарницу и присел напротив. — Ну да, ты прав так-то. И повисло молчание. Был только лязг ложки, которую Миша кружил в стакане, чтобы растопить сахар, и шум мыслей в голове. Андрей нервно постучал пальцами по столу, думая, как еще можно разбавить тишину, но в голову ничего не приходило. Тогда он просто продолжил разглядывать Мишу, который в свою очередь умиротворенно разглядывал что-то в окне. Внешность у мужчины была очень интересная, запоминающаяся. Длинные волосы с легкой проседью, густые брови, которые заживали своей жизнью каждый раз, когда Михаил что-то говорил; нос необычной формы. Его должно быть очень легко нарисовать! Ведь столько узнаваемых черт! Надо будет обязательно попробовать! Миша, будто заметив на себе чужой блуждающий взгляд, вдруг резко повернулся к Андрею. — Андрей, а ты не хочешь на спектакль ко мне сходить? Я могу тебе билет достать, у нас премьера завтра. — Миша с легким прищуром смотрел на Андрея в ожидании ответа. — Я? — Андрей закашлялся, подавившись чаем, — Ну… конечно, давай. А во сколько? — В семь вечера. Это тебе за зонтик, — Миша громко отхлебнул из кружки, широко улыбнулся, — И за чай. — Ого... Спасибо, ну прям огромное спасибо, Миш. Правда. Андрей открыл небольшой шкафчик за спиной и чем-то зашуршал. Через секунду на столе лежала большая коробка с печеньем. Тем самым печеньем, в чьих коробках дети чаще всего находят пуговицы, но Андрей ведь не бабушка. По крайней мере пока. Поэтому в коробке были только печеньки, свежие и вкусные. — Чая и зонтика не достаточно, поэтому вот, кушай. Можешь даже домой забрать. — Князев пододвинул коробку ближе к Мише. — Да ладно тебе, — Миша поглядел на печенье и, честно говоря, отказываться уже даже из вежливости не хотелось — слишком вкусно оно выглядело, а он был падок на сладкое, — Кхм… Ну это… Благодарю. Андрей еле удержался, чтобы не хихикнуть. То, как изменилось выражение лица Миши, когда тот понял, от чего собирался отказываться, было уморительным. Но вместо смеха, он просто тихонько кашлянул в кулак, чтобы лишний раз не смущать новоиспеченного друга. — Ну тогда договорились! — Угу… ты просто пораньше, где-то за час, подойди к театру и мне позвони, а я тебя сам проведу. — Хорошо. Вдруг стало очень тепло на душе. Похвалили, а теперь еще и подарок сделали. Ну сказка! А все из-за какого-то черного зонтика. Все таки как же приятно, когда на твою доброту отвечают такой же добротой. Наверное, это и было одной из причин, побуждающих Андрея творить добрые дела. Дальше разговор шел уже как по маслу. Они разговаривали обо всем, не замечая, как за разговором проходят часы. Андрей узнал, что у Мише тридцать восемь лет, что у него есть младший брат, который тоже работает в театре, но в другом, чтобы не создавать друг другу конкуренции. Что у Миши есть лучший друг Саша, на что Андрей с удивлением ответил, что его лучшего друга тоже зовут Сашей, и они стали их в шутку сравнивать, в итоге придя к выводу, что они вполне могли бы подружиться. Также Андрей узнал, что Миша в свободное время любит писать музыку, которую он обещал Андрею обязательно показать. Про себя Андрей тоже рассказывал, но, правда, редко успевал что-то вставить в поток мишиной мысли. Рассказал, что пару лет назад закончил университет, в который в свое время поступил с горем пополам. Что сейчас он работает фриланс иллюстратором, но в планах у него найти более стабильную, но так же удаленную работу по этой же профессии. Что друг его, Саша, играет в местной музыкальной трибьют-группе, исполняющей песни Нирваны, на бас гитаре. Но была у Андрея одна вещь, про которую рассказать до жути хотелось, но было слишком волнительно. Даже волнительней, чем когда он решил показать свои анимации. То, чем он занимался с самого детства, то, куда он выражал все свои переживания и эмоции, а именно — писательство. Показывать Мише свои рассказы и стихи сразу на второй день знакомства казалось сродни полному обнажению своей души, чего Князеву пока не хотелось. Да, Миша казался очень добрым человеком, и он наверняка бы не стал плохо говорить о его письменном творчестве, но он же не знает его пока настолько хорошо, чтобы быть в этом уверенным на все сто процентов. А даже малейший процент того, что Миша может среагировать негативно, останавливал Князева. Да и к тому же, если он так сразу вывалит все свои козыри, будет совсем не интересно. Тем более, что они еще едва что-то знают друг о друге, лишь какие-то базовые факты, но почти ничего о внутреннем мире, а значит Миша не сможет полностью прочувствовать и понять все то, что хотел сказать Андрей посредством своих стихов и рассказов, даже шуточных. Время уже близилось к вечеру, и у Андрея — а судя по звукам и у Миши, — живот начинал напоминать о необходимости срочного приема пищи. Но Миша тактично молчал, лишь время от времени заглушая предательское бульканье в животе кашлем и изредка жалобно поглаживая подаренную ему коробку с печеньем, так не решаясь ее открыть. Первым сдался Андрей: — Не хочешь случайно поесть? У Миши глаза сразу загорелись — наверняка он уже представил как съест все, что только под руку попадется, — но, посмотрев на время, он округлил глаза и с досадой произнес: — Уже шесть часов! Вот это мы засиделись. Я, наверное, уже пойду, не буду тебя напрягать. — Уже уходишь? — с заметной тоской в голосе спросил Андрей. Отпускать Мишу отчего-то очень не хотелось, давно он с кем-то так не сидел и не болтал по душам — Шурка то весь в разъездах! Но и давить на гостя не хотелось. — Да, завтра премьера, надо хорошенько себя в порядок привести. — Мише тоже уходить совсем не хотелось. Он хмуро посмотрел в окно, словно там и находился главный виновник того, что ему нужно домой, — Очень весело было с тобой тут посидеть, спасибо. — Да и тебе спасибо, — Андрей протянул руку Мише, который уже успел подняться из-за стола и стоял рядом, держа подмышкой коробку с печеньем, — Рад был с тобой познакомиться, Миша. — И я очень рад! — Миша пожал руку и, похлопав Андрея по плечу, развернулся и пошел в сторону прихожей. Из одной из комнат к ним вышла заспанная собачка, имя которой, как сказал Андрей, было «Дагон», хоть это и была девочка. Дагон на своих малюсеньких лапках вперед Миши побежала в прихожую, будто подбадривая того скорее покинуть помещение. Но, на удивление, Дагон агрессии больше не выражала, пару раз даже вежливо понюхав Мишину штанину, пока тот обувал кроссовки. — Ну, до завтра! И вот – пакетик держи. Для печенья. — О, спасибо. Это очень кстати. — Миша взял пакет из рук Андрея и аккуратно засунул в него свою коробку, — До завтра, Андрей. И не забудь позвонить! Дверь за Мишей закрылась, и Андрей снова остался в квартире один, но на душе не было какой-то печали или тоски, было тепло. Видимо, у него теперь и вправду появился новый друг. Хотя называть кого-то другом, когда со дня знакомства еда прошло два дня, Андрей не привык, но с Мишей это будто чувствовалось правильным. Друг. И хотелось верить, что чувство это его не обманывает.