вопросы о раскрепощённости

У Сакуры нервно подёргивается бровь и тёмный глаз, когда он слышит пронизанное снисходительностью мольбой предложение. Суоу не теряет своего напора, а кажется лишь сильнее раззадоренным чужим недоумением. Харука чуть хмурится и зарывается рукой в растрёпанные волосы на затылке, чтобы хоть как-то остановить рой мыслительного процесса. Чувствует, как уши понемногу краснеют, а сердце мгновенно превращается в тянущий прострел где-то в районе живота. — Повтори, что ты только что сказал? — неверующе спрашивает юноша. — Хочу тебя вылизать, там внутри, Сакура-кун. Моральные установки половой жизни быстро трескались на каком-то отдалённом фоне его сущности. От того насколько спокойно произносит это Хаято, парню хочется начать биться головой об стену или вмазать по самодовольной роже, но это, вроде, как-то не принято и некрасиво делать будучи отношениях. Неэтически — сказал бы Суоу. Да и научившись малейшим крупицам сдержанности, благоразумно решает лишь неловко откашляться, гордо выстояв перед очередным нецеломудренным нападком. — Мне следует рассматривать молчание — как знак согласия? — на лице Суоу нежная улыбка, что отказывать совсем не хочется, а в груди тепло щемит. Но в рубиновом взгляде сквозит плохо прикрытая самоуверенность, даже камни на ушах Хаято будто поблёскивает зловеще и маняще... — З-зачем? — спрашивает, снова моргая, нелепо почесывая затылок и почему-то чувствуя себя совсем глупым. Он цепляет в разноцветных глазах напротив искреннее недопонимание, приправленное любопытным интересом, вместе с неизменным смущением и тонкую быстро пульсирующую венку на бледной шее. — Разве это не интересный опыт? Знаешь с точки зрения медицины это полезно для массажа сфинктральных мышц, — и бровью не ведёт. Сакуре слабо верится, если честно, поэтому он пренебрежительно фыркает. — Ты мне про пальцы так затирал, — он издает почти отчаянный вздох. Некая колкость уже готова была сорваться с языка Харуки, но ему пришлось задержать дыхание, когда в тот момент Суоу приблизился к лицу, мягко хватая за поясницу. Заставляет смотреть на него и не оставляя шанса ускользнуть. Не то чтобы Сакура попытался. — Тем менее, позже ты начал просить большего, — сладко мурлычет он в ключицу, опаляя горячим дыханием. Все-таки на границах сознания парень понимает, что продержится под тактичной натурой Суоу не может. Ванильно-конфетные периоды нравились, нравились ласковые прикосновения и его руки, которые казалось были везде, нравилось его доверие, нравилось быть нужным, нравилось, когда Суоу весь из себя такой нежный, опытный, трогает так, как не трогал никто и никогда. Заботится так, как не заботился никто. И Сакура старается для него в ответ, не потому что так надо, а потому что сам испытывал приятное покалывание в груди стоит лишь вспомнить образ Хаято перед глазами. Это диагноз — думается на периферии. — Погоди, Суо! — гаркает в сердцах он, когда чувствует как шаловливые руки мнут бока под футболкой. Хаято, по правде говоря, не ожидал, что на его вопрос, заданный без задней мысли, будет такая сконфуженная, даже скромная реакция. В голове настойчиво представлялась яркая живая картинка, где Сакура будет кричать (конечно же краснея), ругаться и, возможно даже, с кулаками налетел бы, однако этого не произошло, что удивительно, учитывая его неусидчивость. Отношения настолько укротили качества хищного кота, всецело одомашнивая его? Суоу хмыкает и улыбается так будто, знает все наперед, но послушно останавливается, играется сладко-напускным тоном. — Да-да, прелесть моя? — Это уже слишком, — действительно, тем не менее, его голос неуверенно рокочет. — Слишком — это драться до потери сознания, сдирая в кровь свои чудесные руки, — косит взгляд на совсем свежие садины. — Эй! Эту тему даже не упоминай во время этого. — Тебе нужны еще аргументы, чтобы убедиться, что сие действо окажет больше пользы и приятных ощущений для тебя? Сакура не может контролировать мысли и проплывающие мимо сочные картинки. От них ни убежать, ни помахать кулаками, чтоб те отстали и больше не зудели в голове, раздражая подсознание. Он хочет ударить его по лбу за такие вот слова. Огрызнуться, что с Суоу любое занятие будет приятным, но в силу пылкого и боевого характера юноши, лишь бурчит ругательства себе под нос. — Не в этом дело, просто... Тебе противно не будет? Лицо Хаято вытягивается, он смотрит снизу, один раз хлопнув ресницами, юноша не знал наверняка, что, может быть, второй глаз под повязкой сделал также. Вдруг послышался тонкий, бархатный смех. — Оу, ты об этом все это время переживал? — в уголке глаза блестела слезинка, которую он смахнул, пока кротко посмеивался. — Не переживал я! — мигом возражает парень. — Стеснялся? — улыбается, специально подбирая определенные слова, чтобы вызвать на покрасневшим личике реакцию ещё более бурную, — Сакура-кун такой Сакура-кун, не волнуйся, если это ты, то мне вряд ли станет неприятно хоть что-то связанное с тобой. Харука сглатывает, не может сказать подобных слов, но чувствует каждой фиброй души, как готов положить к ногам Хаято весь мир. Он не сомневается, что тот сможет сделать это сам, если захочет, а вот Сакуре придется к этому лет сто идти точно. «Смотри на людей, говори с ними и попытайся их понять.» — говорила нежно Котоха и тогда он понял, что абсолютно не так идентифицировал данную фразу, когда речь заходит о Суоу. До понимался к одному скользкому парню, близко маячащем под боком, настолько, что может лезть к нему в штаны и в сердце навстречу той тусклой, но невообразимой силе, которую источала аура Хаято. Точнее позволял это делать ему, потому что у Сакуры, все еще, кишка тонка, чтобы начать ластиться самому. Но, как было изначально, он всегда тянулся к силе. — Хорошо. — Что? — Я разрешаю сделать тебе... Этот, как его... — пытается вспомнить мудрёное слово, — Лизать, короче, и не заставляй повторять дважды! — смущенный, неловкий рык вырывается из рта юноши, когда он внезапно чувствует, как тёплые губы касаются его шеи, аккуратно чмокая кожу. — Обещаю ты будешь на седьмом небе от счастья, дорогой. «Я и так на нём.» — хочет сказать Сакура, но это так и остается недосказанным. Он уверен, что Суоу знает, поэтому только крепче прижимает к себе его, утыкаясь носом бордовые шелковистые волосы, пока сердце заходится в новом бешеном ритме. — Делай что хочешь, — фыркает тепло, опуская взгляд, но юноша еще не знает на что подписывался, пока добровольно «развязывал» Хаято руки. Китайские, расписные замысловатым и неброским узором, фарфоры манят величием, самим воплощением изящества и благородства, под стать хозяину. Дома у Хаято царят уют, спокойствие и в особенности растения: бонсаи и гибискусы в разных уголках, ярко цветущие, будто они тоже рады пребыванию Сакуры здесь всякий раз. Но больше, кажется, он сюда не сунется, когда согласится в будущем на подобные предложения. Это случается практически на следующий день. Честно, он рассчитывал на то, что, возможно, Суоу забудет об этом, хотя знал, где-то в глубине души насколько наивным будет данное абстрагирование от ситуации. Правда, Сакура был не против, просто это жутко смущало. Было не в его естестве перед кем-то ноги раздвигать, подобно податливой сучке. Сейчас для него перестало существовать время и происходящее вокруг. Здесь только он и Хаято, снизу между его ног, остались тут в комнате парня в повязкой, к слову, которую, он не снимает даже во время секса, что иногда будоражит. Суоу, удобно расположившийся и улыбающийся, явно довольный тем, что смог застать его врасплох, вжав в мягкую постель. Подушка, держащая обнаженную поясницу Сакуры превосходно справляется со своей задачей. Он исходит мельчайшей дрожью, не замечает как сжимает пальцы ног каждый раз, когда Хаято трепетно целует внутреннюю сторону бедер, покусывая и иногда, играясь с золотистой кисточкой серьги, щекочет. Водит по бледной коже, не отрывая взгляда, внимательно смотрит с удовольствием за быстро меняющимися эмоциями партнёра и хихикает. Только вот, несмотря на жгучее смущение, Сакура ощущает такое непривычное, словно щекочущее чувство азарта стремительно начинает растекаться по сосудам. Это заводит не меньше. Суоу не без удивления замечает за собой разгорающееся возбуждение, как от дрожи чужого тела в паху оседает тяжелый сладко-тянущий ком, как слышимые звуки заставляют его собственное дыхание становиться реже, но намного глубже. — Я не это имел в виду, придурок... — Сакура-кун, сколько раз я просил тебя не сдерживаться, — томно, почти разочаровано шепчет голос снизу. Сакура содрогается всем телом, будто от удара током. Разум быстро плывет и Харука вместе с ним. Ему так жарко, разгоряченная комната делает ситуацию только хуже. Громко вздыхает несколько раз, грудь вместе с задранной вверх футболкой пылко вздымается. Сакура уже на пределе от чувствительности и желания, заострившихся настолько, что даже больно. Дыхание глубокое и нетерпеливое от усилий, прилагаемых на то, чтобы открыто не застонать в голосину, а ведь очень хочется, от приятных ласковых движений внизу, но достоинство в нем, пока что, побеждает. Или он потерял его давно, когда позволил Суоу вылизывать его там... — Я тебя ебну, клянусь, Суо, я тебя ебну, — хрипит на грани хныканья Харука, не решаясь посмотреть на него. Он чувствует, как лицо стыдливо горит от нарастающего жара. — Не в этот раз, — Хаято приподнимает уголки губ в хитрой насмешке, проводя блядским языком по правой ягодице вниз достаточно, чтобы снова достать до сжатого колечка мышц, и громко чмокая, — Ты нарушил правило, как думаешь, что следует за тем, как ты это делаешь? — Пошел к черту, – задыхаясь в немом крике и пряча лицо в приподнятом локте, огрызается Харука. — Неправильный ответ, милый, – тянет ехидно и строго. — Суо, твою мать, я понял... — Врунишка. Суоу крепче обхватывает ноги парня, поднося ближе, руки сжимают подрагивающие бедра. Кисточки сережек резво рассыпались в разные стороны. Перед лицом возбужденная эрекция, но он к ней не прикасается, будто забывая о существовании этой части тела вообще, которая буквально «просится» чтобы к ней притронулись хотя бы раз. А подлец и самому Сакуре не разрешает руки вниз совать, иначе снова ведь понесет за это своеобразное наказание. Не то, чтобы наказание было неприятным, но Сакура ни под какой арматурой не скажет об этом вслух. Чувствовать влажный язык меж ягодиц было унизительно. Хуже всего-то, что Харука сам начал понемногу насаживаться, делая неуклюжее движение вниз. Руки мечутся по кровати, пытаясь ухватиться за простыню в мнимом контроле. Кончить хотелось неимоверно, яйца поджались, головка темная, красная, из нее текло. Всё это под неотрывным взглядом Хаято, который, казалось, даже не моргает, смотрит и смотрит, заставляя прикусить изнутри щеки до крови уж точно. В мыслях Сакура давно уже прошелся по этой внимательной роже. Ебучий взгляд, ебучая повязка. — Су-у-ука, — захныкал он, сам не зная о чем, когда язык толкнулся настойчивее, глубже. Он видит, как парень не отрываясь, щурит глаз. — Подумал над ответом? – ухмылка не спадает. — Да, блядь о чём здесь думать, когда ты... — слова застревают в горле. Его кадык дёргается, когда он сглатывает. — Трахаю тебя языком? — Да, — быстро и невнятно лепечет Сакура закрываясь, но Суоу видит с упоением, как уши и пальцы краснеют. Хаято гордится тем, что у него замечательная выдержка, но сейчас даже она трещит с треском по швам, когда он видит такого Харуку. По его щеке катится пот от собственного возбуждения, а штаны давят на пах до болезненного вздоха. Язык толкается еще, снова раздвигая плотные стенки и издевательски чмокая. Вынуждает поскорее услышать ответ. — С-Суо, я в последний раз тебе повторяю, — он набирается сил поднять плаксивые глаза на юношу. — Ты так любишь испытывать мое терпение, Сакура-кун, – смеется Хаято, пока одной рукой сжимает бедро, оттягивает в сторону кожу на ней, — Но за то, что ты такой милый, я тебя прощу. Вдруг он поддается вперед, чуть нависая, облизывая губы. Наконец-то прикладывают руку к члену, делая поступательные движения вверх и вниз. Хаято завороженно наблюдал, за тем как Сакура готов был кончить в любой момент, знал насколько чувствительным он был. Практически любой половой акт у них проходил с долей оттягивания того самого заветного момента, и первой всегда была инициатива Суоу. Долгое, чувственное и приятно изнуряющее, последнее для Харуки особенно. Он пытается, честно пытается или делает вид, что старается привыкнуть к ощущению наполненности в своей заднице. Или к чужой руке, помогающей так правильно держать член. Дыхание Суоу становится заметно глубже и прерывистей, стоит его глазам вновь начать во всех подробностях рассматривать столь близко находящееся податливое тело. Кончиками пальцев чувствовать как пульсирует плоть, как Сакура, кажется перестает дышать, когда он сжимает головку, придерживает, затем отпускает с довольным урчанием. — Обожаю твою искренность, Сакура-кун, но знаешь... меня все еще расстраивает, то что ты повреждаешь свои губы. На слова парня Харука лишь фырчит, смыкает зубы, стонет, не слушая «обиженной» речи, болезненно и специально прикусывая губу только сильнее. Поддаваться совсем не хочется. Он принимается толкаться, утыкаясь головкой в ладонь и тем самым невольно мешая Сакуре направить ту в себя. — Бля-ядь, дай мне кончить, Суо, – стонет приглушенно в руку. Лицо Суоу, по ощущениям, было так близко — подайся Сакура слегка назад и рефлекторно зажав его меж бедер, грозится случайно лишить его воздуха вовсе. Дыхание ощущалось не только кожей, сам звук вдыхаемого и выдыхаемого воздуха действовал на мозги Сакуры не менее пагубно. — Я думал ты, научился терпению, дорогой мой, — с притворной грустью и разочарованием громко вздыхает он, вновь поглаживая изнеможенный член, который находился рядом с его щекой. — С-суо, пожалуйста! — задыхается Харука, прогибаясь в пояснице, так чтобы наливная головка точно коснулась щеки. Как же ему тяжело в данную минуту, он хочет простого физического человеческого — кончить. — Никогда не будет лишним повторить, давай попробуем еще раз. Хаято ойкнул, посмеявшись от нетерпения юноши. Было славно наблюдать, как корчится раздосадованный, почти плачущий Сакура. Милейшее создание, самое главное — его, в его власти, полностью под его контролем. Ощущение этого контроля пьянило, но еще больше пьянило, то что доверил ему Сакура. Самого себя. Это доверие подводить не хотелось совершенно. Ему хотелось потворствовать, держать рядом с собой, чтобы ни одна живая душа не посмела причинить ему хоть малейший вред его тонкой нежной психике. — Ну-ну, губы, Сакура-кун, — мягко рокочет Суоу, скользя взглядом вверх по телу юноши, — Расслабься, это не драка. Сакура же опускает глаза вниз, тут же обжигаясь о глаз Хаято, рубиновый, сыто-прищуренный. Он поджимает губы и не замечает, как тихо постанывает, как воздух становится размеренней, а сам парень жаднее. Вдруг ладонь Суоу ложится на бледный живот, пальцы ласково массировали напряженные кубики пресса, очерчивая, и Харуку вновь ведёт. Держит другой рукой член у основания, затем снова к верху. Но стоит пальцам начать пачкаться в выделяющемся предэякуляте, как Суоу тут же убирает руку, вызывая у партнера недовольный вздох Сакура сейчас с ума сойдет, а в заднице все еще пусто. Он вдруг приподнимает свой таз, придерживая за бедренные косточки и, все же, сжимает между ними голову Хаято. — Еще, еще, еще... скорее, заебал болтать, — срывается на рык и всхлип одновременно. Удивленный Суоу успевает только похлопать ресницами и беззаботно посмеяться, когда яички уперлись ему в переносицу. Волосы сильно спутались, а отдельные пряди растрепались в разные стороны. Подумать только, Сакура сам проявил инициативу. В мыслях щёлкал ненормальный восторг, возможно кровь прилила к голове настолько, что и думать становилось невозможно. Чувствовал, как бедра то и дело сжимались, когда он опалял кожу ягодиц. Мягкий язык вновь касается анального отверстия раз за разом, пытаясь проникнуть глубже и двигаться в нужном ритме. Сакура сверху трепыхался, то поднимая поясницу, то опуская. Юноша тоненько рычит, вымученно стонет, и кладет руку на голову Суоу, сжимая пряди. — Знаешь... Как бы мне не нравилась эта чудесная поза, но, кажется, ты мне голову скоро раздавишь, – хрипит Хаято с улыбкой, чуть-чуть похлопывая по бедру, чтобы тот ослабил хватку. — Н-не-а! Сам просил ведь, чтоб не сдерживался! — на красном лице Харуки впервые мелькает самодовольство. Он позволяет себе открыто и наивно-побежденно усмехнуться. Несмотря на свое положение он ведь был сверху и контроль, как ни посмотри, держал именно Сакура! Так что, чисто теоретически... Суоу, издает звук похожий на низкую усмешку и хмыканье, не сказать, что изумлённое, но мурлычущее, да. Сакура бросает вызов? Сердце Суоу пропускает удар, ему показалось, что он отчетливо услышал его в своих ушах, ведь звук был перекрыт упругими ножками, так словно он был в наушниках. О, такие бы Хаято носил каждый день — думает он, голодно облизываясь. — Замечательно, тогда посмотрим, сколько ты продержишься. Ладони с силой впиваются в ягодицы, разводя и оттягивая половинки в стороны. Снова касается языком влажного входа. Хаято лижет гладкие припухающие мышцы, все также, не отрывая хищного взора. Пальцами давил настолько сильно, что Сакура чувствовал, что после там обязательно появятся следы. И, где-то на подкорках затуманенного сознания, понимал, что попытки перенять инициативу изначально предрешён провал. — Ах...С-суо! Суо, сука! — его тело реагирует сильно и бурно, что тот начал двигаться ему навстречу. Не замечал собственных стонов, вздохов, срывал голос, как и хотел Хаято. Он каждым толчком проникает глубже и глубже, а голова по-настоящему отключается, когда он перестает чувствовать приток крови. Суо запыхался не меньше, а все из-за эффекта Сакуры с его пламенными щеками и милой отзывчивостью. Из-за обилия слюны внизу все мокро настолько, что она вовсю стекает на простыни. Харука сжимает его сильнее, не оставляя такой милости как возможность вдохнуть воздух. Двигается вперед, напрягая таз, чувствуя, как член стоит колом и болезненно ноет. Однако он старается не обращать внимание на скорый финиш, из-под влажных ресниц смотрит на сосредоточенного Суо, который буквально зацеловывал его трепещущий от ласк анус. Он щурится, смотря прямо Сакуре в глаза, издавая особенно громкий неприличный чмок. Это был знак разрешения. Рука наконец-то легонько касается члена, затем расслабляясь, пока Сакура кончал тяжко, рвано и со всем наслаждением. Делает рефлекторное движение вперед, сжимая крепко в чувствах голову между бедер и обессиленно отпуская. Из чувствительной головки вытекает сперма. Он дышит загнанно, жадно хватая ртом воздух. Перед глазами все поплыло и размылось, невозможно было четко рассмотреть что-либо вокруг. Оргазм получился слишком ярким и острым, тело все еще дрожало, будто через него пропустили электрический ток. Это было в буквальном смысле крышесносно. Щеки пылали с таким жаром, каким не пылали никогда, но удивительно, Сакура прямо сейчас хотел бы закрыть влажные глаза и провалиться в беспокойный сладкий сон. Внутри стало так хорошо, легко и приятно... ...Даже без проникновения члена Суоу. Он устремляется неловким и смущенным взглядом в Хаято, который улыбался счастливо, как сытый, довольный кот, пока по его щекам текло белоснежное семя. Тот трепетно выдыхает, поглаживая покрасневшее бедро. — Видишь, ты справился, хороший мальчик, Сакура-кун! — хвалит Суоу, и поддается вперед, переставляя руку по бокам от его плеч. — Т-ты все это время себя не трогал…? — изумленно произнес Сакура, сгорая от стыда и, не пойми откуда взявшегося чувства вины. — М, а как ты думаешь, было ли у меня время ублажать себя, когда перед глазами такой очаровательный симпатичный мальчик? Кисточки серег игриво шевелятся от движений Суоу, а камни снова блестят недобрым блеском. Харука запинается, судорожно подбирает слова и, не замечая за собой, принимается поспешно оправдываться. Его сердце пускается в бешеный пляс и от силы биения грудная клетка ощутимо подрагивает, все еще отошедшее от оргазма. Слова «люблю» очередной раз застревают в горле. Зато может показать, как умеет только он. Вдруг приподнимается, упираясь локтями позади спины и впивается в губы напротив, не брезгая того, что они буквально побывали в его отверстие. Приглушенно стонет, одной рукой обнимая за шею, другой держа мнимую точку опоры. Жадно касается языком его рта, не церемонясь и не собираясь быть хоть чуточку нежнее, хочет показать, что он тоже еще полон сил, и готов доставить Суоу удовольствие. Сразу проникает в рот, жадно с пылкостью облизывает нёбо, проходясь по зубам и своими клыками прикусывая губу. Хаято сверху сначала забавно нахохлился, затем поджал под себя тело, ухмыляясь в поцелуй. Мило — думает Суоу, когда одной рукой нежно взъерошивает разноцветную шевелюру, а другой скользя по талии, резво поднимаясь выше прямиком к давно затвердевшим соскам. Ох, Сакура ведь периодически смущался их тереть, а того они и выглядили таким изнывающе припухлыми. Искусанная грязная футболка здесь совершенно не к месту, но то как закрывает она отдельные чистые участки кожи было преступлением. Одним пальцем надавливает на чувствительную горошину и чувствует, как Харука непроизвольно вздрагивает, мгновенно хмурясь и промычав что-то наверняка очередное ругательство. В отместку Сакура снова касается, углубляя глубже и практически засовая язык в глотку. — Совсем без воздуха хочешь меня оставить, негодник? — разрывая поцелуй, глубоким голосом шепчет, наблюдая за тем, как Харука пытается сам потянуться к губам следом. — Не рыпайся! Дай мне это сделать, Суо, я не собираюсь валяться блядским лилейным цветочком, — готовно вскрикивает он и недовольно фыркает, когда его натиску мешают. Сакура рукой, что обнимала шею, резко опустил ее вниз вместе со штанами и боксерами Суоу. Видит, как тот совсем мелко задрожал и протяжно вздохнул, закрывая глаза, блаженно наслаждаясь долгожданной свободой возбужденной плоти. Изменения в настроении Сакуры происходят на глазах, из ещё минуту назад из неловкого, смущенного юношу он перевоплощается в старательную напористую личность. Хаято млеет над ним от прелестнейшей искренности. Член болел, изнывал, собственные бедра заходятся покалывающей дрожью и не сдерживается, подается тазом руке навстречу. Он держался все это время, чтобы сейчас почувствовать всю сладость момента. Настолько заворожённый ощущениями от чужих касаний, но стоит только цепкой ладони сомкнуться на основании, сжимая несильно Суоу издает хрипящий стон. Его дыхание давно сбилось, вырываясь из полуоткрытого рта рваными выдохами. Сакура ведет вверх, вниз и также издевательски медленно, почти не касается сочащейся смазкой головки. Мстит, очевидно, но от того насколько он даёт, выгибается навстречу, когда сам пытается вести и позволяет — слишком непозволительно много для того кто только-только научился доверять. — Как по-детски, Сакура-кун, — на губах ухмылка подрагивающая и снисходительная, сжимает зубы, вновь гулко выдыхая. На эти слова Харука плотно обхватив чужой член, он с силой проводит по всей длине, чувствуя, как парень над ним становится ещё более влажным, хотя куда уж сильнее. Суоу терпел достаточно, даря все без единой доли жадности ласки любимому отгрывался на прелюдии. Как он и любил. Стонет, ногтем царапая грудь и проходясь по ореолу соска Сакуры, раздразнивая. Чувствует, как рука снова сжимается на это раз посильнее и трогая головку. Характерные хлюпающие звуки стали частым гостем в этой наполненной жаром комнате. Сакура под ним смотрит, казалось ухмыляясь, но его брови тут же вставали «домиком» либо хмурились, когда Суоу вновь ласкает эрогенные зоны. — М-можешь кончить, — выдыхает, скалясь Харука. Как любезно. Хаято дёргается всем телом, когда юноша теряет ровный ритм, рука его задвигалась достаточно хаотично и непредсказуемо. Струи пота текут по румянному лицу вдоль скул. Серёжки покачиваются танцующими змейками в рваных движениях. Мыщцы живота мгновенно сокращаются, когда он кончает с подрагивающим стоном, прикрывая устало глаза. Капает спермой на живот Харуки, но тот не обращает на это внимание. Ему в память чётко отпечатывается напряжённое лицо Суоу в тот самый прекрасный пик блаженства. — А ты времени зря не терял, — запыхавшись, падает рядом Суоу и более не шевелясь. — Кто меня учил, — хмыкает Сакура, однако глупая улыбка сама натягивается на лицо. — Твоя правда, — смеётся Хаято, — Отнюдь, я ведь обещал что, ты вознесешься, видел бы ты свое милое лицо, когда кон- Под смех Суоу в его лицо неожиданно прилетает подушка, под неловкое «на свое бы посмотрел!». В голове тесно отпечатывается мысль — иногда стоит соглашаться на подобные эксперементы, хотя вряд ли бы он когда-нибудь отказал своему человеку, даже с самым странным предложением.