Так вкусно, хён…

      – Межзвездный портал в тысячу новых миров открыт. Человечество, воодушевленное новыми невиданными возможностями, рвется к звездам и заселяет чужие миры. – Джисон с незначительной для сидящего рядом ухмылкой потирает вмиг зачесавшийся кончик носа, продолжая всматриваться в текст потертой страницы, – В разгар кровопролитных космических сражений за ресурсы новых планет, поселенцы сталкиваются с остатками древней могущественной цивилизации на далекой планете Илос. – Он останавливается на мгновение, буквально анализируя, стоит ли дальше следовать вступлению вслух, но все-таки продолжает, – Именно на ней разгорается настоящая война, грозящая распространиться до самой Земли… – Хан окончательно перестает следовать тексту и замолкает, переключаясь с книги на Минхо.        – Это стоит того? – Джисон поворачивается назад и откидывается наверх, загадочно улыбаясь. Смотрит на Минхо, который пытается придумать очередную «воду» в абзаце для своей статьи. Журналист ломает мозг и сдвигает брови, придерживая свой лоб рукой. Пальцами вплетается в свои волосы и запрокидывает голову назад. Джисон слышит тяжелый вздох за спиной. Он всё понимает. Минхо, конечно, нуждается во времени. Ему желательно одному находиться в своем личном пространстве. Желательно в своей комнате, а не в этой комнате возле такого, по-хитрому уютного камина, но почти в потёмках, где словно змея, обвившая ноги, пригрелся Джисон, который в противовес ему, сходит с ума от безделья, плохого интернета и завершенной сессии. Сидит у него в ногах, облокотившись на одну из них спиной и листает потертые страницы книги. Хан все экзамены сдал хоть и не на отлично, но был доволен из-за того, что больше половины получил автоматом. Ему действительно повезло. Но не Минхо, опираясь спиной на ногу которого, Джисон пытается заинтересоваться не совсем актуальной фантастикой. «Пожар Сибулы» его не особо впечатлил, а некоторые слова Джеймса Кори нуждались в переводе. Интернета здесь нет и остается довольствоваться только своим телефоном и экраном ноутбука. Вместе с огнем в камине, который освещает большую комнату с бесчисленными настенными полками книг, что являются библиотекой. «Читальный зал», – как объяснил Минхо Джисону, когда они заходили внутрь.        Они приехали к старшему на выходные. Сессия, работа – всё смешалось воедино и не позволяло дышать свежим воздухом. Даже вдохнуть. Хотя бы немного. У Минхо только иногда вечером после офиса получалось вытаскивать Джисона из общежития в какое-нибудь кафе, потому что рестораны он не любил, а Минхо без вопросов менял маршрут в сторону недорогой забегаловки, про которую как-то проговорился Джисон. Там продавались очень вкусные манду. И не потому, что младшего нужно было уговаривать, нет. Хан только на входящий вызов сразу начинал искать ту самую куртку в шкафу, в которой было не холодно и не жарко такой капризной весной.       Минхо снимает очки, вглядываясь на Хана, на книжку в твердом переплете, с дизайном какого-то космического корабля, плывет по его рукам, которые держат роман, и снова возвращается выше, замечая на себе странно-плутливый взгляд.       – Давай сделаем кое-что. – Джисон почти подпрыгивает, оборачиваясь к Ли, откладывает книгу подальше, не отрываясь от Минхо своими бездонными глазами, вместе с тем углубленным интересом. Рукой прикасается к острой коленке, сжимая на ней ткань свободных штанов старшего.       – …что ты хочешь сделать? – у Минхо не слушать не получается. Даже когда готов почти взорваться, даже уставший после работы и чертовой статьи, которая ему совсем не нужна, но нужна компании, он готов его слушать. У него даже не получается донести небольшое раздражение в своем голосе, который становится слишком теплым и мягким для таких ситуаций.       – Помнишь, когда я был в больнице, мне прописали эту тупую диету? – Джисон ловит реакцию Минхо, который приподнимает бровь.       – Ну да, если хочешь фруктовый салат или что-то в этом роде, в холодильнике всё есть, – он немного медлит с продолжением, – если нужно, могу приготовить.       Минхо помнит. Проблемы с желудком у Джисона были ещё с первого курса, когда Хан поступал в университет совершенно незнакомого ему города. Тогда он и познакомился с Минхо, встретившись с ним в спортзале из-за сломанного тренажера, который старший, на удивление, не только починил, но ещё и настроил. Силовой комплекс, который так полюбился первокурснику, начинающему качать бицепсы, изначально не был сломан, просто кто-то сбил настройки в системе. Когда Хан сгибал руки в локтях на скамье Скотта, усиленно тянув руль на себя, сдвигая брови, напряженно сжимая губы в полоску, он не мог сосредоточиться от давления, которое на него оказывали, украдкой кидая на него взгляд. Его вены на руках и на лице сильно выделялись, когда он тяжело дышал, а глаза с интересом скользили в ответ по Минхо, с лица которого стекал пот, пока тот работал на велотренажере. Мокрые волосы влажными ладонями зачесывались назад, но снова падали на лицо. Хан наблюдал за ним так долго и бессовестно, что Минхо пришлось обменяться взглядом ещё раз. Это привело их к знакомству. Затем и к крепкой дружбе, как им казалось. Хан тогда боготворил того, кто сдуру почти сломал тренажер.       Со второго курса его одолела сильнейшая любовь к старшему, который, как Джисону казалось, понимал намеки, но не во всем смысле их проявлений. Будто профессионально и качественно игнорировал его. Джисон тогда запустил себя, выглядев при этом достаточно худым и почти не следил за собой, чтобы подумать, что он посещает спортзал. Минхо не мог этого оставить и беспокоился. Предлагал помощь. Иногда деньгами, которые появились у него уже на тот момент, но Хан отказывался и не хотел его напрягать. Джисон думал, что напрягает его. Как же он ошибался, когда не понимал, что Минхо действительно переживал. Всё вылилось на третий курс, когда Ли пришлось везти его в больницу, потому что Джисон не позвонил в скорую, а позвонил Минхо и сразу сообщил о том, что ему плохо. Ли тогда действительно испугался его голоса, когда Хан высказал ему всё, что было у него внутри.       Сейчас всё так же, словно они снова вернулись на пару лет назад. Джисон такой же странный парень, только возмужал внешне, но внутренне совсем не изменился. Минхо стал намного ответственнее и мудрее. В каком-то плане. Чувства друг к другу, как ни странно, не менялись.       – Нет, не нужно. – Джисон, казалось, улыбнулся, вспоминая то, как Минхо как-то попросил его больше никогда не говорить ему слов благодарности. Хан первое время мялся, чувствовал себя странно. Виновато. Получая неодобрительные взгляды от хёна, в итоге, смирился. Наблюдая за ним снизу, Джисон глазами спустился к чужой промежности, долго изучая, хотя давно знал наизусть. Минхо не заметил его взгляда, но заметил, как громко Джисон сглотнул. – В холодильнике есть персики?       Минхо несколько раз моргнул, слегка наклонив голову. От ноутбука он не отрывался.       – Персики, виноград, клубника, есть много… – он стал перечислять, какие пакеты закинул, чтобы выжить хотя бы несколько дней, вдалеке от цивилизации. Минхо начал перечислять, чем они закупились, но остановился, когда Хан внезапно поднялся с места и ушел. Старший закрыл глаза, словно пытаясь перезагрузиться, и снова наклонился ближе к экрану, вникая в суть статьи.       Когда на кухне Джисон открыл металлическую дверь, повернув ту вбок, на его горячую кожу снизошла прохлада. Он думал, что это как-то облегчит ему предсонное наваждение и поможет избавиться от навязчивых мыслей. К его печали или радости, не помогло. Глаза сами собой проходились по полкам и Хан с изумлением наткнулся на сетку в нижнем отсеке холодильника, в которой лежало несколько сочных, немного мягких, спелых персиков. Он глубоко вдохнул, и медленно растворяясь в своем странном возбуждении, выдвинул контейнер. Руки сами потянулись к сетке, которую он, прикусив себе нижнюю губу в порыве желания, со скрежетом разорвал двумя руками. Безумным взглядом оценивая рваную красную паутину, Хан потянулся вперед и достал один из фруктов. Слегка сжал его в своей ладони, в мыслях мечтая о том, как сжал бы ягодицу Минхо, который сейчас сидел в очках с прямоугольной, почти незаметной оправой и пытался вникнуть в суть своей статьи. Джисону было всё равно. Мысли постепенно заводили его туда, где он так же нежно сжал бы его подрагивающие яйца, поглаживая их и перекатывая в своей большой руке, ведь у Минхо ладони меньше и они не обхватывают его несравненный член полностью. У Хана они большие. Его узловатые, мягкие пальцы с нежностью сжимали бы мокрый, выделяющий предостаточно смазки, возбужденный, пульсирующий ствол. Такой сейчас был и у Джисона. Он тяжело выдохнул и сжал себя сквозь одежду. Приятное ощущение прошлось по позвоночнику прямо в мозг. Ещё раз. И ещё. Было настолько приятно думать о Минхо, о его поцелуях, о его лице, руках, что Хан не хотел останавливаться. Никак не хотел, но всё же в его сознании растворились ещё не все адекватные мысли и он вспомнил, ради чего здесь, выдыхая и облокачиваясь о край столешницы, на которой лежал один из фруктов. Джисон взял его в руку и убрал у него плодоножку, выкинув её в раковину. Он нашел нож, и на сколько хватало сил и терпения, сделал небольшой круглый надрез, откидывая кухонный инструмент туда же. Металл с грохотом ударился о железо. Следуя своим инстинктам, Джисон проник внутрь надреза мизинцем и судорожно начал вытаскивать огромную косточку, ощущая, как влажно, прохладно и плотно было внутри бедного, мягкого фрукта. В процессе он возбудился не на шутку и стал распаленным, когда у него получилось вытащить кость. Он не услышал, как она упала на пол. Затаив дыхание, Хан сосредоточенно разглядывал распотрошенные внутренности несчастного фрукта. Косясь, как на что-то бесстыдное и грязное, он наблюдал за тем, как несколько капель свежего сока из растерзанного отверстия небольшими дорожками стекали вниз по его запястьям. Джисон быстрее вставил туда два пальца, начиная судорожно, быстро и бешено вдалбливаться ими в мякоть персика, с жалующимся стоном ощущая, насколько влажно, мокро и узко могло бы быть головке возбужденного члена Минхо внутри.       Когда Джисон вернулся обратно, Минхо сидел в той же позе, буквально не сдвинувшись в места. Он не заметил Джисона и продолжал искать информацию, что-то печатая на клавиатуре. Хан всматривался в его профиль, острый нос и верхнюю пухлую губу, а ещё наткнулся на очки, которые буквально давили на него изнутри души, заставляя допускать грубые, почти зверские мысли, будучи уже не на шутку возбужденным. В руках у него уже было то, что он смастерил на кухне. Он держал руки за спиной, когда Минхо повернул голову вбок, впадая в небольшой ступор.       – Эй, – Хан подходит ближе, ласково, произносит почти воркующим голосом. Старший сначала робко, потом всё же увереннее смотрит в затуманенные глаза напротив, и опустившись вниз, видит четкое возбуждение, что темным, еле заметным пятном проникло сквозь ткань домашних штанов. Оно красиво выделялось на тонком хлопке.       – Конечно, - сглотнув, Минхо сохранил статью, закрывая ноутбук и откладывая его в отделение стола, который ногой отодвинул от себя, снова переключая внимание напротив. Джисон видел, как еле заметная ухмылка украсила красивое лицо Минхо, затем пропала, – Что там у тебя?       – Поцелуй и узнаешь, – Хан подошел ближе, смотря сверху вниз, вводя Минхо в ступор, затем в оцепенение.       – Куда я могу? – как же Джисон любил этот взгляд, в котором только начинали просыпаться и плясать черти, не стыдясь быть обнаруженными.       – Куда захочешь, – Хан глупо улыбается и следом открывает рот с изумленным тихим стоном, ощущая влажные губы Минхо на месте темного пятна, которое с неожиданностью для себя заметил только сейчас, когда губы Минхо сжимались и двигались вокруг головки, скрытой несколькими слоями ткани. Ощущая, как любимые губы ласкают возбуждение, опускаясь вниз, воздействуя на него через несколько слоев ткани, Джисон ноюще всхлипывает, чувствуя слишком ярко, но недостаточно близко, и пересиливая себя, отходит на несколько шагов назад, пыхтя и еле держась на дрожащих ногах, стопы которых стали направлены внутрь. Минхо смотрит на его поджавшиеся пальцы ног, облегаемые тонкой тканью темных носков и гулко сглатывает, закрывая глаза.       – Хан-и, иди сюда, – ропщет, и сладкий голос вытягивает Джисона из своих мыслей, – такой хороший, детка, – Ли пьяно смотрит и ведет рукой, скользя по бедру, затем проворно-мягко сжимает ягодицу и прикасается, по своим ощущениям, к чему-то мокрому. Джисон с интересом наблюдает за выражающими сомнение глазами, за реакцией хёна. Тогда он наклоняется ближе к небольшому столику, кладет туда погубленный фрукт, который старший не знает как обозвать.       – Что это за… – он улыбается и смотрит на Джисона, словно тот не совсем разумный. Не совсем в норме. Когда Джисон откладывает персик на стол, Минхо внезапно вздрагивает, гневно шикает от влажных, прохладных рук на своей пылающей пульсацией вен шее. Вздрагивает от чужого веса, когда Джисон рывком прыгает на него, упираясь раздвинутыми коленями по обе стороны от его ног, и твердым членом, настойчиво проезжаясь по чужому паху, заставляя ощутить то, на сколько он возбужден. Хватка на шее затворена в замок двумя ладонями, становясь плотнее и сильнее. Риск смешивается с адреналином и Минхо почти теряет способность говорить, когда о него начинают раздраженно тереться ощущаемым стояком сквозь свободную одежду. Ему тяжело от того, что он чувствует, от того, на сколько Джисон стал внезапно горячим.       – Я хочу съесть это, – Хан дурно шепчет в самое ухо, скользким языком толкаясь внутрь раковины, почти начиная обитать там, что вызывает у старшего задушенный скулеж и удивленное выражение глаз, которое позже становится слегка влажным. Минхо смотрит то на стол, то на Хана, теряясь в неопределенности. Размашистое трение позволяет чувствовать возбуждение и головку старшего то членом, то ложбинкой между ягодиц, быстро меняя локации, что буквально выводит из Ли соки, которые постепенно загрязняют его нижнее бельё. Он слишком быстро возбуждается, когда Джисон действительно настойчив. Минхо сипло ноет, сжимая обивку дивана руками за головой, замечая, как от него начинают еле ощутимо отстраняться, и снова вдавливаются, почти подпрыгивая. Чего он не ожидает, это того, что сжимая его трахею крепче, на нем начинают активно скакать, как на диком необъезженном мустанге. Джисон запаленно дышит, шепча что-то себе под нос. Старший краем уха впитывает, как его называют, – ссученный Франкель, – и растерянно стонет, следом ощущая больную пощёчину на лице. Убирая одну руку с шеи, позволяя Минхо судорожно вдохнуть, глубоко втянув воздух в легкие, Хан рассматривает покрасневшую кожу, начиная нежно массировать скулу, открывая рот в беззвучном стоне, выдавая себя от вида разбитого и сломанного Минхо.       – Что тебя останавливает? – разморенный, но взбешенный, словно в нем открылось ещё одно дыхание, Минхо медленно поддается тазом вперед, почти смакуя телом, продолжая совершать фрикции в тишине еле освещенных стен от камина. Его взор слишком яркий, в них собрана смесь звездной пыли и тёмной материи, которая втягивает в себя внутренности Джисона, затерянного в мрачном пространстве этих бесовских глаз.       – Мне…мм… – Минхо лезет рукой прямо в свои штаны, вслушиваясь в скулеж Хана и начинает водить по мокрому члену в неспешном темпе, посылая молнии яркого удовольствия по своему телу. Он протяжно выдыхает, когда видит, как Хан смотрит на него, как прикрыты его глаза в дымке томления. Смотрит так, что Ли не может сомкнуть свои губы, – у меня встало при мысли о том, что… – Джисон почти улыбается.       – Ну же, – сиплый стон старшего и его дрожащие веки выводят Хана из себя.       – … что это может быть действительно приятно и… может ты будешь не совсем против, – Джисон смотрит на покрасневшую и блестящую головку, которая настолько быстро и часто пропадает в сжатом напротив венистом кулаке, что он становится зависимым, представляя, как она исчезает в недавно сотворенном, специально для Минхо, отверстии, – и это будет… – голос младшего и его дрожащие пальцы руки, тянущейся за единственным, внешне слегка подпорченным, но сочным, мягким и теперь уже согревшимся фруктом, предают его, когда Минхо смотрит ему прямо в глаза, – очень… очень вкусно…       Движения венистой руки немного замедляются, но Минхо не останавливается, продолжая неспешно удовлетворять себя.       – Что, – старший сдвигает брови, растерянно шепча, – что ты… – взволнованное дыхание заставляет озвучить своё тайное, сильное и паршивое желание.       – Я хочу, чтобы ты кончил, – он с нежностью смотрит на Минхо, при этом грязно улыбаясь, и поворачивает в ладони персик немного мятым отверстием вперед, чтобы тот увидел, – вот сюда, – Хан ловит взгляд напротив, которым Минхо награждает то, что у младшего в руке, и позже сам ещё раз всматривается в аккуратную дырочку. Минхо следит за тем, как Джисон подносит персик ко рту, языком проходится по кругловатой прорези и закрывает глаза. Проникает внутрь, пробуя языком сочный вкус спелого фрукта, и низменно, грязно и громко простонав, тут же вытаскивает свой язык из приятной полости, демонстрируя на нём мелкие кусочки мякоти, наблюдая за эмоциями Ли.       Брови Минхо сдвинулись. Вздрогнув, он немного согнулся в спине, мотая головой в стороны, словно отрицая такого Джисона, что сегодня казался слишком странным. Он видел только затуманенный взгляд напротив, когда Джисон сел между его ног, локтями опираясь на колени. Убирая руку с возбуждения и накрыв член своей, Хан большим и указательным пальцами обхватил ствол, держа в другой персик. Джисон приблизился к возбуждению и пробежался поцелуями от основания до уздечки, медленно накрывая губами влажную, пульсирующую головку. Громкий звук поцелуя прошелся по залу еле слышным эхо, в отличии от стона, что сладкой негой прошелся по слуху младшего.       Минхо сжал себе основание пульсирующего члена, чувствуя прикосновение инородной мякоти к головке. Касаясь её спелым фруктом, Хан аккуратно надавливал, и всматриваясь в лицо Минхо, с присущей себе мягкостью, медленно и нежно насадил спелый фрукт до максимально возможного предела. Персик накрыл плоть чуть ниже головки и немного выше середины, что придавало странные и необычные ощущения. Но когда Джисон, довольно облизываясь, начал вращать персик по кругу, неторопливо прокручивая его в разные стороны, тело Минхо, словно не слушая разум, восторженно трепетало и трясло от странных ощущений, которые позже чем-то напоминали удовольствие. Внутри было мягко и влажно, настолько, что он не сдержал постыдный стон, когда увидел как Джисон придерживает фрукт другой рукой и облизывает с внешней стороны, пластом языка проходясь по мягкой кожице персика.       – Ах… блядь… – Минхо стонет вполголоса, находясь на грани удовольствия и терпимости. Джисон почти не обращает внимания на его скулеж, одной рукой крепко сжимая основание возбужденного члена, вдоль которого медленными каплями течет сок из тропического фрукта, смешиваясь с естественным предэякулятом. Минхо кусает нижнюю губу и скулит, когда видит, как стремительно Джисон ловит эти капли языком. Сглатывая, Хан пялится на него так, словно хочет сожрать, и глотает накопившееся с таким рвением, будто это самый редкий нектар на планете.       – Я не могу остановиться… смазка такая вкусная, черт… – он тараторит себе под нос, слизывая влагу со ствола и сглатывает, снова и снова, вызывая у Минхо громкую, дикую оторопь, который позже шепчет что-то на японском. Младший наклоняет голову для удобства, снова высовывая язык в стремлении получить ещё хотя бы несколько драгоценных капель, без которых, ему кажется, сойдет с ума от жажды и не сможет выжить. В голове Минхо происходит выход из реальности, когда он видит, как на него смотрят, как танцуют черти в этих темных зрачках, как сильно Хан вцепляется рукой в его коленку. Круговыми движениями другой, Джисон, ухмыляясь, доставляет постыдное удовольствие, вращая в своей сжатой ладони ещё более размягший фрукт от давления. Ускоряющиеся поворотные движения не сулят ничего хорошего. Джисону хочется именно этого.       – Бля-я-ядь, хватит… – голос дрожит, грудь Минхо вздымается, бёдра непроизвольно толкаются вперед и он не понимает, как держится эти несколько минут. Джисон прекрасно видит его страдания, но не знает, что с собой поделать. Он хочет, чтобы Минхо окончательно испортил ему ужин. И он всё равно это съест.       – Джисон-ни, не надо, – Минхо откидывает голову назад, почти плача. Для него сделать подобное в некоторой степени прямо пропорционально осквернению Джисона, которому будто не хватает этого в своей жизни. Старшему слишком плохо, когда эти мысли начинают оккупировать его всё ещё пытающийся работать мозг, в отличии от Хана. Тот окончательно сходит с ума, высовывая язык, по которому стекает собственная слюна, смешанная с предэякулятом, и смотрит так в часто моргающие глаза Минхо. – Это грязно…прошу, остановись, я не… пожалуйста! – он зажмуривается в порыве мандража, ворочаясь на месте, чувствуя панику подступающего оргазма. Но его все равно не оставляют в покое.       – Ну же, – громкие вздохи раздаются по всей комнате, – Минхо, – он буквально хнычет сквозь дыхания и стоны Ли, усиленно работая правой рукой, – наполни его для меня… я же хороший мальчик, правда?       – Нет-нет-нет-нет-нет, – старший отворачивается, спиной вдавливаясь в обивку дивана, закрывая глаза до цветных пятен, чтобы не видеть разрастающегося бедлама перед собой. Джисон сглатывает от того, на сколько давно и сильно возбужден сам, чувствуя жуткий дискомфорт. Трется о дрожащую ногу рядом, в порыве бессовестного удовольствия, и заметив влажный взгляд Минхо на себе, ему окончательно срывает тормоза. Он перестает позорно тереться пахом, а нега пропадает с его лица, уступая место ещё более порочным и низменным инстинктам. Облокотившись предплечьем вдоль часто вздымающегося торса напротив, и перенеся свой вес вперёд, Джисон со звериным оскалом сдавливает мякоть в руке, выплескивая сок, кажется, повсюду. Он настолько сильно сжимает кулак, что Минхо становится немного ужасно ощущать такую стимуляцию. Хан с одурением дрочит ему. С не присущей ему обычно грубостью. Отчаянные, изумленные всхлипы пропадают в тишине широких плеч и Минхо уже не может кричать, беззвучно открывая рот, когда Джисон рычит ему в лицо, продолжая вытрахивать всё, что накопилось за последние дни, пока рука в неимоверно быстром темпе буквально насилует его член. Легкий шок сменяется жутким удовольствием, расходящимся по всему телу. В глазах почти двоится от исступления, находя экстаз напротив. Вцепившись в предплечье, буквально придавившее его к дивану, Минхо дергано сгибается в экзальтации, впиваясь безумным взглядом в покрасневшее лицо перед собой, получая крышесносный оргазм и кончает прямо туда, где его сперма смешивается с мякотью, стекая по стволу грязным беспорядком. Ли откидывается на диван, содрогаясь, теряя, кажется, все силы на то, чтобы как-то функционировать дальше, лежа безвольной вещью, словно им грязно воспользовались. Это выжало из него все соки в буквальном смысле.       Пока Минхо возвращается в реальность, Джисон пользуется моментом, и не теряя времени, исполняет своё больное желание. Он сжимает в ладони остатки тонкой кожицы фрукта и частично проникшей в мякоть спермы, аккуратно снимая субстанцию с мягкого члена старшего. Минхо закрывающимися от слабости глазами почти видит, как Джисон подносит одну руку ко рту и, не совсем осознавая реальность происходящего, слизывает с ладони смешанную жидкость с семенем, другой спускаясь к своему паху. Его запястье проникает сквозь слои ткани и немного приспустив их ниже, вытаскивает пульсирующий, налитый кровью член. Сил Минхо еле хватает на то, чтобы обнаружить, как Хан расставляет ноги шире. Выцеловывывая куски потрепанной мякоти, как какую-то драгоценность, Джисон губами забирает со своей ладони разрушенную на части кожицу персика, медленно перекатывая кусочки во рту. Смакует, долго пережевывая, словно это последнее, что он ест в этой жизни, судорожно надрачивая перед лицом Минхо, который слышит задушенный стон и чувствует, как его острые скулы и раскрытые в немом стоне губы покрываются белесыми дорожками спермы. Старший слабо дергается, когда различает поднявшийся и тут же опустившийся кадык. Последнее, что он видит, это то, как мокрый язык облизывает влажные губы и Минхо закрывает глаза, отключаясь.       – Так вкусно, хён…