Прогулка между золотистыми лотосами

Ситуация полнейшая задница. Гу Юнь нервно хмурился, перебирая в ладонях пустую небольшую баночку с подавителями. Он остро чувствовал чужие феромоны, кружащие в учительской и тщательно продумывал план действий, чтобы незаметно уйти из стен учебного заведения. Уйти так, чтобы никто не учуял его, не увидел и более того не заподозрил неладное. Впервые за долгое время его скрытный образ жизни под шкурой беты трескался из-за оплошности его памяти. Ну как он мог забыть пополнить запасы?! Хуже того, мужчина в своих думах совсем не заметил, как к нему подкрались со спины. Он вздрогнул от одного ощущения чужих ладоней на своих плечах, тут же одернулся и вскочил, чтобы спрятать баночку за своей спиной. Предупреждающий строгий взгляд зацепился за другой обеспокоенный и чем-то взволнованный. Чан Гэн с беспокойством втягивал едва заметный запах мяты, неожиданно ударивший его в нос, и он был готов поклясться, что аромат исходит от мужчины перед ним. Сохраняя внешнее спокойствие, его уголки губ растянулись в вежливой улыбке, пытаясь успокоить стоящего напротив человека, который напоминал испуганную лань. — Вас что-то беспокоит, Гу-лаоши? Я не хотел вас пугать, — его голос был мягким, подступающимся. За все время работы в университете они с Гу Юнем успели достаточно сблизиться, и юноша испытывал к мужчине порой весьма неоднозначные чувства. Из симпатии это в какой-то момент привело к влюбленности, но он предпочитал скрывать в нерешительности подступаться ближе. Сейчас же, внимательно вглядываясь в выражение лица Гу Юня, он опасался, что может разрушить что-то одним неверным словом или движением. — Кто здесь напуган? — отозвался Гу Юнь спокойным голосом, выпрямляясь с видом, будто его не беспокоило присутствие альфы. И правда, ситуация полнейшая задница. От пристального взгляда Чан Гэна Гу Юнь немного смутился. В его голове то и дело метались мысли, а не заметил ли Чан Гэн, что именно он держал в своих руках. В его голову даже не приходило, что яркий запах, исходящий от его тела, легко раскрыл его истинную сущность. Хмыкнув, Гу Юнь не подал виду и спросил: — Ты что здесь забыл? Чан Гэн некоторое время молчал в попытках понять, иллюзия это или правда. Он и сам прежде, как и остальные студенты и преподаватели в университете, считал, что Гу Юнь — бета и никак иначе. Это также было одной из причин, по которой бедный молодой преподаватель скрывал свои истинные чувства к преподавателю истории. Мало того, что он был на семь лет старше Чан Гэна, так ещё и был бетой, что просто-напросто исключало взаимную любовь. От этих мыслей юноша испытывал неутолимую тоску и разочарование, но теперь, когда он застал своего возлюбленного с флакончиком интересного содержания в руках, а от тела старшего преподавателя исходил контрастный запах мяты, тоска уступила место счастью. Значит, ещё не всё потеряно! Собравшись с мыслями, Чан Гэн проигнорировал вопрос Гу Юня и тихо поинтересовался: — Гу-лаоши… Вы в порядке? Преподаватель истории склонил голову в сторону и без раздумий ответил: — Разумеется. Я заходил, чтобы кое-что проверить. Чан Гэн нахмурился. «Заходил, чтобы проверить, закончились ли подавители или нет?» — подумал юноша. Он испытывал весьма смешанные чувства. С одной стороны, его радовало, что Гу Юнь оказался омегой, и теперь не нужно было ожидать осуждения общества за их близкие отношения. С другой стороны, его волновало, как протекала жизнь Гу Юня, будучи омегой. Если он так старательно скрывал свою сущность и пугался, как только к нему подходил доминантный альфа, то что он мог пережить, чтобы дойти до такого состояния? Его сердце разрывалось от счастья и тоски одновременно. Не выдержав, Чан Гэн крепко прижал Гу Юня к себе и обнял. Баночка с подавителями выскользнула из рук преподавателя и упала на пол со стуком. — Что ты творишь, паршивец? — Гу Юня смущала такая перемена настроения, как и пугало то, как тело отреагировало на простые объятия. Ладони тут же легли на чужие плечи в попытке оттолкнуть наглого юношу, как бы его внутренней омеге не нравилось подобные знаки внимания альфы. Карты были раскрыты, и Гу Юнь чувствовал себя словно бы голышом перед Чан Гэном, у которого, казалось, сердце было не на месте. Обхватывая тонкую талию возлюбленного, очерчивая пальцами его изгибы и втягивая феромоны, уткнувшись в его шею носом, Чан Гэн усилием воли не позволял себе большего. Он позволил себе лишь один поцелуй, заставивший возлюбленного покрыться мурашками и сглотнуть вязкую слюну, скопившуюся во рту. — Отпусти. Живо, — внезапно приказал Гу Юнь, сжав ладони, — Даже думать не смей. — предостерег он, словно настороженный кот, вздыбивший шерстку. Чан Гэн мягко отстранился, стараясь больше не отпугивать своими действиями возлюбленного. Его сердце сжалось в мёртвой хватке совести, пребывая перед страхом быть отвергнутым и заработать ненависть со стороны любимого человека. Отягощенный мыслями, он на миг забылся, позволив чувствам отразиться во взгляде, и это не смогло укрыться от настороженного и внимательного взгляда Гу Юня. Когда его отпустили, Гу Юнь хотел бы похвалить юношу за благоразумность, но видя этот раскаивающийся, едва ли не разбитый взгляд, на душе стало не по себе, а сердце болезненно сжалось, не давая произнести ни слова в растерянности, скрываемой под маской напущенной строгости. Но брови Гу Юня заметно расслабились, а тело едва ли ни хотело прильнуть обратно к чужому в ноющей, скулящей попытке добиться большего. — Прошу простить, Гу-лаоши, но у вас течка?.. — Чан Гэн, ныне пребывавший в расстроенности, с трудом сдерживал свои инстинкты. Инстинкты альфы, который чует рядом с собой доступную для оплодотворения омегу. Ладонь Чан Гэна зажимала носовую часть, чтобы не дурманить себе голову обостряющимся все сильнее и сильнее запахом мяты. Ему приходилось впиваться ногтями в собственную ладонь, чтобы притупить нарастающее возбуждение болью. Чан Гэн не простил бы себе поступать импульсивно и уж тем более брать что-то силой, как шептало ему нутро, желающее получить этого омегу. «Пахнет травами…» — подумал Гу Юнь, уловивший нотки чужих феромонов альфы перед собой. Этот запах удивительным образом успокаивал взволнованное сердце и словно бы мягко предлагал подступиться. Неосознанно делая шаг к юноше, Гу Юнь с замиранием сердца мог наблюдать как от него отступают. Шаг и ещё один шаг, до тех пор, пока Чан Гэн ни оперся бедрами о стол, где ранее сидел Гу Юнь. — Гу-лаоши… — ошеломлённо проговорил Чан Гэн, определённо не ожидавший такого исхода. Продолжая прикрывать нос, он помахал рукой и начал заикаться: — Гу-лаоши, не подходите ко мне, иначе, я боюсь… Но Гу Юнь уже его не слышал. Чарующий запах доминантного альфы просто-напросто одурманил его разум и тело, заставляя его прижаться к Чан Гэну. Уткнувшись носом в шею юноши, он невольно встал вдыхать ставший для него любимым запах лекарственных трав. Признаться честно, преподаватель истории сам питал особые чувства к Чан Гэну. Вот только сам он этого не осознавал до тех пор, пока тот не поцеловал его в порыве страсти. Он был так ошеломлён, что не мог ничего сделать, кроме как грубо оттолкнуть от себя юношу. Поначалу ему показалось, словно тот решил воспользоваться ситуацией и, повинуясь диким инстинктам, завладеть им. Но завидев провинившееся лицо Чан Гэна, его осенило, что тот действовал по большей части исходя из своих чувств, а не инстинктов. Глаза Чан Гэна расширились в удивлении, и он не знал, куда девать руки. В его голове то и дело металась мысль, а не действует ли так Гу Юнь из-за его подавляющих феромонов альфы? Он убрал ладонь от своего лица, положил её на голову возлюбленного и тихо проговорил: — Цзыси, у тебя течка. — Я знаю, — пробурчал Гу Юнь в шею юноши, даже не заметив, что тот стал обращаться к нему неформально. Его тело постепенно поддалось инстинкту, а его разум полностью утонул в желании. Чан Гэн держался изо всех сил, пытаясь сохранить контроль. Но одна фраза, брошенная Гу Юнем в ответ, заставила его сорваться с цепи. Одна из рук обхватила тонкую талию Гу Юня, подтягивая к себе вплотную. Нога протиснулась между бедер, заставляя мужчину томно выдохнуть и почувствовать очевидную слабость в коленях. Другая рука Чан Гэна зарылась в чужие волосы, притягивая в страстный, едва осознанный поцелуй. Разум терялся на фоне вспыхнувших утаенных желаний, пока язык врывался в чужой рот и ловил каждый тихий стон со стороны возлюбленного, отрываясь лишь для того, чтобы перевести дыхание и вновь поцеловать. Чан Гэн совсем не так представлял себе их первый поцелуй. Ему казалось, что это будет что-то неловкое, чересчур чувственное, без огня, прожигающего сердце и все легкие, как было это сейчас. Покусывая чужие губы, сминая их в каком-то животном удовольствии, пока одна из рук опускалась вдоль поясницы все ниже и ниже, Чан Гэн не мог оторваться, пьянел с каждой секундой все больше, подхватывая Гу Юня под бедра, чтобы усадить на край стола в хищном прищуре. Гу Юнь чувствовал разливающийся жар по телу, подрагивал от угрожающего рычания юноши, но не сопротивлялся, лишь пытался оторваться от поцелуя, чтобы позорно не задохнуться от чужой пылкости. Бесстыжие руки Чан Гэна сжимали его бедра и дразняще гладили. Гу Юнь чувствовал губы, скользящие в опасной близости с шеей, как клыки прикусывают и оттягивают кожу, как язык хищно скользит по укусам, словно смакуя свою добычу на вкус. — Постой, — Гу Юнь сжал чужие скулы в тяжелом дыхании, пытаясь не чувствовать, как сочится смазка по собственным бедрам и как изнывает корень ян под его брюками. Гу Юнь немного нервничал, глядя на свирепый и одновременно смиренный взгляд юноши. — Будь нежен, — попросил омега, чувствуя, как слабеет под одним лишь прикосновением к своему запястью. Сердце Гу Юня порывалось сломать ребра, когда Чан Гэн резко вжал его в стол, удерживая над его головой ту самую руку, что удерживала на расстоянии их лица. Омега чувствовал, как в его бедро упирается что-то твердое и массивное. Это невольно заставило его сглотнуть и едва осознающим взглядом увести глаза в сторону, переживая как бы его здесь не оттрахали до смерти. Чан Гэн успокаивающе вел носом вдоль шеи своего возлюбленного, словно ластящийся безобидный кот. Он резко вцепился своими коготками прямо в ягодицы Гу Юня, успевшие оголиться с помощью ловких рук юноши. Кожа возлюбленного была донельзя гладкой, одно удовольствие было проходиться по ней языком, цепляться за нее клыками и оставлять расцветающие бутоны с удовлетворенной улыбкой. Гу Юнь задыхался под ним, стоило почувствовать, как его колечка мышц касаются чужие пальцы, как собирают смазку и проталкиваются внутрь, щекоча нервы и заставляя выгнуться с тихим шипением, перерастающим в тихие жалобные, чуть ли не умоляющие стоны. Рубашка на груди Гу Юня была давно распахнута, а язык и губы Чан Гэна неумолимо ласкали горошины сосков, не давая им никакого покоя. Гу Юнь изо всех сил пытался раздеть возлюбленного, хотя бы стянуть с него верх, чтобы провести в любопытстве по ключицам и груди юноши. Похоже, их уже не волновало, было ли слышно что-то за дверями учительской, в которой они прямо сейчас развлекались. Гу Юнь слабо подрагивал в объятиях Чан Гэна, то и дело хватаясь руками за него в попытках стянуть его рубашку. Одержимый похотью и желанием, он совершенно не осознавал, что только ещё больше распаляет нависшего над ним альфу. Чан Гэн был на седьмом небе от счастья, видя, что омега под ним совершенно не сопротивляется, а даже наоборот. Он посмеялся над тщетными попытками Гу Юня его раздеть и поцеловал преподавателя в губы, заглушая свой смех. Он нежно обхватил запястья возлюбленного, легко оттащил их от своего торса и снял с себя рубашку. Гу Юнь тут же припал к его шее, обнял руками так крепко, что не отпустить, и вцепился зубами в оголенную кожу, оставляя яркий укус. Чан Гэн ошеломлённо на него уставился и даже не заметил, как боль от укуса пронзила его шею. Пальцы, которые растягивали стенки разгорячённого нутра Гу Юня, резко остановились. — Не останавливайся, — недовольно пробурчал преподаватель истории и стал самостоятельно насаживаться на пальцы. Из его тугого кольца мышц при каждом толчке вытекала смазывающая жидкость. Чан Гэну потребовалось ещё длительное время, прежде чем прийти в себя. Гу Юнь пометил его, как своего альфу! Не выдержав, молодой преподаватель вынул пальцы, приставил головку своего члена к сжимающейся дырочке и резко толкнулся. Чужие ногти тут же впились в его спину, а прямо под ухом раздался низкий стон омеги. Внутри было так мокро и одновременно туго, что Чан Гэн едва ни поплыл от перевозбуждения. Наблюдая, как Гу Юнь подрагивает в его руках, пытаясь совладать с самим собой. Бедра мужчины невольно сами насаживались на член юноши, пытаясь с жадностью вобрать больше, а может быть, Чан Гэну это всего лишь привиделось. Он не хотел торопиться, желая быть как можно нежнее со своей омегой и радуясь его отзывчивости и одновременно своей властностью… У него пересохло в горле, а на шее до сих пор чувствовался чужой укус. — Ах, ну же, быстрее… — проскулил Гу Юнь, охваченный жаром и ощущениями, что расползались по всему телу подобно маленьким иглам. Придерживая Гу Юня за поясницу, Чан Гэн толкнулся, с замиранием сердца наблюдая за выгибающимся в удовольствии возлюбленном. Каким-то чудом он смог попасть по сладко чувствительному месту, заставляя Гу Юня чуть ли не закатить глаза. Со стороны альфы казалось, что он весьма нежно обращается со своей омегой, но на самом деле он выглядел как оголодавший, не осознающий своей грубости, волк. Чан Гэн не замечал, как оставляет следы от своих пальцев и клыков, лишь вглядываясь в шею Гу Юня с чувством, словно перегрызет тому горло одним лишь движением. Вбивая невозможного мужчину в стол под тихой скрип мебели, юноша опустился к чужой шее и резко укусил, заставляя омегу в своих руках дернуться и закричать. Чан Гэн только сильнее сжал в объятиях Гу Юня, с губ которого то и дело срывались постанывания и тихий скулеж. Быть помеченным своим альфой было одновременно приятным и болезненным процессом. В его мыслях промелькнуло, что Чан Гэн сейчас как никогда раньше напоминал настоящую псину, но наблюдать, как он ластится к ладони, стоило только погладить по щеке, было отдельным видом удовольствия. Голова постепенно пустела, оставляя за собой лишь тягучий ком обострившихся ощущений. От чрезмерной стимуляции в уголках глаз Гу Юня скопились слёзы, и Чан Гэн тут же поспешил собрать их нежным поцелуем. Выражение, застывшее на лице преподавателя истории, заставило Чан Гэна вбиваться ещё сильнее, выбивая из того приятные, ласкающие слух юноши звуки. Гу Юнь обхватил его талию ногами, прижимая как можно ближе к себе. Переплетающиеся в удовольствии на столе тела даже не замечали, что стол — не самое удобное место для спаривания. Разве что Гу Юнь чувствовал неприятное трение от скольжения поясницей по столу. Похоже, что на следующий день он определённо не будет рад такой перспективе. Почувствовав вибрацию внутри своего тела, удачно прошедшейся по его особо чувствительной точке, Гу Юнь мелко задрожал и, запрокинув голову, излился. Опирающиеся на стол руки безжизненно упали. Чан Гэн тут же подхватил его тело и крепко сжал в своих объятиях, засыпав шею и ключицу того нежными поцелуями. Цветы его сердца так сильно расцвели от счастья, что он расцеловывал бедного преподавателя истории до тех пор, пока тот слабо не оттолкнул его и попросил: — Успокойся! — Но, Цзыси, твой запах так соблазнителен, — жалобно оправдался Чан Гэн. Гу Юнь промолчал и прикрыл глаза в приятном блаженстве. Жар до сих пор разливался по его телу, но благодаря помощи юноши он немного успокоился. Преподаватель истории тяжело вздохнул. Чан Гэн не мог оторваться от лица мужчины, то и дело проходясь взглядом по расцветающим укусам на шее. Его взгляд скользнул по чужому подбородку, и он тут же обхватил его пальцами, продолжая путь до покрасневших губ. В горле пересохло, и юноша, словно завороженный, взглянул в глаза Гу Юня, разлепившиеся, как только мужчина почувствовал чужое дыхание на своём лице и нежный поцелуй на щеке. Гу Юнь с придыханием наблюдал, как сверкают глаза преподавателя права, вечно заглядывающие в самую душу и читающие, казалось бы, все его мысли. Вглядываясь в чужое лицо, Гу Юнь отметил красоту Чан Гэна и то с какой нежностью, с какой открытой любовью и обожанием тот смотрел на него. — Цзыси, я… — Чан Гэну прикрыли рот пальцами, заставляя умолкнуть и более не говорить. Гу Юнь все прекрасно знал, по крайней мере видел сейчас и догадывался о чем, хотел сказать юноша. Оставляя поцелуй на губах Чан Гэна, омега приподнялся, чтобы сесть. Мягко поглаживающие вдоль спины чужие руки тут же помогли ему подняться. Им потребовалось не так много времени, чтобы привести себя в порядок, вооружившись салфетками и убрав улики с пола в подозрительную баночку. Окутанный с ног до головы феромонами Чан Гэна, преподаватель истории чувствовал удивительную идиллию и спокойствие на душе. Рабочий день был давно окончен, а значит они могли отправиться по домам, только вот… — Цзыси не хочет поехать ко мне? Гу Юнь некоторое время смотрел на Чан Гэна, смакуя мысль, после чего его губы растянулись в улыбке. Что ж, всё оказалось не так плохо.