Борьба за свет

— Да ладно? — Коля остановился на месте, как вкопанный, почти выронив пакет из рук. Я вовремя схватила его и сжала в ладонях крепче. — Жданов этот — начальник твоего отца? Это он твой спектакль поставил? Бошка лопнет сейчас, Пушкарева. Перестань меня разыгрывать. — Да что ты заладил? Вот мне делать больше нечего, кроме как своему единственному другу лапшу на уши вешать, — я отдала ему пакет в руки, и он, выйдя из оцепенения, всё-таки пошел дальше в сторону нашего дома. Мы жили буквально напротив друг друга. — Но это ещё не все новости? — Ты решила добить меня? Я думал, моя четверка по математике будет сегодня самой грандиозной новостью, — он хихикнул. — Размечтался. Жданов сказал нам сделать проект как сценку из театра. По парам. Колька тут же перестал меня слушать, начиная ухмыляться. — А, ну понятно. Ну то, что ты будешь флиртовать и обниматься с самой собой, меня совсем не удивляет. Конечно же тебя никто в пару не взял. — Миша будет со мной. Коля опять остановился, пытаясь переварить информацию, потом попросил очки, разминая морщины на лбу. А потом опять замер. И так несколько раз по кругу: — Коль, ты что? Разучился ходить после восьми уроков за партой? Я тоже хихикнула подстать ему, но он был такой же серьезный: — Ха-ха, очень смешно, Пушкарева. И вы с Мишей…? Я в начале не поняла, почему он сделал такую многозначительную паузу, пока не дошло до самой: как он вообще мог допустить такую мысль? — Дурак что ли? — я пнула его вбок ногой и пошла вперед, а он тут же нагнал меня: — Пушкарева, не смей вестись на его обаяние. Он же просто использует тебя, чтобы поугарать в очередной раз с твоей наивности. — Я и не думала, Коль. У меня просто нет выбора: он сам предложил Андрею Павловичу. Коля не упустил своим цепким взглядом смену моего настроения и с каким упоением я произнесла имя учителя. Я постаралась тут же сделать серьезное лицо, но Коля слишком давно и хорошо меня знал, поэтому конечно же следующим пунктом, забыв о Мише, он сказал: — Андрей… Павлович? Ты говоришь его имя, как сильнорелигиозные разговаривают о Боге. Ты, Пушкарева, там себе розовых снов с ним ещё не нафантазировала? — Откуда у тебя вообще такие мысли? — я придала голосу больше серьезности. — Этот человек просто помог, к тому же, сам не зная, какую услугу делает мне. Не надо тут клуб фантазий открывать. У меня нет никакого упоения в голосе! — Пушкарева, а ты знаешь, что, когда ты врешь, у тебя глаз правый дергаться начинает? Я уже хотела высказать ему пару ласковых, но нас опередили: я услышала смешки за спиной, заметила Колин недобрый взгляд, потому моментально обернулась, и увидела перед собой именно того, чего так сильно опасалась, распуская руки: передо мной возникли Гена, Витя и Денис, как будто из-под земли выросли. Их руки были скрещены на груди, а их ухмылка заставляла волосы дыбом вставать. Машинально я сделала шаг назад, но врезалась в Кольку, который после моего бурного рассказа об этом дне сам понимал, почему эта компания сейчас стояла рядом с нами, испытывая собственное превосходство. — Катюш, вы что-то припозднились. Папочка ругаться не будет? — Витя начал свой любимый поэтический вечер. — А почему опоздали-то? Директор все никак не мог избавиться от твоих зубных оков? Или ты его своими кругляшами загипнотизировала? — подхватил Гена. Витя, в отличие от этих двоих, рос со мной всю жизнь. Гена тоже был моим соседом, но с ним у нас никогда не было общих стычек, а вот с Витей приходилось много раз в детстве общаться; он даже в школу меня провожал и тащил мой рюкзак на себе, когда я подскользнулась в туалете на мокром полу, а ещё всегда исключительно называл меня Катюшей. Такое обращение, спорить не буду, льстило мне, но друзьями мы никогда не были. В отличие от Миши, Витя не боялся помочь мне, если со мной что-то случится, но и дружить никогда не хотел. Я просто знала, что есть в нём что-то человечное в отличие от других баранов. А Денис — это как раз-таки та история, почему я окончательно переставала доверять людям. Когда я училась в девятом классе, он к нам перевелся. Конечно, он был красивым парнем. Очень набивался ко мне в дружбу, а потом и в что-то большее. Это были мои первые настоящие отношения и первое предательство: он поспорил на деньги с кем-то из параллели, что сможет воспользоваться такой, как я. И, не поверите, когда об этом узнал Витя, он его избил. Я никогда не была уверена, что причина этому была я, но многие это обсуждали в школе. И он точно не был положительным героем в моей истории жизни, зато однозначно был героем для всей школы. Его за такое развязное поведение все уважали, ведь он заступался за каждого человека поголовно и был абсолютно честным со мной всегда. Когда он был рядом, я точно знала, что никто не посмеет поднять на меня руку, поэтому я слегка успокоилась. — Что вы прицепились? Неужели одна пощечина задела твое эго? — Колька встал передо мной, растопырив слегка руки. Он явно очень нервничал, но все равно сделал это: стоял гордо между нами и пытался не выдавать собственный испуг, но даже я слышала, как его сердце бьется. — Отойди, шпала очкастая, я с Пушкаревой разговариваю, а не с тобой, — он взял его рубашку, оставив её помятой в этих местах, и, не особо прикладывая силу, откинул в сторону, однако Коля, за год пропустивший все уроки физкультуры, устоять на ногах не смог, поэтому упал на колени, уперевшись на руки. — Эй, Ген, только руки распускать не надо. Тебя почему волнует моё долгое отсутствие? Мне кажется, это не твое дело. Опять эта уверенность… Откуда?.. Откуда она вдруг взялась во мне? Что сподвигло меня так научиться заступаться за себя? Может, я наконец почувствовала эту цену к самой себе. Даже Коля изумленно посмотрел в мою сторону: обычно он был главным в словесных перепалках, но сегодня я его сменила. И, если честно, была этому очень рада. — Ах дело не моё? И давно ты стала так резка в своих выражениях? Если думаешь, что я девушек не бью, то ты точно ошибаешься. Я уже хотела обойти их в привычном тоне, взяв Колю за руку, но тут услышала гудок автомобиля. Все обернулись в его сторону. Он затормозил в метре от нас, поэтому несомненно привлек внимание. Окна были затонированы, поэтому разглядеть человека в машине было нереально, однако, когда двери открылись, все дружно и обомленно замерли… Из машины вышел Андрей Павлович и облокотился прямо на дверь.