Поездка на автобусе
Галлюцинация рассеивается перед моими глазами также быстро, как и появляется. Пока я стою в прострации, домашний телефон семьи Прайс начинает трезвонить, сильно ударяя этим звуком по барабанным перепонкам. Прикрываю уши руками, а Уильям уже поднимает трубку, соглашаясь на предложение Джойс забрать её из продуктового магазина. Он в спешке находит ключи от машины, матерясь и получая от Хлои замечание, после чего, смятая, десятидолларовая купюра ложится поверх монеток внутри матной банки. Уильям целует Хлою в щёку, прощаясь, улыбается мне, и я ничего не успеваю понять, как мы остаемся одни. Я сочла это за детские фантазии, поэтому не придала особого значения. Подумаешь, мало ли что могло почудиться. В последние дни я мало спала из-за мыслей о переезде, много переживала и такое состояние вполне могло оправдать странное видение. Поэтому я решила забыть об этом, так что мы с Хлоей продолжили дурачиться и беситься, как обычные дети. Это продолжалось до того момента, пока я не почувствовала лёгкое головокружение. Опустив голову, мне стало совсем не по себе. Розовая футболка была заляпана каплями крови и, проведя рукой под носом, я поняла, что стало причиной пятен. В глазах помутнело, комната расплылась и последнее, что я видела — Хлоя, пытающаяся успеть подбежать ко мне и подхватить моё, падающее в обморок, тело. Очнувшись, я не понимала, где нахожусь. Голова ужасно болела, а во рту стоял металлический привкус. Как оказалось, меня отвезли в больницу и, чуть позже, мама сообщила о том, что Уильям погиб в автокатастрофе. Это стало началом моего личного кошмара.***
Я была настроена положительно на переезд в Сиэтл и, даже не смотря, на то, что мне пришлось оставить свою лучшую подругу с разбитой жизнью позади, казалось, что всё ещё наладится. Первые два года так и было. Родители определили меня в одну из Сиэтловских школ, и я размеренно плыла по течению. Училась всё также на хорошие оценки, завела себе парочку друзей и жила своей обычной жизнью, стараясь игнорировать ноющее чувство под ребрами. Хлоя писала мне первый год, но я перестала отвечать ей. Казалось, что так будет лучше. Меня всё равно не было рядом, а переписки не помогли бы ей справиться со смертью отца. Я всеми силами старалась забыть об Аркадии Бэй и жить моментом, не вспоминая прошлое. На удивление, именно в этом мне хорошо помогло фотографирование. Сначала мама отдала мне свою старую мыльницу, позже они с папой подарили мне на день рождения полароид. Я видела мир сквозь объектив камеры, не задумываясь о том, что же происходит на противоположной стороне. Ощущение контроля над собой и собственными чувствами успокаивало. Всё стало налаживаться. Пока не наступил 2010 год.***
Это время выдалось по истине тяжелым. В тот теплый май, дождей в Сиэтле было мало и, пока все наслаждались жизнью, прогуливаясь по улочкам города залитым солнцем, я захлебывалась в крови практически каждый день. Бордовая жидкость била фонтаном из носа. Галлюцинации стали появляться намного чаще и ярче. Если в первый раз я видела картинку перед глазами, то теперь могла находиться внутри этой картинки. Блуждая по странным видениям, я точно ощущала, что нахожусь там. Мне чудились деревья. Огромные, безобразные и совершенно голые, без единого листочка на сучьях. Они тянули ко мне свои руки-ветки, после чего моё тело обдавало жаром. Я прикоснулась к стволу одного из таких деревьев, и на нем появилась, выцарапанная чем-то острым, корявая надпись.Усмири гнев
Не знаю было ли это послание для меня или для кого-то другого. Я никогда не злилась так, чтобы после моего гнева были какие-либо последствия. В любом случае, большего узнать не удалось, так как меня вытолкнуло обратно в реальность. В промежутках между дикой головной болью и страданиями от непрекращающегося носового кровотечения, я вновь оказалась там — так показалось сначала. Там были деревья, но они больше не пытались дотронуться до меня, а их кроны были густо покрыты листвой. В десяти метрах передо мной возник полуразрушенный дом. Попытка войти не увенчалась успехом — ручка двери отказывалась поддаться, как бы я не дергала. Казалось, что-то удерживает, не дает попасть внутрь. Быть может, эта постройка не имеет ни малейшего значения. Либо мой разум не придумал, что там может быть внутри, сделав домик закрытым, как недоступная локация в игре. Неподалеку стоял фургон, когда-то белого цвета, с синей горизонтальной полосой. Я заглянула в окна, встав на цыпочки, они были наглухо зашторены. Попыталась потянуть дверь, но она, как ни странно, оказалась заперта. В итоге я решила обойти фургон по кругу, в надежде заметить какие-либо детали. Один раз, затем второй, а когда уже практически бросила попытки, произошло нечто странное. Глухой стук послышался в передней части автомобиля, вынуждая приблизится. В фургон был воткнут охотничий нож, чья черная рукоятка торчала из капота. Это насторожило, и я запрокинула голову в попытке разглядеть еще что-то, способное расшибить мою — и без того многострадальную — голову. Благо, посылать другое холодное оружие, небо, видимо, не планировало. Вытащить нож — задача не из сложных: он, как по маслу, со скрежетом вылез из железного капота и вот я уже держала его в руках. На лезвии была выполнена искусная гравировка, покрутив холодное оружие в руках, у меня получилось прочитать одно единственное слово.Предатель
И меня снова выбросило обратно в мою комнату. Я была уверена в том, что схожу с ума. Всё это настолько напугало, что мне даже хотелось рассказать своим родителям, но, смотря на всю ситуацию, я передумала. Им лучше не знать — они и так чересчур беспокоятся обо мне. Я пыталась понять к чему все эти сцены возникают внутри моей головы. Или, может, меня переносит туда. А если это все действительно где-то происходит? Ничего не сходится. Вскоре, внезапно возникшие пожары в Аркадии Бэй повергли меня в шок и натолкнули на мысль, что я — ебаный провидец. Значит, эти деревья чудились мне не просто так? В новостях об этом говорили практически каждый день, отчего мысли о родном городке никак не хотели меня покидать. Вместе с ними я много думала о Хлое. Даже пыталась пару раз зайти в наш диалог, спросить, как она и сказать, что я всё ещё очень скучаю. Чувство вины распорядилось иначе. В гневе на саму себя я бросила телефон в стену, увешанную сделанными мной снимками. Сим-карта внутри треснула пополам, мне не удалось её вытащить. Я навсегда потеряла номер Хлои, вместе с ним, ещё больше потеряв себя. В то же время родители таскали меня по врачам, но те лишь разводили руками, говоря, что со мной всё в порядке. Никто не мог понять, что происходит с такой юной девочкой. Я тоже не могла. Эти походы в больницы настолько выматывали, что пришлось начать скрывать от родителей свои приступы. Удавалось это с трудом, порой они всё же замечали, что со мной что-то не так. Через пару дней кровь из носа сама собой перестала течь, как будто кто-то повернул вентиль и, наконец, перекрыл чертов кран. Галлюцинации прекратились, и я вздохнула с облегчением, но расслабиться до конца не смогла. И правда, это было лишь началом.***
В 2012 это повторилось — прямо во время урока. Кровь хлынула из моего носа, заляпав парту и учебники, а я свалилась со стула на пол, без сознания. Я почти была готова, потому что снова видела очередное ебучее видение. Назвать это «галлюцинацией» у меня не поворачивается язык. Всё, что я видела перед собой — огромные кучи мусора. От них не исходило никакого запаха, к счастью, потому что, я уверена, меня бы сразу вырвало. Опять пришлось искать подсказки, поэтому я внимательно осматривала всё, что возникало перед моим взором. Эта тварь, запихивающая меня сюда, просто так не отпустит. Рядом с одной из кучи одинаковых мешков с отходами, поблескивало что-то маленькое, совсем неприметное. Этим предметом оказалась лекарственная ампула. Вместо названия препарата на этикетке была надпись.Не верь
Я уже было хотела заорать: «Какого хуя это всё значит?!». Но видение, как и всегда, исчезло. Это был последний год в школе, мне разрешили закрыть его на домашнем обучении, а родители снова засунули меня в больницу на полное обследование. Но врачи так ничего и не нашли. И за что им только платят? Во время пребывания в палате я познакомилась со Скипом. Он лежал на соседней койке и поправлялся после операции на руку. Этот парень выглядел таким грустным, а мне было слишком скучно, поэтому, сперев маркер у одной из медсестер, я спросила у него можно ли мне расписаться на гипсе. Он согласился и после мы разговорились. Оказалось, у него есть своя музыкальная группа с забавным названием «Ссаный алкаш». Скип дал послушать мне пару треков и пообещал подарить одну из футболок, которые они запустили в качестве мерча для фанатов. Мы много общались и договорились после выписки встретиться ещё раз. Тогда я в первый раз попробовала траву. Самым страшным был не сам факт этого, а то, что мне понравилось. Чувство эйфории захлестнуло моментально. В голове не было никаких мыслей, я сидела напротив Скипа, глупо улыбаясь. Даже не уверена, что именно ему. Позже, марихуана уже стала обыденностью, и я перешла на более тяжелые вещества. Сначала было страшно, но мне хотелось снова быть счастливой. Забыть обо всех этих видениях, почувствовать себя обычным подростком. Наркотики толкали на поистине безрассудные поступки. Однажды, накурившись вдрызг, друг Скипа поведал мне о том, что когда-то работал мастером в пирсинг-салоне. Конечно же, я уломала его сделать мне прокол. С тех пор серебряная штанга с двумя шариками красовалась на моей левой брови. Я не горжусь этим поступком. Мне повезло, никакая инфекция в прокол не попала — руки этого парня и правда «золотые», даже в накуренном состоянии. Я никогда не чувствовала себя настолько счастливой, как в тот период, но вместе с этим пришло другое чувство — паранойя. Будто кто-то всегда украдкой наблюдает за мной, по пятам идёт по моим следам и что-то выжидает. Не знаю, было ли это последствием моего употребления или вселенная опять пыталась подать мне какой-то знак. Я убегала от этого чувства, прячась за разноцветными таблетками, но оно всегда меня настигало. В один из таких дней я видела сон с призрачной ланью. Она вела меня вверх по, втоптанным в землю, деревянным ступенькам. Сначала я не узнала это место, но, поднявшись наверх, стало всё понятно. Как же я давно не была здесь. Ветер гладит ткань одежды, и я подставляю ему лицо. Здесь так спокойно и тихо. Мне хочется остаться в этом моменте навечно. Лань исчезает. Слышится треск сверху, но я настолько поглощена своими эмоциями, что совсем не двигаюсь, прикрыв глаза. Проходит мгновение и на место, где я стою, с сокрушительной силой, обрушивается маяк Аркадии Бэй. Это была ловушка. Не стоило доверять этой лани. Это не было видением, я уверена. Ожидала очередное кровотечение, но его так и не произошло. Всё стало ещё хуже. Казалось, будто меня больше нет, заменили кем-то другим. Я чётко знала, что буду делать дальше, но это не были мои мысли. Конечно, идея вернуться обратно в Аркадию Бэй всегда посещала меня, но сейчас — это полностью забило мне голову. Вещества больше не помогали. Я, с горем пополам, уговорила родителей, подать документы на моё поступление в Блэквелл. Они негативно отреагировали на внезапную идею о возвращении в родной город, но всё же, сквозь крики и обиды, позволили мне решать самой. В тот же месяц, я решила разорвать любые связи со Скипом. После этого, ломка настигла внезапно. Через силу мне приходилось заставлять себя встать с кровати и готовиться к возвращению в Аркадию. Полностью избавиться от зависимости было невозможно, поэтому я перешла на то, с чего начинала, пообещав себе больше не принимать ничего тяжелого. Конечно, жутко хотелось закинуться веселящей таблеткой и пролежать невменозе часок, другой, но сорвавшись, мне вряд ли бы удалось так скоро покинуть Сиэтл. Перед отъездом, напоследок, захотелось последовать своему мимолётному желанию и ноги понесли меня в тату салон. Мастер набил на правой руке ту самую призрачную лань из моего сна. Наверное, как символ памяти в честь Макс, погибшей под обломками маяка.***
Приехав в Аркадию Бэй, я задышала по-новому. Мысли снова стали моими, чувство паранойи пропало. Я заселилась в общагу, у меня даже получилось перекинуться парой слов с одной из своих соседок. В комнате я принялась к распаковке всех вещей, повесила свои снимки на своё законное место — стену над кроватью и завалилась спать сладким сном. Мне хотелось обычной жизни, я была уверена в том, что здесь, в Аркадии Бэй, весь этот пиздец прекратится. И это в очередной раз стало ошибкой. Внутри внезапного видения, я бродила по комнате. Из-за её слепящих белоснежных стен, она походила на одну из палат в психиатрической больнице. Вдоль висели жуткие картины: мертвые киты, выброшенные на берег; спираль из трупов птиц и гипнотизирующая двойная луна. Пытаюсь дотронуться до одной из лун, но рука проходит насквозь. Одна из картин выделяется среди всего этого психоделического всплеска. Она здесь самая чистая, не заляпанная руками психопата. Два белых крыла, будто сам ангел спустился с небес и обрезал их, отдав ради искусства. Одно касание к картине, чувствую, как перья приятно щекочут мою ладонь. Ниже под крыльями замечаю еле заметную подпись.Рядом никого нет
Ближе к вечеру у меня снова, спустя продолжительное время, хлынула кровь. Не идти на пару мистера Джефферсона именно сегодня стало хорошим решением. На удивление, обморока не произошло, а головная боль, всегда сопровождающая меня после приступов, куда-то исчезла. Значит, мне становится лучше и это не могло не радовать. В голову закралась мысль о том, чтобы написать Хлое и сказать ей, что я вернулась, но вспомнила, что номера у меня уже давно нет. Придётся найти другой способ, чтобы связаться с ней. Внезапные крики в коридоре заинтересовывают больше, чем мысли о подруге. Подхожу к двери, прислушиваясь к звукам. — Пиздец, что нам делать?! — не сложно понять, кому принадлежит этот голос. Виктория, главная королева и сучка всей академии. Её комната находится прямо напротив моей. — Я не знаю! — голос второго человека принадлежит девушке, но узнать кому, становится сложнее. — Почему она спрыгнула, это ведь не из-за нас, да? Телефон пиликает, а голоса в коридоре замолкают. Я смотрю на экран и вижу сообщение от неизвестного номера с прикрепленным видеофайлом. Оно подписано как «Прыжок веры». Меня обдаёт ледяным потом. Хватает пары секунд просмотра, чтобы понять, что милая девочка из 222 комнаты, Кейт Марш, которая не раз звала меня на чай, спрыгнула с крыши общежития.