Venomania

С губ срывается первый, судорожный, вздох, который демон принимает за маленькую победу. Все еще не полноценный стон, но уже что-то, с чем можно работать. Он довольно щурится, проводя языком по члену вновь, пока король спит. Или же, уже нет, но. Он все равно недостаточно бодр, чтобы как-то существенно воздействовать на ситуацию. Что демон улыбается, а после заглатывает чужой член, плотно сжимая его губами, принимаясь сосать. Не спеша, давая себе распробовать. С чужих губ, наконец-то, срывается стон и он довольно улыбается, хотя уже выпустить изо рта, поднимая голову, когда волосы на затылке сжимают в кулаке, а после давят. Он мычит, недовольно, царапая бедро мужчины под собой, но послушно заглатывает обратно. Отсасывать ему, безусловно, приятно. Так же, как и дразнить днем. Даже смешно, как стало просто возбудить его, учитывая, что когда-то он его почти что убил. Случайно тронуть чуть сильнее, пока поправляешь, якобы, съехавшую мантию, прижаться грудью, пока ставишь блюда во время обеда, облизнуть чужое ухо, пока шепчешь абсолютно не связанную с делами бредятину. Смотреть и чувствовать, как этого мужчину пожирает похоть, до безумного весело. — Неужели хочешь сбежать, а, демон? Сатериазис лишь щурится, внимательно рассматривая своего неудавшегося убийцу, а после заглатывает сильнее, расслабляя горло и утыкаясь носом в чужой лобок, на что хватка в волосах становится лишь крепче, а с чужих губ срывается очередной стон. Облик мальчишки слуги, который он носит большую часть дня, стекает с него как вода, пока он увлеченно отсасывает, теперь уже королю. Ему кажется, что тому очень шел тогда корсет. Даже не удивительно, что они вшиты почти во всю королевскую одежду. И он лишь довольно щурится, пока чужой член скользит по языку, проникая в расслабленное горло. Это могло бы быть проблемой, но. Не зря же он демон? Он чуть улыбается, пусть с тем, как его рот обхватывает чужой член этого и не заметно, но он прижимает языком его к небу, а после медленно, откровенно наслаждаясь, выпускает его изо рта. Головка появляется с довольно пошлым хлюпом, а некогда граф облизывается, потеревшись головой о чужое бедро, словно кошка. — Сбежать? Нет, я буду преследовать тебя до самой твоей смерти, Качесс~ Веномания тянет это нараспев, после выдыхая на чужой член и невольно хихикая. У Крима был тяжелый день. И он уснул лишь пару часов назад, что то, что сейчас он творит, почти что издевательство. Но сложно бороться с желанием, когда весь день его можно было лишь дразнить. Словно кошка с мышкой. И играть с ним одно удовольствие. — Ты… Дьявольское отродье, — Крим, как обычно, впрочем, возмущается, словно… Он не рад. Сатериазис смеется, мягко касаясь чужого члена губами, а после уже почти ныряет ниже, когда его резко тянут за волосы. И это больно, что он невольно пищит. — Качесс! — Ваше величество, — на автомате поправляет его Крим, а после садится, внимательно рассматривая демона. Красивого, даже слишком, что вопросы о том, почему же к нему шли женщины, исчезают сами по себе. Сначала это казалось лишь глупостью, что когда демон вновь появился, пусть и не пытаясь никого завлечь к себе в гарем, желание убить его, но теперь окончательно звучало как самое правильное… Но после… Крим облизывается, внимательно рассматривая Сатериазиса, а после тянет его за волосы. Если так подумать, то чужие волосы, длинные, почти шелковые, и до безумия удобные. Особенно, когда их нужно использовать как поводок. — И чего же хочется вашему Величеству? — На колени. И помолчи, дьявольское отродье. Сатериазис щурится. Недобро, явно хотя что-то возразить, но после встает на колени, прогибается в спине, почти уже утыкаясь лицом в подушку, когда его тянут за волосы. — Нет. Вот так. Не прячься. Демон щурится, но не сопротивляется, опираясь на руки, пока Качесс устраивается за ним. Это привычно, пусть в этот раз проиграл и он. Они вечно спорят, кто же из них будет сверху. И то, как Крим в первый раз терял голову… От того как в него проникали пальцы, пусть его и приходилось держать, чтобы король не брыкался слишком сильно. Как он прогибался, пока его вылизывали изнутри. У того, чем он стал, есть и свои плюсы. Как язык, который может стать куда длиннее просто когда ему этого захочется, так и… Он не сдерживает стона, когда в него входит. Одним слитным толчком, заполняя его собой. Руки подгибаются, что если бы не чужая рука, удерживающая его за волосы, он бы уже свалился в простыни и подушки. Он облизывается, сжимаясь, слыша как стонет его еще недавно враг. И то, как именно его стонет… Будоражит. Он улыбается, двигая бедрами, словно хотя выжать из Крима еще немного. Его голос так приятно звучит, когда тот стонет, что он готов делать все, чтобы слышать это вновь и вновь. Но чужая рука впивается в бедро, останавливая, заставляя замереть. — И почему же ты никогда не хочешь подчиняться, Сатериазис? — Тогда это было бы не так интересно. И в первую очередь тебе же, Качесс~ Крим фырчит, оглаживая чужое бедро, а после начиная двигаться. То, что демон всегда растянут, словно был создан для его члена, несомненно плюс. Он облизывается, накручивая чужие волосы на руку и тянет, одновременно с этим толкаясь в него, вырывая из чужого рта достаточно громкий стон, полный удовольствия. И как бы иногда не хотелось убить этого демона, завершить начатое, но… Но то, как он сжимается, принимая в себя чужой член, то как в нем обжигающе горячо, что Качесс готов расплавиться от удовольствия, то что чужой рот куда приятней, чем что угодно у королевы, его бывшей любовницы… Он не сможет отказаться от этого яда больше никогда. И поэтому начинает двигаться быстрее, резче, словно пытаясь заколоть его собственным членом. А Веномания лишь стонет. Сжимается, подмахивает бедрами, насаживаясь сильнее. И стонет, словно самая заправская шлюха. Нет. Даже шлюхи не могут стонать так, как стонет этот демон. Словно член, который сейчас в нем, это не иначе, чем манна небесная. То, в какой экстаз впадает каждый раз Сатериазис… Это пьянит. Лучше всякого вина, что отказаться невозможно. Он словно опиат. Кружит голову и приковывает к себе без всяких цепей. И, если честно, Качесс, уже утонул в этом с головой. Он делает еще несколько резких движений, входя в демона на всю длину, а после кончает, громко застонав, царапая чужое бедро, сжимая волосы. И то удовольствие, которое сковывает тело, лучше, чем он когда-либо испытывал с женщиной. И это почти греховно. Или не почти. Он мычит, выходя из демона, падая на кровать, чем тот тут же пользуется, ложась рядом. — И стоило это твоего возмущения, Качесс? — Молчи, демон. Веномания фыркает, рассматривая мужчину, а после спокойно седлает его, облизываясь и сверкая глазами. Или это тому только кажется? — Не хотите ли еще раунд, Ваше Величество?~ Качесс хочет уже возразить, сказать, что он против, спихнуть демона, но. Рука не поворачивается. А тот лишь смеется, потираясь о него, словно возвращая часть сил, из-за чего член тут же встает вновь. — Никаких возражений? Так тому и быть~