Происшествие на Бумажной улице

Мы с Тайлером наконец вышли из особняка, первый раз за несколько месяцев мы остались один на один не дома. Я и один давненько не выходил днём, только изредка ночью. Днём на улицу я смотрел через пыльные окна второго этажа. Тайлер кажется тоже не привык быть снаружи при свете дня. Солнечные очки были надвинуты на глаза вплотную, сегодня они действительно защищали от солнца. Да он и под ними щурится, я уверен. – Ну что, пройдемся? – спросил он, повернувшись ко мне. – Ага. И мы пошли, сами не зная куда. Для клубов было слишком рано, отсиживаться в барах тоже не хотелось, а в кино ничего интересного не показывали, поэтому мы просто пошли вперёд по улице, ожидая, что приключения появятся сами. Как только мы ушли с Бумажной улицы, стало прохладнее, застройка стала плотнее и многочисленные козырьки магазинов мешали солнцу. Особенно хорошо было в кафе с летними столиками – над каждым был массивный цветной зонт на железной ножке. За один из таких столиков мы и сели. – А мороженое у них дешевое – сказал Тайлер, читая заламинированное летнее меню. – Ага – ответил я. – Тебе ванильное, как всегда? – Ага – снова ответил я, и Тайлер подозвал официанта и сделал заказ. Сам он взял клубничное, как всегда. Он ел клубничный фруктовый лёд, клубничные муссы, клубничное мороженое и зачастую жевал клубничную жевачку, а когда ее не было соглашался на баблгам. В любом случае, жвачка ему ничего не стоила, за такую мелочь он действительно платил только пару раз в жизни. Когда официант принес наш заказ, я наконец решил спросить про велосипед: – Слушай, куда задавался тот велосипед? – Какой? – удивлённо спросил Тайлер. – Тот, на котором ты катался, когда я только переехал. Он задумался, съел пару ложек своего мороженого и наконец ответил: – Сейчас и не вспомню, где-то лежит. А что? – Да так, вспомнил вдруг про него и не смог найти. – Значит плохо искал – улыбается Тайлер. У него на щеке капля растаявшего дессерта. – Думаю, его просто больше нет с нами, иначе я бы нашёл – задумчиво сказал я и принялся за свою порцию. – В сарае смотрел? – Хотел, да не пустили – пожал я плечами. – С чего это? – нахмурился Тайлер. Капля мороженого всё ещё оставалась на его щеке незамеченной. – Там какая-то “работа”. Вот и не пускают. Они меня вообще во многие места не пускают. Тайлер задумчиво водил ложкой по дну пустой вазочки из под мороженого. – Я скажу им, чтоб нашли велосипед, а если не найдут, пусть достанут новый – сказал он, с тихим звоном бросив ложку. Я и сам уже доедал, и чтобы не задерживать нас здесь ещё дольше, ответил свое привычное “Ага”. Тайлера, кажется, этот ответ полностью устроил. Он вообще иногда готов был слушать одно только “ага” и “мм”. И я мог ответить ему тем же, в те редкие моменты, когда говорить ему не хотелось. Когда ему не хотелось говорить, он просто выгонял Марлу. Не могу его в этом винить, она постоянно хотела ему что-то сказать. Один вопрос на сегодня решён – велосипед у меня будет, старый или новый, какой-нибудь да будет. Мысль о нем мучала меня уже с неделю, и спросив наконец, я чувствую облегчение. Жаль, что спросить про зубы в цветочной грядке будет сложнее. Может стоит закончить тему с велосипедами? – Было бы славно как-нибудь проехаться на велосипедах вместе – сказал я, когда мы были уже где-то в центре города. – Ты думаешь? – улыбаясь спросил Тайлер. Уже начинало темнеть и солнечные очки висели в вырезе его футболки, а на щеке по прежнему красовалось пятнышко мороженого. Я остановился, и он тоже. – Да, я думаю это было бы славно – сказал я, и стёр каплю с его щеки большим пальцем. – Что ж, пусть будет два велосипеда. И мы пошли дальше.

***

После заката мы уже были в баре, где в первый раз подрались. Неоновая вывеска так же ярко горела на фоне ночного неба, оно кажется полностью черным, звёзд не видно. Световое загрязнение всё же реальная проблема в больших городах. Хотя на Бумажной улице видно звёзды, кроме особняка там ничего серьезного не находится и не светит. Никаких тебе неоновых вывесок, лампочек и огромных цветных экранов. На заднем дворе можно устроится прямо на газоне и смотреть себе на здоровье, хоть всю ночь. Бывает я так и поступаю – лежу там всю ночь. И Тайлер бывает лежит. Закопал чьё-то тело в цветочной грядке и теперь спокойно лежит во дворе вечерами, пока пара зубов не покажется из под толщи земли. И я лежу в траве неподалеку от этой самой грядки, стараясь о ней не думать. Мы лежим втроём. Я всё хочу спросить его об этом, весь вечер, но слова будто сами не желают сходить с языка и я говорю всякую стандартную чушь, по типу того, о чем мы обычно говорим. Я сижу и терпеливо жду, когда Тайлер закончит говорить, чтобы наконец спросить, но молчу. Или улыбаюсь, соглашаясь с его словами. – Я думаю, нужно изменить форму Обезьянок. Стоит одеть их проще – говорю я. – Во что ты предлагаешь их нарядить? – Футболки и джинсы, не знаю – повожу я плечами и делаю глоток пива. – Ты сам так одет. Тайлер смеётся. Улыбается во все зубы. Когда он так делает, я всегда смотрю на один из его передних зубов, кусочек которого так стильно отсутствует. Ему идёт. – Есть какая-то разница между мной и ними, – говорит он поясняющим тоном.– И между тобой и ними она тоже есть. – А есть какая-то разница между нами? – Иерархически? – спрашивает Тайлер сам себя. – Нет, наверное нет. Тут приходит мой черед улыбаться. – Им на самом деле глубоко наплевать, в чем работать, – продолжает Тайлер. – Их не заботит собственный комфорт, только наша задача. Тебя они уважают так же, как меня, только с некоторыми условиями. Себя они, думаю, к этому моменту ни во что не ставят. По крайней мере подавляющее большинство. – Занятно – отвечаю я, допивая своё пиво. И я действительно считаю это занятным, потому что Тайлер прав. Они обезличили себя, когда стали на него работать, в особенности когда стали работать в особняке. После смерти Боба они занялись этим с удвоенной силой, ибо только мёртвый, погибший за дело, теперь был достоен признания и своего имени. Пока ты не герой проекта – ты никто и звать тебя никак. Сложно понять это, когда сам не участвуешь в их деятельности, но я всё же вижу в них это. Когда-то я был с ними на короткой ноге, как и Тайлер, но что-то изменилось. Он что-то сказал им и они вдруг сами выгнали меня, мягко и плавно вытолкнули из общего дела. А я сразу и не заметил, сначала только подумал о том, что в пару операций меня не включили, всего-то.